Глава xlIII друг познается в беде

Наконец наступил день выборов; недостатка в работе у нас с Джерри не было. Сначала подошел запыхавшийся толстый человек с матерчатым баулом, ему нужен был вокзал на Бишопсгейт. Затем в экипаж села компания, приказавшая везти себя в Риджентс парк. Следующей пассажиркой была робкая взволнованная старушка, стоявшая в переулке, ее нужно было доставить в банк; там мы подождали и отвезли ее обратно. Когда она вышла, к нам, запыхавшись, подбежал краснолицый джентльмен с пачкой бумаг и, прежде чем Джерри успел спешиться, сам открыл дверцу пролетки, быстро залез внутрь и крикнул: «В полицейский участок на Боу-стрит, живо!» Мы тотчас тронулись, а когда после еще одной или двух ездок вернулись на стоянку, там не было ни одного экипажа. Джерри подвесил к моей голове торбу с кормом и сказал, как обычно:

– В такие дни, как этот, нужно пользоваться любой возможностью, чтобы поесть; пожуй, Джек, мой мальчик, и постарайся отдохнуть.

В торбе был дробленый овес с отрубями; эта еда и в обычный день – лакомство, а в такой особенно – хорошо восстанавливает силы. Джерри был удивительно заботлив, предусмотрителен и добр – какая же лошадь не сделает для такого хозяина все, что в ее силах.

Затем он достал мясной пирог, который дала Полли, и, стоя рядом со мной, начал есть. Улицы были запружены народом, но экипажи с эмблемами разных цветов сновали с такой скоростью, словно человеческая жизнь ничего не стоила; в тот день мы видели, как двоих сбили, в том числе женщину. Лошадям, бедолагам, приходилось туго, однако пассажиры-избиратели не думали об этом, многие были уже сильно навеселе, высовывались из окон экипажей и громким «Ура!» приветствовали встречных единомышленников. Я впервые в жизни видел выборы и не хотел бы увидеть их снова, хоть и слышал, что теперь они проходят более пристойно.

Не успели мы с Джерри толком поесть, как на улице появилась бедно одетая молодая женщина, с трудом несшая на руках ребенка. Она озиралась по сторонам и выглядела растерянной. Наконец она направилась к Джерри и спросила, как пройти к больнице Святого Фомы и далеко ли это. Она только утром приехала из деревни на подводе, подвозившей чтото на базар, ничего не знала о выборах, и у нее в Лондоне совсем не было знакомых. Она получила вызов из больницы и привезла сына.

Ребенок тоскливо плакал, голосок у него был совсем слабенький.

– Бедный малыш! – сказала женщина. – У него больные ножки. Ему уже четыре года, а ковыляет он как младенец, который только-только научился ходить; но доктор сказал, если я привезу его в больницу, он может поправиться. Умоляю, сэр, скажите, это далеко? И как туда пройти?

– Ну, что вы, миссис, – ответил Джерри, – вам не добраться туда пешком через эту толпу, до больницы еще мили три, а ребенок тяжелый.

– Да, тяжелый, видит Бог, но я, слава Создателю, сильная и, если бы знала дорогу, думаю, как-нибудь добрела бы; пожалуйста, скажите, куда мне идти.

– Это невозможно, – возразил Джерри, – вас могут сбить, и ребенка переедут. Послушайте, залезайте ко мне в пролетку, я благополучно довезу вас до больницы: видите, дождь собирается.

– Нет, сэр, нет, я не могу, спасибо, у меня денег хватит лишь на то, чтобы вернуться домой: пожалуйста, скажите, как пройти в больницу пешком.

– Послушайте, – сказал Джерри, – у меня тоже есть жена и двое любимых детишек, я сам отец и сочувствую вам всей душой. Садитесь, я ничего с вас не возьму; я бы перестал себя уважать, если бы позволил женщине с больным ребенком рисковать жизнью.

– Да благословит вас Господь! – воскликнула женщина и разрыдалась.

– Ну-ну, не унывайте, милая, мы вмиг домчим вас до больницы. Позвольте, я помогу вам сесть.

Джерри собирался было открыть дверцу, когда к пролетке с криками «Извозчик! Извозчик!» подскочили двое мужчин с цветными ленточками на шляпах и соответствующими бутоньерками в петлицах.

– Занято! – закричал Джерри. Но один из мужчин, оттолкнув бедную щину, уже впрыгнул в пролетку. За ним и другой. Взгляд у Джерри сделался суровым, как у полицейского. – Экипаж уже занят этой дамой, господа.

– Дамой! – презрительно фыркнул один из них. – Она может и подождать; у нас дело поважней, а кроме того, мы сели первыми, это наше право, и мы не выйдем.

Странная улыбка играла на лице Джерри, когда он закрывал за ними дверь.

– Ну, что ж, господа, сидите сколько вам будет угодно. Я подожду, пока вы успокоитесь, – и, повернувшись к ним спиной, подошел к женщине, стоявшей возле меня. – Они скоро уйдут, – сказал он, усмехаясь, – не беспокойтесь, милая.

И они действительно ушли, поняв хитрость Джерри, но при этом ругали его на чем свет стоит, грозили записать номер и привлечь к суду. После этой небольшой заминки мы отправились в больницу, стараясь избегать шумных улиц. У дверей Джерри позвонил и помог молодой женщине выйти.

– Тысячу раз спасибо вам, – сказала она, – я бы никогда сама сюда не добралась.

– Не за что. Надеюсь, ваш малыш скоро поправится.

Он посмотрел, как она вошла, и тихо произнес: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…»^[2] Потом потрепал меня по холке, как делал всегда, когда был доволен.

Дождь к тому времени разошелся. Когда мы отъезжали от больницы, дверь снова отворилась, выглянул привратник и закричал: «Извозчик!» Мы остановились. На крыльце появилась дама. Джерри сразу же узнал ее; она откинула вуаль и воскликнула:

– Баркер! Джеремия Баркер! Это вы? Я очень рада, что вы оказались здесь, вы настоящий друг: в этой части Лондона сегодня трудно найти извозчика.

– Почту за честь услужить вашей милости. Я тоже рад, что оказался здесь. Куда прикажете вас отвезти?

– На Паддингтонский вокзал, и если у нас останется время, а я думаю, так оно и будет, вы расскажете мне о Полли и детишках.

Мы приехали на вокзал загодя, и, стоя под козырьком пролетки, дама довольно долго разговаривала с Джерри. Я понял, что эта бывшая хозяйка Полли, потому что, подробно расспросив о ней, дама сказала:

– Я знаю, Полли очень волновалась за вас в прошлом году.

– Да, ваша милость, я сильно кашлял всю зиму, вплоть до наступления тепла, и потом она страшно беспокоится, если мне приходится задерживаться допоздна. Конечно, ваша милость, и долгая работа, и плохая погода сказываются на здоровье, но вообще-то у меня все в порядке, и я не знаю, что бы делал без лошадей. Я вырос с ними и, боюсь, ни на что другое, кроме как ходить за ними и ездить на них, не годен.

– Знаете, Баркер, – сказала дама, – было бы очень жаль, если бы из-за нынешней работы вы серьезно подорвали свое здоровье, – не только вас жаль, но и Полли с детьми. Хорошие кучера и конюхи нужны везде. Если когда-нибудь вы задумаете оставить извоз, дайте мне знать.

Попросив передать Полли привет и самые добрые пожелания, она вложила что-то ему в руку, добавив:

– Вот вам по пять шиллингов для каждого из ваших ребятишек. Полли сумеет ими правильно распорядиться.

Джерри, очень довольный, поблагодарил ее. Мы отъехали от вокзала, добрались домой и тут наконец почувствовали, как устали, – я, во всяком случае, почувствовал.

Дата добавления: 2015-08-27