XXXVIII

После этого Олав конунг поехал по стране, и всюду, где были поместья конунгов, ему готовили пиры. Сначала он проехал по Хадаланду, оттуда повернул на север в Гудбрандсдалир, и вышло так, как ему говорил Сигурд Свинья: к нему стеклось тогда так много народу, что и половины было бы ему достаточно. У него собралось почти триста человек. Тогда уже стало не хватать угощения, которое ему полагалось как конунгу, потому что обычно, когда конунги объезжали Упплёнд, с ними было шестьдесят или семьдесят человек, и никогда не бывало более ста человек. Поэтому конунг нигде подолгу не гостил и не останавливался в одном месте больше, чем на одну ночь. Он отправился на север, перебрался через горы и поехал дальше. Он спустился вниз в Уппдаль и остановился там на ночь. Потом он поехал по Уппдальскому лесу и приехал в Медальдаль. Он потребовал, чтобы бонды сошлись на тинг. Он говорил на тинге и потребовал, чтобы бонды признали его конунгом, а за это он обещал им права и законы, такие же, как были при конунге Олаве сыне Трюггви. У бондов не было достаточно сил, чтобы сопротивляться ему, и дело кончилось тем, что они признали его власть и скрепили это клятвами. Но они успели дать знать в Оркадаль и Скаун о том, что приехал Олав конунг и обо всем, что они знали.

XXXIX

У Эйнара Брюхотряса была усадьба в Скауне. Когда до него дошли вести об Олаве конунге, он велел вырезать ратные стрелы и разослать их по всей округе. Он велел свободным и рабам собраться в полном вооружении и сказал, что они должны защищать страну от Олава конунва. Ратная стрела дошла в Оркадаль и в Гаулардаль, и там собралось большое войско.

XL

Олав конунг спустился со своим войском в Оркадаль и продвинулся вперед, не нарушая мира. Когда он подошел к Грьотару, он встретил войско бондов. Их было там более семисот человек. Конунг начал готовиться к бою, ибо думал, что бонды хотят с ним сразиться. Когда бооды увидели, что конунг готовится к бою, они тоже стали строить свое войско, но им это было труднее сделать, так как они заранее не договорились, кто будет у них предводителем. Когда Олав увидел, что бонды замешкались, он послал к ним Торира сына Гудбранда. Торир пошел к ним и сказал, что конунг не хочет биться с ними. Он назвал двенадцать самых известных человек в их войске и попросил их прийти к Олаву. Бонды согласились. Они перебрались через гребень горы и подошли к тому месту, где стояло войско конунга. Олав конунг сказал:
– Бонды, вы хорошо сделали, что пришли поговорить со мной, так как я хочу сказать вам, зачем я приехал в Трандхейм. Во-первых, мне известно, что вы уже знаете о нашей встрече летом с Хаконом ярлом и о том, что он передал мне свои владения в Трандхейме, а это, как вы знаете, фюльки Оркадаль, Гаулардаль, Стринда и Эйна. У меня есть свидетели, которые присутствовали при нашем разговоре с ярлом, они слышали все наши слова и те обещания и клятвы, которые дал мне ярл. Я хочу предложить вам мир и те законы, которые установил до меня конунг Олав сын Трюггви.
Он говорил долго и красноречиво и в заключение предложил бондам выбирать: сделаться его людьми, подчиниться ему или биться с ним. Бонды вернулись к своему войску, рассказали обо всем и стали совещаться о том, что им следует предпринять. Посовещавшись между собой некоторое время, они решили подчиниться конунгу и скрепили свое обещание клятвами.
Конунг отправился дальше, и бонды хорошо его принимали. Он вышел к морю и стал снаряжать там корабли. Гуннар из Гельмина дал ему боевой корабль с двенадцатью скамьями для гребцов, второй такой же корабль дал ему Лодин из Виггьяра, третий такой же корабль он получил из Анграра на Несе – этой усадьбой владел Хакон ярл, а управлял ею человек по имени Бард Белый. У конунга было еще четыре или пять легких кораблей, и он быстро собрался и поплыл по Фьорду.

XLI

Свейн ярл был тогда в Стейнкере, в Трандхейме, и готовился к празднованию йоля. Там был тогда торг. Эйнар Брюхотряс узнал, что бонды в Оркадале подчинились Олаву конунгу, и послал гонцов к Свейну ярлу. Они направились сначала в Нидарос и сели там в лодку, которая принадлежала Эйнару. Потом они поплыли по Фьорду и к вечеру добрались до Стейнкера. Там они рассказали Свейну ярлу обо всех новостях и об Олаве конунге. У ярла был боевой корабль. Он стоял у берега, и на нем был разбит шатер. Вечером ярл велел грузить на корабль свое добро, одежду для своих людей, напитки и еду, сколько могло поместиться на корабле, и они отплыли ночью, а к рассвету пришли в Скарнсунд. Там они увидели, что Олав конунг плывет по Фьорду со своим войском. Ярл тогда поворачивает к берегу и входит в залив Масарвик. Там был густой лес. Они пристали так близко к круче, что листва и ветки деревьев закрыли корабль. Потом они срубили большие деревья и поставили их на борт так, чтобы корабля не было видно сквозь листву. Еще не совсем рассвело, и конунг не заметил их. Ветра не было, и конунг на веслах прошел мимо острова. Когда корабли Олава скрылись из виду, ярл вышел во Фьорд и направился к Фросте. Там он пристал к берегу. Это были уже его владения.

XLII

Свейн ярл послал своих людей в Гаулардаль за своим зятем Эйнаром. Когда Эйнар приехал к ярлу, тот рассказал ему обо всем, что у них произошло с Олавом конунгом, и о том, что он хочет собрать войско, пойти против Олава конунга и биться с ним. Эйнар отвечает так:
– Мы должны действовать осторожно и сначала узнать, что собирается предпринимать Олав конунг. Пусть он думает, что мы настроены мирно, и тогда, если он не узнает, что мы собираем войско, может случиться, что он останется на йоль в Стейнкере, потому что там все готово к празднику. Но если он узнает, что мы собрали войско, то он захочет уйти из фьорда, и тогда он от нас ускользнет.
Они сделали так, как советовал Эйнар, и ярл поехал по пирам в Стьорадаль. Когда Олав конунг приплыл в Стейнкер, он захватил все, что было приготовлено для празднования йоля и велел отнести все на корабли. Он нагрузил еще несколько торговых кораблей и, захватив с собой всю еду и питье, быстро собрался и отправился в Нидарос. Там конунг Олав сын Трюггви основал торговый посад, как об этом уже раньше было написано. Когда Эйрик ярл вернулся в страну, он обосновался в Хладире, где была главная усадьба его отца, и совсем запустил то дома, которые Олав велел построить у реки Нид. Некоторые из них развалились, а другие хоть и стояли еще, но были непригодны для жилья. Олав конунг вошел со своими кораблями в Нид. Он велел своим людям разместиться в тех домах, которые еще сохранились, а развалившиеся дома починить и отрядил многих на эту работу. Потом он велел перенести в дома еду и питье и намеревался провести там йоль. Когда об этом узнали Свейн ярл и Эйнар, они решили действовать иначе.

XLIII

Один исландец звался Торд скальд Сигвальди. Он долго жил у Сигвальди ярла, потом у Торкеля Высокого, брата ярла, а после гибели ярла Торд сделался купцом. Он встретился с Олавом конунгом, когда тот ходил в викингский поход на запад, стал его дружинником и следовал за ним с тех пор. В то время, когда происходили все эти события, он был с конунгом. У Торда был сын Сигват, он воспитывался тогда у Торкеля на Апаватне. Когда он был уже почти взрослым, он уехал из страны с купцами. Их корабль пришел осенью в Трандхейм, и они остались там на зиму. Той же зимой в Трандхейм приехал Олав конунг, как об этом было только что написано. Когда Сигват узнал, что Торд, его отец, тоже там, он отправился к конунгу, встретился с Тордом, своим отцом, и пробыл там некоторое время. Сигват уже с детства был хорошим скальдом. Он сочинил песнь об Олаве конунге и попросил его прослушать ее.
Конунг говорит, что не хочет, чтобы о нем сочиняли стихи, и не любит слушать скальдов. Тогда Сигват сказал:

Внемли мне, и скальда
Ты себе, вяз рыси
Смоленой бурунов,^[247]
Доброго добудешь.
Когда отвергаешь
Прочих ты, тем паче
Я воздам в избытке
Олаву хвалою.

Олав конунг подарил Сигвату за эти стихи золотое обручье весом в полмарки, и Сигват стал дружинником конунга. Тогда Сигват сказал:

За твой меч, властитель, —
Знаю, не раскаюсь
В прихоти похвальной —
Скальд с охотой взялся.
Ты – слугой, я – славным
Господином будем
Оба впредь довольны,
Не в накладе оба.

Свейн ярл предыдущей осенью приказал забирать половину пошлины с исландских кораблей, как это было принято раньше, потому что Эйрик ярл и Хакон ярл брали половину всех пошлин в Трандхейме. Когда Олав конунг приехал туда, он назначил своих людей, чтобы те собирали половину пошлины с исландских кораблей. Исландцы отправились тогда к конунгу и попросили помощи у Сигвата. Он подошел к конунгу и сказал:

Донельзя назойлив
Скальд – мне каждый скажет —
Взимал прежде рожью
Фюри^[248] – прошу шкуры.
Мою ты заступу
Уважь, щедрый княже,
Подати ладейной
Спусти половину.

XLIV

Свейн ярл и Эйнар Брюхотряс собрали большое войско, выехали в Гаулардаль и направились к Нидаросу. У них было около двух тысяч человек. Люди Олава конунга, которые были в конной разведке на Гауларасе, увидели, что из Гаулардаля спускается войско, и около полуночи принесли эту весть Олаву конунгу. Олав конунг тотчас же встал и велел всех разбудить. Они сразу пошли на корабли, отнесли туда всю одежду и оружие и все, что они смогли взять с собой, и на веслах вышли из реки в море. В это самое время войско ярла подошло к городу. Они захватили все угощение, приготовленное для йоля, и сожгли все дома. Олав конунг поплыл вдоль Фьорда в Оркадаль и сошел там на берег. Потом он направился по Оркадалю на восток, перебрался через горы и спустился в Долины. О том, что Свейн ярл сжег дома в Нидаросе, говорится в том флокке, который был сочинен о Кленге сыне Бруси.

В устье Нид палаты,
Что вождь не достроил,
Сжег огонь, дружину
Сажей забросало.

XLV

Олав конунг направился на юг по Гудбрандсдалиру и оттуда в Хейдмёрк. Он ездил по пирам всю зиму, а когда началась весна, он собрал войско и отправился в Вик. В Хейдмёрке конунги дали ему много людей. Там к нему присоединились и многие лендрманны. Среди них был Кетиль Теленок из Хрингунеса. Присоединились к Олаву конунгу также люди и из Раумарики.
Конунг Сигурд Свинья, его отчим, пришел к нему с большой дружиной. Они направились к морю, взошли на корабли и начали снаряжаться в поход из Вика. У них было большое и хорошо вооруженное войско. Когда они снарядились, они отправились в Тунсберг.

XLVI

Свейн ярл набирает войско в Трандхейме сразу же после йоля и созывает ополчение. В то время в Норвегии было много лендрманнов, и многие из них были могущественными и знатными людьми и вели свой род от конунгов или ярлов, и родство это было близким. Многие из них были к тому же очень богатыми. На этих лендрманнов опирались конунги и ярлы, которые правили страной, потому что в каждом фюльке бондами правили эти лендрманны, Свейн ярл был в дружбе с лендрманнами, и ему поэтому легко было набрать войско. С ним был его зять Эйнар Брюхотряс, многие другие лендрманны и многие из тех лендрманнов и бондов, которые зимой клялись в верности Олаву конунгу. Как только они были готовы, они вышли из Фьорда, поплыли на юг вдоль берега и набирали себе людей из каждого фюлька. Когда они дошли до Рогаланда, им навстречу выплыл Эрлинг сын Скьяльга и с ним много лендрманнов и большое войско. Они объединились и двинулись на восток в Вик. Свейн ярл вошел в Вик в конце великого поста. Ярл направил свои корабли в Гренмар и пристал к берегу у Несьяра.

XLVII

Олав конунг направил свои корабли вдоль побережья Вика, и его корабли приблизились к кораблям его врагов, и они увидели друг друга в субботу перед Вербным воскресеньем. У Олава конунга был корабль, который назывался Человечья Голова. На его носу была вырезана голова конунга. Он сам ее вырезал. И долго потом в Норвегии на носу кораблей правителей вырезали такие головы.

XLVIII

Утром в воскресенье, как только рассвело, Олав конунг встал, оделся, сошел на берег и велел трубить сбор, чтобы все его войско собралось на берегу. Потом он обратился ко всему войску и сказал, что, как он узнал, Свейн ярл недалеко.
– Теперь мы должны подготовиться, сказал он, потому что скоро грядет бой. Берите оружие и вставайте каждый на свое место, так, чтобы все были наготове, когда я велю трубить в рог и прикажу выступать. Выступим все вместе. Никто не должен отправляться раньше, чем все будут готовы, и никто не должен оставаться здесь, после того как я отплыву, потому что мы не можем знать, встретим ли мы ярла там, где он сейчас, или они сами будут искать встречи с нами. Но если мы сойдемся и начнется битва, пусть наши корабли сомкнутся, и вы должны связать их канатами. Укроемся щитами и побережем наше оружие, так чтобы ни одна стрела не упала в море и не была потрачена напрасно. А когда корабли сойдутся и разгорится битва, смелей идите на приступ вражеских кораблей, и пусть каждый покажет, на что он способен.

XLIX

У Олава конунга на корабле было сто человек, и на всех были кольчуги и вальские шлемы. У большинства его людей были белые щиты со святыми крестами из золота, а на некоторых щитах кресты были начертаны красной или синей краской. Он велел также начертать белой краской кресты на всех шлемах. У него было белое знамя со змеем.
Он велел отслужить молебен, потом пошел на свой корабль и приказал своим людям подкрепиться перед боем. После этого он велел трубить в рог и выходить в море.
Когда они подошли к тому месту, где стояли корабли ярла, люди ярла уже вооружились и собирались отплыть от берега. Увидев войско-конунга, они связали свои корабли, подняли знамена и приготовились к, бою. Олав конунг увидел это и двинул корабли вперед. Свой корабль он подвел к кораблю ярла, и началась битва. Сигват скальд говорит так:

На Свейва нежданно
В бухте князь нагрянул,
Красная на пустошь
Роди кровь стекала.


Двинул струги, рьяной
Положив начало
Брани, люди ж Свейна
Сани волн связали.^[249]

Здесь говорится о том, что Олав конунг начал битву, когда корабли Свейна еще стояли у берега. В этой битве сражался и Сигват скальд. А тем летом после битвы он сочинил флокк об этой битве, который называется Висы о битве у Несьяра, и в них он подробно рассказывает обо всех этих событиях:

Ведаю, что Один
Воя стрел с Главою
Агдирского брега,
Вождь, восточней вышел.^[250]

Битва была очень ожесточенной, и долго нельзя было понять, как обернется дело. Много народу тогда полегло и у тех и у других, и многие были ранены. Сигват говорит так:

Не ослаб у Свейна
Дух, был полон Олав
Ратной злости в свисте
Ободов побоищ.


Рвались пересилить
Ратники друг друга,
Не было бурь стали
Досель тяжелее.^[251]

У ярла людей было больше, но у конунга на корабле была отборная дружина, с которой он ходил в походы. Она была вооружена на славу, и, как об этом уже было сказано раньше, на каждом была кольчуга, так что никто из них даже не был ранен. Сигват говорит так:

Сталь кольчуг в великом
Войске – рос секирный
Смерч^[252] – мужам на плечи,
Льдяная, ложилась.


Темные под шлемом
Вальским спрятал пряди
Скальд – так снарядились
К схватке мы, приятель.

Но когда на кораблях ярла стали гибнуть люди, а многие были ранены, ряды его войска поредели.

L

Тут люди конунга стали всходить на вражеские корабли, и знамя конунга водрузили на корабль, который стоял ближе всего к кораблю ярла. За знаменем последовал и сам конунг. Сигват говорит так:

Там бойцов не дева
На буйволе струйном
Пред ропотом меди
Потчевала медом.


Вилось перед славным
Князем знамя, следом
На ладью владельцы
Шапки Хильд всходили.^[253]

Шел ожесточенный бой. Многие люди Свейна погибли, а некоторые попрыгали за борт. Сигват говорит так:

В скрежете оружья
Мы, взъярившись, живо
Шли на струги. Рдяна,
В шлемы сталь врубалась.


Раненые в волны —
Корабли мы брали —
Прыгали. У брега
Колыхались трупы.


А еще вот что:


Белые в начале
Боя, стали красны
На глазах у Иггов
Поприщ копий тарчи.


Млад, взошел на Готи
Вод наш вождь, и крови
Испил кочет сечи
В испытанья стали.^[254]

Тут войско ярла стало нести большие потери. Люди конунга подошли тогда к кораблю ярла и уже чуть не начали всходить на него. Когда ярл увидел, что дело его плохо, он приказал тем, кто был на носу, рубить канаты, которыми были связаны корабли. Они так и сделали. Тогда люди конунга набросили абордажный крюк на штевень корабля ярла и задержали корабль. Ярл тогда приказал людям, стоявшим у штевня, вырубить крюк. Так они и сделали. Сигват говорит так:

«Живей вырубайте
Крюк!» – дружине крикнул
Свейн. Их взять на Готи
Киля мы грозились.


Пролив кровь на штевни,
Богатую жатву
Воины для врана
Алчного сбирали.

Корабль Эйнара Брюхотряса стоял у другого борта корабля ярла. Люди Эйнара набросили якорь на нос корабля ярла, и оба корабля вместе отнесло во фьорд. После этого все корабли обратились в бегство и поплыли во фьорд. Скальд Берси сын Торвы стоял на носу корабля Свейна ярла. И когда их корабль отплыл от остальных кораблей и проходил мимо корабля Олава конунга, тот крикнул:
– Счастливого пути, Берси!
Он узнал Берси, так как того было легко узнать: он был очень красив, и у него была богатая одежда и хорошее оружие. Берси отвечает:
– Счастливо оставаться, конунг!
Об этом Берси рассказывает в том флокке, который он сочинил, когда попал в плен к Олаву конунгу и сидел в кандалах:

Ты приветным словом
Искусника песней
Провожал, вождю мы
Тем же отвечали.
Да была не в радость
Мне такая мена
Слов с преславным асом
Скакуна канатов.


Я в дружине Свейна
Повидал немало
Грозных сеч – железо
Светлое звенело.
Знать, не приведется
Мне теперь на звере
Рей с вождем, достойней
Свейна, плыть к сраженьям.


Не склонюсь столь низко,
Угнетатель угря
Ран, – впредь буду верно
Служить Вам в дружине! —
Чтобы, вождь, от прежних
Друзей – там я узрил
Твоего, державный,
Врага – отрекаться.^[255]

LI

Некоторые из людей ярла выбрались на берег, а другие сдались в плен. Свейн ярл со своими кораблями вышел во фьорд. Там собрались все его корабли, и предводители стали совещаться. Ярл стал советоваться с лендрманнами. Эрлинг сын Скьяльга советовал плыть на север страны, набрать там войско и снова сразиться с Олавом конунгом. Но так как ярл потерял много людей, большинство было за то, чтобы он отправился к конунгу шведов, своему родичу, и там набрал себе войско. С этим согласился и Эйнар, так как считал, что сейчас у них недостаточно сил, чтобы сражаться с Олавом.
Войско ярла разделилось. Ярл поплыл на юг к Фольду, и с ним Эйнар Брюхотряс. Эрлинг сын Скьяльга и многие другие лендрманны, которые не хотели бросать свои отчины, поплыли домой на север. У Эрлинга в это лето было много народу.

LII

Олав конунг и его люди увидели, что ярл собрал свои корабли. Тогда Сигурд Свинья начал подбивать Олава снова напасть на ярла и биться с ним до конца. Олав конунг говорит, что сначала он хочет посмотреть, что сделает ярл – будут ли они держаться все вместе или корабли разойдутся в разные стороны. Сигурд сказал, что Олаву решать, как поступать, и добавил:
– Я предвижу, что не скоро эти вожди подчинятся тебе. Как ты ни властолюбив, но и им не привыкать тягаться даже с самыми могущественными людьми.
Олав не стал нападать на ярла, и битва на этом закончилась. Скоро они увидели, что корабли ярла разделились. Олав велел обобрать убитых. Они оставались там еще несколько дней и делили добычу. Сигват скальд сложил тогда такие висы:

Домой, в край полночный,
Многие дороги
Из той лютой рети
Назад не сыскали.
Сотни тел, одетых
В злато – мы ль не бились
Со Свейном! – в пучину
С коней рей срывалось.


Нам за гром секирный —
Пускай, уступали
Мы числом – не станут
Пенять девы Трёнда.
Те ж мужи заслужат
Позор у разумных
Дев, кто загребали
В брани бородами.

И еще такую:

Упплёнд стал оплотом —
Мы растили силу
Против Свейна —
Ньёрду Вёсельного волка.
Не за пивом княжьим
Удаль показали
Ныне хейны. Хохот
Хильд мы учинили.^[256]

Перед тем как расстаться Олав конунг сделал богатые подарки своему отчиму Сигурду Свинье и всем другим знатным людям, которые помогли ему. Он дал Кетилю из Хрингунеса корабль на тридцать гребцов, и Кетиль повел его в Раум-Эльв и оттуда на север в Мьёрс.

LIII

Олав конунг приказал следить за тем, куда поедет ярл, и когда он узнал, что ярл уехал из Норвегии, он отправился на запад в Вик. К нему стеклось тогда много народу. Он был провозглашен конунгом на тингах и добрался до Лидандиснеса. Тут он узнал, что Эрлинг сын Скьяльга собрал большое войско. Дул попутный ветер, Олав конунг быстро собрался и направился из северного Агдира в Трандхейм, так как считал, что там вся мощь страны и лучше будет, если ему удастся покорить ее, пока ярла нет в Норвегии.
Когда Олав конунг приплыл в Трандхейм, против него никто не выступил, и он был провозглашен конунгом. Осенью он обосновался в Ни-даросе и приготовился зимовать там. Он велел построить себе усадьбу и церковь Клеменса, на том самом месте, где она и сейчас стоит. Он размечал участки для застройки и давал их бондам, купцам и другим людям, которые ему пришлись по нраву и хотели там обосноваться. С ним там было много народу, так как он не полагался на верность трёндов и боялся, что они выступят против него, если вернется ярл. Видно было, что хуже всего к нему относятся жители Внутреннего Трандхейма, так как от них он не получал никаких податей.

LIV

Свейн ярл отправился сначала в Швецию к своему родичу Олаву конунгу шведов и рассказал ему обо всем, что у них произошло с Олавом Толстым. Он советовался с конунгом шведов, что ему делать дальше. Конунг говорит, что ярл, если хочет, может остаться у него, и предлагает ему власть, которую тот сочтет подобающей.
– А если не хочешь оставаться, – добавил он, – то я дам тебе достаточно войска, чтобы ты смог отвоевать свои владения у Олава конунга.
Ярл выбрал последнее, потому что этого хотели люди, которые с ним там были, так как у многих из них в Норвегии остались большие владения. Когда они стали совещаться, как им действовать, они решили, что следующей зимой им надо отправиться в Трандхейм по суше через Хельсингьяланд и Ямталанд. Ярл больше всего рассчитывал на помощь жителей Внутреннего Трёндалёга. А летом они решили отправиться в поход в Восточные Страны, чтобы добыть себе добра.

LV

Свейн ярл отправился со своим войском на восток в Гардарики и разорял там селения. Он пробыл там все лето, а когда наступила осень, двинул свое войско назад в Швецию. Но тут он заболел и умер. После смерти ярла люди, которые были с ним, вернулись обратно в Швецию, а некоторые направились в Хельсингьяланд и дальше в Ямталанд, а потом через Кьёль в Трандхейм. Там они рассказали о том, что произошло у них в походе, и все тогда узнали о смерти Свейна ярла.

LVI

Эйнар Брюхотряс и те люди, которые были с ним, отправились зимой к конунгу шведов. Их там хорошо приняли. Там остановились еще многие из тех, кто был раньше в войске ярла. Конунг шведов был очень недоволен тем, что Олав Толстый прогнал Свейна ярла и захватил земли, с которых он, конунг шведов, получал подати. Конунг грозился жестоко расправиться с Олавом за это, когда ему представится возможность. Он сказал, что не следует Олаву быть слишком самонадеянным и считать, что ему сойдет с рук то, что он захватил все владения ярла. Многие из людей конунга шведов согласились с этим.
Но когда трёнды узнали о том, что Свейн ярл умер и никогда больше не вернется в Норвегию, они все подчинились Олаву конунгу. Многие отправились тогда из Внутреннего Трандхейма к Олаву конунгу и стали его людьми, а некоторые послали к нему гонцов со своими знаками, чтобы сообщить, что они хотят служить ему. Осенью он отправился во Внутренний Трандхейм и созывал там бондов на тинги. В каждом фтоль-ке его провозглашали конунгом. Потом он отправился в Нидарос и велел, чтобы туда свозили все подати, так как он намеревался зимовать там.

LVII

Олав конунг велел построить себе усадьбу в Нидаросе. Ему выстроили большие палаты с дверьми с обоих концов. Престол конунга был посередине, а рядом с ним сидел Гримкель, его придворный епископ, и за ним – другие его священники, а с другой стороны сидели его советники. На престоле, прямо напротив конунга, сидел его окольничий Бьёрн Толстый и рядом с ним гости.^[257] Когда к конунгу приходили знатные люди, их сажали на почетные места. Пиво пили у огня. Каждому из своих людей конунг поручал какое-нибудь дело, как это было принято у конунгов. У него было шестьдесят дружинников и тридцать гостей. Он сам устанавливал для них законы и раздавал плату. У него было тридцать работников, которые должны были делать в усадьбе все, что требовалось, и доставлять все необходимое, и множество рабов. В усадьбе был большой дом, где спала дружина, и большая палата, где конунг собирал своих людей и решал всякие дела.

LVIII

Обычно конунг вставал рано утром, одевался и мыл руки, а потом шел в церковь к заутрене. Потом он шел решать тяжбы или говорил людям о том, что считал необходимым. Он собирал вокруг себя и могущественных и немогущественных, и особенно всех тех, кто были самыми мудрыми. Он часто просил говорить ему законы, которые установил в Трандхейме Хакон Воспитанник Адальстейна. Сам он устанавливал законы, советуясь с самыми мудрыми людьми. Одни законы он упразднял, а другие добавлял, если считал это необходимым. Закон о христианстве он установил, посоветовавшись с епископом Гримкелем и другими священниками. Он прилагал все силы, чтобы искоренить язычество и те древние обычаи, которые, по его мнению, противоречили христианской вере. И вышло так, что бонды приняли законы, которые установил конунг. Сигват говорит так:

Ты, жилец светлицы
Вола снасти,^[258] властен
Днесь закон дать детям
Вечный человечьим.

Олав конунг был человеком добродетельным, сдержанным и немногословным. Он был охоч до всякого добра и щедро его раздавал. С конунгом тогда был Сигват скальд, как раньше уже говорилось, и другие исландцы. Олав конунг подробно расспрашивал их о том, как христианство соблюдается в Исландии. Он считал, что оно там плохо соблюдается, раз законы там разрешают есть конину, выносить детей^[259] и делать многое другое, что противоречит христианской вере и что делали язычники.
Исландцы рассказывали конунгу о многих могущественных людях, живших тогда в Исландии. Скафти сын Тородда был тогда законоговорителем в стране.
Олав много расспрашивал знающих людей об обычаях в разных странах и особенно часто спрашивал он о христианской вере и о том, как она соблюдается на Оркнейских, Шетлендских и Фарерских островах. Из рассказов он узнал, что там далеко не все хорошо. Он часто вел такие беседы или говорил о законах и порядках в стране.

LIX

Той же зимой из Швеции выехали посланцы конунга Олава шведского. Во главе их были два брата – Торгаут Заячья Губа и Асгаут Управитель. Всего их было двадцать четыре человека. Когда они перебрались через Кьёль и спустились в Верадаль, они созвали бондов на тинг и потребовали, чтобы те заплатили подати конунгу шведов. Бонды посовещались и сказали, что они согласны заплатить то, чего требует конунг шведов, но пусть-тогда Олав конунг с них ничего не берет. Они сказали, что не хотят платить подати и тому и другому. Посланцы отправились дальше по долине и везде на тингах им отвечали так же, и никто ничего не платил. Тогда они отправились в Скаун, созвали там тинг и потребовали, чтобы бонды заплатили подать. Но и здесь им ответили так же. Потом они поехали в Стьёрадаль и потребовали, чтобы там собрали тинг, но бонды не захотели идти на тинг. Тут посланцы поняли, что ничего у них не выйдет. Торгаут уже хотел вернуться назад в Швецию. Но Асгаут сказал:
– Я считаю, что мы еще не выполнили поручения конунга. Я поеду к Олаву Толстому, ведь бонды говорят, что сделают так, как он решит.
На том они и порешили, отправились в Нидарос и остановились там на ночлег. На следующий день они явились к конунгу. Он сидел тогда за столом. Они приветствовали его и сказали, что у них к нему дело от конунга шведов. Конунг попросил их прийти на следующий день. На другой день, выслушав заутреню, конунг пошел в палату, где собрался его тинг, велел позвать туда людей шведского конунга и попросил их рассказать об их деле. Начал говорить Торгаут. Он рассказал, с каким делом они приехали и какой они получали ответ от жителей Внутреннего Трёндалёга. Потом он попросил конунга, чтобы тот вынес решение по их делу. Конунг сказал:
– Когда страной правили ярлы, то было неудивительно, что народ должен был платить подати им, так как они имели право на власть здесь по рождению. Но было бы справедливее, если бы ярлы повиновались и служили законным конунгам этого государства, а не подчинялись иноземным конунгам и выступали против законных конунгов и изгоняли их из страны. А что касается Олава шведского конунга, который притязает на Норвегию, то я не знаю, какое право у него есть на такое притязание. И мы еще хорошо помним, сколько наших людей погубил он и его родичи.
Тогда Асгаут сказал:
– Не зря тебя прозвали Олавом Толстым. Больно высокомерно ты отвечаешь на слова, которые велел передать тебе такой могущественный правитель. Тебе невдомек, во что тебе обойдется гнев конунга. Многие, кто, как мне кажется, были помогущественнее тебя, уже испытали на себе его гнев. Если ты хочешь удержать власть в своих руках, тебе надо поехать к нему и стать его человеком. Тогда мы вместе с тобой попросим, чтобы он разрешил тебе править этой страной.
Конунг тогда спокойно отвечает:
– Я хочу дать тебе другой совет, Асгаут. Поезжайте обратно на восток р вашему конунгу и скажите ему, что ранней весной я отправлюсь к границе, которая издавна разделяет владения конунга Норвегии и конунга шведов. Пусть и он туда приедет, если хочет, чтобы мы заключили мир, с тем условием, чтобы каждый правил той страной, которой он рожден править.
Тут посланцы уходят и собираются в путь, а конунг идет к столу. Потом посланцы снова пришли во двор конунга, но когда их увидели стражи, стоящие у дверей, они сказали об этом конунгу. Он не велел их пускать и сказал:
– Я не хочу говорить с ними.
Посланцы ушли несолоно хлебавши. Торгаут говорит, что он со своими людьми хочет вернуться в Швецию, но Асгаут отвечает, что он хочет выполнить поручение конунга. Тут они расстаются. Торгаут отправляется в Стринд, а Асгаут сам двенадцатый едет в Гаулардаль и дальше в Оркадаль. Он хочет поехать на юг в Мёр и выполнить там поручение конунга шведов. Но когда Олав конунг узнал об этом, он послал за ними вдогонку гостей. Они догнали их в Несе у Стейна, схватили и повели на гору Гауларас. Там они сделали виселицу и повесили их так, чтобы их можно было видеть с фьорда, где часто ходят корабли. Торгаут узнал об этом еще до того, как он покинул Трандхейм. Он отправляется в путь, возвращается к конунгу шведов и рассказывает ему о том, что произошло. Конунг был очень разгневан, когда узнал обо всем, и не поскупился на угрозы.

LX

Весной Олав конунг набрал войско в Трандхейме и собрался на восток. Тогда же из Нидароса отправлялся корабль в Исландию. Олав послал с ним свои знаки и велел передать Хьяльти сыну Скегги, чтобы тот явился к нему. Он просил передать законоговорителю Скафти и всем другим исландцам, причастным к законодательству, чтобы они отменили те законы, которые, как он считал, противоречат христианской вере. Всем исландцам он послал свои заверения в дружбе.
Конунг направился на юг вдоль побережья, останавливаясь в каждом фюльке и созывая бондов на тинг. На каждом тинге он велел читать христианские законы и заповеди. Он запрещал многие дурные обычаи и языческие обряды, потому что ярлы жили по старым законам и никому не навязывали христианских обычаев. В то время повсюду на побережье люди были крещены, но большинству христианские законы оставались неизвестны, тогда как в горных долинах и горах все и подавно оставались язычниками, так как, когда люди предоставлены самим себе, они крепко помнят веру, которой их научили в детстве. Тех, кого Олав не мог уговорить принять христианство, он принуждал к этому силой и не смотрел на то, кто перед ними, – могущественный человек или нет.
Олав был провозглашен конунгом по всей стране на всех тингах, и никто тогда не выступил против него. Когда он стоял в проливе Кармтсунд, он послал гонцов к Эрлингу сыну Скьяльга и предложил заключить мир. На острове Хвитингсей была назначена их встреча. Когда они встретились, они стали договариваться о мире. Но Эрлингу показалось, что Олав говорит не совсем то, что ему раньше передавали гонцы Олава. Эрлинг сказал, что он хочет сохранить все те владения, которые ему пожаловал Олав сын Трюггви, а потом ярлы Свейн и Хакон, и добавил:
– Тогда я стану твоим человеком и верным другом.
Конунг говорит:
– Я думаю, Эрлинг, что тебе будет не хуже, если ты получишь от меня столько же, сколько ты получил от Эйрика ярла, человека, который погубил больше всего твоих людей. Я сделаю тебя самым могущественным человеком в стране, но я хочу сам распоряжаться своими владениями и не признаю, что лендрманны имеют право на мою отчину. Но за вашу службу я буду щедро платить.
У Эрлинга не хватило духа просить тогда конунга о чем-нибудь еще, потому что он видел, что конунг был непреклонен. Эрлинг понял, что он может выбирать одно из двух: либо не заключать мира с конунгом и, может быть, потерять все, либо позволить конунгу решать самому. Он выбрал последнее, хотя это и было ему не по вкусу, и сказал конунгу:
– Раз я сам принимаю решение, я буду служить тебе верой и правдой.
На этом и кончился их разговор. Тут подошли родичи и друзья Эрлинга и просили его быть благоразумным, не перечить конунгу и уступить ему. Они говорили:
– Ты ведь все равно останешься самым могущественным лендрманном в Норвегии и по своим достоинствам, и по рождению, и по богатству.
Эрлинг понял, что это хороший совет и что те, кто его дают, хотят ему добра. Он так и сделал. Подчинился конунгу на тех условиях, которые тот ему поставил. Затем они расстались, и считалось, что они заключили мир. Олав поплыл тогда вдоль берега на восток.

LXI

Когда Олав вошел в Вик, и об этом стало известно, датчане, которых конунг датчан назначил там управителями, уплыли в Данию, не захотев встречаться с Олавом конунгом. Олав конунг плыл вдоль побережья Вика и собирал бондов на тинги. Все бонды подчинились ему. Он собрал там все подати, которые причитались конунгу, и провел в Вике то лето. Потом из Тунсберга он направился на восток в Фольд и оттуда поплыл еще. дальше к проливу Свинасунд, откуда начинались владения конунга шведов. Там конунг шведов поставил править землями своих людей: на севере правил Эйлив Гаутский, а на востоке до самого Эльва – Хрои Кривой. У Хрои была родня по обоим берегам Эльва и большое поместье в Хисинге. Он был человеком могущественным и очень богатым. Эйлив был тоже знатного рода.
Когда Олав со своим войском приплыл в Ранрики, он созвал там тинг. На тинг собрались те, кто жил на островах и на побережье. Когда начался тинг, держал речь Бьёрн окольничий. Он просил бондов признать Олава конунгом, как это уже сделали в других местностях Норвегии. Одного знатного бонда звали Брюньольв Верблюд. Он встал и сказал:
– Мы, бонды, знаем, где издавна по закону проходит граница между владениями конунга Норвегии, конунга шведов и конунга датчан. Она идет от озера Венир по реке Гаут-Эльв до моря. На севере она проходит по лесам Маркир к лесу Эйдаског и по Кьёлю до Финнмёрка. Но бывало и так, что то одни, то другие захватывали чужие земли. Шведы долго владели землями до самого Свинасунда, но, сказать по правде, я знаю, что многие хотели бы больше служить конунгу Норвегии, хоть никто не осмеливается на это. Владения конунга шведов – и к востоку и к югу от нас, но конунг Норвегии скорее всего отправится отсюда на север, где у него больше сил, и нам тогда уже не справиться с гаутами. Пусть теперь конунг даст нам совет, как нам быть, так как мы готовы стать его людьми.
Вечером после тинга Брюньольв был гостем у конунга. И на следующий день они долго беседовали наедине. Потом конунг отправился по Вику на восток. Но когда Эйлив узнал, что туда приплыл конунг, он велел следить за ним. У Эйлива в дружине было тридцать человек. Он был тогда в селении над пограничными лесами и собрал там бондов.
Многие бонды сами поехали навстречу Олаву конунгу, а некоторые передавали ему свои заверения в дружбе. Бонды ездили от Олава к Эйливу и обратно и долго уговаривали их, чтобы они созвали тинг и на чем-нибудь помирились. Эйливу они говорили, что им пришлось бы туго, если бы они не подчинились конунгу, и сказали, что у Эйлива не будет недостатка в людях. Было решено спуститься на тинг с конунгом. Тогда конунг послал Торира Длинного, предводителя гостей, сам двенадцатого к Брюньольву. У всех них под одеждой были кольчуги, а на шлемах – колпаки. На следующий день с Эйливом пришло к берегу много бондов. С ним был и Брюньольв вместе с Ториром. Конунг пристал к берегу у скалы, которая выдавалась в море. Он сошел там на берег и расположился со своим войском на той скале. Выше было поле, где стоял Эйлив со своими людьми, которые закрывали его щитами.
От имени конунга долго и красноречиво говорил Бьёрн окольничий. Когда он сел, встал Эйлив и начал свою речь. Тут вскочил Торир Длинный, взмахнул мечом и нанес им удар Эйливу по шее, так что у того голова слетела с плеч. Все бонды вскочили, а гауты бросились бежать, и некоторых Торир и его люди убили. Когда все успокоились и стало тихо, поднялся Олав конунг и сказал, чтобы бонды сели на свои места. Они так и сделали. Много тогда было сказано, и в конце концов бонды подчинились конунгу и обещали слушаться его, а он обещал им за это, что будет оставаться с ними до тех пор, пока он каким-нибудь образом не кончит свой спор с Олавом конунгом шведов.
После этого Олав подчинил себе северную округу, а летом отправился на восток к Эльву. Он собрал все причитающиеся конунгу подати на островах и на побережье. Когда лето подходило к концу, он вернулся на север в Вик и поплыл по Раум-Эльву. Там есть большой водопад, который называется Сарп, а к северу от водопада в реку вдается мыс. Конунг велел поперек мыса сделать вал из камней, дерна и бревен, а перед валом вырыть ров. Так он соорудил большую земляную крепость. А внутри крепости он основал торговый посад. Там он велел построить для себя палаты и поставить церковь Марии. Он велел размечать участки для других дворов и давал их людям, чтобы те там строились. Осенью он велел свезти туда все, что необходимо на зиму, и остался там зимовать, и с ним было множество народу. А во всех округах он оставил своих людей. Он запретил всякий вывоз из Вика в Гаутланд, в частности вывоз сельди и соли, без которых гаутам приходилось плохо. На йоль, он устроил большой пир и пригласил к себе многих могущественных бондов из ближайших местностей.

LXII

Одного человека звали Эйвинд Турий Рог. Он был из Восточного Агдира. Он был могущественным человеком и знатного рода. Каждое лето он ходил в викингские походы то на запад за море, то в Восточные Страны, то на юг в Страну Фризов. У него был хорошо оснащенный корабль на сорок гребцов. Он был с Олавом конунгом в битве у Несьяра и помог ему там. Когда они расставались, конунг обещал ему свою дружбу, а Эйвинд обещал помогать конунгу и впредь, когда бы тот в этом ни нуждался. Зимой, на йоль, Эйвинд был в гостях у Олава конунга и получил от него богатые подарки. С конунгом тогда был и Брюньольв Верблюд. Он получил от конунга меч, отделанный золотом, и поместье Ветталанд, а это очень большое поместье. Брюньольв сочинил вису об этих подарках. В ней сказано так:

Дал мне владыка
Булат и Ветталанд.

Конунг дал ему звание лендрманна, и Брюньольв навсегда оставался лучшим другом конунга.

LXIII

Той зимой Транд Белый отправился из Трандхейма на восток в Ямталанд собирать подати для Олава Толстого. Когда он уже собрал все подати, туда приехали люди конунга шведов и убили Транда и сопровождавших его одиннадцать человек, забрали подати и отвезли конунгу шведов. Об этом узнал Олав конунг, и ему это не понравилось.

LXIV

Олав конунг велел ввести христианство в Вике таким же образом, как он сделал это на севере страны. И дело шло успешно, поскольку жители Вика были знакомы с христианскими обычаями намного лучше, чем люди на севере, так как и зимой и летом там бывало много датских и саксонских купцов. К тому же и сами жители Вика часто ездили торговать в Англию, Страну Саксов, Страну Флемингов и в Данию, а некоторые бывали в викингских походах и оставались зимовать в христианских странах.

LXV

Весной Олав конунг послал гонца к Эйвинду и просил его приехать. Они долго беседовали наедине. Вскоре после этого Эйвинд собрался в викингский поход. Он плыл на юг по Вику и пристал к берегу у Хисинга, на островах Эйкрейяр. Там он узнал, что Хрои Кривой отправился на север на Ордост, собрал там подати и налоги для шведского конунга и теперь должен был возвращаться с севера. Тогда Эйвинд поплыл в пролив Хаутасунд, а с севера по этому проливу плыл Хрои. Там они встретились, и завязался бой. Хрои погиб, и с ним полегло около тридцати его людей. Эйвинд захватил все добро, которое было у Хрои. Потом Эйвинд отправился в Восточные Страны и все лето был в викингском походе.

LXVI

Одного человека звали Гудлейк Гардарикский. Он был родом из Агдира. Он много ездил и был богатым купцом. Он ездил по торговым делам в разные страны и часто бывал на востоке в Гардарики, поэтому его прозвали Гудлейк Гардарикский. Той весной Гудлейк снарядил свой корабль и собрался летом плыть на восток в Гардарики. Олав конунг послал к нему сказать, что хочет встретиться с ним. Когда Гудлейк приехал к конунгу, тот сказал ему, что хочет заключить с ним соглашение. Он просил Гудлейка купить дорогие вещи, которые трудно достать здесь в Норвегии. Гудлейк говорит, что сделает то, о чем его просит конунг. Конунг велит дать Гудлейку столько денег, сколько тому понадобится, и Гудлейк летом отправляется в Восточные Страны. Они остановились надолго у Готланда, и случилось то, что случается часто, – не все смогли удержать язык за зубами, и готландцы узнали, что корабельщик едет с деньгами Олава конунга. Летом Гудлейк отправился в Восточные Страны, побывал в Хольмгарде и купил там драгоценных тканей для праздничных нарядов, дорогие меха и роскошную столовую утварь. Осенью Гудлейк отправился обратно, но дул сильный встречный ветер, и они долго простояли у Эйланда. Торгаут Заячья Губа узнал, что везет Гудлейк. Он подплыл к нему на боевом корабле и сразился с ним. Гудлейк и его люди долго оборонялись, но у Торгаута людей было намного больше. Гудлейк и многие его люди погибли, а многие были ранены. Торгаут захватил все их добро и драгоценные вещи, купленные для Олава конунга. Всю добычу Торгаут и его люди поделили поровну, но Торгаут сказал, что драгоценности Олава должны достаться конунгу шведов, и добавил:
– И это будет частью той подати, которую он должен получать с Норвегии.
Потом Торгаут отправился на восток в Швецию.
Об этих событиях скоро стало известно. Немного позже к Эйланду подплыл Эйвинд. Когда он узнал, что произошло, он поплыл на восток вдогонку за Торгаутом и его людьми. Они встретились в Шведских Шхерах, и завязался бой. Тут погиб Торгаут и большинство его людей, а многие попрыгали в воду. Эйвинд взял все то добро, которое Торгаут захватил у Гудлейка, а также драгоценности Олава конунга и в ту же осень вернулся в Норвегию и поднес Олаву конунгу его драгоценности. Конунг его поблагодарил и обещал ему еще раз свою дружбу. К тому времени Олав конунг уже три зимы был конунгом Норвегии.

LXVII

Тем же летом Олав конунг собрал войско и отправился на восток к Эльву и долго там пробыл. Он посылал гонцов к ярлу Рёгнвальду и его жене Ингибьёрг дочери Трюггви, а они посылали людей к нему. Ингибьёрг приложила много сил, чтобы помочь Олаву конунгу и во всем его поддерживала. Она делала это по двум причинам: во-первых, она была в близком родстве с Олавом конунгом, а во-вторых, она не могла простить конунгу шведов того, что тот был причастен к гибели ее брата Олава сына Трюггви. Поэтому она считала, что имеет право на участие в делах конунга Норвегии. Под влиянием ее уговоров ярл был очень расположен к Олаву конунгу. В конце концов конунг и ярл договорились о встрече и встретились на Эльве. Они беседовали о многом, но особенно долго они говорили о вражде между конунгом Норвегии и конунгом шведов. Оба говорили, что как жители Вика, так и гауты, терпят бедствия от того, что между конунгами нет мира и нельзя торговать, и это было сущей правдой. В конце концов они заключили мир до следующего лета. Когда они расстались, то поднесли друг другу подарки и поклялись в дружбе. Потом конунг направился на север в Вик и собрал там все подати, которые ему причитались, до самого Эльва, и все местные жители ему подчинились. Олав конунг шведский так ненавидел Олава сына Харальда, что никто в его присутствии не смел называть того его настоящим именем. Его называли Толстяком и всегда сильно поносили, когда о нем заходила речь.

LXVIII

Бонды в Вике посовещались и решили, что лучше всего для них будет, если конунги заключат между собой мир. Они говорили, что плохо придется бондам, если конунги будут продолжать разорять земли друг друга. Но никто не мог набраться смелости и рассказать конунгу об этих толках. Тогда они попросили Бьёрна окольничьего, чтобы он обратился к конунгу с просьбой: пусть тот пошлет людей к конунгу шведов, чтобы те от его имени предложили ему мир. Бьёрн сначала не хотел делать этого и отговаривался, но когда его стали просить многие друзья, он в конце концов обещал поговорить с конунгом. Он сказал, однако, что предчувствует, что конунг не захочет ни в чем идти навстречу конунгу шведов.
Тем летом из Исландии приплыл Хьяльти сын Скегги по вызову конунга. Он явился к Олаву конунгу, и тот хорошо его принял. Конунг пригласил Хьяльти остаться у него и посадил его рядом с Бьёрном окольничьим. Они стали сотрапезниками и скоро подружились.
Однажды, когда Олав конунг созвал своих людей и бондов, чтобы поговорить о делах в стране, Бьёрн сказал:
– Что ты думаешь, конунг, о немирье между тобой и шведским конунгом Олавом? Уже много полегло людей и у нас и у них, но до сих пор не принято решение о том, кому какой частью страны владеть. Ты со своими людьми был в Вике два лета и одну зиму, оставив на произвол судьбы все земли к северу отсюда, и тем, у кого на севере остались имущество и отчина, надоело оставаться здесь. Лендрманны и другие знатные люди, и бонды считают, что нужно на что-то решиться. И так как сейчас с ярлом и вестгаутами заключен мир, а они наши самые близкие соседи, то все считают, что сейчас было бы самым лучшим, если бы ты послал послов к конунгу шведов и предложил ему мир. Многие из тех, кто сейчас с конунгом шведов, будут рады миру, потому что он на пользу и этой и той стороне.
Эта речь Бьёрна всем понравилась. Тогда конунг сказал:
– Лучше всего, Бьёрн, если то, о чем ты здесь говорил, сделаешь ты сам. Поезжай-ка послом к конунгу шведов, и если твой совет хорош, тебе же и будет лучше, но если ты подвергнешься какой-нибудь опасности, то будешь сам виноват. Впрочем, ведь твоя обязанность говорить на людях то, что я велю сказать.
Тут конунг встал и пошел в церковь. Он велел, чтобы для него отслужили мессу и отправился потом к столу.
На следующий день Хьяльти спросил у Бьёрна:
– Почему ты такой хмурый? Ты заболел или сердишься на кого-нибудь?
Тут Бьёрн рассказал об их разговоре с конунгом и о том, что тот дал ему поручение. Хьяльти говорит:
– Так всегда бывает с теми, кто служит конунгу! Все они уважаемые люди, и почестей им оказывают больше, чем другим, но жизнь их часто оказывается в опасности. Однако, как бы то ни было, они не должны ударить лицом в грязь. Впрочем, удача конунга велика. И если все хорошо обернется, эта поездка принесет тебе большую славу.
Бьёрн сказал:
– Легко тебе говорить так об этой поездке. Может, ты сам хочешь поехать вместе со мной? Конунг сказал, чтобы я отправился в путь, взяв с собой своих людей.
Хьяльти говорит:
– Конечно, если хочешь, то я поеду, потому что, если мы расстанемся, трудно мне будет найти другого такого сотрапезника.

LXIX

Через несколько дней, когда Олав конунг был на совете, явился Бьёрн, и с ним одиннадцать человек. И Бьёрн говорит конунгу, что они готовы отправиться в путь, и лошади их уже оседланы.
– А теперь, – говорит Бьёрн, – я хочу знать, с каким делом я еду и что ты нам поручаешь.
Конунг говорит:
– Вы должны передать конунгу шведов такие мои слова: я хочу, чтобы между нашими странами был мир и чтобы граница между ними проходила там, где она проходила при Олаве сыне Трюггви. И пусть этот договор будет скреплен так, чтобы никто из нас его не нарушал. И если мы заключим мир, то не надо вспоминать о потерях в людях, потому что конунг шведов не сможет деньгами возместить нам потерю тех людей, которые погибли от руки шведов.
Потом конунг встал и вышел с Бьёрном и его людьми. Он вручил Бьёрну роскошно отделанный меч и золотой перстень и сказал:
– Даю тебе этот меч, его подарил мне этим летом Рёгнвальд ярл. Ты должен поехать к нему и передать, что я прошу его помочь вам советами и поддержкой выполнить мое поручение. Я считаю, что ты хорошо выполнишь поручение, если конунг шведов тебе ясно ответит – да или нет. А этот перстень ты передашь Рёгнвальду ярлу. Он должен узнать этот знак.
Тут к конунгу подошел Хьяльти, приветствовал его и сказал:
– Мы очень хотим, чтобы твоя удача, конунг, не покинула нас в пути.
И он выразил желание вернуться целым и невредимым. Конунг спросил, куда тот собирается ехать.
– С Бьёрном, – отвечает Хьяльти. Конунг говорит:
– Раз ты едешь с ними, то эта поездка должна хорошо кончиться, так как тебе часто сопутствовала удача. Будь уверен, я буду всей душой с вами, если это сможет вам помочь, и пусть моя удача будет с тобой и со всеми вами.
Бьёрн отправился в путь со своими людьми и приехал в усадьбу Рёгнвальда ярла. Их там хорошо приняли. Бьёрн был известным человеком. Те, кто когда-либо видел Олава конунга, сразу узнавали Бьёрна по его виду и по речам, потому что на каждом тинге Бьёрн говорил от имени Олава конунга.
Ингибьёрг, жена ярла, подошла к Хьяльти и приветствовала его. Она знала его, потому что была со своим братом Олавом сыном Трюггви в то время, когда с ним был и Хьяльти, кроме того Вильборг, жена Хьяльти, была в родстве с конунгом. Дело в том, что у Кари Викинга, лендрманна из Вёрса, было два сына – Эйрик Бьодаскалли, отец Астрид, матери конунга Олава сына Трюггви, и Бёдвар, отец Алов, матери Гицура Белого, отца Вильборг.
Их там хорошо принимали. Однажды Бьёрн и его люди завели разговор с ярлом и Ингибьёрг. Бьёрн сказал о своем поручении и показал ярлу перстень – знак конунга. Ярл тогда спрашивает:
– Что ты, Бьёрн, такого сделал, что конунг хочет твоей смерти? Вряд ли тебе удастся выполнить твое поручение. Я думаю, что нет такого человека, который бы смог сказать эти слова конунгу шведов и уйти безнаказанным. Олав конунг шведов слишком высокомерен, чтобы выслушивать речи, которые ему не по вкусу.
Бьёрн тогда отвечает:
– Ничего со мной не случилось такого, за что на меня мог бы разгневаться Олав конунг, но многие его замыслы могут показаться опасными и особенно тем, у кого не хватает мужества. Но все его замыслы до сих пор удавались, и мы надеемся, что и дальше так будет. Сказать по правде, ярл, я намерен поехать к конунгу шведов и вернусь назад, пока не заставлю его выслушать то, что поручил передать ему Олав конунг, если только смерть или плен не помешают мне выполнить поручение конунга. Я сделаю так, даже если ты не захочешь помочь мне.
Ингибьёрг сказала:
– Мое мнение я скажу прямо. Я хочу, ярл, чтобы ты приложил все силы и помог послам Олава, так чтобы они смогли передать слова Олава конунгу шведов, что бы тот ни ответил. И хотя этим мы можем навлечь на себя гнев конунга шведов или потерять все наше имущество и владения, по мне лучше уж это, чем если все узнают, что ты отказался помочь посольству Олава конунга, потому что испугался конунга шведов. Ты знатного рода, и у тебя много родичей, и по всему твоему положению ты можешь свободно высказывать здесь в Шведской Державе все, что захочешь, и все прислушаются к твоим словам, кто бы тебя ни слушал: многие или немногие, могущественные или немогущественные, или даже сам конунг.
Ярл отвечает:
– Нетрудно понять, на что ты меня толкаешь. Ты, должно быть, добьешься того, что я пообещаю людям конунга помочь им выполнить их поручение к конунгу шведов, понравится это ему или нет. Но я намерен действовать так, как считаю нужным. В таком трудном деле не надо спешить, и я не стану стремглав бросаться за Бьёрном или кем-нибудь другим. Я хочу, чтобы они оставались у меня до тех пор, пока я не уверюсь, что в этом деле можно добиться успеха.
И когда ярл таким образом объявил, что он поможет им и приложит для этого все свои силы, Бьёрн поблагодарил его и сказал, что будет следовать его советам. Бьёрн и его люди оставались у ярла долго.

LXX

Ингибьёрг очень хорошо их принимала. Бьёрн говорил с ней о своем поручении и сказал, что его беспокоит, что их поездка так надолго откладывается. Они часто говорили об этом с Хьяльти, и Хьяльти сказал:
– Я поеду к конунгу, если хотите. Я не норвежец, и шведы мне ничего не сделают. Я слышал, что исландцам хорошо живется у конунга шведов. Сейчас у него живут скальды Гицур Черный и Оттар Черный, мои знакомые. Там я постараюсь разузнать, что могу, о конудге шведов: такое ли безнадежное наше дело, как об этом здесь говорят, и нельзя ли уладить все как-нибудь по-другому. Я попытаюсь придумать что-нибудь, что могло бы нам помочь.
Ингибьёрг и Бьёрну это предложение показалось разумным, и они так и решили сделать. Ингибьёрг собирает Хьяльти в дорогу, дает ему двух гаутов и приказывает им поехать с Хьяльти, служить ему и в случае надобности быть его посланцами. На дорогу Ингибьёрг дала ему двадцать марок серебра. Она послала с ним свои знаки Ингигерд, дочери конунга шведов, и просила передать ей, чтобы та постаралась всеми средствами помочь в его деле, если это будет необходимо. Хьяльти собрался и отправился в путь. Когда он приехал к конунгу шведов, он быстро нашел там скальдов Гицура и Оттара. Они были ему очень рады и сразу же пошли с ним к конунгу и сказали, что приехал их соотечественник, человек очень уважаемый в Исландии, и просили конунга, чтобы тот хорошо его принял. Конунг велел, чтобы Хьяльти и его люди остались у него.
Когда Хьяльти пробыл там некоторое время и его лучше узнали, то все его стали очень уважать. Скальды часто бывали у конунга, потому что они были смелы на правду. Они часто сидели днем у престола конунга, и Хьяльти был с ними. Скальды очень хвалили Хьяльти, и конунг стал обращаться к нему, беседовал с ним и расспрашивал о том, что делается в Исландии.

LXXI

Еще до того, как Бьёрн отправился в дорогу, он попросил Сигвата скальда, который был тогда у Олава конунга, чтобы тот поехал с ним. Многим тогда эта поездка не нравилась. Бьёрн и Сигват были друзьями. Сигват сказал:

Дорожил я дружбой
Окольничьих добрых,
Бывал близок к ближним
Людям войнолюба.
Бьёрн, и ты, премудрый,
Ратуя за правду,
За скальда нередко
Вступался в палатах.

Когда они проезжали по Гаутланду, Сигват сложил такие висы;

Весело бывало
Спорить с бурей в море,
Ветры парус вздутый,
Разъярясь, терзали.
Мчался конь кормила,
Кипели под килем
Валы. Пенным долом
Мы ладьи гоняли.


Мы пускали вепрей
Эгира^[260] у брега
Славного по воле
Волн в начале лета,
А под осень выпал
Скальду путь на пустошь
Бурьянную коня
Гнать. Пусть смотрят девы!

Когда они однажды вечером ехали по Гаутланду, Сигват сказал:

Путь копытом топчет
Мой конёк в потёмках.
Скачет, – вот и вечер —
Отощал, к палатам.
Несет – сбиты ноги —
Конь меня, – но кончен
День, подходит полночь —
По долам от данов.

А когда они ехали по городу Скарар по дороге, ведущей ко двору ярла, Сигват сказал:

Светлые, завидят
Из окон нас жены,
Как, пыля, протопчем
К Рёгнвальду дорогу.
Скакунов ретивых
Пустим вскачь, пусть слуха
Дев их бег достигнет
В дальних домах, добрых.

LXXII

Дата добавления: 2015-08-27