Спроектированная ситуация

Что бы такое сотворить, чтоб проявилась человеческая душа, чтоб глаза заблестели, участился пульс – адреналин ударил бы в скучный ритм повседневности... И вот тут, журналист, включай камеру или микрофон, или то и другое – успевай фиксировать настоящий момент истины.

Любое журналистское задание, любую тему мы можем решить через показ ситуации, нами же вызванной.

Телевизионному документалисту Игорю Беляеву поручили снять фильм о юбилее приволжского городка Камышина. Как в те годы выглядел юбилей? Ну, трибуна на площади, митинг, секретарь горкома читает по бумажке. Пяток буфетов с дефицитом – конфеты, а может, и сосиски. Выпивка, конечно. И все. Что тут снимешь, чтоб начальство не разозлить и чтоб зритель перед телевизором не уснул? Пошел Беляев в клуб, нашел местные таланты, обрядил их в белые рубахи и лапти, и заплясали с прибаутками, закувыркались скоморохи по камышинским улицам, по базару – и народ встрепенулся, откликнулся неподдельным весельем. Успел Беляев кое-что снять, да жалеет до сих пор, что не были готовы его операторы к такому эмоциональному взрыву. Был, оказывается, обычай на Руси – одаривать рыночным товаром да домашним припасом того, кто радость несет. Такого поворота съемочная группа не ожидала, не знала, как отнестись. А надо бы заранее прогнозировать варианты – что выйдет, как ситуация может повернуться.

Еще много чего «спровоцировали» телевизионщики в Камышине. Пустили, например, роту солдат мимо девичьего общежития (городок-то текстильный). И, конечно, окна настежь, в окнах девичьи лица – живые портреты, гамма эмоций. Ради эмоций, собственно, любая ситуация и затевается – чтоб неподдельного человека увидеть. Но в те годы Беляева упрекали: мол, нарушил правду жизни. Без съемок и выдумок город совсем по-другому жил бы. Митинг, речи, буфеты. Да, казенный ритуал был нарушен. Но характеры-то выявлены. Правда бывает разная. Есть такое понятие – «желаемый образ».

На Пушкинской площади в Москве Беляев посадил своего приятеля с плакатом: «Ищу веселую компанию встречать Новый год». В плакате спрятан микрофон, в автобусе камера. Начал было народ шутить, философствовать – а тут и дорогие внутренние органы подоспели, и был эксперимент закончен досрочно.

Я вспомнил обо всем этом, листая журнал «Столица» с описанием подобных журналистских «акций». Тридцать сотрудников «Столицы» и радиостанции «Серебряный дождь» вышли на ту же Пушкинскую площадь со своими сапожными щетками, передниками, раскладными табуретками и гуталином. Улыбаясь не хуже скоморохов, стали предлагать прохожим и милиции совершенно бесплатно почистить обувь. У нас, говорят, субботник, не будем забывать хорошие традиции. Начнем наводить чистоту в городе с чистки обуви. Милиция улыбалась ответно и подставляла ботинки. «Серебряный дождь» вел прямые эфирные репортажи, журнал дал материал на пять полос с фотографиями. Только телекамеры не было. Славные разговоры получились: что было и что стало, и чем платить за добрые дела. Сделать тоже что-нибудь хорошее... Простые пенсионеры и служащие, проститутки и школьники, москвичи и «гости столицы» – социологический срез.

Первым «провокатором» среди журналистов был Михаил Кольцов. В 1934 году он три дня проработал в такси, тоже изучал нравы, в том числе и на Тверской, где иностранцы смешно читали вывески: «пектопан». Ресторан то есть. Был и тест на честность, сверток на заднем сиденье. Кто-то протягивал его шоферу – забыт, дескать, сдайте в милицию, кто-то шелестел, изучая содержимое, а два юнца «слизнули пакет гладко и бесшумно».

У Кольцова, между прочим, была завернута в газету та же сапожная щетка, а еще книжка «Записки охотника», ключ и два яблока. У «Столицы» размах совсем другой, хотя «тест» однажды провели тот же самый – на честность. Молодой человек, как бы опаздывающий на поезд, просил случайных людей на Белорусском вокзале отвезти его тете-старушке 250 рублей, или в другом варианте сумку с продуктами. До места назначения добрались пять посланцев из шести. Шестым был вокзальный бомж Новиков Вячеслав Терентьевич. Скрытая фотокамера запечатлела и его, и честных посланцев в цвете. Телекамеры опять-таки не было. Надо сказать, в тех странах, где подобные съемки начинались треть века назад (Италия, Великобритания) есть правило: заручиться согласием невольного участника эксперимента на публикацию его портрета. У нас нормы на сей счет расплывчаты. Считается, если съемка преследует «общественные интересы» – можно публиковать без спроса. Хотя ст. 24 Конституции РФ четко указывает: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются». Так что бомжик с Белорусского вокзала мог бы и в суд подать: репортеры «Столицы» подсмотрели, как он употребил «деньги тети» на феррейновскую водку. Как ни говори – частная жизнь!

Журналистский метод, о котором мы ведем речь, давно перерос первоначальное название «спровоцированная ситуация». Провокация, согласно словарю Ожегова, есть «предательское поведение, подстрекательство кого-нибудь к таким действиям, которые могут повлечь за собой тяжелые для него последствия». Но где же эти «тяжелые последствия» в фильмах Беляева или в большинстве репортажей «Столицы»? И кто «жертва провокации» в таком, скажем, случае: в подземном переходе той же Пушкинской площади репортеры скупают весь наличный запас лотерейных билетов, усиленно трут монеткой, и выясняется ничтожность выигрыша по сравнению с затратами. Если «провоцируется» улыбка прохожих – это не провокация, а что-то другое.

Самая трогательная операция проведена «Столицей» под Новый год. Каждый год московские дети пишут письма Деду Морозу, просят подарить нечто конкретное. Письма скапливаются на почтамте, потом уничтожаются. Работники «Столицы» прочли эти письма, те, что с обратными адресами. И купили то, что дети заказывали. Само собой, нарядились в Деда и Снегурочку. Поехали по адресам. Фотокорреспондента спрятали под маской Лисички. В пятиэтажку на Шереметьевской привезли конструктор «Лего». В Измайлове перепугали директора базы, он решил, что «через ребенка наезжают». В общем, впечатлений на четыре полосы с фотографиями и много-много радости. На следующий год и ТВ сделало такой репортаж.

Или вспомним истории с ремонтом телевизора, электробритвы, приемника, начатые Анатолием Рубиновым в «Литературной газете» и продолженные кинохроникой в ту пору, когда в каждой государственной мастерской (а других-то не было) висели точные прейскуранты, но мастера заламывали цены по-своему. Что, их провоцировали? Нет, просто проверяли. Сейчас можно такой репортаж сделать? Пожалуй, не пропустят редакторы. Скажут, явная «джинса», кому-то реклама, а конкурентов порочите.

Много трудностей подстерегает журналиста, который решился ставить эксперименты. Первое – финансы: на дед-морозовские подарки или на скупку лотерейных билетов пришлось крупно раскошелиться. Второе – как уже сказано, нечеткость законодательства. Если всегда спрашивать разрешение на публикацию кадров, запечатлевших человека в интересной ситуации, то велики шансы получить отказ, стало быть, весь труд и все затраты пойдут насмарку. Однако зарубежный опыт подсказывает, что люди часто готовы пойти на некоторые моральные издержки, лишь бы показаться на телеэкране – сам факт публикации привлекателен! Вспомним чеховского героя: «И про меня напечатали!». Тут важно опять-таки заранее просчитать реакцию, поведение людей в предлагаемых обстоятельствах. Надо, чтобы планируемая ситуация не затрагивала человеческое достоинство, не унижала бы.

Одна из нынешних наших телезвездочек, еще учась на журфаке, запечатлела телекамерой такой сюжет. Улица перегорожена милицейскими барьерами, связанными проволокой. Люди перелезают через верх. В том числе и пожилая преподавательница журфака. За кадром здоровая молодежная насмешка. Затем на барьер вешается объявление: за проход – штраф. Кажется, тысяча рублей. Тогда это были крупные деньги. И народ потек искать обходные пути. И за кадром опять здоровый молодой смех. Это было показано по первому каналу. И надо же, так совпало, что недели через две толпа сметала милицейские барьеры возле Останкинского телецентра, требуя прямого эфира для «патриотов». «Смотрите, они ваш урок восприняли», – говорил я студентке. «Не хочу никаких уроков, – отвечала будущая звездочка, – хочу посмеяться, и чтобы всем было весело, не занудно».

Муравей в басне Крылова – тоже зануда в сравнении с юной Стрекозой. Не хочу быть этаким Муравьем. Просто вспомню английский телефильм, снятый по заказу тамошнего МВД и призывающий людей... к бдительности! Подходят, значит, два молодых человека к крылечку обыкновенного великобританского жилища и нажимают кнопку звонка. На них фуражки, вроде бы с кокардой. Выходит пожилая леди, и джентльмены вежливо объясняют ей, что они из пожарного надзора, им надлежит проверить качество электропроводки в доме. Один заходит внутрь, другой продолжает беседовать с дамой о том, как опасна неисправная проводка. Домик двухэтажный, минут через пять «инспектор» выходит: «Все в порядке, до свидания». Молодые люди уходят, хозяйка возвращается в дом, но тут же на кнопку звонка нажимает телевизионный репортер, и хозяйка вновь появляется. На этот раз ей сообщают о съемке для ТВ и спрашивают, не пускала ли она кого-нибудь в дом. «Да, были только что пожарные инспекторы». – «А почему вы решили, что они именно инспекторы?» – «Они так представились и, кроме того, были в форменных фуражках, и подробно просветили меня насчет электропроводки. Говорят, в нашем городе некоторые пострадали от неисправных розеток». – «Не знаю, как насчет розеток, но от излишней доверчивости страдали точно». И репортер, заглянув за угол дома, поманил пальцем «инспекторов». Снял с одного фуражку, показал даме, камера укрупнила: вместо кокарды – пробка от молочной бутылки. «Нескольких минут, проведенных в вашем доме, было бы достаточно для знакомства не только с проводкой, но и с вашими драгоценностями...».

И еще два эпизода. Девушку запихивают в багажник большой машины, она срывается с места, и опять появляется репортер. Он спрашивает прохожих, что происходило на улице только что, на их глазах. «Кажется, девушку сажали в машину». – «Вам не показалось, что ее сажали несколько странным образом? Не запомнили ли вы номер этой машины?..» Идет посадка на паром. Возле контролера плакат с фотографией: разыскивается опасный преступник. Паром отчаливает от берега. «Преступник" сначала просто ходит по палубе, затем заговаривает с пассажирами, садится играть с кем-то в шахматы. Его то ли действительно не узнают, то ли не хотят «влипнуть в историю», но никто не спешит к капитану, никто не обращается к полицейским, «случайно» присутствующим тут же на пароме...

Метод «спроектированных ситуаций» позволяет объединить развлечение с просвещением. Наше ТВ редко ставит перед собой подобные задачи, ограничивается зубоскальством. В морозный день на ВДНХ мужичок обнаруживает под слоем льда десятидолларовую бумажку. Ищет, чем бы расковырять лед. Не находит. Присыпает это место конским навозом, через пять минут возвращается с лопаткой, вырубает купюру. Очень смешно. При желании можно сделать и политические выводы, только не хочется. Не Воланды мы все-таки, чтобы искушать население с целью дальнейшего унижения его.

Валерий Комиссаров сейчас известен как ведущий пошловатой передачи «Моя семья». Эти ток-шоу снимаются по шесть штук подряд, чтоб сэкономить на арендной плате за студию. В спешке, в погоне за рублем забыты библейские истины. «Чти отца своего» – как бы не так! Девочка живо обсуждает, за что они с мамой прогнали папу, и как будут подбирать нового. Жаль Комиссарова. Ведь какие у него бывали тонкие, замечательные «спроектированные ситуации». Скажем, опять-таки бомж – любимый персонаж нашей журналистики – был помыт, одет, причесан и отвезен в Париж. А чернокожий актер приехал на «членовозе» «ЗИЛ-114» в город Петушки, где на стадионе состоялся митинг под лозунгом «Анкла Бэнса – в президенты». Еще была летающая тарелка и разговоры о ней с деревенскими жителями. На экране этот сеанс магии сопровождался саморазоблачением: мы видели, как «тарелку», всю в лампочках, утащил в ночное небо вертолет. Вот-вот, скажет читатель, все упирается в финансы, вертолет денег стоит, «членовоз» тоже. Рыться в грязном белье «Моей семьи» легче и прибыльней.

Тут вроде бы не возразишь – действительно, в какую телекомпанию ни придешь, везде разговоры о деньгах, о сметах, о том, сколько дать «на лапу» вещателю, с которым заключается договор.

Вот сидит на экране «новый русский». Скучно ему слушать вопрос журналиста, потому как он его знает заранее, сам заказал и проплатил. «Таковы условия заказчика», – говорят коллеги. Так объясните этому заказчику, что он гораздо лучше будет выглядеть, если его умственные ресурсы заблистают в «спроектированной ситуации». Тут, пожалуй, пригодится наш опыт работы с министрами СССР и первыми секретарями обкомов партии. К этой теме я еще вернусь в одной из следующих глав, здесь же замечу: какие мы им устраивали «ситуации»! То с днем рождения кого-то поздравит, в гости приехав. То на производстве побудет, то на лесной полянке малины с трактористами поест. «Социализм с человеческим лицом». Народ и партия едины. Профессионалы все-таки были на Центральном телевидении! Валентин Зорин, готовя интервью с членом Политбюро, внушал ему: точную формулировку вопроса я вам не скажу, тогда вам неинтересно будет в эфире. Подыгрывая журналисту, Громыко в передаче говорил: «Если вы так ставите вопрос, я вам отвечу следующим образом...». Игра, конечно. Как в фильме Беляева про Камышин. Только скоморохом выступает сам журналист.

И все равно это интереснее, чем «проплаченное» интервью скучного и самодовольного представителя рыночной экономики.

– Чем хуже – тем лучше, – говорят иные коллеги. – Пошли они к черту, стараться для них...

Не для них. Для себя. Чем сложнее ставишь перед собой задачу, тем больше удовлетворения. Не сопьешься, не повесишься на ближайшем микрофоне, не потеряешь квалификацию. Жизнь всяко может повернуться, востребует ваш талант, а он без тренировок угас... «Проектирование» ситуаций перед каждой значительной работой – прекрасная тренировка.

И вовсе не обязательно нанимать вертолет или «членовоз». Вот «Столица», поиздержавшись на первых экспериментах, решила, наоборот, заработать. По метро, по подземным переходам, по набережным пошли «нищие» с плакатиками из гофрированного ящичного картона: «Пропил все деньги на стиральную машину, жена убьет»; «Требуется лечение головы»; «Мой папа захвачен в заложники в Перу, подайте на билет до Лимы и 2 обратно»; «Дайте денег»; «Был килером, раскаялся. Помогите начать новую жизнь». Пять цветных полос со снимками. Заголовок: «Чему Москва верит?» Собранные деньги сдали в церковь.

Дата добавления: 2015-08-27