Великолепная пятерка

Среди писателей многие сумели искренне и нежно полюбить орков, гоблинов и их родню. Плодами этой любви стали поистине яркие личности, описанные в их мирах. Вашему вниманию предлагается «Великолепная пятерка» самых замечательных персонажей орко-гоблинского племени, которых мы сумели припомнить...

Тоэд

Авторы: Маргарет Уэйс, Трейси Хикмен

Произведение: «Драконы осенних сумерек»

Младший командир Тоэд.

Маленький мохноногий пони шел, опустив голову, ни дать ни взять стыдясь седока. У того была грязно-серая пятнистая кожа, висевшая по сторонам лица противными складками. Из-под боевого шлема смотрели поросячьи красные глазки. Рыхлое, жирное тело так и выпирало между пластинами начищенных лат, свидетельствовавших о немалых претензиях владельца.

Хобгоблин Тоэд не может похвастаться красотой, доблестью или даже уважением подчиненных (на самом деле его именуют Fewmaster Toede; перевод «младший командир» не совсем правильно передает издевательский характер титула. А имя произносится примерно так же, как английское слово «жаба», и это вовсе не случайность).

Однако среди нечеловечески преданных своим хозяевам драконидов и прочих деятелей Зла с большой буквы Тоэд, один из немногих, выглядит живым и понятным существом. Да, он просто делает карьеру, честно бережет свое пузо от опасностей и гордится тем, чего ему удалось достичь. Не то чтобы хотелось иметь такого друга, но все-таки Тоэд куда симпатичнее окружающих его инфернальных существ.

— Стража! Хобгоблины! Ко мне! — вопил Тоэд, вскачь удаляясь в тыл. — Эльфы! Их сотни! Мы окружены!.. Пробивайтесь на север! Я доложу Повелителю Верминаарду... — Заметив старшину драконидов, Тоэд придержал пони: — Вы, дракониды, присмотрите за рабами!.. — И вновь пришпорил лошадку, продолжая что-то кричать. Сотня хобгоблинов помчалась за своим неустрашимым вождем, доблестно унося ноги. Вскоре они скрылись из виду.

Есть в нем что-то от Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке», право слово!

Простой гоблинский подход к вопросам карьеры оказался неожиданно успешным: когда Танис, Рейстлин и прочие устранили драконьего повелителя Верминаарда, Тоэд ухитрился вскочить на освободившееся место. В основном потому, что лучшего не нашлось... но что с того?

Джиг

Автор: Роберт Хайнс

Произведение: «Приключения гоблина»

«Приключения гоблина»

Дрянь-наряды Джиг ненавидел. То есть против самой работы он не возражал. Ему нравился металлический запах отстойника, где на поддонах в соке поганок квасилась недельная кровь. Джиг никогда не жаловался на необходимость драить гигантские котлы, а затем смешивать в них образовавшийся отстой с кипящим жиром, паутиной и темно-зеленым варевом, благоухающим гнилыми растениями. Ему нравилось наблюдать, как эта масса, по мере неустанного перемешивания, неторопливо превращается из комковатого супа в гладкое слизистое желе.

Многих авторов — в том числе и игроделов, вроде Питера Мулине, — интересовал вопрос: что чувствуют обитатели подземелий, когда к ним вламываются искатели приключений? Но Мулине рассмотрел эту тему с точки зрения хозяина подземелья, а Роберт Хайнс предлагает нам взглянуть на это дело с позиций простого гоблина. Который даже еще не поднялся от «дрянь-нарядов» до воинской работы.

Джига, как и Тоэда, отличает развитый инстинкт самосохранения. А еще он может похвастаться своеобразным (неведомым для «приключенцев») здравым смыслом и искренним, глубоким уважением к Той, Которой Поклоняются Все Гоблины. То есть кухарке: она, во-первых, готовит еду, а во-вторых, может огреть половником.

Джиг очень хочет выжить (хотя в его жизни радости немного) и совершенно не верит в то, что ему это удастся. В конце концов, гоблинов бьют все — и люди, и твари Подземья, и другие гоблины, посильнее.

Может, попробовать их перехитрить? Он потер пальцем кончик клыка, обдумывая эту идею. Если удастся заманить приключенцев в логово, не сообщая им, куда они идут, их сила и могущество окажутся бессмысленными. Гоблины сомнут их абсолютным численным перевесом. Конечно, многие погибнут. Гоблины всегда погибают. Это такая особенность гоблинского племени. Стоп! А зачем вообще рисковать своими? Отвести непрошеных гостей на запад. К хобгоблинам. Хобгоблины крупнее, сильнее и дерутся лучше. В суматохе можно слинять и удрать домой.

Углюк

Автор: Дж. Р. Р. Толкин

Произведение: «Властелин колец»

Углюк.

— Мы — сражающийся Урук-Хай! Это мы убили великого воина. И мы захватили пленных. Мы служим Саруману Мудрому, Белой Руке: руке, которая кормит нас человечинкой. Мы привели тебя из Изенгарда сюда, а теперь отведем обратно, причем той дорогой, которую сами выберем. Я — Углюк. Я все сказал.

Полуорк Углюк отличается от своих собратьев в первую очередь тем, что ему — быть может, от людской крови? — ведомо понятие своеобразной чести и долга. Он остается орком — злобным до мозга костей, любителем кровопролитий, — но при этом верен своему хозяину не только из страха и храбр не только из свирепости.

Он, как и большинство боевых уруков, невысоко ставит тех, кто слабей его; но и тут он не совсем обычен. Он понимает, что ему как сильнейшему и подобает делать то, что трудней.

Во «Властелине колец» Углюк — единственный из орко-гоблинского племени, кто может похвастаться подобными своеобразными чертами характера. И потому нетрудно догадаться, что именно он стал «прототипом» орков Азерота и других благородных бойцов, вышедших из орочьего народа.

— Сегодня изенгардский Урук-хай, как обычно, выполнит грязную работу. Ну, хватит трепаться! Собирай свой сброд! Другие свиньи уже удирают к лесу. Почему бы тебе не последовать за ними? Если хотите вернуться живыми к Великой Реке, бегите! Ну же! Я пойду за вами.

Кстати, Углюк живо опровергает идею о том, что будто бы орки (несмотря на постоянные сражения) воюют намного хуже людей. Далеко не последний воин среди человеческого рода, Третий Маршал Рохана Эомер, с трудом справился с Углюком в честном поединке.

Это интересно: свара Углюка с Гришнахом и свара Горбага с Шагратом используются мастерами в D&D для того, чтобы показать разницу между двумя мировоззрениями — Lawful Evil (Углюк и Гришнах) и Chaotic Evil (Шаграт и Горбаг).

О'Тул

Автор: Клиффорд Саймак

Произведение: «Заповедник гоблинов»

О'Tул на обложке французского издания «Заповедника».

Шум у подножия холма тем временем стих, и вскоре, пыхтя и отдуваясь, на тропу вышел мистер О'Тул и начал взбираться по склону. Скалку он нес на плече. Лицо у него все еще отливало синевой, но уже не от бешенства, а от усталости. Он свернул с тропы к пастбищу, и Максвелл поспешил ему навстречу. — Приношу глубочайшие извинения, — произнес мистер О'Тул настолько величественно, насколько позволяла одышка. — Я заметил вас и обрадован вашим присутствием, но меня отвлекло весьма важное и весьма настоятельное дело. Вы, я подозреваю, присутствовали при этой гнуснейшей подлости. Максвелл кивнул. — Они забрали мой сажальный камень, — гневно объявил мистер О'Тул, — со злобным и коварным намерением обречь меня на пешее хождение. — Пешее? — переспросил Максвелл. — Вы, как я вижу, лишь слабо постигаете смысл случившегося. Мой сажальный камень, на который я должен взобраться, чтобы сесть на спину Доббина. Без сажального камня верховой езде приходит конец, и я обречен ходить пешком с большими страданиями и одышкой.

Если бы не Клиффорд Саймак, мы бы никогда не узнали, что когда-то нашу Землю колонизировали выходцы с другой планеты — гоблины, тролли, феи. Инженерами при этой операции были баньши; ну а драконы служили домашними зверюшками тех, кто прислал колонистов.

О'Тул — предводитель гоблинов, доживших до момента открытия их людьми. Теперь они (и прочие потомки колонистов) живут в комфортном заповеднике, а люди иногда их изучают.

Это интересно: вообще-то, еще не факт, какой перевод названия точнее: «Заповедник гоблинов» или «Резервация гоблинов» (The Goblin Reservation)...

Гоблины сохранили крайне вспыльчивый (но добродушный) нрав и по-прежнему славятся изготовлением сладкого октябрьского эля. Увы, мало с кем они делятся этим замечательным напитком. К тому же не всегда эль получается как надо — ведь так трудно не нарушить тонкую технологию!

— Из-за вас нас всех мучит жажда, — вопил О'Тул. — Неизмеримый тяжкий труд мы тратим, чтобы сварить его столько, сколько нужно нам! И времени, и размышлений, и усилий! — Если вопрос только в производительности, — вмешался Шарп, — то ведь мы могли бы вам помочь. Мистер О'Тул в бешенстве запрыгал на месте. — А жучки?! — неистовствовал он. — А что будет с жучками? Вы не допустите их в эль, я знаю, пока он будет бродить. Уж эти мне гнусные правила санитарии и гигиены! А чтобы октябрьский эль удался на славу, в него должны падать жучки и всякая другая пакость, не то душистости в нем той не будет! — Мы набросаем в него жучков, — пообещал Оп. — Наберем целое ведро и высыплем в чан. О'Тул захлебывался от ярости. Его лицо побагровело. — Невежество! — визжал он. — Жуков ведрами в него не сыплют. Жуки сами падают в него с дивной избирательностью и...

Пак

Авторы: Уильям Шекспир и Редьярд Киплинг

Произведения: «Сон в летнюю ночь» и «Пак с Волшебных холмов»

Пак.

Дети никак не могли оторвать от него глаз, разглядывая с головы до ног — от темно-синей шапочки, похожей на большой цветок, до голых, покрытых шерстью ног. Наконец он рассмеялся.

— Пожалуйста, не смотрите на меня так. Вы же сами меня вызвали. Кого же еще вы ожидали?

— Мы никого не ожидали. Эта земля наша.

— Ваша? — переспросил пришелец, опускаясь на траву. — Тогда зачем же вы играли «Сон в летнюю ночь» три раза подряд, именно в Иванов день, именно в центре Кольца и рядом, совсем рядом с одним из принадлежащих мне холмов в Старой Англии? Вот холмы Пука — они же и есть холмы Пака, мои холмы. Это же ясно как дважды два! Смотрите!

Пак — из тех, старых гоблинов, духов места. Он провел в Старой Англии немало лет — повидал и дикарей, только-только познакомившихся с железом, и римских легионеров, и языческих богов, и епископов-крестителей, норманнских завоевателей, астрологов, моряков Дрейка, евреев... Со всеми ними он на короткой ноге и даже готов познакомить лично. При условии, что вы никому не расскажете — кроме разве что мистера Киплинга. Ему — можно.

В большинстве историй Пак — не участник, но наблюдатель. Он на дружеской ноге со всеми теми, кого приводит познакомить, — от нахального контрабандиста наполеоновских времен до королевы Елизаветы. Но порой и он оказывается в гуще происходящего и демонстрирует, что он всегда и всюду сам по себе. Как и положено гоблину.

Ну а шекспировский Пак — честный шут короля Оберона. Киплинговского Пака на более серьезный лад настроило не иначе одиночество; а пока двор фей в полном здравии, о серьезных делах есть кому задуматься и без Пака.

Дата добавления: 2015-09-04