Глава шестнадцатая. Оцепенев, я сидела на нижней ступеньке лестницы, невольно прислушиваясь к

Оцепенев, я сидела на нижней ступеньке лестницы, невольно прислушиваясь к разворачивающимся вокруг меня приготовлениям.

В команду миссис Бетани входили всего пять вампиров: она сама, мои родители, Балтазар и профессор Айвербон. Все они надели тяжелые непромокаемые плащи и прикрепили к икрам и предплечьям ножи.

— Нам нужны пистолеты. — Это Балтазар. — Чтобы справляться с подобными ситуациями.

— Нам пришлось столкнуться с «подобными ситуациями» всего дважды за более чем двести лет. — Миссис Бетани, голосом еще более ледяным, чем обычно. — Как правило, наших способностей более чем достаточно, чтобы справиться с человеком. Или вы чувствуете себя не годным для этого дела, мистер Мор?

Лукас — охотник на вампиров. Лукас появился в школе, чтобы убивать людей вроде моих родителей. Он говорил мне, чтобы я им не доверяла; наверное, он считал, что они украли меня еще в младенчестве. Он пытался вбить между нами клин. Я-то думала, что он просто грубит, но, может быть, он и в самом деле собирался их убить.

— Я-то справлюсь, — ответил Балтазар, — но вполне возможно, что Лукас отлично вооружен. Он из Черного Креста, поэтому рассчитывать на то, что он явился сюда неподготовленным, не приходится. Это исключено. Где-то в кампусе у него должен быть целый склад припасов, и могу побиться об заклад, что там есть оружие.

Мы вместе поднялись в северную башню, и он всю дорогу наверх протестовал. Я-то думала, Лукас боится меня, боится вампиров, но дело было вовсе не в этом. Даже когда мы с ним расположились на полу, он спрашивал, нельзя ли нам в следующий раз встретиться в другом месте.

— Комната наверху северной башни. — Мой голос звучал так странно, я сама не узнавала его. — Это там.

Миссис Бетани выпрямилась.

— Вы о ней знали?

— Нет. Это просто догадка.

— Давайте проверим. — Балтазар протянул руку, помогая мне встать. — Пойдем.

Комната ничуть не изменилась с тех пор, как мы с Лукасом вместе заходили в нее. Миссис Бетани на секунду в смятении прикрыла глаза.

— Документы. Если он приходил сюда, то прочитал практически всю нашу историю. Убежища столь многих из нас... теперь Черный Крест их знает.

— Большая часть этих документов устарела десятилетия назад, — возразил папа. — А относительно недавние годы все занесены в компьютер.

— Полагаю, он и его взломал, — отозвалась я, вспомнив тот день, когда Лукас тайком проник в кабинет миссис Бетани в каретном сарае.

Миссис Бетани резко повернулась ко мне, с трудом сдерживаясь.

— Вы видели, что Лукас Росс нарушает правила, но не поставили в известность никого из руководства! Вы позволили члену Черного Креста рыскать в «Вечной ночи» месяцами, мисс Оливьер! Не думайте, что я об этом забуду.

Обычно, стоило ей заговорить со мной в таком тоне, я съеживалась, но на этот раз ударила в ответ:

— Именно вы приняли его в школу, если уж на то пошло!

После моих слов все замолчали. Я сказала это только ради своей защиты, но теперь поняла, что миссис Бетани облажалась — натурально, всерьез облажалась, и ее попытка свалить вину на меня только что провалилась.

Вместо того чтобы задушить меня, она надменно отвернулась и начала обыскивать комнату.

— Открывайте каждую коробку. Загляните во все шкафчики и даже за стропила. Я хочу видеть все, что мистер Росс мог здесь хранить.

Меня захлестнули воспоминания о том, как мы с Лукасом были здесь вместе, но я сосредоточилась на одном конкретном моменте. Когда мы вошли в комнату, Лукас сразу же уселся на длинный сундук, стоявший у противоположной стены. Я-то думала, что он просто хочет посидеть, но вдруг он сделал это по совершенно другой причине: чтобы не дать мне открыть его?

Балтазар проследил за моим взглядом, ничего не сказал вслух, но вопросительно поднял бровь. Я кивнула. Он подошел к сундуку и открыл крышку. Я не видела, что там внутри, но мама ахнула, а профессор Айвербон негромко выругался.

— Что там? — спросила я.

Миссис Бетани подошла ближе и заглянула в сундук. С совершенно непроницаемым лицом опустилась на колени и вытащила наружу череп.

Я завизжала и тут же почувствовала себя полной дурой.

— Он, должно быть, очень старый. В смысле — ну посмотрите на него!

— Когда мы умираем, наши тела разлагаются очень быстро, мисс Оливьер. — Миссис Бетани поворачивала череп то в одну сторону, то в другую. — Чтобы быть точной, они разлагаются до той стадии, которой должны были достичь с момента смерти человека. Здесь плоти почти не осталось, всего несколько лоскутков, а это значит, что череп принадлежит вампиру, умершему несколько десятилетий назад, может, даже столетие.

— Эрик, — внезапно произнес Балтазар. — Он как-то говорил, что умер во время Первой мировой. Лукас с Эриком постоянно нападали друг на друга. Если Лукас сумел заманить его сюда, а Эрик не подозревал, что имеет дело с охотником Черного Креста, то противостоять ему он не мог.

— Конечно, не мог, если Лукас вооружился одним из этих. — Папа открыл стоявшую рядом коробку и вытащил из нее огромный нож — нет, мачете. — Эта штука быстро справилась бы с любым из нас.

Балтазар глянул на лезвие и негромко свистнул.

— Эти двое часто дрались, но Эрик всегда одерживал верх. Либо Лукас специально поддавался, либо понимал, что стоит ему показать все, на что он способен, и мы обо всем догадаемся.

Я возразила:

— Я думала, что Эрик убежал!

Наверняка так оно и было. Лукас с Эриком дрались, но Лукас не мог убить его.

— Мы все так думали, и все ошибались. — Миссис Бетани бесцеремонно бросила череп Эрика обратно в сундук. — Ищите дальше.

Остальные послушались. Дрожа, я подошла ближе к сундуку и заглянула внутрь. Там лежала кучка костей, пыльная школьная форма «Вечной ночи», а в углу — коричневатый ободок. Я с ужасом поняла, что это кожаный браслет Ракель, тот самый, который она потеряла. Должно быть, его украл Лукас. Нет, Эрик, и браслет был на нем, когда он умер. Когда Лукас его убил.

— Бьянка, милая! — Ко мне подошла мама в джинсах и ботинках; обычно она отказывалась одеваться в то, что до сих пор считала мужской одеждой, но сделала исключение, чтобы поймать Лукаса. — Возвращайся в нашу квартиру. Не надо тебе больше ничего этого видеть.

— Возвращаться в квартиру и что делать? Почитать веселую книжку? Послушать пластинки? Нет уж.

— Мы сможем выследить его, несмотря на дождь. А вы не расскажете ни единому человеку в школе, что здесь сегодня произошло. — Миссис Бетани сердито посмотрела на меня через плечо профессора Айвербона.

Я медленно закрыла сундук.

— Я иду с вами.

— Бьянка? — Мама покачала головой. — Ты не обязана это делать.

— Обязана.

— Не надо. — Балтазар подошел ко мне. — Ты никогда ничего подобного не делала, а Черный Крест... О, они молодцы. Они беспощадны. Может, Лукас и юн, но знает, что делает, это очевидно.

— Балтазар слишком вежлив, чтобы сказать: это опасно. — Папа выглядел разъяренным. Нос его покраснел и распух — возможно, был сломан. Даже вампирам требуется время, чтобы раны исцелились. — Лукас Росс может ранить тебя, даже убить.

Я вздрогнула, но продолжала стоять на своем:

— Он может убить любого из вас, но вы же идете!

— Мы обо всем позаботимся, — настаивал Балтазар. — Самое ужасное во всем этом то, что он сделал с тобой, Бьянка. Твои родители не позволят Лукасу выйти сухим из воды, и я тоже.

Миссис Бетани вскинула бровь. Очевидно, она не считала мое разбитое сердце «самым ужасным во всем этом», и я ожидала, что она, как обычно, поднимет меня на смех, однако она сказала:

— Пусть идет с нами.

Мама уставилась на нее:

— Бьянка еще ребенок!

— Она оказалась достаточно взрослой, чтобы укусить человека. И достаточно взрослой, чтобы передать ему силу. Поэтому она достаточно взрослая, чтобы отвечать за последствия. — Ее взгляд пронзал меня насквозь. — Вам потребуется оружие, мисс Оливьер?

— Нет. — Я не могла себе представить, как вонзаю нож в Лукаса.

Миссис Бетани поняла меня неправильно или сделала вид.

— Полагаю, сегодня ночью вы вполне можете завершить свое превращение.

— Сегодня ночью? — хором воскликнули мои родители.

— Все дети однажды должны вырасти.

«Она хочет, чтобы я снова укусила Лукаса, — поняла я. — Но на этот раз она хочет, чтобы я его убила. Тогда они подожгут тело прежде, чем он восстанет вампиром, и Лукас исчезнет навсегда».

Миссис Бетани подошла к двери и распахнула ее. Балтазар накинул мне на плечи один из плащей, и я с трудом просунула руки в слишком длинные рукава.

— Пойдемте.

Мы начали спускаться с лестницы во тьму.

Родители сказали мне, что они вампиры, как только я достаточно подросла, чтобы хранить секреты, поэтому для меня это было так же обыденно, как то, что у мамы волосы цвета карамели, а папа любит прищелкивать пальцами под джазовые мелодии пятидесятых годов. Вместо еды за обеденным столом они пили кровь и любили вспоминать парусники и прялки, а папа еще рассказывал, как видел Уильяма Шекспира, играющего в одной из своих пьес. Но все это были мелочи, скорее забавные и приятные, чем пугающие. Я никогда не воспринимала их как нечто сверхъестественное.

Но как только началось преследование, я поняла, как мало я на самом деле знаю своих родителей.

Они передвигались быстрее, чем я, быстрее, чем большинство людей. Когда несколько недель назад мы с Лукасом бегали по окрестностям, то думали, что выкладываемся изо всех сил, но оказалось, что это не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Мама, папа, Балтазар — все они не оступались, несмотря на грязь, и видели дорогу в темноте. Мне оставалось полагаться на их голоса и вспышки молний.

— Сюда! — Когда профессор Айвербон приходил в возбуждение, его акцент усиливался. — Парень прошел здесь!

Откуда они это знают? Тут я сообразила, что Айвербон положил руку на ветки куста. Я тоже прикоснулась к ним и ощутила, как мне в ладонь ткнулись пушистые нежные листочки, проклюнувшиеся из почек. Одна из веток была сломана. Ее задел Лукас, пробегая мимо.

Он бежит, спасая свою жизнь. Должно быть, он так напуган! И он сказал, что любит меня.

Снова сверкнула молния, и на долю секунды вокруг стало светло, как днем. Я увидела профиль миссис Бетани на фоне темного леса и узнала местность. Мы находились недалеко от реки. Раньше я никак не могла сообразить, где мы, потому что тучи полностью застилали небо.

— Обычно ученики не ходят этой дорогой, — сказала миссис Бетани. — Черный Крест достаточно хорошо подготовил его, чтобы он позаботился о путях отхода. А это значит, что этот путь он проложил заранее.

Над головой загрохотал гром, заглушив ответ профессора Айвербона. Ноги увязли в грязи, и я с трудом их вытащила. Балтазар придержал меня за локоть, чтобы я смогла выбраться на более твердый участок.

Все это время я думала, что Лукас меня оберегает, а он подвергал меня опасности. Как это может быть правдой?

Тут пальцы Балтазара сжали мой локоть.

— Нам сюда.

В небе снова вспыхнула разветвленная молния, и я увидела то, что заметил Балтазар: следы в грязи, ведущие прямо к реке. Лукасу приходилось с таким же трудом вытаскивать увязшие ноги, как и мне. Несмотря на новообретенные силы, он не был таким же стремительным и сверхъестественно грациозным, как окружавшие меня вампиры. Лукас был просто парнем, изо всех сил бежавшим сквозь грозу и понимавшим, что, если его поймают, он может погибнуть.

Дождь лил слишком сильно и быстро смывал все следы, значит, Лукас прошел здесь недавно. Мы его почти догнали.

Он врал мне с самого начала. С самого первого дня. Я так переживала из-за того, что скрываю от него свою тайну, а он делал из меня дуру всякий раз, как мы целовались.

— Поторопитесь! — Миссис Бетани помчалась дальше. Несмотря на длинные юбки, она передвигалась быстрее всех. Я ковыляла позади, тяжело дыша и чувствуя, что промерзла до костей, но все-таки умудрялась держаться достаточно близко к остальным, чтобы слышать, как дождь лупит по их плащам. — Ему придется пересечь реку. Там мы потеряем время.

Река.

Всю свою жизнь я слышала шутки родителей о том, как ужасна текущая вода. Когда мы куда-нибудь ездили, они всегда старались так проложить маршрут, чтобы нам не приходилось пересекать ни одну реку. Но если не получалось, это каждый раз отнимало много времени. Папа останавливал машину, стоило нам завидеть мост, мама начинала взволнованно грызть ногти, я смеялась над ними, но они собирались с силами не меньше получаса, а то и дольше. Оба они описывали свое плавание на пароходе в Новый Свет как самое ужасное переживание в жизни.

Вампирам трудно пересечь текущую воду. Кое-кто из учеников-людей удивлялся, почему наставники отправлялись в Ривертон раньше нас, но я-то знала, что они хотят переехать через мост, набравшись мужества и не показывая людям, как им это тяжело. И теперь мне стало понятно, что Лукас тоже это знает и рассчитывает, что таким образом сможет выжить.

Мы шли и шли, и вдруг все передо мной остановились. На этот раз мне даже не требовалась молния, чтобы увидеть дорогу. Задыхаясь, я поравнялась с ними, но не остановилась, а прошла мимо профессора Айвербона, мимо Балтазара, мимо родителей и наконец подошла к миссис Бетани, стоявшей всего в нескольких футах от моста.

— Подождите нас! — скомандовала она. — Мы скоро пойдем дальше. — И сжала губы, видимо пытаясь побороть свою слабость.

— Он уйдет. — Я прошла мимо нее.

— Мисс Оливьер! Остановитесь сейчас же!

Я вступила на мост. По старым деревянным доскам, мокрым от дождя, шагать было легче, чем по густой грязи.

— Бьянка! — Это папа. — Бьянка, подожди нас! Ты не можешь сделать это сама!

— Могу.

Я побежала. Дождь заливал мне лицо, в боку кололо, плащ тяжело давил на плечи. Я хотела только одного — упасть на мост и разрыдаться. Моему телу не хватало на все это сил.

И все-таки я бежала. Я бежала, хотя ноги были тяжелыми, как свинец, горло стискивало от непролитых слез, а родители, учителя и мой друг кричали мне, чтобы я вернулась. Я все равно бежала, и с каждым шагом все быстрее и быстрее.

С самого своего приезда в «Вечную ночь», да нет, на самом деле — всю свою жизнь я полагалась на других, на то, что они решат все мои проблемы. Но сейчас никто мне не поможет. Я должна сделать это сама. Одна.

Я не знала, преследую ли я Лукаса или убегаю вместе с ним. Главное — я должна бежать.

Когда я окажусь на том берегу, мне не составит особого труда отыскать Лукаса. Ночь темна, а у меня нет сверхчувствительного зрения или слуха, как у настоящих вампиров, но зато мне понятно, что он направляется в Ривертон, а там у него не так уж много возможностей. Лукас знает, что времени в запасе у него почти нет, и постарается убраться оттуда как можно быстрее.

Я провела довольно много времени на автобусной станции вместе с Ракель, когда она уезжала домой на Рождество, уже после того, как уехал Лукас. Хотя Ракель и хотела как можно быстрее покинуть «Вечную ночь», ее семья поздно возвращалась с работы домой, поэтому мы дожидались вечернего автобуса — того, что отправлялся в сторону Бостона в 20.08. Сейчас было почти восемь вечера. Я не сомневалась, что Лукас попытается уехать этим самым автобусом. Следующий пойдет часа через два, не раньше, а это слишком долго. К тому времени миссис Бетани с компанией обязательно поймает его. Бостонский автобус был единственным шансом Лукаса спастись.

Центр города словно вымер. Ни единой машины на дороге, а те несколько заведений, что оставались открытыми, были пусты. Никому не хотелось выходить из дома в такой вечер. Ничего удивительного: у меня самой мокрые волосы словно прилипли к голове. Я заглянула в пару открытых заведений, в том числе в лавку, где мы купили брошь. Лукаса там не было.

«Нет, — подумала я. — Он знает, что сюда они заявятся прежде всего».

Однако у меня имелось преимущество перед миссис Бетани и родителями, несмотря на их многовековой опыт и сверхъестественные способности. Я знала Лукаса, а это значит, что я понимала, как он поступит.

Должно быть, они тоже догадаются, что он постарается спрятаться. Возможно даже, что они придут к тому же выводу, что и я: Лукас наверняка укроется где-нибудь поблизости от автобусной станции, чтобы не светиться в городе слишком долго перед тем, как прыгнуть в автобус и уехать отсюда. Вокруг станции было около дюжины магазинов, и, насколько я понимала, Лукас мог прятаться в любом из них.

Он пошел со мной смотреть старое кино и купил мне брошь в комиссионном магазине.

И сказал, что любит меня.

А это значит, что, может быть, он выберет для укрытия то же самое место, что выбрала бы я.

Я пошла в сторону антикварного магазина на углу площади, перепрыгивая через лужи. И как только добралась до задней двери магазина и увидела, что она слегка приоткрыта, все мои сомнения улетучились.

Я медленно толкнула дверь. Петли не заскрипели, и я осторожно шагнула внутрь, на деревянные половицы. Свет был выключен, внутри стояла кромешная тьма. Я едва различала очертания странных предметов, окружавших меня со всех сторон. Сначала я просто отказывалась верить своим глазам: какие-то доспехи, чучело лисицы, крикетная бита, но потом до меня дошло, что в этом кавардаке заключен определенный смысл. Все эти вещи были непроданным товаром, таким, какой купят немногие. Ощущение было совершенно сюрреалистичное, будто я провалилась в дурной сон, бодрствуя при этом.

Сначала я пыталась двигаться тихо, но, пройдя чуть дальше, поняла, что это опасно. Лукас мог напасть на любого, кто его отыщет, но я все еще верила, что меня он не тронет.

— Лукас?

Тишина.

— Лукас, я знаю, что ты здесь. — По-прежнему никакого ответа, но теперь я могла точно сказать, что за мной наблюдают. — Я одна. Они отстали, но не очень. Если ты хочешь мне что-нибудь сказать, лучше говори сейчас.

— Бьянка.

Лукас произнес это, будто выдохнул, будто он слишком устал и больше не мог сдерживаться. Я всматривалась в темноту, но не могла его разглядеть, только слышала, откуда раздается голос.

— Это правда? То, что они о тебе сказали?

— Зависит от того, что они сказали. — Теперь я услышала шаги, медленно приближавшиеся ко мне.

Чтобы немного успокоиться, я положила дрожавшую руку на стоявший рядом предмет — им оказалось кресло в чехле из потертого бархата.

— Они сказали, что ты член какой-то группы под названием Черный Крест. Охотники на вампиров. Что ты врал мне... все это время врал всем нам.

— Все это правда. — Голос Лукаса звучал очень устало — таким я его еще никогда не слышала. — А ты сказала правду, что пришла одна? Не буду тебя винить, если нет.

— Я солгала тебе только один раз! И не собираюсь делать это сейчас.

— Один раз? Могу припомнить множество раз, когда ты просто «забывала» упомянуть о том, что ты вампир.

— Можно подумать, ты мне признался, что ты охотник на вампиров! — Вот сейчас я могла бы его ударить, но моя ярость не произвела на Лукаса никакого впечатления.

— Ну да. Думаю, в конечном счете это одно и то же.

— Я рассказала тебе всю правду в том письме! Ничего не скрыла!

— Потому что попалась на горячем. Так что не считается, и ты это знаешь.

Почему он продолжал делать вид, что это одно и то же?

— Я не выбирала, кем мне стать. А ты... вы плетете заговоры, чтобы затравить мою семью, моих друзей...

— Я этого тоже не выбирал, Бьянка. — Его голос звучал так, словно он подавился, и мой гнев растворился, сменившись эмоцией, которую я не могла определить. Лукас сделал еще пару шагов в мою сторону. Прищурившись, я различила в нескольких футах его силуэт. — Ни кем стать, ни куда поступать.

— Ты выбрал быть со мной. — Хотя он ведь пытался меня отговорить, так?

Только теперь я поняла почему.

— Да, выбрал. И знаю, что сильно ранил тебя. Прости меня за это. Ты — последний человек в этом мире, кому я хотел бы причинить боль.

Его слова звучали очень искренне. Мне хотелось поверить ему сильнее, чем когда-либо чего-либо хотелось в этой жизни. Но после всех откровений этого вечера я не собиралась принимать ничего на веру.

— Можешь просто объяснить — почему?

— На это потребуется много времени, а у нас его почти нет.

Автобус в 20.08 на Бостон. Я глянула на часы: фосфоресцирующие стрелки показали, что у нас осталось не больше пяти минут.

Я пошла к Лукасу, вытянув перед собой руки, чтобы нащупывать путь. Пальцы задели страусиные перья, пыльные от времени, и что-то изящное, твердое и холодное, возможно, медный каркас кровати. Лукас нырнул налево, за панель... Хотя нет, сквозь это я его все-таки видела. Подойдя поближе, я поняла, что это было окошко цветного стекла.

Мы находились в передней части антикварного магазина, менее захламленной и чуть ярче освещенной.

На нас падал зеленоватый водянистый свет уличных фонарей. Лукас так и стоял за витражным стеклом. Боялся ли он меня? Или стыдился взглянуть мне в глаза? Я не стала обходить панель, а остановилась по другую ее сторону, и теперь мы смотрели друг на друга сквозь окрашенные стеклышки. Лицо Лукаса было разрезано на четыре разноцветных квадрата, его взгляд оставался темным и затравленным. Пару секунд мы не знали, что сказать, но потом Лукас печально улыбнулся:

— Эй.

— Эй. — Я тоже улыбнулась и чуть не заплакала.

— Пожалуйста, не надо.

— Не буду. — Все-таки я всхлипнула, тут же с трудом сглотнула и сильно прикусила язык. Как всегда, вкус крови придал мне сил. — Мне угрожает опасность?

Лукас замотал головой. Сквозь стекло его лицо было цвета драгоценных камней — топаза, сапфира и аметиста.

— Только не от меня. Никогда и ни за что.

— Расскажи это Эрику.

— Значит, вы его нашли. — В голосе Лукаса не прозвучало ни капли сожаления. — Эрик преследовал Ракель, помнишь? Когда я услышал, что у нее пропал браслет, сразу понял, что времени у нее не осталось. Воровство личных вещей — это классический признак вампира, готового разить. Эрик хотел ее убить и, будь у него хоть один шанс, сделал бы это. В глубине души ты и сама это знаешь.

Меня ужасно напугало то, что я сразу же согласилась с ним. Не попробуй я крови Эрика и не ощути его враждебности к самой себе, может, и не поверила бы этим словам. Но я видела зло в сознании Эрика и подозревала, что Лукас говорит правду. Во всяком случае, об Эрике.

— Все равно очень тяжело об этом думать.

— Я понимаю. И знаю, что тебе будет очень трудно все понять.

— Расскажи мне то, что я должна знать.

Лукас молчал, и я не знала, ответит ли он мне, но когда уже была готова сдаться, он вдруг заговорил:

— Сначала я врал тебе по той же причине, что и ты мне. Черный Крест — это тайна, которую я хранил всю жизнь. Мать записала меня туда, как только я родился. — Теперь Лукас говорил невыразительным голосом, погрузившись в собственные воспоминания. — Они научили меня драться. Научили дисциплине. Стали посылать на задания, как только я достаточно подрос, чтобы удержать в руках осиновый кол.

Я вспомнила, как Лукас говорил мне, что его мать — очень суровый и жесткий человек и нередко не дает ему возможности решать что-либо самому. Наконец-то я поняла, что он в действительности имел в виду. Когда ему было всего пять лет и он убежал из дома, он захватил с собой оружие.

— Сначала я думал, что ты просто одна из учениц-людей. Когда ты рассказала мне про своих родителей, решил, что они убили твоих настоящих маму и папу и удочерили тебя. Мне казалось, что ты даже не знаешь, кто они такие на самом деле. — Наши взгляды встретились сквозь витражное стекло, и Лукас печально улыбнулся. — Я говорил себе, что ради твоей же безопасности мне нужно держаться подальше от тебя, но не мог. Мне казалось, что уже со второй нашей встречи ты стала частью меня. Черный Крест приказал бы мне оттолкнуть тебя, но я устал отталкивать от себя всех и каждого. Хотя бы раз в жизни я хотел быть с кем-то и не тревожиться о том, что это будет значить для Черного Креста. Хоть немного пожить, как обычный человек. После того нашего первого разговора... ты поверишь, что я считал тебя такой славной обычной девочкой?

Это была самая смешная и самая грустная вещь, которую мне когда-либо говорили.

— Теперь-то ты знаешь.

— Что ты такое... для меня это ничего не значит. Я тебе это уже говорил, и это чистая правда. — Он повернулся к окну, и теперь я видела его профиль и отразившуюся на лице тревогу. — Мне еще так много нужно сказать, но автобус вот-вот отправится... Черт побери, я могу поехать позже!

— Нет! — Я прижала ладонь к витражному стеклу. Пусть я все еще не знала, смогу ли когда-нибудь снова начать доверять Лукасу, зато знала, что никогда не смогу причинить ему боль, а тем более — стоять в стороне, пока миссис Бетани и мои родители будут пытаться его убить. — Лукас, остальные отстали от меня не так уж сильно! Не тяни, уезжай быстрее!

Ему следовало бы сорваться с места в эту же секунду, но он посмотрел на меня сквозь стекло и прижал свою ладонь напротив моей с другой стороны, палец к пальцу. Мы оба придвинулись друг к другу еще ближе, и наши лица оказались на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга. Несмотря на разделявшее нас витражное стекло, это было не менее интимно, чем все наши с ним поцелуи.

— Поедем со мной, — проговорил Лукас негромко.

— Что? — Я заморгала, не в силах понять, о чем он меня просит. — Ты имеешь в виду... убежать из дома? Как ты предлагал мне в тот первый день?

— Просто чтобы я смог поговорить с тобой обо всем случившемся и... и чтобы мы смогли сказать друг другу «до свидания», как мы и должны, вместо... — Лукас сглотнул, и я вдруг увидела, что он так же испуган и расстроен, как и я. — У меня хватит денег на автобусные билеты для нас обоих. А потом я раздобуду еще денег и отправлю тебя домой, если захочешь. Мы можем поехать прямо сейчас. Перебежим через улицу и запрыгнем в автобус. И выберемся отсюда вместе.

— Ты собираешься отдать меня Черному Кресту?

— Что? Нет! — Голос его прозвучал совершенно искренне, словно он даже и не думал о такой возможности. — С точки зрения любого человека, ты человек. Если ты поедешь со мной, я о тебе позабочусь.

— Скажи мне одну вещь перед тем, как я отвечу, — медленно произнесла я.

Лукас насторожился:

— Хорошо. Спрашивай.

— Ты сказал, что любишь меня. Это правда?

Пусть он врал мне обо всем остальном, включая собственное имя, я думала, что выдержу все, если буду знать главное.

Он выдохнул — не то засмеялся, не то всхлипнул:

— Господи, да, Бьянка! Я так тебя люблю! Даже если я больше никогда тебя не увижу, даже если мы выйдем отсюда и нарвемся на засаду вампиров, которых ты привела с собой, я все равно всегда буду тебя любить.

Среди всего этого вранья я наконец-то услышала хоть одну правду.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я. — Мы должны бежать.

Дата добавления: 2015-08-20