Третий период (VI-XVI вв.).

Подробно обозренное нами отношение восточной и западной Церкви к ветхозаветному канону оставалось таковым же и в этот, обширный по времени, но скудный просвещением духовным, период. Так, на ветхозаветные канонические книги смотрели как на богодухновенные вполне согласно отцы, учители и соборы восточной и западной Церкви этого периода. Неканонические книги не считали богодухновенными и равными каноническим отцы и учители восточной Церкви; западные же официально признанные соборы и большинство католических богословов и иерархов признавали неканонические книги богодухновенными наравне с каноническими. Но, как и в предыдущий, и в этот период такой взгляд в католической Церкви не всеми учеными богословами и иерархами и даже папами разделялся. Очень многие соглашались с восточным счислением, а некоторые даже очень резко доказывали неправильность западного счисления канонических книг. — Перейдем к частному обозрению соответственных свидетельств и прежде всего восточной Православной Церкви.

В предыдущем периоде поцитовано нами было много соборных определений по рассматриваемому вопросу. В настоящий период на соборах таковых определений не составлялось. На Трулльском соборе (691 года) утверждены были все 85 апостольских правил и все правила Лаодикийского и Карфагенского соборов, в коих определялось “число и наименование” ветхозаветных книг (2-е правило). На некоторое несогласие в счислении книг между упомянутыми правилами на соборе не было обращено внимания, а потому последующие канонисты ставились в немалое затруднение: какому счислению отдавать предпочтение — 85-го апостольского правила или 33-го карфагенского правила и 60-го лаодикийского? — Руководясь постоянным преданием Православной восточной Церкви и большинством хранившихся в ней соборных (лаодикийского) и отеческих (св. Афанасия, Григория Богослова, Амфилохия) правил, а главное преимущественным авторитетом апостольского правила, канонисты Зонара, Вальсамон, Аристин, Матфей Властарь (XI-XIV вв.) отдавали предпочтение апостольскому и лаодикийскому счислениям и ограничивали ветхозаветный канон иудейским и отеческим. К этому же периоду должны быть отнесены свидетельства Πηδαλίου или славянской Кормчей. В виду важности для православного богослова свидетельств упомянутых канонистов, как знатоков древнего церковного православного предания о ветхозаветном каноне, приведем их подробнее. С особой ясностью эту мысль высказывают поименованные канонисты в толкованиях следующих правил[129].

Зонара в толковании 33-го правила карфагенского собора говорит: “о том, какие книги должно читать в церкви, говорит последнее апостольское правило и 59-е (по нашему счислению 60-е) правило лаодикийского собора, и великий Афанасий исчисляет все книги, и великий Григорий Богослов и святый Амфилохий”[130]. Из этих слов и параллелей несомненно, что этот канонист не принимал всех неканонических книг, так как последние совершенно опускаются у Григория Богослова, Афанасия и Амфилохия. При толковании же правил: апостольского и лаодикийского собора, и исчислений Афанасия, Григория и Амфилохия, Зонара нигде не цитует, как руководственного, 33-го правила карфагенского собора. Вывод отсюда ясен, что он считает это правило неруководственным.

Аристин в толковании 60-го правила лаодикийского собора исчисляет 22 книги, исключительно лишь канонические, даже с пропуском Варуха и Послания Иеремии, упомянутых в самом соборном правиле. Эти книги Аристин называет “каноническими”[131]. При толковании же 85-го апостольского правила, он исчисляет книги “чтимые и святые для клириков и мирян,” причем упоминает 3 книги Маккавейских и Премудрость Сираха, 12 пророков (включая сюда и великих)[132]. Очевидно, в апостольском правиле, по его взгляду, исчислены кроме канонических и некоторые “чтимые и святые” книги.

Вальсамон в толковании 33-го правила карфагенского собора говорит: “о том, какие книги должно читать в церкви, ищи святых апостолов правило 85-е, лаодикийского собора правило 60-е, стихи св. Григория Богослова, канонические писания св. Афанасия и св. Амфилохия”[133]. Таким образом, Вальсамон разногласия в соборных правилах решает дословно сходно с Зонарой. В толковании исчисления Григория Богослова Вальсамон вполне соглашается с этим исчислением и с равенством “22 книг числу еврейских букв”[134].

В Кормчей высказан тот же взгляд в толковании на 60-е (по слав, счету 58) правило лаодикийского собора, послание св. Афанасия, стихотворение Григория Богослова и послание Амфилохия. Здесь ограничивается, по Кормчей, ветхозаветный канон 22-мя книгами[135]. В толковании же 85-го апостольского правила в Кормчей замечено: “неции же... к почтеным в сием правиле книгам повелевают чести и Премудрости Соломона, и Иудифь, и Товию”[136]. При объяснении 33-го правила карфагенского собора в Кормчей находится ссылка, как и у других канонистов, на 85-е апостольское правило, 60-е правило лаодикийского собора и счисления Афанасия Великого, Григория Богослова и Амфилохия[137].

Общий вывод из всех приведенных толкований греческих канонистов рассматриваемого периода несомненно должен быть тот, что они признавали руководственным еврейский 22-х книжный ветхозаветный канон, ясно признанный у св. Афанасия, Григория и Амфилохия. Никогда они не признавали руководственным 33-го правила карфагенского собора и неканонические книги не уравнивали с каноническими, относясь лишь с особым уважением, “как к чтимым и святым,” к двум-трем неканоническим книгам.

С приведенными суждениями православных канонистов вполне согласны суждения ученых того же периода: историка Леонтия Византийского и богословов: Иоанна Дамаскина и патриарха Никифора исповедника. Леонтий Византийский (ок. 610 г.) ограничивает состав ветхозаветного канона 22 книгами, перечисляет лишь книги еврейского канона, кроме Есфири, и замечает, что “так признают евреи, и следует принимать о сем их учение”[138].

Иоанн Дамаскин (+754 г.) в своем догматическом творении “О православной вере” определяет состав ветхозаветного канона также 22 книгами “по числу письмен еврейского языка” и делит их на четыре “Пятикнижия.” Первое — Пятикнижие Моисея, второе — историческое или (вероятно по еврейскому наименованию) “писание”: Иисуса Навина, Судей и Руфь, четыре Царств (составляющие 2 книги) и Паралипоменон; третье — “стихами сочиненное”: Иова, Псалмы, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней; четвертое — пророческое: двенадцать пророков, составляющие одну книгу: Исайя, Иеремия, Иезекииль и Даниил, и дополнение к ним: две книги Ездры (т.е. Ездры и Неемии), соединенные в одну книгу, и Есфирь.” — “Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова,” говорит св. Иоанн, книги “прекрасные и очень полезные,” но не могут быть помещены между каноническими, потому что “не находились в ковчеге”[139]. Последний мотив нам встречался у св. Епифания Кипрского и очевидно указывает на иудейское предание, как на основу для учения христианской Церкви о каноне. Творения Дамаскина для нас имеют особенно важное значение, потому что составляют вывод и выражение общего церковного в православно-восточной Церкви предания, святоотеческого учения и соборных правил, так как его творения составляют вывод и систематизацию всего православного учения. Его учение о каноне навсегда освобождает позднейшие православные соборы и катихизисы от встречающегося у католических богословов обвинения их в “протестантизме.” Здесь решены и недоуменные вопросы о книге Варуха, Послании Иеремии и т.п., встречавшихся ранее иногда в счислениях канонических книг. Общий принцип — “помещение книг в ковчеге” или иудейском каноне — дает твердую нить к точному решению вопроса о них. Если их нет в еврейском каноне, то не должны они быть и в каноне православной Церкви. Их посему и нет у И. Дамаскина.

Никифор, патриарх константинопольский (806-815 гг.), в своей Хронологии исчисляет в ветхом завете 22 книги канонических (κεκανοισμέναι γραφαί) и церковных (έκκλησιαςομέναι), к коим относит лишь книги еврейского канона с прибавлением Варуха и отнятием Есфири. Затем он исчисляет книги спорные ̉óσαι άντιλέγονται: три Маккавейских, Премудрость Соломона, Премудрость сына Сирахова, Псалмы Соломона и Песни его[140], Есфирь, Иудифь, Сусанну и Товию, и даже перечисляет количество их стихов[141]. О помещении книги Есфирь в число спорных или неканонических, а Варуха в число канонических говорили нередко отцы предыдущего периода; там дано было нами и объяснение этому отступлению от точного еврейского канона. Затем, по мнению ученых, у Никифора воспроизводится канон, издревле принятый в константинопольской Церкви, очень сходный с Синопсисом Афанасия, может быть помещавшимся при греческих церковных библейских списках, как он помещался в наших славянских изданиях Библии. Таковы главнейшие, за рассматриваемый период, памятники, заключающие сведения по ветхозаветному канону.

Но при указываемом восточными православными богословами различии в авторитете канонических и неканонических ветхозаветных книг, последние помещались всегда в составе библейских списков. Сохранившиеся многочисленные греческие библейские рукописи с VI-XVI вв. содержат обычно в цельном виде или отрывками и неканонические книги в ряду с каноническими. В списках сирогексаплярного перевода, составленного Павлом, епископом Теллы (613-616 гг.), и имевшего церковное употребление в сирской Церкви, находятся и все неканонические книги; также в армянском, арабском и древне-славянском Кирилло-Мефодиевском переводе находились все неканонические книги, в последнем впрочем “разве Маккавей.” При богослужении неканонические книги в православно-восточной Церкви, несомненно, употреблялись. О многочисленнейших в отеческих творениях цитациях из неканонических книг и говорить нечего.

Общий вывод получается тот, что и в этот обширный период в православно-восточной Церкви всегда отмечалась разность в авторитете канонических и неканонических книг, но последние, считаясь “вне канона,” не исключались из библейских списков.

Как восточная Церковь была верна ранее установленному в ней учению о каноне, так и западная Церковь в своих официальных соборных и папских определениях оставалась верной постановлениям своим, данным в предыдущие периоды. Свидетельства, относящиеся к нашему предмету, расположим в следующем порядке: папские определения, соборные определения и учено-богословские сочинения.

Папа Ормизда (VI-го в.) утверждает канон папы Дамаса, содержащий все канонические и неканонические книги[142].

Относимый к VI-му веку канон папы Льва Великого (+461 г.) воспроизводит канон карфагенского собора и (замечательно!) опускает 60-е правило лаодикийского собора[143].

Папа Николай I-й в декрете (865 г.) к галльским епископам велит руководиться каноном Иннокентия I-го и утверждает, что “все римские первосвященники и все Церкви принимали всегда этот канон и никогда (будто?) не встречали ни от кого возражений против сего.” Он подтверждает также апостольский авторитет канона Льва Великого[144].

Папа Евгений IV, в булле о флорентийском соборе (от 1442 г.), говорит, что св. римская Церковь признает одного Господа автором ветхого и нового завета, так как один Святой Дух вдохновлял писателей Священных книг обоих заветов. Затем перечисляются все ветхозаветные канонические и неканонические книги в том же порядке, как у Иннокентия 1-го[145].

Кроме папских булл, за указанное время, западная Церковь руководилась в суждениях о каноне собраниями церковных правил и суждениями канонистов. Такой древнейший сборник составлен был на Западе Дионисием Малым (ок. 533 г.). В этом сборнике перечисляются и точно излагаются все правила карфагенского собора и вполне одобряется канон 33-го правила сего собора, но, как и у папы Льва, опускается 60-е правило лаодикийского собора, заключающее иное счисление ветхозаветных книг[146]. — Этих двух фактов, признаваемых и католическими богословами, православный богослов не может пройти молчанием, как характерных для западной Церкви и развития ее учения, имеющих себе много параллелей и в других вопросах католического богословия...

Канон Иннокентия I-го и карфагенского собора был помещен, как общее церковное предание, в каноническом сборнике, посланном папой Адрианом в Шарльманн в 774 г. и формально одобренном для французской Церкви в 802 г. Канонисты Бурхард Вормский (ок. 1020 г.), Вивес Шартрский (+1115 г.) и Грациан (+1115 г.) принимают декрет Геласия как руководственный[147].

При обозрении предыдущих периодов, на первом месте обычно ставились нами соборные определения, как имевшие наибольший церковный авторитет, теперь же соборные определения по рассматриваемому нами вопросу явились довольно поздно, лишь в половине XV-гo и XVI-го столетий и ими, конечно, не могла (с VI-XIV вв.) западная Церковь руководиться, а она руководилась вышеизложенными более ранними папскими буллами и каноническими сборниками.

Рассматриваемый вопрос решался в этот период всего лишь на двух соборах: Флорентийском (1439 г.) и Тридентском (1546 г.). Поводом к отчетливому выяснению здесь вопроса о составе ветхозаветного канона послужили в первом случае явное несогласие по этому вопросу с Православно-восточной Церковью, а во втором — с протестантскими общинами.

На Флорентийском соборе, как и в вышеприведенной булле к нему папы Евгения IV, все ветхозаветные и новозаветные книги признаны произведением одного Св. Духа — автора их и перечислены так: пять книг Моисея: Бытие, Исход, Левит, Числ, Второзаконие, Иисуса, Судей, Руфь, четыре Царств, две Паралипоменон, Ездра, Неемия, Товия, Иудифь, Есфирь, Иов, псалмы Давида, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломона, Екклезиастик (Прем, сына Сирах.), Исайя, Иеремия с Варухом, Иезекииль, Даниил, 12 пророков и две Маккавейских[148]. — Особенности этого счисления: впервые называется книга Неемии, ранее и на востоке и на западе называвшаяся второй книгой Ездры; не упоминается о Плаче и Послании Иеремии. Но эти разности незначительны и, несмотря на них, несомненно, что Флорентийский собор признавал неканонические книга равными каноническим, за исключением второй и третьей книг Ездры и третьей Маккавейской, которые и прежде и теперь не входят в канон католической Церкви, а считаются апокрифами.

Особенное же значение, в обозреваемом периоде, имеет определение Тридентского собора (4-я сессия от 8 апреля 1546 г.), потому что оно имеет руководственныи авторитет в католической Церкви и доселе, как полностью повторенное на Ватиканском соборе. Не лишне упомянуть о подробно описываемых в деяниях Тридентского собора и не скрываемых современными католическими учеными продолжительных богословских спорах, предшествовавших официальному провозглашению этого правила 8 апреля 1546 г. Продолжительное обсуждение и споры по вопросу о ветхозаветном каноне среди членов собора возникли еще с 7-го января, а особенно подробно вопрос дебатировался в февральских и мартовских заседаниях. Предметом спора служили преимущественно неканонические книги, их сомнительное происхождение, их сомнительный авторитет, неравный авторитету канонических книг, непринятие их в еврейский канон, отсутствие их в 85 апостольском правиле, непризнание за ними авторитета Иеронимом и т.п. Эти несомненные из церковной литературы факты побуждали кардиналов, особенно Пашехо и др., делать возражения против полной канонизации их. В виду подобных возражений и отсутствия их в еврейском каноне даже избегнут был термин sacri et canonici, а оставлен довольно неясный: qui in Vulgata latina sunt[149]. Выработанное в конце концов этими спорами соборное определение от 8 апреля читается так: Святейший вселенский и общий собор Тридентский... определяет в сем декрете надлежащий каталог Священных книг, обязательный для руководства всякого верующего. Сии книги следующие: Ветхого Завета — пять книг Моисея, т.е. Бытие, Исход, Левит, Числ, Второзаконие; Иисуса, Судей, Руфь, четыре книги Царств, две Паралипоменон, первая Ездры, вторая, называемая Неемиею, Товии, Иудифь, Есфирь, Иова, Псалтирь Давидова из ста пятидесяти псалмов, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость, Екклезиастик, Исайя, Иеремия с Варухом, Иезекииль, Даниил, двенадцать малых пророков (с перечислением их по именам), две книги Маккавейских — первая и вторая... Кто не считает священными и каноническими сих книг, в целом их содержании и во всех их частях, как они читаются и принимаются в Церкви католической и как они содержатся в древней латинской Вульгате, и сознательно и упорно будет отвергать установленные предания, тот да будет анафема”[150]. — Очевидно, представленный каталог вполне сходен с прежде бывшими исчислениями, только не упомянуты Плач и Послание Иеремии, вероятно подразумеваемые в его книге. В конце пояснено, что и неканонические отделы канонических книг, например, Есфири, Даниила, должны быть признаваемы равно авторитетными и богодухновенными, потому что они находятся в древней латинской Вульгате. От всех соборных определений этот декрет отличается произнесением “анафемы” на христиан, несогласных с его исчислением ветхозаветных книг. В предыдущих соборных определениях о каноне, как восточной, так и западной Церкви, анафематизмами он не ограждался. Без сомнения, эти строгости были вызваны протестантскими суждениями и они, как увидим, не устрашили католических и протестантских богословов.

В согласии с приведенными папскими декретами и позднейшими соборными определениями находились многие ученые богословские труды, которые подтверждали и обосновывали их. Эти труды появлялись с давнего времени и не прекращались во весь рассматриваемый обширный период. Они принадлежат, в хронологическом порядке, следующим лицам. Кассиодор (+570 г.), изложив три счисления ветхозаветных книг: Иеронимово, Августиново и свое, сходное с последним и находящее в Ветхом и Новом Завете “70 книг, по числу фиников, найденных евреями в Елиме (Числ.33:9),” замечает, что эти три счисления взаимно “не противоречат, а только разнятся” и принимаются разными лицами и соборами. Иеронимово счисление, по его мнению, “принималось на никейском (?) и халкидонском (?) соборах”[151]. Из соборных актов последние факты неизвестны.

Исидор Севильский (+636 г.) также допускает троякое исчисление, но о неканонических книгах замечает, что хотя евреи и не принимают их в канон и помещают в апокрифах, но христианская Церковь помещает их в числе канонических писаний[152]. Книгу Варуха и Послание Иеремии Исидор совершенно опускает, вторую и третью книги Ездры относит, “согласно иудейскому счислению,” к апокрифам[153].

Сохранившиеся от VIII и IX вв. латинские Библии Алкуина (725 г.) и Теодульфа (821 г.) содержат все ветхозаветные канонические и неканонические книги. Эти Библии были в средние века руководственными и архетипными в западной Церкви[154]. О книге Иисуса сына Сирахова, впрочем, Алкуин колеблется; ссылаясь на Иеронима и Исидора, признает ее менее авторитетной, чем пророческие книги[155].

Рабан Мавр (+856 г.) насчитывает 45 книг в ветхом завете, а с новозаветными “72 книги, по числу учеников Иисуса Христа.”

В библейских корректориях, т.е. исправлениях Вульгаты, ХIII-го и дальнейших веков, начиная с парижской корректории (1220 г.), помещаются все неканонические книги.

Альберт Великий, хотя и замечает, что у евреев было 22 книги по числу букв алфавита, или 24 “по числу апокалипсических старцев” (Апок.4:4, 10), но вместе с тем утверждает, что христианская Церковь признает и иные, не бывшие в их каноне, книги. По этому поводу католический ученый замечает, что “эрудиция Альберта не дает ему чести, но его мнение, благоприятное неканоническим книгам, может быть приведено”[156]. Вообще, должно быть, те богословы, которые поддерживали это мнение, не блистали ученостью. Более поздними защитниками того же мнения были Бонавентура и Фома Вальденский[157] (+1430 г.) — столпы.католического богословия. Особенно новых доводов они не высказали, а главное не доказывали своего мнения обстоятельным анализом содержания и учения неканонических книг.

Но и современные католические богословы, и история Тридентского собора ясно показывают, что это уравнение канонических и неканонических книг не было общепризнанным среди западных богословов и имело большее число авторитетных богословской и библейской эрудицией противников и меньшее число защитников. Мнения против уравнения неканонических книг с каноническими высказываются в течении всего рассматриваемого периода, принадлежат лицам разных категорий и имеют для себя различные источники происхождения. В хронологическом порядке их можно изложить следующим образом.

По авторитету в католической и православной Церкви первое место здесь должно быть отведено папе Григорию I-му (577-604 г.), который в своих “Моральностях” ограничивает ветхозаветный канон еврейским каноном, о Маккавейских книгах замечает, что они “вне канона,” хотя читаются публично для назидания Церкви. О других неканонических книгах: Товита, Премудрости Соломона и Сираха он говорит также с уважением, хотя не включает их в канон, согласно Иерониму и отцам восточной Церкви[158].

За Григорием I в хронологическом порядке заслуживают упоминания следующие богословы и иерархи. Юнилий, епископ африканский (+560 г.), несмотря на свое пребывание в Африке, где жил Августин и издавались правила иппонского и карфагенского соборов, руководился в своем взгляде на ветхозаветный канон еврейским каноном и учением Иеронима и потому не велит принимать в христианский канон Премудрости Соломона и Сираха, Товита, Иудифи и Маккавейских книг. Но в дальнейших по сему предмету рассуждениях он уклоняется и от Иеронима и приближается к Феодору Мопсуестскому, утверждая, что книги Паралипоменон, Иова, Товии, Ездры, Иудифи, Есфири не суть канонические книги и имеют “средний авторитет,” а Песнь Песней и Премудрости Соломона суть “неканонические книги и не имеют никакого авторитета.” Эти последние классификации ничем у автора не подтверждаются и никем более ни на востоке, ни на западе не разделяются[159].

Друг Юнилия, Примазий Адруметский, “был более сдержан и ограничивал число канонических книг 24-мя, “по числу крыльев апокалипсических животных” (Апок.4:6-8). — Дословно то же повторяется у Беды Достопочтенного (+735 г.), у Отперта (+ 778), только по символизму “24 старцев, сидящих на престолах” (Апок.4:4). Агобард Лионский (+840 г.) определяет “22 божественных книги по числу букв еврейского алфавита”[160]. Ноткер (+912 г.) отзывается с сомнением об авторитете неканонических книг, “не принимаемых в еврейский канон, но принимаемых Церковью для назидания”[161].

Валафрид Страбон (+849 г.) в своей Glossa ordinaria помещает прологи к Свящ. книгам Иеронима, опускает неканонические прибавления к книгам Есфири и Даниила, не снабжает комментарием книг Варуха и Послания Иеремии, замечая, что эти книги не находятся в каноне еврейском, а только в издании Вульгаты и что “их Церковь назначает для назидания читателей, потому что в них есть пророчества о Христе и последних временах.” — Эта Глосса была очень распространена и влиятельна в средние века[162].

Очень решительно высказывает, позднее, тот же взгляд Руперт Денц (+1135 г.). Он не признает канонической и свободно критикует Премудрость Соломона, опускает толкование Варуха и неканонических отделов у Даниила, подобные же отделы книги Есфирь он считает “интересными” лишь с исторической стороны, но не имеющими равного авторитета с отделами еврейского текста, потому что “истина писания” заключается в последнем. При исчислении знаменитых мужей и жен Ветхого Завета он опускает Иудифь и Товию. О книгах Товит и Иудифь он замечает, что “их нет в еврейском каноне, на никейском соборе они приняты для назидания святой Церкви.” Канон ветхозаветный он ограничивает 24 книгами, “по числу старцев апокалипсиса” (Апок.4:4). О Маккавейских книгах отзывается с большой похвалой, может быть согласно 85-му апостольскому правилу[163].

Гуго-Сен Виктор (+1141 г.), согласно с Иеронимом принимает в канон 22 книги, остальные признает “читаемыми, но не находящимися в каноне,” а частью “составляющими комментарий к книгам каноническим.” По его мнению, неканонические книги относятся к каноническим так же, как папские декреталии и отеческие писания относятся к новозаветным книгам. Он даже признает их не составляющими “корпуса текста,” т.е. не входящими в состав библейских списков и авторитетного канона[164]. Так, последующие протестантские взгляды и издания Библейского Общества имеют для себя основы еще в средневековых католических богословских трудах!..

Знаменитый аббат Петр Клюнийский (+1156 г.) также ограничивает канон 22 книгами, а “остальные 6 книг, говорит он, не могут быть обойдены молчанием и принимаются Церковью ради своего похвального учения, хотя и не могут быть уравнены вполне по авторитету с каноническими”[165].

Того же времени католические богословы: Петр Манжер (+1178 г.), Иоанн Салисбюрийский (+1180 г.), Жан Белет также повторяют мнение Иеронима и восточных отцов[166]. В следующем столетии Гуго сен-Шер (+1263 г.), Жан-де-Жен (+1286 г.), Вильгельм Оккам (+1347 г.) также без особых изменений повторяют Иеронима[167].

Даже величайший авторитет католического богословия, Фома Аквинат (1270 г.) не может быть причислен, хотя к великому огорчению католических богословов[168], к полным почитателям неканонических книг. О книге Премудрости Соломона он говорит, что она не “находится в числе канонических книг,” об Екклесиастике выражается также, что эта книга “не была у евреев в каноне.” “Возможно думать, выводит Люази, что святый Фома по своему убеждению лично более склонялся признавать, нежели отрицать каноничность этих книг”[169], но конечно можно и иначе думать...

Итак, западные богословы, можно сказать первоклассные, а за ними и другие, менее авторитетные, но очень многочисленные, не признавали мнения Августина, западных соборных и папских определений и следовали счислению еврейского канона, Иеронима и восточной Церкви. Еще более окрепли в своих суждениях богословы этого направления, когда сами стали изучать ветхозаветные книги, подобно Иерониму, по еврейскому тексту. Тут уже они получали несомненное себе подтверждение и оставались непоколебимыми. Таков из рассматриваемого периода ученый толковник Николай Лира (+1341 г.). В своих экзегетических трудах он изучал ветхозаветные книги по еврейскому тексту, под руководством раввинских комментариев, особенно Соломона Ицхака. Он повторяет Иеронимово суждение о неканонических книгах и не желает толковать неканонические дополнения к книге Есфирь, “потому что их не толковал Иероним и они составлены Иосифом (Флавием) или еще кем-либо.” Другие же неканонические книги он толковал, например, Товита, Премудрость Соломона, вторую Ездры, но постоянно замечая, что “в еврейском каноне их нет, а римской Церковью они назначены для назидания нравов” (Соm. in Tob. l, 2.; Соm. in Sap. l, 3). Неканонические отделы из Даниила он толкует отдельно от канонических и помещает после Премудрости Соломона и других неканонических книг[170].

Подобных ученых мужей не могли смутить даже анафемы позднейших соборов, напр. Флорентийского. Так, ученый исправитель Вульгаты Альфонс Тостат, епископ Авильский (+1455 г.), разделяет ветхозаветные книги, по их достоинству, на несколько степеней: канонические и подлинные, — это книги еврейского канона, учение коих обязательно для веры всякого христианина и всюду может быть употребляемо и для положительного изложения и для полемики; далее: менее канонические и неподлинные, — это неканонические книги: Премудрость Соломона, Екклезиастик, Товит, Иудифь и Маккавейские; они в положительном раскрытии учения могут быть употребляемы, но в полемике не всегда, так как не все их принимают (иудеи, Иероним, восточные отцы) и “их учение не обязательно для веры всякого христианина” (Prolog, in Evangel.). Третье место занимают апокрифы, например 4-я, а по нашему 3-я, книга Ездры, помещаемая в Библии, но не читаемая в церкви, а четвертое, наконец, апокрифы, прямо запрещаемые Церковью[171]. “О книгах второй степени Церковь определенно не знает, вдохновлены ли были их писатели Св. Духом, или нет”[172].

Замечательно, что даже архиепископ флорентийский, может быть бывший на Флорентийском соборе, Антонин (+1459 г.) не соглашается с соборным определением и в послании к яковитам утверждает, что “апокрифы (т.е. неканонические книги) Церковь считает истинными, полезными, назидательными, но в спорных вопросах веры ими не следует пользоваться.” В своем богословии он говорит подобно Гуго-Сен Виктору, что эти книги “по авторитету могут быть уподоблены словам святых учителей, одобряемых Церковью.” А это, без сомнения, далеко не тот авторитет, какой приписан этим книгам Флорентийским собором и буллой Евгения IV-гo[173].

Заключением к поименованным католическим богословам, разграничивавшим авторитет канонических и неканонических книг, и ясным выразителем оснований их несогласия с официальным учением о сем католической Церкви должен быть справедливо, и в хронологическом и в систематическом порядке, признан “ученый экзегет и богослов,” апологет и полемист “знаменитый,” по выражению католических богословов, кардинал Кайетан (+1534 г.). По-видимому, все предыдущие лестные титулы, нарочито заимствованные нами из католических сочинений[174], давали бы право ожидать его согласия с официальным учением римской Церкви. Однакож на деле получаем иное. “Толкование исторических книг ветхого завета мы закончим, говорит он, книгой Есфирь, потому что остальные книги: Иудифь, Товия, Маккавейские, помещены Иеронимом вне канонических и вместе с премудростью Соломона и Екклезиастиком между апокрифами. Не смущайся, читатель, если в священных соборных определениях и у святых докторов найдешь их помещенными среди канонических книг. Ибо определения соборов и докторов должны быть основываемы на учении Иеронима и, по определению епископов Хромазия и Гелиодора, сии книги и иные подобного рода, помещаемые в библейском каноне, не суть канонические, т.е. не суть руководительные для утверждения веры, но они принимаются в библейский канон, как руководственные в назидание нравов верующих. С этим различением можешь принимать слова Августина о каноне, также определение Флорентийского собора с буллой Евгения IV-гo, соборов поместных карфагенского и лаодикийского, и декреты Иннокентия I-го и Геласия I-го”[175].

Очевидно, этими же мотивами руководились и все предшествующие единомысленные Кайетану богословы и их не могли, понятно, смутить никакие анафемы. Этим же, хорошо известным ученым богословам, фактом вызывались споры у отцов Тридентского собора.

Дата добавления: 2015-08-27