Сам себе злейший враг. Джон. Скольким же людям не без усилий даются здоровые сексуальные отношения - а ведь

Джон. Скольким же людям не без усилий даются здоровые сексуальные отношения - а ведь сегодня такое стремление находит одобрение и широкую поддержку общества. Но что их заботы в сравнении с бедой тех, у кого какие-то отклонения, кто должен сжиться с фактом: даже немногое, на что они способны, осуждается, считается позорным.

Робин. И, конечно, такая позиция вредит осуждающему их обществу.

Джон. Каким образом?

Робин. Вспомните о гомосексуалистах, о других людях с отклонениями. Там, где нетерпимость, где неприятие отклонений, люди вынуждены уходить в подполье, и для них, вроде объявленных вне закона, не остается иного выбора, как объединяться в группы меньшинств в целях обороны от общества. Враждебно настроенное к ним общество, можно сказать, толкает их на ответную враждебность.

Джон. Они поневоле не принимают всего "нормального" вместо того, чтобы свободно ориентироваться на лучшее.

Робин. Что не на пользу ни им, ни обществу. Нет, не легче и тем, кто на "нормальной" стороне. Возьмите тот же гомосексуализм. Если он "под запретом, люди будут вечно тревожиться и подозревать за какой-то своей нормальной склонностью "гомосексуальную" основу.

Джон. А ведь по складу личности большинство, как Вы говорили, обладает гомосексуальными склонностями в том смысле, что способны испытывать наслаждение от общения с людьми своего пола.

Робин. Но если они смущаются своих чувств, они попытаются их подавить, сунуть за "ширму".

Джон. Они в ужасе отдернут руку, вздумав, выражая расположение, прикоснуться к человеку, - ведь примут за приглашение к предосудительным отношениям! Робин. Дело серьезнее. И гомосексуальные, и гетеросексуальные побуждения питает та же энергия. Обуздывая чувства одного свойства, человек одновременно не дает ходу всей "упряжке", он не сможет себя "отпустить", не сможет получить сексуальное удовлетворение в общении с противоположным полом в отличие от человека, который в ладу со всеми естественными чувствами.

Джон. Это прямо обо мне сказано. У меня была девушка, с сексом все было замечательно. Но потом мы обнаружили, что нас тревожит одно и то же чувство. У нее на работе какая-то девица принялась кокетничать с ней, что очень смущало мою знакомую. А я ей сообщил, что в спортзал, где тренировался, ходило несколько симпатичных и жутко крепких парней, которые вечно демонстрировали мускулы и шутя упражнялись с тяжестями, - эти бравые атлеты меня раздражали. Мы с моей девушкой договорились "снять тормоза". Она стала отвечать кокететством той, другой, и поняла, что больше не смущается, ей даже приятно. Я пошел в спортзал и, скрежеща зубами, попробовал не отводить восхищенного взгляда от тех мужественных парней. Сначала я чувствовал себя ужасно, в основном боялся, что примут за гомика, но потом – алле-гоп! - просто залюбовался людьми, на самом деле красивыми? Я смог наслаждаться зрелищем, забыв положенную британцам холодность, и меня уже не раздражал некоторый нарциссизм парней... А с девушкой мы заметили, что любовь у нас теперь "делается" горячее. "Осадив" на какое-то время тревогой сексуальную энергию, мы сумели ее освободить.

Робин. Вот смысл настоящего, любовью напитанного секса. Надо, как волне, отдаться ему, отдать себя в руки друг друга. Вы абсолютно... вы неудержимо свободны, ни себя не останавливаете, ни партнера, но захвачены цепной реакцией наслаждения и любви. Но вы не способны на это, если ограждаете себя от чего-то со стороны партнера. Не способны и тогда, когда опасаетесь со своей стороны "неположенного" чувства, действия. И речь, конечно, не только о гомосексуальном "штрихе", речь обо всех "цветах" эмоционального спектра. В идеале нам, взрослым, положено "не перечеркивать" — хранить опыт всех предшествовавших ступеней развития. И секс— чудо уже потому, что, "творя любовь", мы каждый раз можем заново творить себя... "пуская в действие" опыт любой из ступеней. Поэтому неважно, с чего у двоих "все" начинается. Они могут приходить в восторг от игры во власть и покорность, могут ласкать "малыша", в какого превращается то один, то другой, оба могут превращаться и в озорника — "ходунка", "пораблезианствовать" досыта, могут, "сбро- сив" свои повседневные роли, поменяться ими и взять реванш. Если их отношения построены на любви, такая игра - великая вещь. Ведь это значит, что все и всевозможные потребности личности открываются и удовлетворяются, что взрослые обретают упущенное на "детских" ступенях развития и, восполняя опыт, высвобождают энергию для максимального наслаждения друг другом и жизнью. Джон. Мысль об "игре" тут кажется крайне важной. Ведь в игре — если у нас двоих игра — нам легче дается свобода, нам легче "отпустить" себя и дерзнуть — верно?

Робин. Да. Но не забывайте, суть "игры" в том, что у нее должны быть "'границы". Иными словами, ей должно быть "время и место", чтобы вы знали: вот она начинается... вот кончается и вновь действуют правила будней..Люди без опаски дадут себе волю, только зная, что защищены "границами". Если "границы на месте, тогда можно рушить барьеры, можно полностью раскрепоститься и слиться.

Джон. И вернуться назад... когда им захочется.

Робин. Верно. Эта способность сливаться в целое и возвращаться "в себя", не опасаясь предельной близости по временам, не страшась на время оказаться далеко друг от друга, как раз и есть секрет счастливейшей, здоровой семьи. Именно к этому нужно стремиться, чтобы сделать брак совершеннее. Человек только тогда "растворится", если уверен, что потом "границы" вновь будут его хранить.

Джон. Вы хотите сказать, что опасение вызывает такая близость, когда потом уже не отделиться? Робин. Да. Это случается, если люди не преодолели полностью ступеней роста в семье — семья им не помогла — и они отстали: не способны на самом деле покинуть своих отцов и матерей. Они либо по-прежнему привязаны к ним, а не к партнеру в браке, либо пускай их с родителями и разделяет физическое расстояние — прикипели к ним чувствами, не изжили "зависимых" чувств и направляют эти чувства на партнёра в браке, то детей... будто те им родители.

Джон. Вот мы и завершили полный оборот, стоим у исходной Вашей мысли: причина, объединяющая людей в пару,—это... "неснятый вопрос".

Робин. Да, здесь ключ. Но мы должны "снять" вопрос, чтобы повзрослеть и сделаться самостоятельными людьми, то есть должны отойти от родителей и не ждать, что они дадут нам еще что-то. Нет, не надо отказываться от них, терять с ними дружбу. И не возбраняется — хотя фактический инцест под запретом — не возбраняется выбирать в партнеры того, у кого привлекательности, доброты, чувственности и любви не меньше, чем у вашей мамы, у вашего папы, у вашего брата, сестры, бабушки, дедушки или у всех у них вместе.

Джон. Истинной свободой повеяло...

Робин. На том стоим. Ведь вы даже и не вникнете, насколько ваш выбор партнера определен вашими ранними привязанностями к членам семьи, пока не будете знать, что с таким выбором все в порядке, никаких правил вы не нарушили.

Джон. Вообразите, я увидел все в новом свете! И многие проблемы брака как раз потускнели. Я хочу сказать, что люди, наверное, «выключают" свое сексуальное побуждение часто потому, что не- знают: все в порядке, нет ничего плохого в хороших чувствах, которые вызывает партнер и которые раньше предназначались кому-то в семье. Если причина выбора партнера упрятана за "ширму", отношения могут тревожить как инцестуозные... хотя на самом деле это не так.

Робин. Совершенно верно. Разбираясь с проблемами брачных и вообще сексуальных отношений, вы скоро замечаете: многие проблемы отсюда—от представления, будто близость с партнером инцестуозна... Ведь такие "похожие" чувства... Нет тут инцеста. Запутались люди. И скорее запутаются, если их родители не умели "обращаться" с сексом, не определили сексу в доме "время и место". Для блага детей и для своего блага — родители должны радовать друг друга в спальне и не делать из этого тайну.

Джон. Значит, с сексом так же, как и с любыми не решенными нами в семье задачами... Если мы достанем спрятанное за "ширмой", то можем найти решение, опираясь па поддержку партнера в браке.

Робин. Смешно, но большинство проблем, из-за которых у нас болит голова, просто выдуманы! На последнем сеансе пациенты, уже, наконец, разглядевшие, куда себя завели, не осознавая, что делают, обычно спрашивают у меня - почему я не сказал им этого сразу. А ведь я с первого до последнего сеанса только тем и занимался, что втолковывал это им, но они на меня безумно злились.

Джон. Вместо ответа на последний вопрос пациентов, как я помню, Вы над ними смеетесь.

Робин. И если они над собой посмеются, значит, здоровы.

Дата добавления: 2015-08-27