От частного к общему, но не наоборот

Когда я работал на Куйбышевской студии ТВ, у меня был замечательный главный редактор. Хороший, душевный человек, лечил простуду крапивой, плавал в проруби на Волге, но каждый репортаж в эфире начинал одними и теми же словами: «Добрый вечер, дорогие товарищи! Коммунистическая партия и Советское правительство проявляют повседневную заботу о благосостоянии советских людей». Далее шел пример этой заботы с того места, откуда мой старший друг вел репортаж.

Отчего сегодня вспоминаю об этих, казалось бы, навсегда ушедших временах? Мне кажется, что многие молодые тележурналисты исповедуют ту же манеру ведения передач. Сначала – общие рассуждения, общие посылки: «Каждый человек в своей жизни проходит несколько этапов...». Или: «Человек и природа, это вечное противостояние...». Или: «Река, как время, а время, как люди...». По сути подобные пассажи не отличаются от формулы моего главного редактора.

У меня, как и у всякого среднего телезрителя, рука тянется к кнопке переключателя: а, это мы слышали, давай-ка поищем что-нибудь новенькое.

Я хочу в этой главе сказать о болезни. О подлинной болезни наших молодых журналистов ТВ, которые боятся сказать что-то не похожее на других, выдающееся из ряда. Я просмотрел сотни передач малых телестудий и убедился, к печали своей, в том, что мы с вами до смерти боимся сказать свое собственное слово, которого до нас никто еще не говорил. Мы прячемся за общеизвестные, избитые, истасканные формулы, слышанные сто пятьдесят раз!

Тем самым каждый молодой человек старается встать в общий ряд – при всей внешней независимости и оригинальности. Есть и еще одна причина таких вот «общих» начал в передачах и фильмах. Если сказать просто: «Мы плывем по Оби от Новосибирска вслед за таянием льдов, по весне 1999 года...» – это будет «голая», примитивная информация. А если на тех же кадрах Оби завернуть этакое: «Реки, как время, а время, как люди!» – это вроде как будет произведение искусства. А мы все хотим быть Творцами. С большой буквы. Кто-то нам сказал, что ТВ – искусство.

Но людям у телеэкранов хочется знать и видеть, как живут другие люди. А вовсе не о том, что думает по поводу жизни некий молодой «Т».

Зарубежные профессиональные фильмы начинаются чаще всего с обозначения места и времени действия. Не морочьте людям голову, скажите сразу, что вы решили показать в своем фильме!

Я начал эту главу со слова «когда» по двум причинам. Во-первых, с этого слова начинается множество зарубежных журналистских материалов – и очень мало наших. Во-вторых, на это есть личная причина. Один ученый-математик, когда я принес к нему на визу некий материал (нет ли фактических ошибок, неточностей?), сделал мне стилистическое замечание. Нельзя, говорит, начинать статью со слова «когда». Я ответил: может, математическую статью и нельзя, а в литературе и публицистике тому примеров тьма. Память была хорошая – назвал примеры от Ленина до Твардовского. «Когда» сразу вводит в обстоятельства дела.

Свойства психики человека таковы: он хочет на телеэкране оценивать некий конкретный факт, пример, некую личность, – имея в виду самого себя как эталон, с которым сравнивается другой человек, другой жизненный опыт. Этот очевидный социологический феномен игнорируют многие «Т» современного ТВ. Им бы себя показать.

ТВ как искусство я, принимая на себя любую критику эстетов и недоучек, понимаю как высшую степень мастерства, как простоту и ясность: ради чего мы выходим к человечеству, что мы хотим сказать и показать людям?

Рассказываю это все студентам, а также взрослым людям, получающим второе высшее образование, перед тем, как им садиться в кадр для монолога или интервью. Оператор дает отмашку – и: «Человек и природа, это вечное противостояние...». А речь всего лишь о новом изобретении, об устройстве для очистки воды. Но хочется войти в контекст вечных ценностей!

А вот в кадре милая, красивая, доброжелательная студентка – вице-мисс Москва на конкурсе красоты. Поставлено четкое задание: расскажите, как вы стали «вице-мисской»? Начинает: «В жизни каждого человека бывают периоды...». Прерываю: не надо про каждого, скажите о себе. О себе единственной!

И достаю старые номера «Ридерз дайджест» – вроде бы признанный на этой планете стиль и уровень журналистики, собрание разных, но хороших и понятных человечеству журналистских материалов. Начинаются они так:

«В два года Аллен Бонд частенько подходил к маминому пианино» (а ведь можно бы загнуть о роли музыки в жизни человека).

«Впервые я увидел фильм «Унесенные ветром» во время второй мировой войны», – пишет искушенный кинокритик, а наша кинодама непременно завернула бы про «мейнстрим» или чего еще покруче.

«На первый взгляд, Ной Лоттик из штата Пенсильвания был самым обыкновенным 24-летним парнем». Так начинается статья о сложнейшей проблеме сайентологии – через восприятие человека, попавшего в сети этой псевдорелигии.

«18 месяцев Мэрилин Гиззи страдала от ночных потений, тошноты и слабости. К весне она, 51-летняя директриса школы, с трудом могла проработать два часа в день». Речь в статье вовсе не о директрисе, а об ученом, который нашел вакцину против рака. Через впечатление рядового больного (он же читатель, слушатель, телезритель), а не с высот восприятия некоего «Т».

Почему мы боимся быть простыми и понятными? Почему цепляемся за право писать и говорить плохо, мутно, нескладно?

Привел я на занятиях примеры из «Ридерз дайджест», а мне говорят: это ведь журнал, а не ТВ, ТВ – искусство и живет по законам творца!

Ладно, творцы. Достаю сценарий и дикторский текст фильма моего давнего студента Виктора Онучко (он теперь работает в Брюсселе собкором РИА-Новости) о городе Ростове. Французские контрагенты поставили условие: город показывать через жизнь простой семьи. Виктор нашел для съемки «простую» семью – пожалуйста! Простой советский рабочий играет в драмкружке в пьесах Шекспира... Неужто перед камерой сыграет хуже? Француз-журналист у него на работе и дома задавал всякие вопросы – наш советский человек не сплоховал! А раз он таков – значит, думают зрители, и все они, русские, такие!

Это пример, как мы когда-то дурачили «их». Теперь – пример, как они дурачили «нас». Принцип тот же: от частного – к обобщениям. Фильм шведского ТВ про Московский университет – рана в моем сердце! Сценарий вылизывали кураторы из АПН (читай – КГБ). И все равно получилась мерзкая антисоветчина. В главные герои выбрали студента из азиатской республики. Рядом с ним для съемки попросили пройтись высокого, двухметрового парня. Текст: Уразбай (условное, конечно, имя) не рядовой студент, он выше обычных студентов, ибо член комитета комсомола МГУ. Затем этот Уразбай снят в комнате студенток мехмата, которые поют песни, а он слов не знает и потому молчит... Ладно, вспоминать противно, хотя работа по-своему мастерская. Важен принцип: через конкретную личность – об университете, о стране. Разве что с другим знаком – против «нас».

Вернусь к моей любимой, строгой и корректной Би-би-си.

Приведу строки из текста фильма о городе Киеве (тогда еще не зарубежного, родного каждому – мать городов русских!). Парень из Би-би-си, лет 28, ходил по Киеву в расстегнутой рубашке, садился в троллейбус, спускался в метро и наблюдал за жизнью конкретных семей. В этом принцип: через человека – страна. Фильм вызвал бурю полемики в Великобритании. А ведь не было никаких поползновений к «искусству» – только факты, целый час фактов! А начало такое:

Корреспондент Петтифер: «Во дворце новорожденных в Киеве происходит советский эквивалент обряда крещения. Виктор и Майя Терещенко пришли регистрировать рождение своей дочери. Таким образом младенец Наталья зарегистрирована в качестве гражданки Украинской Советской Социалистической Республики, одной из пятнадцати республик, составляющих Советский Союз».

Английский парень честно говорит, что это его личное впечатление о Киеве, который будет показан через жизнь нескольких семей. Иван Машанук приступает к работе в совхозе, где он служит шофером. Элеонора Стебляк идет на работу вместе с мужем, она балерина, а он балетмейстер. Степан Копыл и его жена работают на заводе «Красный экскаватор».

Через конкретные поступки и события в жизни трех семей показан весь Киев и вся страна.

Упругий стиль и мастерство переходов от одной темы к другой как раз и позволяют говорить об искусстве – т.е. мастерстве журналиста – так же, как столяра-краснодеревщика или слесаря высшего разряда, шлифующего плитки – измерители микронов.

Петтифер платит в кассу тотализатора на ипподроме Киева, как он сказал, «пару рублей» и начинает болеть за коня по кличке Боксит. На трибуне, в окружении нормальной публики ипподрома, он машет руками, смеется, переживает. Текст: «Но Боксит не победил. Он перешел в галоп и был дисквалифицирован. Даже в стране равенства одни лошади способнее других».

Снимаю шляпу! От частного – к общему. И никак иначе.

Не уверен, что все читатели меня поймут. Мы ведь привыкли совсем к другому. Вот с чем вышла в эфир молодая журналистка одной малой телестудии (пример типичный, даже город называть не буду): «Пусть мы не властны над временем, но и время в чем-то не властно над нами. Бег времени в нашем сознании то ускоряется при достижении, то замедляется при ожидании, то вовсе останавливается при угасании стимула к жизни, то прекращается вовсе. Вот, пожалуй, с последним надо бороться. Ведь увидеть, что принесет день завтрашний, – уже стимул. А телевидение поможет вам это сделать».

Попробуйте догадаться, о чем была эта передача и смотрел ли ее кто-нибудь, прорвавшись через вступительные фразы. О колонии заключенных! А могла быть совсем о другом. О работе нашего разведчика за границей. О педагоге или враче. Дополнить это перечисление легко. Но как трудно отказаться многим из нас от выспренней общей фразы!

Дата добавления: 2015-08-27