Право на постановку

По окончании режиссерских курсов Дыховичный получил право на постановку, но снимать ему не давали. Два года он пытался что-то пробить, и наконец удача ему улыбнулась.

Иван: «Мне удалось запуститься на дебют – я хотел снимать «Солнечный удар» Бунина. Все складывалось: у меня уже была группа, я выбрал натуру. Неожиданно позвонил Михалков и сказал, что хочет со мной поговорить. Мы встретились.

Он ехал тогда в Тбилиси на кинофестиваль, я решил подвезти его в аэропорт. Никита заявил, что не советует мне снимать «Солнечный удар»:

«У тебя и так дурная репутация в Госкино, ты уже по Бабелю картину сделал. Из-за Бунина у тебя опять будут неприятности. Тебе надо снимать что-то очень простое, положительное». Я отвечаю: «Благодарю за заботу, но я буду делать то, что хочу». Михалков настойчиво повторил, что мне лучше его послушать. В этом уже звучала угроза. «Что ты имеешь в виду?» – спросил я. «А то, что Бунина буду ставить я!» Я остановил машину и говорю: «Выходи!» Никита стал меня увещевать: «Да ладно, я шучу. Чего обиделся?» – «Нет, не шутишь. Ты не имеешь права со мной разговаривать так, будто я твой пес. Я тебе не пес».

Съемки вашей картины продолжились?

Иван: «В тот же день я вернулся на студию, смотрю, все сидят с мрачными лицами: «Иван Владимирович, а вы знаете, что нас закрыли?» Я кинулся к доске объявлений и вижу: «Картина такая-то закрыта». И подпись директора студии. Я пошел к Сизову: «Как это может быть?» Он ответил: «Спроси у своего друга Михалкова». Я говорю: «Не знал, что Михалков директор студии». Сизов на это ответил, что Михалков целый час стоял перед ним на коленях, чтобы он закрыл картину. «Спасибо вам, – говорю, – хотя бы вы честный человек. Не стали мне говорить, что по художественным соображениям…»

От самого Михалкова объяснений не потребовали?

Иван: «Когда Никита вернулся из Тбилиси, я приехал к нему домой и спросил: «Скажи, зачем ты это сделал? Ты, художник, занимаешься такими постыдными вещами!» Никита стал клясться и божиться, что это не его вина. Я набрал нужный номер и спросил: «Скажите пожалуйста, правда ли, что Михалков закрыл мою картину?» Мне отвечают: «Абсолютная правда». Никита выслушал это и говорит: «Ну и что? А ты думал, что я дам тебе снимать?» Я сказал тогда: «Ты конченый человек. Ты не представляешь, что с тобой будет дальше. Такие вещи нельзя делать, мне тебя очень жаль». А он иронично: «Тебе меня жаль? Да тебя на студию не пускают, ты никто и ничто!» Так мы и расстались».

И на этом была поставлена точка в ваших отношениях?

Иван: «Не совсем. Я с ним не общался долгие годы, ни за чем к нему не обращался. Французы дали мне деньги, я снял «Испытателя», который получил кучу международных премий. Мои продюсеры решили повезти картину на фестиваль в Сан-Себастьян, думали, если председатель жюри русский, он будет лоббировать русский фильм. Какое там! Михалков, который был председателем, при журналистах, при всех стал говорить, что ему не нравится фильм. Но потом «Испытатель» получил первый приз в Кракове.

А позже я узнал, что единственный, кто голосовал против, был Михалков. Он снова вытребовал себе эту власть – «разводящего» при государстве, и я, кажется, единственный человек, который говорит все, что о нем думает: как он проводит съезды, как манипулирует людьми. Он занимал в кинематографии первый пост, но не сделал ничего из того, что мог бы сделать».

Дата добавления: 2015-08-27