Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Часть 8. От моей прежней жизни остались осколки

Часть 1. Параллели чужих жизней. Начало | Часть 2 | Часть 3.1 | Часть 3.2 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7.1. | Часть 9.2. | Часть 10 |


Читайте также:
  1. I часть заявки
  2. II.Основная часть
  3. IV часть книги пророка Иезекииля (40-48 главы)
  4. IV. МЕТОДИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ ПРОЕКТА
  5. IV. МЕТОДИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ ПРОЕКТА
  6. V. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ЧАСТЬ ПРОЕКТА
  7. V. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ЧАСТЬ ПРОЕКТА

От моей прежней жизни остались осколки. Она стала разделяться на «до» моего поступления в элитку и «после». «До» – у меня был лучший друг, просто друзья, какие–то увлечения и, кажется, несмотря на стычки с отцом, я улыбался. «После» – не осталось ничего, кроме всепоглощающей ненависти к одному-единственному человеку. Говорят, когда ненависти слишком много, когда она выходит за рамки разумного, то приходит долгожданное безразличие. Я этой стадии не достиг и не думаю, что когда–нибудь достигну вообще. Но это и обнадеживало, поддерживая искру жизни: если я могу ненавидеть, значит еще могу что–то чувствовать, верно?
Раньше я ходил в школу и не боялся тупых подначек, терпел избиения, но ходил назло всем уебкам. Теперь же, собираясь на занятия, гнал от себя желание проебать учебу к чертовой матери, лишь бы не лицезреть никого из тех, чей социальный статус выше среднего.
Со времени встречи на пирсе прошло всего полторы недели, а мне казалось, будто вся эта канитель длится вечность и нормальной жизни у меня никогда не было.
Я стал гребаной шестеркой Владлена, и это доводило до тихого бешенства. Ежедневные проверки на прочность, постоянное напряжение и обесценивание себя, когда ублюдок обращался со мной, как с прислугой. Эмоциональный долбаный террорист! Он выкачивал из меня все силы, волю, жизнь, потакая своему собственному эгоцентризму, а я морально разлагался.
Владлен таскал меня за собой везде в качестве личной шавки, а когда его не было, за мной следил кто–нибудь из свиты недокороля. На мелкие унижения я старался не обращать внимания: носил из раздевалки его пальто, бегал за кофе или водой, когда ему хотелось пить, стирал с лица остатки вылитых напитков, если те оказывались недостаточно крепкими–горячими–холодными, и шел за новой порцией; срывался посреди учебного дня через весь город за его любимыми «Nat Sherman B&G», если те вдруг внезапно заканчивались или просто ему так захотелось, и остальные «поручения». Ничтожные, детские, блядские игры по сравнению с тем, когда нужно было вставать на колени по команде «Сидеть», терпеть публичные оплеухи или грубые тычки.
Он называл меня «зверёнышем», а я молча проглатывал унижение. Не всегда. Когда я начинал не поддаваться, он тащил меня в чулан со спортивным снаряжением возле спортзала, отрабатывал парочку и без того идеально поставленных ударов и приковывал наручниками к батарее в «воспитательных» целях. Оставлял в затхлой, непроветриваемой каморке на пару часов или на весь день без воды, без еды, без света и без шанса, что меня кто–то мог выпустить. Я собирал отбитые части тела по кускам в кучу и тихо охуевал от безучастности преподавателей, которые на все закрывали глаза. Им было похуй, что я стал персоной «нон грата»*. Просто нейтральные наблюдатели. Ничем не лучше того же Владлена, потому что своим молчанием только поощряли мою травлю, никак ей не препятствуя.
Уверен, они его боялись – все боялись Владлена. Помимо того, что Берсеньев–старший возглавлял список спонсоров школы, сынок и сам успел заработать себе нефиговую репутацию. Никто не лез, и я подозревал, что пока Владлен был занят мной, он никого другого не трогал и это всех вполне устраивало.
У меня стало дергаться правое веко. Я питался таблетками, забыв нормальный вкус еды, стал страдать бессонницей, чувствуя по утрам еще большую раздолбанность и усталость. Лежал на диване, слепо пялился в никуда и думал, можно ли отнести себя к категории «жертв школьного насилия», если я сам на это подписался? И к какой категории отнести Владлена? Этот ублюдок не классифицировался ни с одним знакомым мне понятием, кроме как «сука–садист».
Но все становилось еще хуже, когда в поле зрения появлялся Лекс. Безжалостность Владлена становилась абсолютной, а его беспринципность была чревата такими последствиями, что Лекс – после моего новоприобретенного статуса – старался контактировать со мной как можно меньше, пока вовсе не пропал несколько дней назад.
Мы сидели в кабинете и ждали Веру Николаевну, классную, которая должна была озвучить четвертные оценки и дать рекомендации по исправлениям. Лично я знал, что у меня ничего выше двойки быть не могло, в отличие от круглого отличника Берсеньева. Возьмешься тут за обучение, как же, когда каждый день напоминает борьбу, мать ее, за выживание.
Андрей что–то рассказывал Владлену, но тот был занят планшетом и ни на что не реагировал, пока парень не сказал:
– Владлен, тебе бы свою собачку переодеть. А то выглядит пиздец как жалко.
Я смотрел в окно и старался делать отсутствующий вид. Меня бесила эта блондинистая гнида с его «гениальными» идеями и тупыми приколами.
– В самый раз, – отмахнулся Владлен. – Чтобы место свое знал. Да, зверёныш?
Я промолчал и думал лишь о единственном, что грело душу – осенних каникулах, начинающихся через пару дней. Владлен должен был улететь куда–то в Европу с отцом по делам компании, и я жаждал этой передышки, как ребенок подарка.

Лекс, неожиданно появившийся в моей жизни и так же неожиданно пропавший, сидел сейчас в зоне отдыха и курил, использую комнату явно не по назначению.
– Блядь, Лекс, ты мог хотя бы форточку открыть?
Я потянулся к окну, чтобы слегка проветрить помещение – когда–то это место было мне симпатично, да и не годится оно для курилки.
– У меня есть сто тысяч долларов, – сказал парень, пока я возился с навороченной ручкой.
– Поздравляю, – буркнул я.
– Возьми их. Отдай Владлену.
Я повернул голову и вскинул удивленно брови:
– Где ты взял деньги?
– Они мои.
– Кажется, у тебя был испытательный срок и контроль, – припомнил я, вновь возвращаясь к неподдающейся ручке.
– Был. Теперь нет... Я все знаю. Про подставу Ника... Владлен мне сам сказал, когда я предлагал ему деньги. Но он их не взял.
– Ты пытался втюхнуть ему деньги? – не поверил я. И я еще до сих пор жив?
– Не нужно быть большим умником, чтобы понять, что происходит, Марк. Возьми деньги. – Я покачал головой. Наконец форточка поддалась. – Ты же, блядь, стал его игрушкой! – психанул Лекс.
– Ага. Забавно. Твой братец говорит то же самое про тебя. Единственное, что объединяет ваши мысли – игрушка, то есть я. Вам лечиться надо. У вас с головой не все в порядке, это, наверное, семейное...
Лекс вмиг оказался передо мной. Я ожидал удара, но не делал попытки ему помешать. Он смотрел мне в глаза, расплавленный янтарь полыхал злостью, а я впервые задумался над тем, что действительно являюсь каким–то камнем преткновения между двумя богатенькими сыночками. Андрей как–то сказал, что у Владлена слабость перед «игрушками» двоюродного брата. Хер их разберешь, что это – братское соперничество или еще какая поебень, но то, что богатые играют по–крупному, ломая людей и чужие жизни, это я знал доподлинно.
– Возьми деньги.
– Нет.
– Марк...
– Это бессмысленно, Лекс. Нет. Я возьму деньги, а Владлен повысит цену. Со ста тысяч до трехсот. У меня нет этих ебаных банкнот, а он изменит условия, и станет только хуже! Я не ты! – я неосознанно перешел на повышенный тон. – Я не могу за несколько дней взять и нахуячить нужную сумму!
Ударил по больному. Теперь я понял, что Лекс неспроста исчез, а потом вернулся с бабками.
Парень ничего не ответил. Он молча ушел.
А через какое–то время в зоне появился Владлен, мрачный и злой, распространяя черную ауру вокруг себя. И дураку было ясно, что Лекса он видел. Я замер возле окна, не решаясь пройти мимо или просто сделать лишнее движение. Как при встрече с хищником – боишься спровоцировать агрессию неосторожным жестом.
Владлен холодно улыбнулся, останавливаясь недалеко от выхода, и достал пачку сигарет. Он словно точно знал, что за мысли в моей голове.
– И что это за секретное собрание за моей спиной, зверёныш? – поинтересовался лениво он, прикуривая, полностью игнорируя тот факт, что мы находимся в школе.
– Это не собрание. Мы просто случайно столкнулись.
Я старался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, не выдавая предательские нотки дрожи.
– Неужели? Лекса сегодня не было на занятиях, а после уроков он решил заскочить в школьную зону отдыха? Занятно, – хмыкнул он и прислонился спиной к стене.
Я разглядывал черно–красную плитку на полу и молчал, желая уменьшиться в размерах. Стоять вот так с этим ублюдком наедине – нефиговое испытание для нервов, до дерганья глаза. Рядом с ним всегда охватывало безотчетное желание ломать и крушить, но я сдерживал себя, потому что жутко устал от постоянных избиений.
– Итак, перефразирую вопрос: о чем вы разговаривали? И не вздумай мне соврать, зверёныш, – предупредил он.
– Он предлагал мне деньги, – честно признался я.
– Ясно. Я не взял, он побежал к тебе. А ты?
– Не взял.
– Молодец. Почему?
– Они мне не нужны. Меня все устраивает.
– Хороший ответ. Я оценил, – усмехнулся Владлен, выпуская сигаретный дым. – Посмотри на меня!
Тон резко изменился, и я вздрогнул. Поднял взгляд, встретился с ненавистной зеленью и каменно–непроницаемым лицом.
– Сидеть! – властно приказал Берсеньев.
Я мгновение колебался, прежде чем выполнить приказ. Опустился в преклонную унизительную позу.
– Нихера ты не зверёныш, – разочарованно вздохнул Владлен, отправляя окурок прямо на пол. – Покорные собаки не смотрят на своих хозяев так вызывающе. – Он стал приближаться, а я запаниковал и еле подавил желание отползти. – Они заискивают и все время хотят угодить. – Он остановился от меня в двух шагах. Я не мог отвести глаза, следя за каждым его движением, в надежде успеть смягчить удар, если он вдруг вздумает вытереть об меня свои ботинки. – А ты до сих пор не научился покорности. Взгляд в пол! – Приказывать дважды не пришлось. Я следил за мысками его туфель. – Нужно всерьез взяться за твое воспитание. Меня раздражает твоя несгибаемость.
Меня пробило холодным потом. Он же не серьезно? Я же, блядь, этого не переживу...
– Еще раз увижу с Лексом, даю гарантию, что неделю не сможешь ходить. Или даже две. – Я поверил. Он никогда не преувеличивал. – Понял, зверёк?
– Да, – тихо ответил я.
– И запомни: ты теперь моя игрушка и я твой хозяин. Не надейся на Лекса, он тебе ничем не сможет помочь. И то, что он пускает по тебе слюни, ничего не изменит.
Я быстро поднял голову и удивленно посмотрел на Владлена, затем резко опустил взгляд в пол.
Берсеньев рассмеялся.
– Неужели не знал? – спросил весело он. – Ну да, я забыл, что братец не афиширует свои предпочтения.
Я растерянно рассматривал напольный плиточный рисунок и никак не мог поверить его словам. Владлен направился к выходу, так и не отдав следующего приказа. А я стоял на коленях, забыв, что уже можно подняться, и думал, что да, я, оказывается, был прав. Воспитываясь на реалиях этого мира, я знал, что ничего не делается просто так. Дружбы между богатым и бедным не существует. А за предлагаемые деньги меня, возможно, хотели купить. Лекс просто не хотел отдавать свою игрушку Владлену... Трах за сто тысяч долларов – нехеровая цена для такого отброса, как я, да?
___________________________________________________________________
*персона нон грата – нежелательное лицо, нежелательная персона. (лат.)


Дата добавления: 2015-08-26; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Часть 7.2.| Часть 9.1.

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)