Фирменное блюдо светланы сорокиной

Ведущие телевизионных новостей не рассказывают о себе. Они рассказывают о событиях, происходящих в мире. Так почему же мы так много знаем о них? Почему так преданно любим? Почему одни и те же события и схожие репортажи по разному воспринимаем в зависимости от того, кто выступает в эфире?

Эту загадку каждый день задает нам ТВ, и всякий раз разгадка звучит по-иному. Для меня имя разгадки – Светлана. Светлана Сорокина, которую россияне видят по несколько раз в неделю на своих экранах, когда она ведет «Вести». Любят ее и называют за глаза «Светочкой». Как когда-то, много-много лет назад называли первых ведущих-дикторш «Валечкой», «Анечкой», «Ниночкой».

Удивительное дело: чем больше и чем убедительнее наша телетеория доказывает, что идеальная информация безлична и объективна, чем активнее руководство большинства телеканалов подбирает ведущих новостей в соответствии с этой концепцией, тем большее упрямство проявляет несознательный отечественный телезритель. Он снова и снова голосует за тех телеведущих, которые не скрывают (или почти не скрывают) своих субъективных, личностных оценок. Такова Сорокина, как и другие самые любимые телеведущие России – Татьяна Миткова, Юрий Ростов, Александр Гурнов, Евгений Киселев. Недаром в трудные для молодой российской демократии минуты (напомню расстрел мирных граждан в Вильнюсе возле телебашни и смелый поступок Т. Митковой, в ту пору ведущей ТСН «Останкино»), каждый из названных тележурналистов, не раздумывая, вставал на ее защиту.

Это ощущалось не только в подборке новостей в их выпусках, но и в гражданских поступках, совершаемых этими людьми. В частности, героиня моих заметок в тревожную ночь на 4 октября 1993 г., будучи свободной от эфира, немедленно примчалась на телестудию, как только узнала о событиях возле мэрии и в «Останкино». И после этого уже в течение всей ночи не возвращалась домой, сообщая в экстренных выпусках новостей о происходящих в столице событиях.

С. Сорокина в течение последних лет работает на Российском телеканале, и в отличие от иных своих коллег (Е. Киселев, С. Доренко, А. Шашков) не перешла в другие телекомпании. Не соблазнилась она (как А. Гурнов, Ю. Ростов, В. Флярковский, В. Виноградов) и возможностью отправиться в дальнее зарубежье, чтобы в спокойствии и с немалой пользой для своего кошелька провести время вдали от нашей бурной, каждодневно меняющейся жизни.

«Вести» после всех этих событий сильно обезлюдили. Замены – не только что равноценной, но хотя бы пристойной – не нашлось. С. Сорокина, которая прежде была членом яркой и разнообразной команды, осталась в гордом одиночестве. Ее коллеги, при всем к ним уважении (и снисхождении) не могут быть поставлены с нею рядом. Они, увы, по всем параметрам – как профессиональным, так и личностным – находятся как бы в другой телевизионной эпохе.

Сорокина по опросам телезрителей устойчиво занимает первое место среди ведущих информационно-публицистических программ. Исследования социологов из Фонда «Общественное мнение», которые по заданию телекомпании НТВ проводят ежемесячные мониторинги, свидетельствуют о том, что лишь в марте и в июле 1994 г. Т. Миткова сумела встать в один ряд с ее популярностью. Во все остальные месяцы Сорокина оставалась на Олимпе зрительской любви одна.

Крайне редко бывает так, чтобы оценки профессионалов и зрителей совпадали. На сей раз мы стали свидетелями трогательного единства. Чтобы понять этот феномен, я хотел бы остановиться на некоторых сторонах творчества тележурналистки. Попытаться понять ее своеобразие. Определить, говоря высоким штилем, место в отечественной телевизионной культуре.

Не стану говорить о «золотой поре» «Вестей», когда они были самым ярким явлением в нашей информационной тележурналистике. Тогда их делали в пику казенным, официальным выпускам «Времени», господствующим на партийном Центральном телевидении. Сюжеты, составляющие выпуски «Вестей», вели скрытую (а подчас и совершенно открытую) полемику с тем, что нам сообщалось Первым телеканалом. Российские теленовости вместе с их ведущими стали глашатаями ельцинской политики, направленной против сил, тормозящих перемены в стране. Не стану также напоминать об экстремальных политических ситуациях (вроде упомянутой выше), когда появление в эфире становилось средством непосредственного выражения своей гражданской позиции. Скажу лишь о той работе, которая происходила (и происходит) в нормальном, регулярном режиме. Ведь именно в таких условиях, а не на баррикадах, формируется долговременный имидж телеведущего. Здесь как раз легче всего обнаружить характерные черты и методы творчества, прикоснуться к неповторимой телевизионной магии профессионала.

Я понимаю, что такие понятия, как «магия», «шарм», «обаяние» и подобные им, выглядят слишком уж неопределенно. Их нельзя исчислять количественно, нет и объективных критериев для их определения. И все же просвечивающий насквозь телевизионный «рентген» на уровне зрительских эмоций позволяет отличить человека с прирожденными телевизионными способностями от того, кто попал на экран случайно.

В С. Сорокиной, на мой взгляд, счастливо сочетаются природные данные и умение распорядиться ими. Прекрасно ощущая свою способность нравиться зрителям, она никогда не эксплуатирует это качество. Не пытается, как многие ее коллеги женского пола, кокетничать, исторгать из наших сердец умиление, заискивать перед нами. Вместе с тем, в отличие от других коллег, не воздвигает между собой и зрителями преграды. Не стремится огорошить их чем-то по отдельности (скажем, костюмом или прической, темпом словоговорения или апломбом всезнайки) или всем сразу. Поэтому-то, наверное, люди сразу же признали в ней свою, приняли в свои дома и сердца, стали относиться так же душевно, как это было принято в ту далекую пору, когда ТВ только начинало завоевывать наши симпатии.

С. Сорокина не только обаятельна, хороша собой, проста, но и, кроме всего прочего, еще и умна, самостоятельна в суждениях, смела, остроумна. Список ее достоинств можно продолжить, но для того, чтобы не забыть какое-либо из них, хочу сказать о главном, вбирающем в себя все остальные. Журналистка на редкость гармонична и естественна во всех своих качествах. На экране все происходит легко и просто, будто само собой: ведущая новостей складывает сюжеты-кирпичики в такой последовательности, по сравнению с которой никакой иной и быть не может.

Мне вспоминается один из выпусков «Вестей» (6.05.94), когда вся Европа была взбудоражена наконец-то состоявшимся, давно ожидаемым событием – завершением работы над туннелем между Великобританией и континентом. Тогдашний собкор в Лондоне А. Гурнов, бывший ведущий «Вестей» и давний коллега, прислав репортаж о первом маршруте под Ламаншем, просил поставить его на первое место в выпуске новостей. Просьба его, надо сказать, была более чем законной, и, наверное, любой другой безоговорочно последовал его просьбе-совету.

Не такова С. Сорокина: рассказав в кадре о пожелании Гурнова, она торжественно сообщила, что ставит его сюжет на не менее почетное – центральное – место в выпуске. Нарушив элементарные правила ранжира в информации, она, в итоге, победила, так как зрителям запомнились и просьба собкора, и неожиданная реакции на нее ведущей, и, главное, из-за всех этих обстоятельств – самый сюжет о туннеле. Что, как говорится, и требовалось доказать!

Вы спросите меня: зачем это понадобилось С. Сорокиной вводить миллионы зрителей в подробности ее взаимоотношений с коллегой? Неужто нельзя было без всяких признаний взять да и поставить репортаж в середину выпуска, ведь это законное право ведущей?! Думаю, не только для того, чтобы таким экстравагантным образом привлечь наше внимание к сюжету. Скорее, чтобы утвердить дорогие ей творческие принципы, согласно которым ведущий теленовостей обладает подлинными правами автора. Он может не только осуществлять их, но и обсуждать. Может приобщать зрителей к тайнам своей творческой лаборатории.

Еще осенью 1991 г., когда С. Сорокина работала в совсем юных и дерзких «Вестях», можно было обнаружить этот ее принцип. Однажды (4.10.91) она призналась, что была шокирована, узнав про основоположника марксизма, будто тот отсудил у родной матери все ее имущество. И что брат его умер от чахотки. Затем эти факты оказались в выпуске неожиданно отыграны в репортаже из Иваново, которое еще в дореволюционную пору не только иллюстрировало многие марксовы положения, но и по праву называлось «царством ситца и чахотки».

Казалось бы, подобным нагромождением разнохарактерных фактов и обстоятельств журналистка загнала себя в угол. Обратите внимание, как парадоксально и красиво, подобно шахматному композитору, предлагающему единственно возможное решение задачи, разрубила она созданный ею узел. Она заметила относительно ивановских ткачих, что в ту давнюю пору они производили ситца в восемь раз больше, а болели чахоткой в пять раз меньше, нежели в блаженные, освященные всепобеждающим учением, советские времена.

Тут проявилось умение С. Сорокиной, оперируя непреложными фактами, так столкнуть их, что вдруг в них обнаруживается смысл, который прежде трудно было даже предположить, Этой своей способностью она пользуется, чаще всего, в финалах выпусков, которые стали ее «фирменным блюдом». Завершая новости, С. Сорокина обращает наше внимание на какой-то факт (иногда даже фактик), и освещенный ее мыслью, иронией, лукавой улыбкой, он становится вдруг мудрой жизненной сентенцией, тем послесловием, что западает в душу и остается жить в ней.

Приведу в пример несколько сорокинских финалов, хотя, полагаю, читатели (являющиеся, по совместительству, конечно же, и телезрителями) сами смогут вспомнить их в немалом количестве. Я обращу внимание, прежде всего, на те из них, которые не ограничиваются констатацией неких курьезов, но говорят внимательному зрителю немало о нашей жизни, о царящих в ней нравах, в том числе и политических.

25 февраля 1993 г., в очередную годовщину знаменитого доклад Н. Хрущева на XX съезде партии, С. Сорокина говорила о судьбах реформаторов в России. Если они останавливались и не шли вперед, то их самих и их реформы время отбрасывало назад. Эта сентенция оказалась очень к месту: тогда как раз в общественном мнении возникло ощущение, что Б. Ельцин склонен затормозить начатые им реформы.

Б. Ельцину был посвящен и тот финал, который пришелся на вечер, когда писались эти строки. С. Сорокина рассказала зрителям о том, что в деревушке, где родился российский президент, создан музей и ушлые экскурсоводы собирают с прибывающих туристов плату. Причем в «зеленых». Из этого факта журналистка делает неожиданный умиротворяющий вывод: Б. Ельцин, мол, борется за введение в стране рыночных отношений, и они уже победили – на его малой родине.

Впрочем, не всегда эти финалы бывают столь добродушны. Иногда за милым, анекдотическим юмором слышится что-то более едкое, почти саркастическое. Таким, к примеру, был финал одного из выпусков «Вестей» в преддверии первых гастролей Майкла Джексона в Москве. С. Сорокина сообщила, что знаменитая целительница Джуна объявила о присвоении заокеанскому певцу звания академика в созданной ею Академии. И добавила, что, по слухам, встретиться с Джексоном собирается и академик Р. Хасбулатов. С лукавой улыбкой пожелала двум академикам приятной беседы.

Это пожелание было прочитано аудиторией весьма определенно. До этого не раз в обществе слышалось глухое раздражение по поводу избрания спикера Верховного Совета членкором Российской академии. Было очевидным желание заиметь в его лице эдакого высокого покровителя наук, находящихся сегодня в трудном положении. И циничной выглядела готовность в этих условиях выставить свою кандидатуру и баллотироваться в академики.

Заметьте, в сорокинском финале нет того возмущения, которым кипели сердца столичных интеллигентов, узнавших о результатах выборов в академии. Он оказался гораздо более язвительным оттого, что ставил спикера-академика на уровень тех бесчисленных академий, которые расплодились в последние годы в стране и стали поводом не столько для уважения, сколько для упражнений фельетонистов...

В последнее время, как мне показалось, в финалах С. Сорокиной стало меньше таких вот дерзких, исполненных едва скрываемой иронии (а то и издевки) ходов. Создается впечатление некоторой усталости. В нашем разговоре с нею я прямо спросил об этом. С. Сорокина призналась, что решила было не всякий раз делать отнимающие много сил финалы. Однако начальство тут же заметило это и попросило не отказываться от «фирменного блюда». Теперь вот, продолжая делать их, она мечтает найти какую-то новую форму завершений своих выпусков новостей.

Мне же в поисках объяснений перемен вспомнилась одна передача Д. Крылова «Телескоп» (4.06.94), в которой тот беседовал с телезвездами об их отношениях к любви. С. Сорокина, как всегда, и тут выделялась своей искренностью и, вместе с тем, глубиной. Она высказала мудрую мысль о том, что люди стареют не постепенно, а скачками. Призналась, что после недавней кончины матери сразу же ощутила, что кончилась юность и наступил зрелый возраст. «Рухнуло небо», – призналась она. И добавила: «Я так ничего и не поняла в этой жизни».

Тут, полагаю, С. Сорокина явно поскромничала. Она будто забыла, что своими финалами помогала миллионам людей очень многое видеть по-новому, и, в итоге, пронзительнее и глубже понять эту самую жизнь.

Дата добавления: 2015-08-27