Оценочность как элемент гуманитарной науки

Занятие № 4. Оценочный подход при изучении менталитета

§ 1. Оценочность как элемент гуманитарной науки

§ 2. Проблема критерия

§ 3. Оценочность при изучении национальных менталитетов

Оценочность как элемент гуманитарной науки

В довоенные и первые послевоенные десятилетия существования СССР объективизм и узкий академизм, как тогда называли безоценочность и идеологическую нейтральностьисследования, вменялся советскому ученому в грех. Этнокультурная иерархия не казалась крамольной и в советской науке благополучных 70-х гг.: «Перед психолингвистикой описанный нами метод открывает новые перспективы объективного описания «семантических полей», реально характеризующих разные группы популяций, что дает возможность представить их в зависимости от уровня культурного развития (выделено нами. – С.П.), профессиональной подготовки, а может быть – и этнических условий, в которых складывается сознание различных популяций»[1].

Разрушение советской идеологии повлекло за собой деидеологизацию жизни и науки. Но «отказ от идеологии» в принципе невозможен. Выступление декана социологического факультета МГУ В. Добренькова на круглом столе «Философия политики: государственная идеология и высшее образование" (19 июня 2007 г.)выражает наиболее распространенное среди ученых мнение: «Уважаемые коллеги, разве высшая школа только занимается тем, что дает квалификацию, профессию? Она же формирует личность человека, его нравственные позиции, его отношение к миру, к людям, к ближнему, к самому себе, наконец. Говорить о том, что гуманитарное образование или вообще образование деидеологизировано, это, по меньшей мере, лицемерие. Оно всегда идеологизировано в самом содержании преподаваемых дисциплин. Оно, так или иначе, идеологизировано в позиции любого преподавателя. <…> Конечно, важно не скатиться в крайность, которая была в советский период, когда господствующая идеология приобретала характер некого тоталитаризма. Кстати, либеральная идеология тоже очень яркое выражение тоталитаризма. <…> Поэтому, с моей точки зрения, курс на деидеологизацию, который был в последнее время, неправильный. Это ошибочная стратегия» (http://www.russ.ru/pole/Gosudarstvennaya-ideologiya-i-vysshee-obrazovanie). Солидаризируясь с этим мнением, подчеркнем: провозглашение деидеологизации на самом деле означает переход к (нео)либеральной идеологии.

Идеология представляет собой результат отбора и обоснования политических и культурных идеалов. Экспериментально показано, что «люди «автоматически» оценивают как хорошие или плохие “большинство, если не все… объекты и события, как социальные, так и не социальные”»[2]. Отбор всегда связан с оценкой, которая окрашивает всю работу сознания. На оценочности основаны все виды избирательности: утилитарная (удобно-неудобно), эмоционально-интеллектуальная (интересно-неинтересно), нравственная (хорошо-плохо). Как показали эксперименты, эмоции всегда присутствуют в интеллектуальной деятельности. Эмоциональная активация не наблюдается лишь при механической интеллектуальной работе, связанной с цифрами[3].

На каждом шагу мы сталкиваемся с оценкой – в учебе, в науке, в спорте, в культуре, быту. На конкурсном отборе стоит вся человеческая цивилизации. Значит, плоха не оценка как таковая, а ложная или оскорбительная оценка. Положение, когда во имя объективности из гуманитарного исследования изгоняется оценка, нельзя не признать странным. Если из процесса познания предмета исключается отношение к нему, то это тоже субъективность, только искусственная и чаще всего неискренняя. Можно предположить, что не все математики благоговеют перед своими абстракциями, одинаково воспринимая теоремы Ферма и Пифагора[4]. Но трудно представить историка или культуролога, одинаково относящегося ко всем артефактам французской и древнегреческой культуры. Другой вопрос – как выразить свое отношение, чтобы другие не оскорбились?

Особенно болезненно воспринимается оценка человека, социальной группы или народа. Характеристика человека, по крайней мере, всем понятна. Оценка же коллективной личности вызывает недоумение и неприятие. Уточним понятие модальной личности через понятие стереотипа. Оценка обобщает, выводит среднестатистический тип и не затрагивает тех, кто по определенному параметру в него не вписывается. Герой Б.Л. Пастернака резко говорит о Древнем Риме: «Там было сангвиническое свинство жестоких, оспою изрытых Калигул, не подозревавших, как бездарен всякий поработитель» («Доктор Живаго», книга первая, часть первая, гл. 4).Почему подобное «оскорбление» сангвиников возможно, а меланхоликов нет? Не потому, что сангвиники вообще «плохие», но они чаще «плохие», чем меланхолики. Подставьте вместо сангвиническое слово меланхолическое, и вы убедитесь, насколько верно Пастернак отразил русский культурный стереотип. Меланхолическое свинство звучит неестественно, потому что, по мнению русских, жизнеутверждающая себя избыточность здоровья сангвиника становится причиной «свинства» чаще, чем пассивная созерцательность меланхолика.

Не национальность оскорбляет человека, а человек оскорбляет национальность.Принято считать, что психологически немцы более суровы и менее религиозны, чем русские. Но немка Елизавета Федоровна[5] ходила с Евангелием в тюрьму к русскому террористу Ивану Каляеву, убившему ее мужа – великого князя Сергея Александровича. Она умоляла убийцу покаяться, но он отказался. В дни революционной смуты Елизавета Федоровна писала: «Я испытывала такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто раз больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, помочь ему. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет. Мы... должны устремить свои мысли к Небесному Царствию... и сказать с покорностью: "Да будет воля Твоя"». Это речь ментально русского человека. Можно привести подобные мысли о России испанцев, американцев, татар, евреев, азербайджанцев, армян и т.д.

Оскорбление – сложная юридическая и психологическая проблема. Одному, по русскому присловью, всё божья роса, а другой вспыхивает от самых безобидных слов. Научная оценка, конечно, не может быть эмоциональной и выражаться в «эстрадно-разговорном» стиле – тупые американцы. Но это не означает, что ее не должно быть вовсе. Не вдаваясь в юридическую казуистику и личные особенности человека, обратим внимание на цели оценочной квалификации и способы ее выражения. Цель может быть только одна – установление истины, поэтому оценка должна быть научно обоснованной. Понятно, что способ должен быть корректным, но здесь всё настолько субъективно, что удовлетворить индивидуальным требованиям вежливости практически невозможно. Предлагаемая сегодня политкорректная эвфемизация по американскому стандарту вежливости исключает оценку, в то время как русский менталитет предпочитает называть вещи своими именами. Но, называя некоторые вещи некоторыми ее именами, необходимо руководствоваться соображениями целесообразности, здравого смысла и меры.

Оценка обычно завышается в пользу своей страны, и поэтому нужно подойти к вопросу осмотрительно. Национальное чувство – самое ранимое из социальных чувств. Оценка предназначена для внутреннего пользования, для установления трезвого взгляда на самих себя. Результаты оценочного подхода должны служить обнаружению наших недостатков и их исправлению, повышению чувства национального достоинства, выработке наиболее оптимальных моделей личного и общественного поведения. Если русские оказываются в чем-то лучше, это лишний повод вспомнить об ответственности: «Идея избрания слишком легко вырождается в сознание своей привилегированности, между тем как она должна родить обостренное чувство ответственности и усугублять требовательность к себе»[6].

? Известный писатель-фантаст С. Лем в 1999 г. сказал в интервью: «Если бы вдруг оказалось, что все атомное оружие ни к чему негодно, в мировой политике произошли бы великие перемены. Исчез бы страх перед атомными террористами, а Россию стали бы считать огромной помойкой…» (http://ru.wikipedia.org/wiki). Насколько справедлива такая оценка? Подумайте над возможностями изучения и преподавания, которые сделают ее несправедливой.

Вот польский текст интервью: «Gdyby się nagle oka­zało, że cała broń ato­mowa funta kła­ków nie jest warta, spo­wo­do­wa­łoby to w poli­tyce świa­to­wej olbrzy­mie zmiany. Znikłby strach przed ato­mo­wymi ter­ro­ry­stami, a Rosję zaczęto by uwa­żać za wiel­kie śmie­cio­wi­sko, po któ­rym miota się pół­przy­tomny Jelcyn wraz z nie­wielką liczbą miliar­de­rów oraz mafiosów». (Перевод последних слов: «…по которой мечется полубессознательный Ельцин вместе с небольшим количеством миллиардеров и мафиози»). Найдите слова, указывающие на славянское происхождение поляков.

Несколько упрощая (но не искажая!) православное учение, можно сказать: избранных первых секут за ошибки и первых награждают за успехи: «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, [потом] и Еллина! Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, [потом] и Еллину! Ибо нет лицеприятия у Бога» (Рим. 2:9-11). Сегодня «иудеи» – это православные, «эллины» – язычники и нехристианские религии. Хотят или не хотят православные быть избранными, их не спрашивают. Можно пафосно называть православное избранничество великой миссией русского народа, можно фатально разводить руками: «Ничего не попишешь – судьба». Факт остается фактом: через язык мы получили концептосферу, чувствительную к главным проблемам бытия [7] и инертную по отношению к приземленно-эгоистическим «ценностям». Можно об этом даже не знать, но она постоянно сигнализирует о себе, болезненно реагируя на изменение своего содержания. В любом случае – русский язык и стоящий за ним менталитет предписывают нам быть тем, кем были наши отцы. Если, конечно, мы хотим продолжать цивилизационный проект «Великая Россия» и готовы к рецепции его идеологии и социокультурных практик.

Повышенная этническая напряженность не повод отказаться от оценочных суждений, а призыв к их взвешенности. Выставить другим «неуд» за поведение столь же приятно, сколь и бессмысленно. И даже опасно, т.к. чревато гордым самодовольством, которое легко перерастает в квасной патриотизм и национальную спесь. Впрочем, этого легко избежать. Стоит только подумать. Ведь это наши предки создали Киевскую и Московскую Русь. Это они приросли Сибирью и приняли под свое покровительство народы Кавказа. Это они были Александрами Невскими, Сергиями Радонежскими и Серафимами Саровскими, Суворовыми, Кутузовыми и Ушаковыми, Пушкиными, Гоголями и Достоевскими, Ломоносовыми, Лобачевскими и Менделеевыми. При всём уважении к русским ХХ-ХХI вв., кажется, что «золотой век» русской истории позади.

? Рейтинг властителей дум ХХ в., по результатам опроса ВЦИОМ, проведённого 9-10 января 2010 г. Опрошено 1600 человек в 140 населенных пунктах в 42 областях, краях и республиках России: 1. Юрий Гагарин (35%). 2. Владимир Высоцкий (31%). 3. маршал Георгий Жуков (20%). Далее: «Л.Н. Толстой (17%), И.В. Сталин (16%) и А.И. Солженицын (14%). Рейтинг продолжают В.И. Ленин (13%), А.Д. Сахаров и Андрей Миронов (по 12%). Далее следуют М.А. Булгаков (10%), М.А.Шолохов, Ирина Роднина (по 9%), А.П. Чехов, Майя Плисецкая (по 8%), Любовь Орлова (7%), Лев Яшин (6%), Федор Шаляпин (5%). Замыкают рейтинг В.И. Чапаев, Д.Д. Шостакович (по 4%), И.Е. Репин, М.С. Горбачев (по 3%), И.А. Бродский (2%)» (http://kinopalac.com/novosti/iz-deyatelej-xx-veka-russkim-blizhe-vsego-gagarin-i-vysockij/). Проанализируйте рейтинг и сделайте психологический и культурный портрет нашего современника.

В 1812 г. журнал «Сын Отечества» мог риторически восклицать: «Народ великодушный, народ благочестивый и храбрый, льзя ли не гордиться принадлежать тебе, льзя ли не гордиться быть русским?»[8]. Жаль, но это уже не про нас. Нынешнее русское общество обсуждает возможность наемнической армии. Сам факт дискуссии подобного рода – национальный позор. Нам-то как раз гордиться нечем. Постсоветские поколения теряют накопленное территориальное, культурное и генетическое наследство. Наши собственные «достижения» на руку победителю холодной войны. Американский профессор Д. Чейз среди четырех факторов, обеспечивающих соблюдение национальных интересов США и мотивирующих ее политику, отмечает поддержку демократии за рубежом[9]. Скопированная Россией западная модель демократии – лучшая помощь нашим заклятым друзьям.

Д.С. Лихачев, наблюдая картину распада вековых устоев России, писал: «Многие убеждены, что любить Родину – это гордиться ею. Нет! Я воспитывался на другой любви – любви-жалости. <…> Мы не пели патриотических песен – мы плакали и молились»[10]. Наряду с законным чувством гордости за предков, современный патриотизм должен подпитываться любовью-жалостью к уходящей Руси-России, пленившейся фасадным блеском западной демократии.

Н.Д. Арутюнова, различая идентифицирующий и оценочный типы значения, пишет: «Наиболее «человечный» тип предикатного значения представлен оценкой. Ее роль в мире жизни чрезвычайно велика. Оценка определяет принятие решений и выбор жизненных путей»[11]. Оценочное отношение к национальным менталитетам призвано стимулировать самостоятельную интеллектуально-творческую и совестную работу русского народа. При склонности русских к заниженной самооценке, да еще в условиях потери национального престижа России, бояться нужно не маргинальных движений скинхедов, а безразличия к историческому прошлому страны и ее базовым ценностям. Русским, с их идеократическим мышлением, думается, легко понять: идеология не виновата, что ей злоупотребляют. В глазах современного общества слово идеология дискредитировано ее советским вариантом, ассоциирующимся с тотальным контролем государства в сфере интеллектуального и художественного творчества. Если кого-то пугает советская идеология, то можно мысленно писать это слово через букву «а». В сущности, идеология всегда основывается на принятых в качестве теоретического фундамента и одновременно преследуемой цели идеалах[12]. Исторически сложившаяся Идеалогия России – святость. Выше этого у человечества ничего нет и быть не может.

В.С. Непомнящий видит в хранении традиционного для русской культуры Идеала условие выживания всего мира: «Но при всех наших винах, грехах, безобразиях и бесчинствах, при всем извращении, какому, при нашем попустительстве, большевизм подверг российский духовный генотип – плоды чего мы пожинаем сегодня, – при всем этом сам по себе отсчет от идеала есть наш – и всей христианской культуры в целом – краеугольный камень, и в этом смысле высшая из человеческих ценностей (о чем – пушкинское стихотворение «Герой»): поистине камень преткновения, мешающий «низким истинам»[13] корыстного интереса прибрать к рукам святая святых – область человечности человека. Стоит упразднить эту высокую, «пасхальную» точку отсчета, столкнуть камень – и в бытии произойдет обвал. Этому и призвана противостоять Россия. Не потому, повторяю, чтобы мы были лучше других, а потому, что для России наличие названного отсчета от идеала есть, волею истории, просто-напросто условие существования, вопрос жизни и смерти» (См. Приложение № 3).

Одна из задач русской культуры и науки – освободиться от искусственно навязываемых стандартов неолиберальной толерантности и безоценочности. Цель научной оценки – педагогическая. Оценка должна служить исправлению нравов, причем собственного нашего поведения в первую очередь. Для педагога это особенно важно, потому что его система ценностей в той или иной мере воспроизводится в учениках. За каждого из них он несет моральную ответственность. Верующий педагог включает сюда и ответственность метафизическую, которая в его глазах наделяет любого человека ни с чем несравнимой ценностью. Для него отказ от оценки – преступное равнодушие к тому, с кем ему придется вместе предстать перед Богом.

Классическая научная рациональность (ХVII-начало ХХ в.) исключала из результата познания все субъективное, что привносится в описание человеком или средствами познания. Неклассическая (первая половина ХХ в.) допустила определенный субъективизм как реальный и часто неустранимый фактор исследования. В постнеклассической науке (конец ХХ в.) складывается новый идеал научной рациональности. Помимо учета влияния на результат исследования используемых средств и методик, постнеклассическая рациональность допускает и ценностно-целевые установки исследователя: «Итак, в постнеклассической науке… объектом науки становятся «человекосоразмерные системы», а в состав объясняющих положений включаются социальные цели и ценности»[14].

Утверждая оценочный компонент в качестве неотъемлемого элемента научного исследования, современная философия науки напоминает и о его качестве: «Без ценностных факторов функционирование науки невозможно. Ценностные начала выражают интересы, устремления общества и ученого, выступая мотивационной, своего рода «энергетической» стороной науки. Конечно, не все эти устремления, нормы, ценности, идеалы ведут к истине»[15]. Иными словами, ученому и педагогу гарантируется право высказывать свою мировоззренческую позицию, но она должна вписываться в научные и этические рамки.

Право – не обязанность, поэтому никаких санкций за нежелание им пользоваться быть не может. Это вопрос совести. Не пользоваться добрым правом – не добродетель, но препятствовать его реализации – самый настоящий порок.

Задания:

1. Если бы вы были экспертом по вопросу наличия/отсутствия в данном тексте оскорбления национального достоинства, какое решение вы бы приняли?

А.В. Суворов: «Вали на месте! – гони, коли! – остальным давай пощаду. Не рваться вперед, не бросаться по-татарски! – Грех напрасно убивать. Они такие же люди! Умирай за Дом Богородицы! – За Матушку! Церковь Бога молит. Кто остался жив, тому честь и слава!.. обывателя не обижай! – Он нас поит и кормит. Солдат не разбойник!» (Цит. по: Громыко М.М., Буганов А.В. О воззрениях русского народа. – М., 2000. С. 528).

2. Реклама: «В разделе ЯпонаМама, суши-бар Силтон Нижнего Новгорода Вы найдете адреса и телефоны всех ЯпонаМама, суши-бар Силтон города». Соответствует ли данное объявление закону о рекламе? «§ 6. В рекламе не допускается использование бранных слов, непристойных и оскорбительных образов, сравнений и выражений, в том числе в отношении пола, расы, национальности, профессии, социальной категории, возраста, языка человека и гражданина, официальных государственных символов (флагов, гербов, гимнов), религиозных символов, объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации, а также объектов культурного наследия, включенных в Список всемирного наследия».

3. Какие из слов и выражений являются недопустимыми и какие допустимы 1) в публицистике, 2) в научном тексте: жид, религиозный фундаментализм, хищническая цивилизация, оголтелый расист, американская военщина, клерикальный гнет, проклятая Россия, тираническое правление, русские витязи.

4.«Воспитание, лишенное единства убеждения, не решившееся ни на какое положительное направление, не давая человеку никакой общественной идеи…, открывает ему две дороги: сделать или эгоистом, или утопистом… <…> Неужели нет выхода из этих гибельных крайностей? <…> Нет, выход есть, но этот выход один только: правильные, христианские, европейские и русские общественные убеждения, в которых правительство могло бы сходиться с подданными…» (УшинскийК.Д. Письма о воспитании наследника русского престола // УшинскийК.Д. Избранные труды. – М., 2005. С. 151). Сформулированы ли сейчас «правильные» убеждения, объединяющие правительство и народ? Предложите три слова, вокруг которых могло бы сплотиться современное российское общество.

Дата добавления: 2015-08-17