Магическое мышление

Лучше всего магическое мышление объяснить на приме­ре. Возьмем Луизу. И мать, и отец ее были алкоголиками. Вся семья держалась на брате, который был двумя годами старше Луизы, а сама она хотела только одного — избавить­ся от родителей. Она хорошо училась в школе, перескочила через восьмой класс, закончила школу на год раньше и сра­зу записалась на четырехлетние курсы медсестер в больнице Святого Иосифа. Там она тоже быстро стала одной из луч­ших учениц.
Однако через два года обучения на курсах Луиза попала на лечение в нашу клинику. Целыми днями она безразлично просиживала на стуле рядом с кроватью, не чувствуя ничего, кроме усталости. Свои красивые русые волосы она туго стя­гивала сзади резинкой, отчего ее истощенное лицо казалось еще более худым; у нее были красивые тонкие руки и быст­рый взгляд. При росте сто семьдесят сантиметров она веси­ла около пятидесяти килограммов.
— Доктор Минирт, — начала она, — я решила сразу ска­зать вам, что, по-моему, мне здесь нечего делать.
— Это хорошо, что вы так откровенны, — ваша прямота ускорит нашу работу. — Франк Минирт сел на стул, стоя­щий в углу, чтобы быть от нее на некотором комфортном для нее расстоянии. — Как вы себя чувствуете?
Она быстро посмотрела на него и тут же отвела взгляд.
— А вы действительно хотите знать?
— Да, конечно.
— За четыре дня, проведенных здесь, я прибавила полто­ра килограмма. Если бы моя преподавательница не застави­ла меня лечь к вам в клинику, меня бы здесь не было.
— Когда вы к нам поступили, вы весили меньше пятиде­сяти килограммов. Скажите, какой у вас, по-вашему, дол­жен быть вес?
— Ну, это почти идеальный для меня вес. Вообще-то я бы хотела сбросить еще килограммов пять — знаете, последние пять кило уходят труднее всего.
Она безрадостно улыбнулась.
— Вы учитесь на медсестру. Знаете, что такое анорексия? Ее бегающие глаза остановились и засверкали.
— Конечно, я знаю про анорексию! — резко сказала она. — Но моя преподавательница не права — никакой анорексии у меня нет. Я слежу за весом, хочу хорошо выглядеть — при чем тут болезнь? Она ничего не понимает. — Луиза по­жала плечами. — Вы должны обследовать меня и сказать ей, что она не права, иначе я у вас застряну.
— Сегодня ваша преподавательница звонила мне и очень хвалила вас за трудолюбие. Она о вас высокого мнения, гово­рит, что вы с большим энтузиазмом помогаете другим людям.
— Ну, может быть. Франк с минуту помолчал.
— Луиза, — сказал он наконец, — а почему вы решили стать медсестрой? Скажите правду.
Она посмотрела прямо ему в глаза, но тут же, наклонив голову, уставилась в пол.
— Чтобы уйти из дома. Вы знаете про папу и маму, про то, какие они пьяницы. Папа потерял работу за полгода до того, как я окончила школу, а мама вообще никогда не работала. Денег у нас совсем не было. На курсы Святого Иосифа не­легко попасть, но они дают студентам и общежитие, и бес­платное питание, и стипендию. Я хотела получить образова­ние, и у меня не было другого выхода, разве только в армию пойти. Но я решила, что так будет быстрее.
— Ваши родители могут вами гордиться.
— Папа мной очень доволен, а мама переживает. Она считает, что я должна жить дома и поступить в колледж в на­шем городе.
— То, что ваша мама недовольна, вас беспокоит?
— Да она недовольна всем, что я делаю. Ей просто надо, чтобы я была дома и занималась хозяйством. Когда я стану медсестрой, заработаю много денег и найму ей домработни­цу, тогда дома все будет в порядке. Пока я училась в школе, я не успевала и учиться, и по дому помогать.
— Вы чем-нибудь занимались в школе помимо учебы?
— Нет. Папа говорил, что мне надо играть в баскетбол, но я ростом не вышла. — Она наклонилась вперед, крепко сжа­ла свои бледные губы и глубоко вздохнула. — Знаете, это ма­ма довела папу до пьянства. Он сам мне сказал. Если бы не она, он был бы замечательным человеком.
Наверное, вы уже представили себе потерянное детство Луизы: оба родителя были алкоголиками и поэтому эмоцио­нально не доступными для дочери; являясь жертвой эмоци­онального инцеста, она брала на себя ответственность, со­вершенно не соответствующую ее возрасту; ее мать посто­янно посылала ей негативные сообщения. Маленький ребе­нок, скрывающийся в душе Луизы, не получал пищи и не мог расти; ее «сосуд любви» был практически пустым.
Зададим себе вопрос: как маленький ребенок общается с окружающим миром? Новорожденный ребенок абсолютно эгоцентричен; его послания окружающим говорят: «Хочу есть», «Мне плохо», «Мне нужно», «Я хочу». Он плачет — и приходит еда, тепло, утешение. «Я попросил, и мне дали. Я сам причина того, что меня кормят и обо мне заботятся». Это нормальный ход вещей. Когда Бог сказал «Люби ближ­него своего, как самого себя», Он предполагал тем самым наличие в нас любви к самим себе.
По мере того как ребенок растет, его мир и горизонты по­стоянно расширяются. Однако какими бы самоотвержен­ными и неэгоистичными мы ни стали, какая-то наша час­тичка желает, чтобы мир вращался вокруг нас так, как было в детстве. Битва Галилео Галилея с геоцентристами касалась намного большего, чем положения звезд и планет: утверж­дение «Я, а значит, и все человечество, находимся в центре Вселенной» у нас в крови.
Такого мировоззрение остается с ребенком, когда он вы­ходит из младенческого возраста. Детский эгоцентризм со­храняется, хотя ребенок видит, что мир простирается далеко за пределы его личности. Для маленького ребенка (как и для некоторых культур) мир в буквальном смысле находится «в глазах того, кто его видит», Другими словами, аспекты дейст­вительности воспринимаются ребенком как важные лишь в той мере, в какой они касаются его самого. И наоборот, ребе­нок думает, что может влиять на окружающий мир, а если ему не удается изменить что-то нужное, он винит в этом себя. Ре­бенок подсознательно считает, что у него, как у феи-крестной из сказки, есть некая волшебная палочка, способная изме­нять окружающее: «Если я сделаю так-то и так-то, случится то-то и то-то. Если я буду хорошим, мама меня полюбит. Ес­ли я все сделаю правильно, папа обратит на меня внимание».
Ребенок не догадывается, что у папы и мамы есть собст­венные проблемы, возникшие по не зависящим от него причинам. Эмоционально он связан только с ними; значит, по его мнению, и они связаны только с ним. Ребенок счита­ет, что все чувства родителей зависят от него самого. «Если маме плохо, это из-за меня». «Если бы я слушался папу, он бы не пил так много».
«Если я сделаю то-то, случится то-то». Это и есть магиче­ское мышление, свойственное созависимым.
На самом деле, конечно, дети мало на что влияют. Даже собака обычно не слушается пятилетнего ребенка. Кон­троль детей над обстоятельствами существует только в их сознании, в первобытном желании волшебным образом со­здать желаемое.
Родители собираются разводиться, а ребенок верит: «Ес­ли я буду вести себя идеально, этого не случится». Отец — трудоголик, а ребенок думает: «Если бы папе со мной было интересно, он больше времени проводил бы дома». Магиче­ское мышление — прерогатива детства, и малыши достига­ют в нем больших высот. С «потерянными» детьми оно оста­ется и тогда, когда они вырастают.
У большинства киноактрис стройная красивая фигура; любой модный журнал полон фотографий прекрасных ху­дощавых фотомоделей; мода создается для худы*. Наша культура приказывает: «Никакого жира — ты должна быть стройной!». В глубинах подсознания Луизы прячется мысль: «Если только я стану достаточно стройной, я буду счастли­ва, и все меня полюбят». Это значит: «Я знаю, что могу из­менить прошлое, если постараюсь». Еще одна мысль: «Ма­ма наконец-то полюбит меня, если я буду достойна любви и добьюсь успеха». И самая опасная из тайных мыслей: «Па­пин характер и счастье зависит от других, значит, и мои то­же». Вся жизнь Луизы пронизана магическим мышлением.
С магическим мышлением приходит чувство вины, пото­му что они зависят друг от друга.
У чувства ответственности за происходящее («Если я все сделаю правильно, я волшебным образом изменю плохую ситуацию к лучшему») есть неприятная оборотная сторона: «Если ничего не изменилось, это моя вина, так как я недо­статочно старался».
Что же происходит? Как бы ни старался ребенок, ситуа­ция в семье разрешается трагически — родители разводятся. Несмотря на все старания ребенка, его трудоголика-отца никогда не бывает дома. «Волшебство» у ребенка не получи­лось, и он испытывает отчаянное чувство вины.
«Если бы я только постарался, все было бы хорошо, но у меня не вышло».
«Я причина ссор мамы и папы — я слышал, как они спо­рили из-за меня. Я во всем виноват».

Дата добавления: 2015-08-27