Е. Месснер

Военное дело пошло по пути упадка, когда военные увлеклись численностью, когда реальные факторы победы стали казаться важнее иррациональных, когда поэтому бой-стрельбу, бой-уничтожение стали предпочитать бою по психике врага. <...>

В целях усиления духовной мощи армии необходимо комплектовать ее по принципу отбора, а не заполнять ее кадры толпами сознательных и бессознательных антимилитаристов, толпами людей, не имеющих представления о пат—

т

616

Общие основания будущей Российской Вооруженной Силы

617

риотизме, о долге, о красоте подвига, о славолюбии. Осуществление принципа отбора поведет к уменьшению армии в количественном отношении, что будет компенсироваться повышением ее качества. <...>

Надо признать преобладание на войне духа над материей, постичь, что военное искусство доминирует над военною наукою, развить в армии вкус к артистической стороне военного дела и построить армию на принципе гармонического сочетания качества и количества. Такая армия, менее громоздкая, нежели современная армия, и обладающая высоким духом, будет способна к ведению маневренной войны, единственного вида войны, допускаемого принципами военного искусства.

России надо быть готовой к большой войне с большими государствами, стоящих за спиною наших маленьких соседей. А раз это так, и раз мы не в состоянии состязаться с ними в готовности к технической войне, то будь мы даже поклонниками этого вида войны, мы вынуждены избегать ее и выработать такие приемы борьбы, чтобы уравновесить шансы на успех в схватке с про-мышленно богатым врагом. Противопоставив изощренное качество утрированному количеству, мы создадим такую армию, которая будет в состоянии бороться с современными полчищами

Среди принципов русского военного искусства главнейшим по-прежнему должен оставаться принцип регулярства, позволяющий создать армию государственного..масштаба, способную выполнять исторические задачи России наиболее эффективным и малозатратным способом, одерживать победы в максимально совершенных и приемлемых для нашего Отечества (ослабевавшего за последний век) войнах. Следование этому принципу просматривается во всей тысячелетней истории русского государства (дружины, стрельцы, полки иноземного строя, петровская регулярная армия). Именно эта тысячелетняя традиция создала российское победоносное воинство. Регулярное войско — особое войско. Оно не имеет ничего общего с теми полчищами и скрытомилиционными вооруженными силами, которые появились в России после введения милютинской военной системы. Оно исключает импровизацию, партизанщину и даже добровольчество, если они наносят вред военному делу, не способствуют развитию военного искусства, достижению победы. В строительстве будущей вооруженной силы регулярство — принцип основополагающий, системный; добровольчество — даже в его героической форме — только принцип комплектования и поддержания духа: важный, но безусловно, не главный. И без добровольчества петровская армия XVIII века была лучшей в мире. Понятны в связи с этим размышления командира Белозерского полка Добровольческой армии полковника (позже генерал-майора) Б.А. Штейфона:

Ходом событий добровольчество как система должно было бы уступить место регулярству, ибо великодержавные задачи можно было решить лишь приемами государственного строительства, а не импровизацией, грубо нарушавшей многовековой российский опыт. Несмотря на яркое горение добровольческой души, добровольчество являлось все же историческим эпизодом, а трагедия нашего командования и заключалась в том, что исторический эпизод оно восприняло как эпоху. <...>

Белые войска, конечно, во всех отношениях превосходили по духу и искусству Красную армию. Однако надо признать, что в период гражданской войны мы грубо нарушали элементарные основы военного дела. Связь, разведка, охранение незаметно страдали. Необычайно быстро войска забыли и требования полевого устава, и богатый опыт Великой войны. Перестав быть императорской армией, мы как бы заново стали учиться. Простейшие тактические истины воспринимались как откровение. Серьезно нарушались основные принципы стратегии. Недостаток сил, недочеты армейской организации, забвение тактических основ восполнялись мужеством, лихостью, кровью...

Поэтому я считал, что в тот период, когда Добровольческая армия вышла на «большую московскую дорогу» и стала осуществлять задачи общегосударственного масштаба, ей и надлежало вернуться к принципам регулярной армии... Не подлежит сомнению, что если Добровольческая армия заняла бы Москву, то все остальное так или иначе, но устроилось.» И если этого не случилось, то основной причиной краха белой борьбы на юге России надо считать несовершенство нашей военной системы...

Добровольчество, как система единственно жизненная в сложной обстановке 1918 года, должно было летом 1919 года уступить свое место регулярству, ибо последнее все свои корни имело в той национальной России, какую мы стремились возродить. Добровольчество как военная и гражданская система — это не более как импровизация, и жесткий опыт 1919 года показал все несовершенство подобной импровизации. <...>

Поведенная в 1919 году борьба в общегосударственном масштабе должна была и вестись приемами, выработанными государственной мудростью и государственным опытом. В 1919 году мы внезапно забыли истину, что настоящее будет жизненным лишь тогда, когда оно является логической и исторической связью между прошлым и будущим. Несмотря на величайшее горение духа, добровольчество как государственная система не имела органических связей с прошлым и не могло рассчитывать на успех в будущем. Трагедия Добровольческой армии и заключалась в том, что своевременно, то есть по выходе из Донецкого бассейна, она не превратилась в армию регулярную. Мы забыли о регулярстве, завещанном нам Петром Великим. Забыли и жестоко за это поплатились. Героическому духу была дана не соответствующая масштабу борьбы форма. И не подлежит сомнению, что если бы добровольчество как дух было введено в формы регулярства как системы, исход борьбы на юге России был бы иным. <...>

Россия уже пережила небывалые потрясения, а ко времени своего возрождения переживет их еще больше. И когда наша родина приступит к своему устройству, она будет так бедна, что уже не сможет позволить себе роскоши ошибаться. Поэтому мы всегда должны помнить ошибки прошлого, дабы избежать их повторения в будущем⁴⁹.

Чтобы эффективно заниматься военным делом, воплощать в жизнь принципы военного искусства, армия должна быть вне политики. Созидая свою собственную боевую мощь, готовясь к войне, защищая Родину, армия тем самым сохраняет свое качество, приносит безусловную пользу Отечеству. Участвуя в борьбе за власть, отдавая военное дело на откуп политикам, разбредаясь по партийным квартирам или приобретая партийно-политический облик (как в 1917 году), армия становится опасной для сво—

618

его собственного государства. В российских условиях сила армии — в ее обособленности от политики, которая нередко является несостоятельной, разрушающей, «плохой», в последовательном претворении в жизнь принципа «армия вне политики, вне партий и политической борьбы». Он предполагает прежде всего то, что армия несет прямую ответственность за обороноспособность страны, за развитие военного дела, за недопущение разложения своего собственного организма.

Политизация армии сверху и снизу не принесла России ничего хорошего. Белые вожди показали себя несостоятельными политиками, но зато — доблестными и преданными солдатами, готовыми воевать до победы в тех войнах, в которых они участвовали, даже простыми солдатами. Вынужденные вступить в вооруженную борьбу с «захватническим» большевистским правительством (анти-законным по их мнению) они и на своих постах в большей степени оставались вождями армии, а не правителями государства («несли крест власти»). Во время допросов адмирал А.В. Колчак постоянно проводит эту мысль:

Главную причину я видел в постановке военного дела у нас на флоте, в отсутствии специальных органов, которые занимались бы подготовкой флота к войне, отсутствии образования. Флот не занимался своим делом, — вот главная причина... Я считаю, что политический строй играл в этом случае второстепенную роль. Если бы это дело было поставлено как следует, то при каком угодно политическом строе вооруженную силу создать можно, и она могла бы действовать. <...>

Я считал, что вина не сверху, а вина была наша — мы ничего не делали.

До начала 1906 года стал работать по созданию Генерального штаба... В политической деятельности участия не принимал... Считал, что главная задача, военная, заключается в том, чтобы воссоздать вооруженную силу государства. Я считал своей обязанностью и долгом работать над тем, чтобы исправить то, что нас привело к таким позорным последствиям... Революцию... я приветствовал, как возможность рассчитывать на то, что она внесет энтузиазм, как средство довести войну до счастливого конца... Офицерство... в массе своей вело борьбу с большевизмом, не преследуя никаких политических целей...

Я смотрю на настоящую войну (борьбу с большевиками на Уральском фронте. — А.С), как на продолжение той войны, которая шла в Европе... Стране нужна во чтобы то ни стало победа, и должны быть приложены все усилия, чтобы достичь ее. Никаких решительно определенных политических целей у меня нет; ни с какими партиями я не пойду, не буду стремиться к восстановлению чего-либо старого, я буду стараться создать армию регулярного типа, так как считаю, что только такая армия может одерживать победы. В этом заключается вся моя задача⁵⁰.

Пренебрежительное отношение к армии в мирное время, ее оплевывание в дни неудач, партийно-политическое разложение, уничтожение и принижение ведут только к саморазрушению России. Нельзя забывать, что государство вообще, а тем более Россия, может держаться только народным богатством, сильной властью, хорошими законами, «прибыльной» вооруженной силой. Для России исторической, национальной Армия стократ важнее, чем партии и политика. И в этом — ее нравственное оправдание и сила.

Общие основания будущей. Российской Вооруженной Силы 619

Дата добавления: 2015-08-27