Понятие о каноне и история его происхождения и заключения. 1 страница

В торой отдел Общего Историко-критического Введения составляет история канона ветхозаветных книг. Соответственно предмету и материалу своего исследования, этот отдел может быть разделен на следующие рубрики: 1) история собрания ветхозаветных книг в один Священный кодекс или история происхождения канона; 2) история дальнейшего сохранения канона в иудейской церкви; 3) отношение к ветхозаветному канону Иисуса Христа и апостолов и 4) история канона в христианской Церкви. Но этим рубрикам должны быть предпосланы некоторые предварительные замечания, заключающие в себе основные мысли, подробно раскрываемые во всем отделе: это — понятие о каноне и богодухновенности Священных ветхозаветных книг. Точное категорическое раскрытие этих предварительных мыслей и понятий отразится на решении всех дальнейших частных вопросов из истории канона и придаст определенные тон и характер всему отделу. Итак, первее всего — понятие о каноне.

По общепринятому православно-богословскому учению, канон ветхозаветных книг есть собрание богодухновенных писаний, унаследованное христианской Церковью от иудейской церкви, писаний, содержащих в себе слово Божие, возвещенное ветхозаветному Израилю через богодухновенных мужей.

Такое понятие о канонических писаниях имеет для себя следующие основания. Греческое слово κανών происходит от евр. — трость, тростник, и имеет первоначально узко-материальное значение: палка, правило, прямая трость, которой что-либо измеряется, всякая мера, имеющая прямое направление, например отвес, шнур, столб, прямо поддерживающий кровлю (Иудифь 13, 6). Затем, с течением времени у александрийских греческих ученых это слово стало употребляться в переносном смысле: образец, правило; у грамматиков — правила склонений и других грамматических форм, или выдержки из древних греческих писателей; у летописцев: главные исторические моменты или эпохи; у композиторов — монохорд, по которому определялись все тоны; у юристов — нравственное или законное правило, предписание (Eurip. Нес. 602. Lycurg. 9. Dem. 18. 296...); у критиков древних произведений употреблялось в значении каталога или собрания классических произведений[55]. У священных новозаветных писателей слово κανών употребляется в нравственном смысле: правило жизни: елицы правилом (κανών) сим жительствуют (т.е. верой во Христа), мир на них и милость (Гал.6:16; Флп.3:16; 2Кор.10:13-16). Это значение слова κανών было наиболее употребительно и в святоотеческих творениях (Ириней Лионский. Против ересей. III, 11. 1. Климент Алекс. Строматы. VI, 15; VII, 16...). Соборные веро- и нраво-определения посему обычно назывались в христианской письменности канонами, как правила веры и жизни. Принятое у александрийских ученых значение слова κανών в приложении к собранию книг у Отцов Церкви было употребляемо в приложении к собранию Священных книг, в коих “заключаются единственные нормы истины, источники спасения, единственное правило веры и жизни” (Ириней Лион. Против ересей. III, 11; IV, 35). Св. Исидор Пелусиот говорит: “каноном истины именуем Священное Писание” (Письма. IV, 14). “Кто возражает против Свящ. Писания, тот далек от канона,” говорит св. Златоуст (Беседы на Быт.58:3, — на Деян.33:4). Бл. Феодорит и Ориген часто замечают, что канон означает собрание Божественных писаний (Объясн. Песн. Песней. II, 1. 3. Ориген. Толк. на И.Нав.2:1...). “Канонические писания (Βιβλία κεκανονισμένα), по св. Афанасию, суть богодухновенные писания и тем отличаются от всех других “неопределенных (άόρισα) книг” (39 пасх, посл.; срав. Лаодикийского собора 60 прав.; Евсевий. Церк. истор. VI, 25).

Общий православно-богословский взгляд на термин “канон” может быть указан в следующих знаменательных словах св. Иоанна Златоуста: “как обыкновенную меру (длины ли, вместимости ли, тяжести ли) нельзя по произволу увеличивать или убавлять, чтобы она не потеряла своего измерительного значения, так и собрание канонических богодухновенных писаний нельзя произвольно изменять прибавлением или отнятием из них чего-либо” (Толк, на посл, к Флп.3:16). Подобный же взгляд высказывают св. Василий Великий (Против Евномия. 1, 5), Григорий Нисский (Против Евномия. 4), Иоанн Дамаскин (О прав. вере. IV, 17); его разделяли и древние иудейские богословы (Иосиф Флавий и Филон). Он послужит нам руководственной нитью в дальнейшей истории канона ветхозаветных писаний.

Итак, с вышеизложенным понятием о каноне, прежде всего, соединяется понятие о богодухновенности ветхозаветных канонических книг.

Богодухновенность ветхозаветных канонических книг имеет основания для христианского верования в свидетельствах Священного Писания и христианской Церкви. Сами священные ветхозаветные писатели не редко говорили о том, что они “записывали в книгу” или известные выдающиеся исторические события, или пророчества, получив на подобную запись ясное повеление Божие. Так, Моисей получал повеление от Господа записать в книгу историю войны евреев с амаликитянами (Исх.17:14), перечисление станов еврейских во время 40-летнего странствования (Числ.33 гл.). Пророки: Аввакум (2:2), Исайя (8:1), Иеремия (36 гл.) и Даниил (12, 4, 9) получали от Господа повеление записать в книгу, а иногда и в присутствии особых “свидетелей” (Ис.8:1), пророчества о будущих событиях. Согласно подобным повелениям, вероятно и всегда дававшимся священным писателям, писания последних носят и особые наименования. Так, писания Моисея называются книгой завета Господня, или книгой словес Господних (Исх.24:4, 7), — закона Господня (Нав.24:26), или прямо книгой Господней (Ис.34:16). Пророческие писания оглавляются, надписываются и называются обычно “словом Господним” (Ис.2:1; 8:1; Иер.1:1-2; Мих.1:2; Ам.1:1-2 и все другие пророческие книги) или “видением Господним” (Ис.6:1; 13:1; Иер.46:1; Иез.1:1...). Начинаются пророческие книги обычно словами: тако глаголет Господь (Ис.1:2; Иер.2:2; Ам.1:2...). В связи с перечисленными наименованиями и свидетельствами, в христианском богословии понимается и изречение о себе псалмопевца, что язык его, как богодухновенного писателя, есть трость книжника-скорописца (Пс.44:2); он изрекает Господни слова и вдохновенные песни (2Цар.23:2). Все приведенные ветхозаветные свидетельства, без сомнения, объяснимы лишь из признания ветхозаветных Священных книг канонически-богодухновенными писаниями.

То же положение подтверждается множеством новозаветных свидетельств. Так, Иисус Христос говорит о Давиде: той бо Давид Духом рече Святым: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене (Мк.12:36 = Пс.109:1). Согласно с учением Иисуса Христа, апостолы признавали ветхозаветных священных писателей лицами богодухновенными. Ап. Петр говорит: Дух Святый усты Давида предрече об Иуде, бывшем вожди емшим Иисуса (Деян.1:16 = Пс.40:10). Апостол Павел свидетельствует, что Дух Святой через пророка Исайю изрек пророчество об ослеплении иудеев (Деян.28:25 = Ис.6:9), то же говорит он и о всех пророках: многочастне и многообразие древле Бог глаголавый во пророцех (Евр.1:1). По учению апостола Петра, ветхозаветные писатели не только произносили, но и писали свои пророчества, находясь под осенением Святого Духа: всяко книжное (γραφής, т.е. священно-библейское, потому что словом γραφή обычно называется в Новом Завете ветхозаветное Свящ. Писание) пророчество по своему сказанию (επιλύσεως — решение, произвол) не бывает, ни бо волею бысть егда человеком пророчество, но от СвятагоДуха просвещаеми глаголаша святии Божии человецы (2Петр.1:20). Ап. Павел, наконец, обобщает все частные новозаветные свидетельства о богодухновенности всех ветхозаветных книг. К апостолу Тимофею он обращается с следующими словами: измлада священная писания умееши, могущая умудрити тя во спасение. Всяко писание (πασά γραφή в смысле: все Писание) богодухновенно (θεόπνειπσος) и полезно есть ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию еже в правде, да совершен будет человек (2Тим.3:15-16). Под богодухновенным писанием, очевидно, апостол разумеет все Священные ветхозаветные канонические книги, на которых издетства воспитывался св. Тимофей, как обычно всегда воспитывались и воспитываются еврейские дети.

Согласно учению Иисуса Христа и апостолов, отцы Церкви всегда признавали ветхозаветные канонические книги богодухновенными. Св. Климент Римский говорит: Дух Святый через пророка Исайю сказал: Господи кто верова слуху нашему... (1Кор.13 гл. = Ис.53:1). В другом месте он же говорит: истинное писание есть слово Св. Духа. Тот же взгляд всегда высказывали все отцы и, основываясь на нем, в своих толкованиях раскрывали высший пророческий смысл ветхозаветных писаний, который соединял, по их взгляду, Св. Дух с “чувственной буквой” ветхозаветных писаний. На соборах Лаодикийском, Карфагенском, Иппонском и др. утвержден тот же взгляд[56].

Изложив общее православно-богословское понятие о каноне, перейдем к дальнейшему пункту — истории его. Первый отдел будет трактовать о том, как составлялся Священный ветхозаветный канон. Как собирались Священные ветхозаветные книги в один Священный кодекс и как, следовательно, произошла Библия? Вопрос, как видно, очень важный и без преувеличения можно сказать капитальный в христианском богословии. Но ответ на него дать очень трудно, за отдаленностью от нас времени происхождения канона и за скудостью исторических о сем свидетельств. Ясные и положительные свидетельства по этому вопросу касаются лишь некоторых книг и некоторых общих моментов, дающих как бы руководственную нить к решению всего вопроса. Так, прежде всего в Священном Писании и в иудейском и христианском предании существуют указания на место хранения Священных книг — святилище иудейское: скинию и храм Иерусалимский.

У древних народов было в обычае хранить особо важные книги в храмах. Этот обычай стоял в связи с положением древних языческих жрецов, как людей самых образованных в древнем мире. В Египте и Вавилоне были особые касты жрецов, называвшиеся “священными писателями — ίερογραμ-ματεΐς,” в Греции они сходно же назывались: γραμματείς ϊepoi и ίερομνή-μονες (Аристотель. Политика. VI, 8. Demosthen. Pro corona, 27). В Риме древнейшая литература имела религиозный характер и жрецы были авторами древних песен и летописей. Жрецы занимались разными науками (Напр. астрономией, медициной и пр.), нередко составляли историю своего народа, и особенно важные письменные памятники хранили в храмах, близ коих сами жили. Так, финикийский жрец Санхониатон, по свидетельству Евсевия Кесарийского, был древнейшим историком своего народа и составлял свою историю на основании летописей, хранившихся в храме (Praeparat. evag. I, 9). Египетский историк Манефон писал свою историю по записям египетских жрецов. Тем более, естественно думать, в храмах хранились священные религиозные книги древних народов. Так, прорицалища о Спарте хранились спартанскими царями-жрецами в храме (Геродот. VI, 57). У афинян хранились в акрополе государственные и религиозные трактаты и акты (Геродот, V, 90). Римляне хранили Сивиллины книги в Капитолии, другие подобные же книги хранили в храмах Аполлона, Юноны и т.п. (Eneid. VI, 72; Plinius. Hist. nat. I, XIII). Пользуясь тем же обычаем, Гераклит положил свое философское сочинение в храме Артемиды ефесской, для предохранения его от “порчи очами невежд” (Diogen Laërt. 9,6). — По тому уважению, каким окружались храмы у древних народов, и недоступности их для входа непосвященных, они справедливо считались самым лучшим по неприкосновенности и сохранности помещением для чрезвычайно редких и ценных письменных памятников.

По свидетельству архидиакона Стефана, Моисей был научен всей премудрости египетской (Деян.7:22) и потому мог знать об указанном общем в древности и нечуждом египтянам обычае. Кроме того, сверхъестественное богодухновенное происхождение и особенное значение для будущих времен и “отдаленных дней” его писания, а может быть и прямое повеление Божие, побудили Моисея назначить скинию и даже святое святых местом хранения его книги. Во Второзаконии читаем следующие повеления Моисея: и вписа Моисей вся словеса закона сего в книгу... и заповеда левитом глаголя: по седми летех во время лета оставления в праздник кущей... читайте закон сей пред всем Израилем во уши его... и заповеда левитом воздвижущим ковчег завета Господня, глаголя: вземше книгу закона сего, положите ю от страны (по рус. перев. одесную) ковчега завета Господа Бога вашего, и будет тамо вам во свидетельство, яко аз вем рвение твое и выю твою жестокую: еще бо мне, живу сущу с вами днесь, преогорчающе бысте Господа, кольми паче по смерти моей (Втор.31:9, 26-27). В этом повествовании для нас особенно важны следующие черты: 1) Моисей повелевает хранить свою книгу в святом святых одесную ковчега, 2) читать ее в известные дни всему еврейскому народу и 3) признавать ее свидетельством народу о его жестокосердии и упорстве. Хранение книги одесную ковчега, в коем находились скрижали завета и близ коего были лишь самые высокочтимые и священные предметы ветхозаветного святилища, хранение книги во святом святых скинии, куда мог входить лишь единожды в лето первосвященник, очевидно, указывало на высочайшее священнейшее достоинство книги Моисеевой. Чтение ее еврейскому народу указывало на жизненное значение ее для последнего, на обязанность народа Божия знать и исполнять заключающуюся в этой книге волю Божию. Наконец, указание на книгу, как на “свидетельство” о народе, придавало этой книге богооткровенный пророческий характер. Она должна служить, по взгляду Моисея, зеркалом, отражающим и определяющим богопротивное или богоугодное поведение еврейского народа. По этой же книге обусловливалась и будущность еврейского народа: ожидание Господней милости за согласное с ней поведение и ожидание Господня гнева за нарушение ее повелений. Она заключала в себе лишь преданный письму живой пророческий голос, предъизображавший поведение Израиля, и служила, таким образом, каноном или нормой поведения еврейского народа. Записанные в эту книгу по повелению Господню законы даны были не только современникам Моисея, но и всем последующим поколениям, имели вечный характер и должны были исполняться из рода в род (Исх.17:14-16). Заключающиеся в ней обетования и пророчества обнимали всю будущность еврейского народа (Лев. 26 гл.; Втор. 28-33 гл.) и потому навсегда оставались в памяти вождей и руководителей еврейского народа (срав. Втор.27:1-15; 32:1-3 = Нав.8:31-35; Ис.l:1-3)[57]. Что касается содержания и объема написанной Моисеем и подлежавшей хранению одесную ковчега книги закона, то иудейское и христианское предание всегда отозждествляло эту книгу с известным и доныне Пятикнижием Моисея.

Таково первое ясное библейское свидетельство о ветхозаветном каноне, определяющее начало собрания его и хранения в скинии, как писания священного и богооткровенного.

Поступок и заповедь Моисея относительно его книги закона влияли и на последующих священных ветхозаветных писателей. Преемник его в управлении еврейским народом и в священном писательстве, Иисус Навин поступил подобным же образом. В книге его имени читаем: вписа Иисус словеса сия в книгу закона Божия, и взя камень велий и постави его под теревинфом, иже есть пред Господем; и рече к людем: се камень сей будет вам в свидение, яко сей слыша вся глаголанная вам от Господа... и сей будет вам в свидение в последние дни, егда солжете Господеви Богу вашему (24:26-27). Объем и содержание записи Иисуса Навина, по иудейскому и христианскому преданию, совпадают с известной и ныне канонической книгой Иисуса Навина. Итак, по вышеуказанной цитате, книга Иисуса Навина была вписана в книгу Моисеева закона, положена вместе с последней одесную ковчега и должна иметь для еврейского народа то же значение, как и камень “свидения,” положенный перед Господом, и вместе с последним должна свидетельствовать о преступлениях еврейского народа против обещаний, данных им Иисусу Навину и записанных в этой книге (особенно 23-24 глл. и в частности: 24:16-25). Вообще, из приведенной цитаты несомненно видно, что как Моисей признавал свое писание Священной книгой, долженствующей лежать одесную ковчега и служить свидетельством народу и каноном его веры и жизни, так и Иисус Навин смотрел на свое писание и такое же значение желал придать ему в жизни еврейского народа.

Примеру Моисея и Иисуса Навина последовал и дальнейший преемник их в священном писательстве, пророк Самуил. Помазав Саула царем над Израилем, Самуил написал руководство для него и последующих еврейских царей, о чем читаем в первой книге Царств: и рече Самуил к людем оправдания царствия, и написа в книзе, и положи пред Господем (10:25). Упоминаемая здесь “книга” по-еврейски выражается словом , чем (членом пред ) указывается на книгу не неизвестную и неопределенную, случайно попавшуюся под руку, а всем известную и называемую в особом и собственном смысле “книгою” (как у нас Библией, букв. книгами — βιβλία, называются особые “книги,” т.е. Священные). Для более частного и точного определения этой “книги,” очевидно, вполне законно припомнить аналогичные поступки Моисея и Иисуса Навина, которые, по повелению Божию, также “записывали в книгу” особо важные события и законы. Веденная Моисеем и продолженная Иисусом Навином книга закона естественнее всего могла разуметься и в настоящем случае. Тем более естественно так думать, что Самуил кладет эту книгу “пред Господом,” т.е. во святилище, где положена была книга Моисея и Иисуса Навина. Такое понимание поступка Самуила сообразно и с контекстом библейского повествования. Очевидно, запись в первую случайно попавшуюся книгу не имела бы никакого смысла, потому что таковая легко и затерялась бы и не имела бы никакого значения для еврейских царей. Чтобы Самуиловы царские законы имели авторитет в глазах будущих гордых еврейских царей, пророк вписывает их в авторитетную Священную книгу Моисеева закона, кладет их перед Господом и тем придает им высший канонический божественный авторитет. — По всем приведенным соображениям несомненно, что до Самуила писания Моисея и Иисуса Навина хранились перед Господом, т.е. во святилище и, как таковые, считались богооткровенными и величайше авторитетными в глазах еврейского народа. Желая придать такой же авторитет своим царским законам, Самуил и их вписывает в книгу и кладет перед Господом. Господь через Самуила изложил царские законы; Он же будет наблюдать и за исполнением их еврейскими царями[58].

Вот ясные и положительные свидетельства о начале собрания ветхозаветного канона и хранении его. Последующая история канона заключается в свидетельствах иудейского предания и Священного Писания, не отличающихся уже такой ясностью, как вышеизложенные.

Из иудейского предания видно, что среди евреев за все время существования самостоятельного иудейского царства до вавилонского плена непрерывно существовал ряд обществ благочестивых и образованных людей, занимавшихся собиранием, хранением и изучением Священной ветхозаветной письменности. Особенно замечательно для нас следующее свидетельство Свящ. Писания: сия притчи Соломони бывшия нерасположены, яже списаша друзи Езекии царя иудейска (Притч.25:1). Из этого свидетельства видно, что у царя Езекии были благочестивые и образованные “друзья,” собравшие последнюю часть книги Притчей Соломона (25-31 глл.). В иудейском предании, записанном в талмуде, приводится и пополняется это свидетельство. По талмуду друзья Езекии составляли из себя организованное общество; так называемый “судебный дом “, и они написали и издали, по талмуду, не только несколько глав Притчей, но всю книгу Притчей, а также Екклезиаст, Песнь Песней и Исаии (Baba Batra, 15, a.; Ber. rab. с. 35.; Schir гab. с. 2. Sanh. 20). О более частной организации этого общества современников благочестивого царя Езекии нет прямых свидетельств ни в Свящ. Писании, ни в иудейском предании. Соответственно, единогласно Писанием и преданием признаваемому, предмету занятий этого общества — изучению, собиранию и изданию Священной ветхозаветной письменности, можно думать, что это общество состояло из благочестивых и образованных лиц, близких к благочестивому царю. Из современников Езекии известны по священной истории пророки Исаия и Михей. Оба они были близки к Езекии. Исайя, по иудейскому преданию был даже воспитателем этого царя и несомненно, по близости к Езекии (срав. Ис.36-39 гл.) и по духовным своим качествам, может быть с полным правом отнесен к числу членов рассматриваемого общества. Точно также и пророк Михей был близок к Езекии (как видно из Иер.26:18-19) и может быть с полной вероятностью отнесен к числу членов того же общества. Об именах и личностях других членов означенного общества ничего нельзя сказать, за отсутствием каких-либо библейских или иудейских сведений. Для нас, впрочем, эти частности и не особенно важны. Нам важен лишь самый факт существования общества при Езекии, подтверждаемый Писанием и преданием.

Указанный факт мы особенно отмечаем потому, что по иудейскому преданию, записанному в талмуде и в других древнееврейских произведениях общество современников Езекии было не единично. Подобных обществ на протяжении иудейской, допленной и послепленной, истории было несколько. Так, подобное Езекиину общество группировалось вокруг прорс ка Самуила и называется в талмуде, как Езекиино, “судебным домом Самуила “ (Jebamoth 77, a; Kamma. 1 с. 61, a; Taanit 27, а)[59] Сказанное об обществе Езекии может быть с полным правом приложено и к обществу Самуила. Из ветхозаветных книг известно, что пророком Самуилом поощрялись, поддерживались, руководились и учреждались так называемые “сонмы сынов пророческих” (1Цар.10:5, 10; 19:18-21), т.е. собрания благочестивых, сподоблявшихся иногда божественных откровений, лиц, ревновавших о спасении и возрождении еврейского народа[60]. Естественно думать, что сыны пророческие входили в число членов “судебного дома” Самуила. Пророки Ахия, Иддо, Нафан и другие, а также благочестивые священники, старейшины и другие лица нравственно-авторитетные, вероятно, состояли его членами. Согласно вышеприведенным свидетельствам “о судебном доме Езекии,” можно думать, что аналогичное общество Самуила также заботилось об изучении, собирании, хранении и издании Священной ветхозаветной письменности. Это общество, естественнее всего думать, издало написанные Самуилом книги Судей и Руфь и записи Самуила о царствовании Давида (1Пар.29:29) и присоединило писания Самуила к Священной книге, обнимавшей писания Моисея и Иисуса Навина.

По свидетельству иудейского предания, записанного в талмуде, как при Самуиле, так и при Давиде было благочестивое общество, называвшееся судебным домом Давида — (Aboda Sara 36, b; Jebamot 7, а). В этом обществе, конечно, находились благочестивые и образованные люди, дававшие утешение и советы благочестивому царю во время брани, слушавшие его гимны во время мира, поучавшиеся вместе с ним в законе Господнем день и ночь, и под влиянием его вдохновенной лиры составлявшие священные гимны-псалмы. В Свящ. Писании можно находить даже некоторые указания на членов этого общества. В книгах Паралипоменон говорится, что Давида окружали, были “близ царя” Давида, многие лица, которые “воспевали слова Божии” как в дому Божием, так и частно перед царем, в “кимвалах, псалтирях, на гуслях” и других музыкальных инструментах. Всего их было 280 человек. Но из них особенно выделялись Асаф, Еман, Идифун с своим потомством (1Пар.25:1-7). В надписаниях псалмов очень многие псалмы приписываются этим лицам, как псалмопевцам (Пс.48. 54. 61. 72...). По свидетельству книг Паралипоменон, псалмы и “хвалебные песни Господу,” составленные как Давидом, так и вышепоименованными близкими к нему лицами-псалмопевцами, при Давиде и Соломоне уже собраны были в особые священно-богослужебные свитки и воспевались единым гласом многочисленным сонмом бывших при храме левитов, жрецов и певцов с припевом из 105 псалма: “исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его” (Пс.105:1; 2Пар.5:12-13; 1Пар.16 и 25 гл.). Благочестивого царя часто навещали также пророки, напр. Нафан (2Цар.7:1-12). Все перечисленные лица, псалмопевцы и пророки, а также и другие старейшины и по духу “друзья” Давида, вероятно, составляли “судебный дом Давида,” упоминаемый в талмуде. Из псалмов Давида и близких к нему псалмопевцев: Асафа, Емана, Идифуна и др. видно, что все они отчетливо знали закон Божий, поучаясь в нем день и ночь (Пс.1:2), и выражали свои познания в своих богодухновенных гимнах. Ветхозаветный Моисеев закон и священная еврейская история были для них “слаще меда и сота,” “дороже золота” (Пс.18:11), доставляли им жизнь (118:50) и служили для них неисчерпаемым источником и предметом для псалмопения и хваления Господа (Пс.43; 47; 59; 67...). Несомненно, таким образом, что окружавшее Давида благочестивое общество изучало Священные ветхозаветные законоположительные и исторические книги, для чего, естественно и неизбежно предполагать, имело их у себя в немалом числе списков, снятых с Свящ. кодекса, хранившегося в скинии. Выше уже сказано было, что священные гимны и псалмы, составлявшиеся Давидом и его современниками, употреблялись уже при Давиде в богослужении скинии. Естественнее всего думать, что составителями сборника этих гимнов были сами вышеупомянутые друзья Давида. Священные псалмы в книгах Паралипоменон называются “словами Божиими,” а псалмопевцы “прозорливцами,” т.е. богодухновенными мужами (1Пар.25:6). Таким образом, с этим сборником издревле соединялось представление каноничности, священного его характера. В конце 71 псалма есть замечательная приписка (по ошибке в слав. переводе поставленная надписанием 72 псалма): окончашася песни Давида сына Иессеова. Очевидно, эта приписка указывает на конец сборника псалмов Давида, и так как в дальнейших частях есть не мало псалмов, принадлежащих несомненно Давиду же (напр. Пс.85; 93; 97-100...), то этот сборник, очевидно, существовал и закончен был ранее полного собрания всей Псалтири. Этот-то священный сборник, содержащий в себе псалмы пре имущественно Давида и его современников, обнимающий почти половину Псалтири (1-71 псалмы), мог быть составлен благочестивым “судебным домом Давида” и присоединен к каноническому кодексу законоположительных и исторических (Иисуса Навина, Судей, Руфь) книг. Его могли называть современники “словами Божиими” (1Пар.25:6; срав. 2Пар.7:3-6), как и Моисеевы писания. — Итак, благочестивое общество современников Давида, изучая и сохраняя существовавший Священный кодекс законоположительных и некоторых исторических книг увеличило его присоединением священных гимнов, обнимающих половину Псалтири, и придало этому сборнику авторитетное достоинство слова Божия.

Как о Самуиле и Давиде, так и о Соломоне иудейское талмудическое предание свидетельствует, что при нем был “судебный дом (Iebamot. 7 a; Taanit. 27 a; Berachot. 48 а). По свидетельству ветхозаветных исторических книг, вокруг Соломона, в первую половину его царствования собирались благочестивые и образованные лица: пророк Нафан, Ефан, Еман, Халкол, Дарда (3Цар.4:31), прор. Ахия (2Пар.9:29), жизнеописатель его пророк Иоиль (2Пар.9:29), Завуф, сын Нафана, “друг царя” (3Цар.4:5), и вообще в числе особенно близких к Соломону лиц можно считать, по смыслу библейского текста, всех “старейшин” и других приставников и чиновников, упоминаемых в 3Цар4:1-6. Как современники Давида слушали и вдохновлялись лирой Давида, так современники Соломона с умилением слушали и запоминали мудрые, часто приточные, всесторонне поучительные речи мудрейшего из царей (3Цар.4:31-37) и могли быть членами “судебного дома Соломона.” Об отношении общества Соломона к Священному ветхозаветному кодексу можно судить по писаниям самого Соломона. Его книги Притчей и Экклезиаста с несомненностью доказывают, что он не менее своего отца проводил дни и ночи в изучении закона Божия и священной еврейской истории. Вся система вероучения и нравоучения его писаний основана на Пятикнижии и в подтверждение этого цитат можно бы привести бесчисленное множество (Прем.8:1-9; 3:18; 7:3; 11:30; Еккл.7:30; 12:8...). Кроме Пятикнижия, можно думать, и псаломская мудрость не осталась неизвестной мудрейшему царю. Характерное изречение Притчей: начало премудрости — страх Господень (Прем.1:7; 2:5) часто встречается в псалмах (Пс.110:10), а равно и отождествление премудрого с благочестивым и глупого с нечестивым, проходящее через Притчи и Екклезиаст, имеет параллели в псалмах (48, 4, 10; 36, 30; 106, 43...).

Так, можно думать, что закон Божий, изучаемый Соломоном, состоял не из одного Пятикнижия, но и из других ветхозаветных книг Священного кодекса, напр. из псалмов, собранных обществом Давида. От других членов “судебного дома Соломона” не сохранилось писаний, а потому и нельзя судить об их познаниях в законе Божией. Если Еман и Ефан тождественны с псалмопевцами, носящими эти имена, то они, несомненно, знали не только Моисеево Пятикнижие, но и исторические книги, с обетованиями о Давиде и его потомстве (87 и 88 псалмы, надписываемые их именами). Друзья Соломона, священники Авиафар, Садок и Завуф (3Цар.4:4-5), знали закон Божий по обязанности своего общественного служения. Так, в общем члены общества Соломона, можно думать, как и предшествующие общества, относились к существовавшему Священному кодексу, как собранию богодухновенных писаний и, как таковой, тщательно изучали и хранили. Кроме того, можно думать, что это же общество собрало и издало Притчи Соломона, заключающиеся в 1-24 главах книги Притчей.

Дата добавления: 2015-08-27