Проблема критерия

Приведем курьезный, но поучительный эпизод из жизни филологов Нижегородского педагогического института 1932 г. Студент-«нацмен» – как тогда официально называли представителей малых народов СССР – Денисов обвиняет секретаря ячейки лингвистического отделения Абабкова в шовинизме: «Конкретно проявления шовинизма я усматриваю в том: 1) Нас не допускают до руководства... 2) в разговоре Абабков сравнил меня с мизинцем, в то время как указывая на Гиренко показал на большой палец. Это говорит уже за многое» (ГОПАНО[16], ф. 932, оп. 1, д. 70, л. 19). Абабков отвечает: «Я квалифицирую выступление Денисова как наскок на руководство. Комбинация из двух пальцев не выражает никакого шовинизма, это был товарищеский разговор, где я оценил знания Гиренко на большой палец, а Денисова на мизинец…» Национальные меньшинства не допускались к руководству по причине крайней безграмотности. Итак, дело не в оценке, а в ее объективности.

Для оценки необходим tertium comparationis (лат. ‘третье сравниваемое’) – критерий, относительно которого оцениваются сравниваемые явления. У товарища Абабкова такой критерий был, и, согласно этому критерию, неформально выраженная студентам оценка соответствовала действительности. Имея в распоряжении верный tertium comparacionis, можно выставить оценки любому человеку, обществу или народу. Критерии имеют разное происхождение и содержание. По критериям нового русского 90-х на нормальном пацане должна быть златая цепь и малиновый пиджак. Можно на мировоззренческих основаниях отвергать критерий, но не основанную на нем оценку. Например, по данному критерию проигрывают все мужчины без указанных атрибутов. Это неоспоримо. Разрешается только спросить: «А судьи кто?» Ясно, что нужно искать абсолютный критерий.

Для этого воспользуемся лингвистическим понятием «прототип». Прототип – это обобщенное представление об идеальном предмете данного класса. Так, по степени близости к прототипическому представлению о птице выстраивается следующий ряд, в котором индекс «птичности» убывает до нуля: воробей, курица, страус, пингвин, птеродактиль, змей-горыныч, самолет, лингвистика. Однако оказывается, что универсального, межкультурного эталонного прототипа для многих предметов и явлений нет. Например, для чашки, кота или синего цвета.

Обычно люди пользуются утилитарным критерием. Х лучше Y, потому что удобнее, приятнее, красивее, доставляет меньше неприятностей или хлопот. Всё это относительно, так как у разных культур и разных людей внутри одной культуры представления о качествах вещей будут различными.

Другой момент: сравниваемые величины должны быть соизмеримы. Бессмысленно сравнивать треугольник и радость. Треугольник соизмерим с геометрическими фигурами, радость – с другими чувствами. Бессмысленно и сравнивать, что лучше – европейская чашка или восточная пиала, флексия или система аналитических средств. Можно сказать, что проще, экономнее. Например, алгоритм употребления предлога проще алгоритма склонения. Проще не значит лучше. И даже не значит удобнее, по крайней мере, для носителей флективных языков. Если принять простоту и экономность за бóльшую степень качества, то английский язык прогрессивнее французского, французский немецкого, а немецкий русского. Есть ли основания принять такую позицию? Нет, хотя бы уже потому, что архаично избыточный русский язык, на протяжении тысячелетий сохраняющий в существенных чертах свой строй[17], не помешал создать величайшую в мире культуру. Прийти к аналитизму можно за несколько столетий (Примеры: английский или славянский язык – болгарский[18]). И если русские этого до сих пор не сделали, значит, дело не в простоте.

В. Гумбольдт и немецкие филологи ХIХ в. видели совершенство в синтетизме: «Подлинный синтез возникает из одухотворенности, свойственной лишь высшей и энергичной силе. Ослабленность синтеза говорит об отсутствии этой одухотворенности, и возникающий таким путем язык тоже оказывает менее одушевляющее воздействие на тех, кто им пользуется. <…> Ослабленность духовной силы нации, виновной в этом недостатке, передается через такой несовершенный язык следующим поколениям…»[19]. С этим тоже трудно согласиться. Духовность бывает разная – божественная и демоническая: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире. Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире» (1 Ин. 1:3).Пантеист Гумбольдт духов, конечно, не различал. Признавать более совершенным санскрит можно лишь с формальной стороны. Так, искусство факира-индуиста технически намного превосходит необходимые операции священника, совершающего божественную литургию. Однако эта разница не мешает видеть абсолютно несопоставимую ценность их действий.

Санскрит с его богатейшей морфологией занимает первое место по индексу синтетичности. Но синтетизм не самоценен. Он может быть порожден ложной (демонической) духовностью. Достаточно посмотреть на изображения богов, которым поклонялись говорившие на нем люди, чтобы отказаться от мнения немецких филологов о безусловной прогрессивности синтетичности. Например, изображения богини Кали у европейца ничего кроме ужаса и омерзения не вызывают. Кстати, ее пояс состоит из 50 человеческих черепов – по числу букв санскритской письменности.

? В. Гумбольдт писал: «Нельзя ждать того, что какая-либо языковая семья или хотя бы один язык как таковой по всем пунктам соответствовал бы совершенной языковой форме; нам, во всяком случае, такой язык неизвестен. Однако санскритские языки более всего приближаются к этой форме, и в то же время это те языки, которые успешнее всего способствовали духовному развитию человечества на долгом пути прогресса» (Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. – М., 2000. С. 229). Что имеет в виду Гумбольдт под санскритскими языками? В каком смысле он употребляет слово прогресс?

Безуспешный поиск критериев объясняется тем, что он определяется из приоритета структуры. Можно бесконечно спорить, что лучше: папирус, пергамен, книга, дискета; клинопись, арабская вязь, готический шрифт, кириллица; стило, гусиное перо, шариковая ручка, кнопка клавиатуры. Каждый из этих артефактов хорош в своей эпохе и культуре. Важнее другое: не чем, на чём и как, а что написано. Материальный носитель отражает уровень технического прогресса, информация – уровень собственно человеческого развития. Именно информация должна быть положена в основу сравнения языков и народов. Какая именно информация?

Оценка может быть только духовно-нравственной. Многие положительно оцениваемые в определенном языке понятия не релевантны при сравнении людей и народов. Они либо не самоценны (умный, трудолюбивый), либо не имеет нравственно измеримой величины (вкусный, красивый). Абсолютный критерий может быть введен только для предметов, имеющих нравственное измерение. К таким «предметам» относится человек (социальная группа, народ) и его деятельность. Лучше тот, кто имеет бóльшую нравственную ценность.

Для установления степени прогрессивности языка следует учитывать только мировоззренчески значимый компонент языка. Препозиция и постпозиция для выражения непредикативного признака не имеет никакого ценностного значения. Хороший человек или фр. home de bien, исп. hombre bueno не свидетельствуют о разнице в понимании признаков хорошего человека. Но все культурологи и этнолингвисты отдают себе отчет, что хороший человек – это не home de bien. Хороший человек по-французски и хороший человек по-русски – далеко не во всём совпадающая совокупность качеств. Та степень эгоцентризма, которая свойственна home de bien, невозможна для признания человека хорошим.

Задания:

1. В каком случае формальная сторона языков может стать релевантной при попытке установления их прогрессивности?

2. Какой критерий прогрессивности языка представляется вам наиболее верным?

3.Л. Витгенштейн считал: «Русский – самый прекрасный язык, который можно воспринимать на слух» (О Кон Друри М. Беседы с Витгенштейном // Логос, 1999, № 1. С. 141). Ср. мнение Ю.Д. Дешериева: «…Эстетические достоинства смычно-гортанных сильно уступают эстетическим достоинствам, например, сонорных, звонких согласных. Но с такой объективной оценкой может расходиться субъективное восприятие звуковых явлений носителя данного языка» (Влияние социальных факторов на функционирование и развитие языка. – М., 1988 С. 18). Насколько объективны оценки фонетической стороны языка? Существует ли звуковой прототип для сравнения с ним звуков национальных языков?

4. Анкетированное выявление русского фонетического и певческого канона. 1) Расставьте по местам языки в соответствии с эстетическим достоинством их фонетики: русский, украинский, немецкий, английский, французский, итальянский. 2) Какой из данных народов представляется вам самым певучим? (1 место – 6 баллов, 2-е – 4, 3-е – 3, 4-е – 2, 5-е – 1, 6-е – 0). Обнаруживается ли зависимость между фонетическими достоинствами языка и певческой культурой народа?

Дата добавления: 2015-08-17