Его искусства тень

В одном из выпусков воскресной аналитической передачи В. Познера «Времена» (ОРТ, 17.03.2002) главный санитарный врач России Г. Онищенко с присущим ему профессиональным спокойствием сообщил присутствующим в студии, а заодно и миллионам людей, сидящих возле своих телеприемников, две впечатляющие цифры. Оказывается, в доперестроечную пору житель страны в среднем потреблял в день еды на 3500 килокалорий, а сейчас – лишь на 2200. Да и те набираются не на более дорогой, крайне необходимой человеку белковой пище, а на дешевых углеводах – хлеб, картошка, макароны. От этого идут сегодня многие беды: хилое молодое поколение, болезни обмена веществ, стремительно сокращающаяся в нашей стране средняя продолжительность жизни.

Присутствующие в студии были в шоке. Можно себе представить состояние тех миллионов людей, что сидели у своих телевизоров. Даже Познер, наш либерал-западник, обычно любящий при любом удобном – а иногда и неудобном – случае с иронией вспомнить то сравнительно недавнее советское время, когда надо было часами стоять в бесконечно длинных очередях, чтобы купить себе что-нибудь из съестного, не нашелся, что сказать по поводу услышанного.

Я наблюдал в эфире грустную сагу о пище телесной с завистью: о пище духовной давно уж не говорят с такой болью и тревогой. А стоило бы. Тем более что поводы, даже внешние, постоянно возникают. Вот в пятницу на предыдущей неделе, за два дня до программы Познера, в эфир вышел очередной выпуск «Что? Где? Когда?» (ОРТ, 15.03.2002) и сразу же вслед за ним – передача об авторе знаменитого цикла Владимире Ворошилове, приуроченная к только что исполнившейся годовщине со дня его кончины. («Владимир Ворошилов: „Игра – репетиция жизни"», ОРТ, 15.03.2002.)

В часовом рассказе об этом человеке вместилось немало фактов и мнений, касающихся его телевизионного творчества. Говорю специально о творчестве телевизионном потому, что до того, как прийти в Останкино, Ворошилов работал на театре, причем не режиссером даже, а – художником. Из этого обстоятельства и в творчестве его, и во всех гранях эволюции этой незаурядной личности многое можно было бы понять глубже и свежее, чем это делалось прежде. Вспомнить, скажем, ранние работы на сцене. Проанализировать поразительную пластику его программ, где оригинальная игровая драматургия (известно ведь, «Что? Где? Когда?» в числе очень небольшого списка оригинальных, непокупных передач нашего ТВ была придумана Ворошиловым) воплощалась в неповторимой экранной форме. Попытаться, пусть с опозданием, как минимум, в год, осмыслить вклад этого человека в телевизионное искусство.

Сегодня как-то не принято стало пользоваться этим термином: ведь надежды Вл. Саппака на появление новой разновидности художественного творчества, новой Музы, высказанные в его знаменитой книге «Телевидение и мы», не осуществились в полной мере. Но на деле лучшее из того, что было создано Ворошиловым на ТВ, вполне можно анализировать, используя эстетические критерии. И, строя на этой мысли «обратную теорему», следует заметить, что именно в художественном восприятии его творчества полностью открываются достоинства всего сделанного им за годы, проведенные в эфире.

К сожалению, в программе, посвященной выдающемуся автору, ее создатели не стали вдаваться в тонкости его творческой биографии. Они мельком показали чудом сохранившиеся кадры из ранней работы Ворошилова «Аукцион», гремевшей во второй половине 60-х гг. Режиссер всю свою жизнь был ярым поборником прямого эфира, так что пленок с его произведениями осталось совсем немного. Фактически, это съемки с монитора, сделанные с контрольной целью: телевизионное начальство (а это ведь была, надо заметить лишний раз, уже постхрущевская пора, когда прямой эфир постепенно вытеснялся с экрана, заменяясь видеозаписью) хотело, на всякий случай, иметь под рукой все, что было показано зрителям.

Гораздо подробнее нам представили в передаче ранние, четвертьвековой давности, кадры придуманной в ту пору Ворошиловом игры-викторины «Что? Где? Когда?»: молоденькие знатоки, молодой ведущий. И снова: побоялись обобщений, сравнений с тем, что делали его коллеги. Не решились (или не сумели) показать масштаб открытого теленоватором в казалось бы знакомом вдоль и поперек жанре викторины. Зато вспоминали разные мелочи, касающиеся его вкусов. Вроде того, что он очень любил популярную американскую песенку «Твоей улыбки тень».

Непомерно большое внимание уделили трудному характеру режиссера. Даже самые близкие ему люди постоянно называли его в эфире «несносным», «невозможным», «тираном». Нашли и дали кадры, где режиссер, явно под воздействием подобных мнений, занимается самобичеванием: «Я не думаю о других людях, я думаю только о себе». Эдакое образцово-показательное покаянное выступление на партсобрании после рассмотрения персонального дела провинившегося – вроде тех, что были в ходу в брежневскую политическую эпоху.

О новаторском вкладе Ворошилова в искусство телевидения точнее всего в программе говорят, как ни странно, не его соратники-телевизионщики, а «смежники», люди театра, где он когда-то начинал. Но дело, в конце концов, не в словах. Самое обидное состоит в том, что, по передаче судя, нынешние авторы «Что? Где? Когда?» не очень-то представляют себе, каким наследством обладают. За непростыми отношениями, сложившимися в творческом коллективе, они, кажется, проглядели масштаб таланта.

Очень бы не хотелось заниматься вытаскиванием на свет грязного белья, однако, к годовщине кончины Ворошилова это произошло. И кое-что тут имеет прямое отношение к творчеству. В номере газеты «Московские новости», вышедшем в дни, когда отмечалась годовщина, cover story была посвящена телемастеру. На первой полосе еженедельника помещен большой снимок Ворошилова с младенцем на руках. На двух полосах внутри номера ближайшие друзья режиссера – Анатолий Лысенко и Михаил Шатров – во всех подробностях раскрывают важные, скрытые все последние десятилетия от общественности, обстоятельства его личной жизни.

Выясняется, судя по этой публикации, что у Ворошилова, имевшего в течение жизни пять жен, не было своих детей. Только пасынок Борис Крюк, чадо его жены Натальи Стеценко, которая являлась редактором «ЧГК». Крюк, напомню читателям, начинал в эфире в созданной Ворошиловым фирме «Игра» ведущим передачи «Любовь с первого взгляда». Купленная где-то за кордоном, она сразу же вызвала резкое неприятие критики и значительной части зрителей. Удивительно даже (но это – особая тема!), как могли создатели «ЧГК» в своей фирме дать место такой пошлости. Там, напомню, участвовали в каждом выпуске три молодых парня и три девушки, незнакомые прежде друг с другом. Посаженные напротив, они сначала приглядывались, задавали малозначащие вопросы, а затем называли своего избранника (избранницу). Если выбор совпадал, то новосозданная парочка сначала на наших глазах выигрывала себе разные ценные предметы быта, а затем – и так называемое «романтическое путешествие», поездку вдвоем в какой-нибудь изумительный уголок земного шара.

Критиков и зрителей шокировала этика «Любви с первого взгляда»: передача выглядела скороспелой, простите за грубое слово, но оно постоянно звучало в печатных отзывах, случкой, в которой молодые участники, чаще всего думали не о своих внезапно вспыхнувших чувствах, а о возможности на халяву урвать у ТВ богатые дары. Создатели передачи щедро сыпали призами и подарками, не оставаясь, при этом, в накладе. Дело в том, что «Любовь...» оказалась по своим финансовым показателям (менеджменту, как принято говорить теперь) очень выгодной для телекомпании «Игра». Только этим, видимо, объяснялась неразборчивость телевизионщиков.

Касаюсь против своего обыкновения денежной стороны дела, потому что в драме Владимира Ворошилова она играла немаловажную роль. Не только потому (об этом со множеством подробностей сообщили «Московские новости» в названном выше материале), что к моменту своей внезапной кончины телережиссер был довольно состоятельным человеком, и теперь вокруг его наследства развивается судебная коллизия, где с одной стороны выступает престарелая мать Ворошилова, его молоденькая возлюбленная и их незаконнорожденная четырехлетняя дочь, а с другой – официальная жена, нынешняя владелица фирмы.

У меня создалось впечатление, что передачу, посвященную скончавшемуся год назад маэстро, делали будто специально к будущему судебному процессу. Или, по крайней мере, – в его преддверии. Потому что (и это выглядит по меньшей мере странно, когда речь идет о таком таланте, как Ворошилов) нынешние хозяева созданной им телекомпании «Игра» вольно или невольно в своем рассказе принижают истинное значение этого незаурядного человека.

Такое, к сожалению, весьма типично для всего нашего ТВ. Подобострастное к чужим талантам, творящее кумиров-однодневок из назойливых, не сходящих с экранов ремесленников, оно давно уже не ценит тех немногих выдающихся мастеров, которые ищут новое в образных возможностях малого экрана. Недаром подавляющее большинство жанров и форм, господствующих в эфире последних лет (да что там лет – уже десятилетий!) – иноземного происхождения. Наши каналы предпочитают скорее выложить кругленькую сумму для закупки «телеимпорта», нежели поломать голову в поисках таланта среди своих.

Нынешнее ТВ по сравнению с тем, в каком начинал свой путь Ворошилов, стало непомерно дорогим. Каждый замысел (теперь его называют новомодным словом «проект») долго просчитывается со всех сторон, прежде чем выйти на экран. Вклад средств столь велик, что нужна заранее гарантия будущих прибылей. До творчества ли тут? Побеждает, понятно, «верняк» – пусть творчески ничтожный, зато дающий гарантированный рейтинг.

Казалось, Ворошилов должен был торжествовать: ведь еще задолго до его кончины началась повсеместная мода на передачи, которые по жанру – викторины – вроде бы продолжали найденное им. Впрочем, все эти «Миллионеры», «Алчности», «Слабые звенья» выглядят бледной тенью, если не карикатурой, рядом с «ЧГК». В них есть примитивная череда вопросов и ответов, но нет той нестандартности, подчас парадоксальности движения к истине, которую демонстрировали в лучшие свои годы члены клуба знатоков.

Говорю о лучших годах, потому что и в бытность Ворошилова у клуба его почитатели иногда замечали уступки моде. Не стану писать его портрет одной розовой краской. Тем более что отношусь к тем, кто был поклонником «ЧГК» ранней поры, когда единственным стимулом в состязании знатоков с телезрителями был интерес к истине. Тогда верно ответившие на вопрос – помните? – получали только что вышедшие в свет превосходные книги. В те годы они были в стране большим дефицитом.

Милая пожилая дама из Общества друзей книги в финале каждого выпуска передачи с завораживающей теплотой и любовью говорила о каждой книжке, держа ее в руках. Ееглаза и глаза знатоков горели, простите за высокопарность, восторгом и любовью к знаниям: завершение передачи становилось апофеозом тех качеств человека, которые в ней были главным «двигателем». Не только критики, но и большинство зрителей высоко оценивали достоинства «ЧГК».

Первых покоряло мастерство, с каким Ворошилов владеет творческими возможностями телевизионной музы. Он, пожалуй, был самым последовательным из всех крупных мастеров нашего ТВ поборником прямого эфира. Причем, со свойственным ему максимализмом не боялся формулировать свое credo. Напомню одно из его интервью пятилетней давности: «Прямой эфир, – говорил он, – это и есть ТВ: видеопленка – совсем другая область, все что угодно, но не телевидение. У меня такое впечатление, что я один работаю на ТВ» («МК бульвар», 1997, № 11, интервью с А. Мельманом).

Вторые – те, которые вряд ли могли в полной мере оценить виртуозное ворошиловское мастерство владения пространством и временем происходящего на экране действа, – воспринимали его «ЧГК» совсем по-другому. Программа привлекала своими молодыми игроками-интеллектуалами: в несвободное брежневское время они, в поисках ответов на непростые вопросы викторины, воспарялись над унылой прозой жизни, фантазировали, дерзали, одерживали неожиданные, яркие победы. Эти парни и девушки становились любимцами зрителей, их знала в лицо и по именам вся страна, за них дружно в течение года болели, и искренне радовались, когда в конце сезона лучший из лучших объявлялся победителем и получал «хрустальную сову».

Трудные для всего нашего ТВ и отдельных программ перестроечные времена, когда все рушилось и менялось, Ворошилов и его детище преодолели сравнительно с другими вполне успешно. Выжили, сохранились в эфире. Даже обрели некоторые новые, неведомые прежде черты.

Они проявлялись в том энтузиазме, с каким на «ЧГК» были встречены перемены рыночного характера. Клуб знатоков стали именовать «интеллектуальным казино», а его ведущего-режиссера – «крупье». Знатоки, одетые теперь в смокинги, во время игры лениво потягивали шампанское и делали многотысячные ставки. Достоинства игроков определялись величиной личного выигрыша каждого – никаких командных денег, только личные. Деньги, впрочем, стали определять все. Однажды даже новогоднюю елку на «ЧГК» «украсили»... стодолларовыми купюрами.

Все это не прошло мимо внимания критиков. Ворошилова нещадно ругали за измену самому себе. Вспоминали ранние годы программы, когда желанным призом для знатоков была хорошая книга. Отмечали оскудение творческой фантазии в выборе вопросов. Надо отдать должное режиссеру: в последних своих сезонах он отказался от «рыночных» крайностей. Убрал шампанское с игрового стола. Перестал выражать достоинства игроков числом нулей в выигранных ими суммах. А к уже привычному прямому эфиру добавил еще и Интернет, работающий в режиме он-лайн: ответы на звучащие в студии вопросы приходили теперь со всего мира...

Это означало, что программа жива, что она развивается. Но за прошедший после смерти Мастера год телеигра будто законсервировалась. Стала тенью того, что было прежде. Руководитель ОРТ К. Эрнст в передаче о Ворошилове невольно проговорился о причинах случившегося: как бы от любой, даже малейшей, перемены не рухнуло все здание «ЧГК». В связи с этим он высказался, чтобы программа проходила в том же помещении и в той же декорации, в какой она жила в пору своего создателя. И даже предложил нам, зрителям, считать игровые сессии, проходящие в разные времена года, четырьмя спиритическими сеансами... встречи с покойным режиссером.

Звучит если не кощунственно, то, во всяком случае, мистически. Но не нужно обладать качествами черного мага, чтобы разгадать природу этой мистики. Известно ведь, что не принято резать курицу, которая несет золотые яйца. Еще в последние годы своей жизни Ворошилов считал, что «ЧГК» изжило себя и настаивал на закрытии телевизионного клуба. Как человек, не привыкший скрывать своих намерений, не раз говорил об этом в прямом эфире, во время очередных игр. Его всякий раз отговаривали. Против завершения «ЧГК» были знаменитые игроки, которые за эти годы, кроме всесоюзной (позже всероссийской) славы, получили по несколько «хрустальных сов», званий «магистра», а также немало дензнаков, которые щедро отваливали спонсоры и рекламодатели, в последние годы ставшие желанными, на деле самыми главными, гостями игрового зала. Против выступали и зрители: им игра, в особенности, когда крупные суммы ушли «в тень» и перестали дразнить ставшую небогатой в последние годы публику, снова стала нравиться. Можно догадаться, хотя об этом в эфире впрямую никогда не говорилось, что главную оппозицию Ворошилову составили его ближайшие сотрудники. Они лучше других понимали, чем грозит им прекращение программы. Ведь, в отличие от Ворошилова, они вряд ли могли придумать что-то подобное «ЧГК» ему взамен. Ведь не «Любовь же с первого взгляда» или недалеко ушедший от нее «Брейнринг» (ухудшенная копия «ЧГК», которую несколько сезонов подряд вел Андрей Козлов, один из ближайших сотрудников Ворошилова).

Когда скончался автор и бессменный ведущий знаменитой программы, появился повод для безусловного выполнения его прижизненного желания. Надо было, конечно же, закрыть клуб знатоков. Как это сделали, скажем, с популярнейшей передачей «ЭВМ» («Это вы можете») после кончины ее ведущего Владимира Соловьева. И оставить ее в памяти поклонников-зрителей да историков телевизионного творчества.

Продолжение программы возможно было бы лишь при условии, если бы в нее вдохнули новую жизнь. На деле же получилось противное: в ней законсервировали не только все до последнего правила, интерьер игрового зала, порядком надоевших, лоснящихся самодовольством знаменитых игроков прошлых сезонов и т. д., но и все излюбленные приемы ведения, которыми славился Ворошилов. Скажем, его умение прежде, чем оценить ответ знатоков, поиграть у них – да и у зрителей тоже! – на нервах. Знаменитая формула «А теперь – правильный ответ», после которого очень часто звучит признание правоты версии, представленной командой, и сегодня по несколько раз в вечер звучит в эфире. Только не в оригинале, рожденном определенными обстоятельствами, а в мертвой копии.

Дело в том, что все двадцать пять лет существования «ЧГК» с Ворошиловым внутренней драматургией игры, кроме поисков ответов на вопросы телезрителей, была еще борьба ведущего со знатоками. Он никогда не скрывал, что болеет за зрителей и всегда желает им победы. Поэтому в логике образа, создаваемого ведущим, было и нежелание признания своего поражения: отсюда все эти маленькие хитрости, уловки, стремление попортить нервы своим удачливым соперникам-знатокам.

Б. Крюк, в отличие от Ворошилова, с игроками находится в хороших отношениях. Его попытка однажды показать характер натолкнулась на резкое сопротивление знаменитых знатоков, после чего новый ведущий «ЧГК» (а он теперь в титрах значится еще и как сценарист, продюсер и режиссер – то есть, во всех ипостасях великого телевизионщика) явно сник и теперь в каждой игре откровенно заискивает перед играющими и теми, кто окружает игровой стол.

Впрочем, положение Б. Крюка более чем устойчивое. Его мать Н. Стеценко в титрах названа вместе с покойным В. Ворошиловым дважды: ей, оказывается, вместе с ним принадлежит и идея игры, и, кроме того, они вдвоем являются ее авторами. Что-то за четверть века прижизненного эфира «ЧГК» я такого не припомню: там мы читали только одну его фамилию. А в итоговом титре могли даже увидеть факсимильно воспроизведенную размашистую подпись маститого режиссера. Одну, заметьте, подпись, не две.

Дата добавления: 2015-08-27