Глава 40

Кейт Маккаррик посмотрела через озаряемый свечами стол на подругу, которую она знала, по крайней мере, лет сорок. Они вместе росли, дружили, живя на тихой аллее с домиками на двух хозяев, где на дороге было припарковано очень мало машин и где мальчишки каждый год с нетерпением ждали, когда с конских каштанов – посаженных муниципалитетом на травянистых полосах вдоль широких тротуаров – посыплются плоды, закутанные в колючие зеленые коконы, и можно будет сыграть в «чей крепче».

Гло, как всегда называла Кейт заместителя помощника комиссара Метропольной полиции Нового Скотленд‑Ярда Глорию Стэндуэлл, которая сидела напротив нее за уединенным круглым столиком ресторана, одетая в нарядный черный жакет «Джегер» и юбку‑карандаш, а не официальную полицейскую форму, тоже собирала каштаны и радовалась, когда разбивала своих соперников в пух и прах, что ей удавалось, по крайней мере, семь раз из десяти.

Но Кейт знала тайну своей подруги, потому что сама помогла ей пропитывать блестящие коричневые каштаны уксусом и запекать их в духовке в течение десяти минут, чтобы конкер[40]стал грозным оружием. Кейт мысленно улыбнулась.

Ее миловидная подруга в те дни, несомненно, была сорванцом, хотя любила и прыгать со скакалкой, и играть в куклы, и заниматься другими девчоночьими делами. Начиная с мальковых лет, их взаимная привязанность была крепкой, прошла через смущающий и захватывающий период полового созревания и последовавшие затем смешливые свидания вчетвером с прыщавыми подростками, которые были сами не свои от радости, когда сопровождали их. Так было, пока социально подвижные родители Гло не решили подняться в свете и не купили гораздо более просторный отдельный дом где‑то в пригороде, напротив большого парка с озером, которое было настолько велико, что на нем действительно ходили на яхтах. Для Кейт это был другой мир, мир поездок, гаражей и шикарных автомобилей. Кейт любила наведываться туда в выходные и во время каникул. Не то чтобы она когда‑либо возмущалась возвращением в свой более скромный дом. Она завидовала Гло и ее новому образу жизни, но никогда не ревновала – для этого она слишком сильно любила свою подругу. Довольно скоро они пошли разными путями, выбрав разные университеты и обзаведясь совершенно новыми кругами друзей.

Кейт удивилась раннему замужеству Гло – она думала, что для этого ее подруга слишком ориентирована на карьеру, – но она с радостью приняла участие в свадьбе в качестве главной подружки невесты. Вскоре после университета Гло поступила в полицию – этому Кейт не удивлялась, – а ее жених был высокопоставленным офицером полиции, что также было неудивительно. Гло быстро поднялась по служебной лестнице, в то же время успевая воспитывать двоих детей, мальчика и девочку, и управляться с обычными домашними обязанностями.

Теперь ее дети стали взрослыми, а с мужем Гло развелась. Причиной развода были выдвинуты «непримиримые разногласия», но Кейт спрашивала себя, не превосходящий ли ранг ее подруги послужил основной причиной разрыва между ними. Она также подозревала, что Гло, прежде чем принять такое радикальное решение, ждала, пока ее сын и дочь достигнут совершеннолетия, а значит, смогут все понять и справиться с чувствами. Наведываясь к ним, Кейт всегда замечала скрытую напряженность между Гло и Тимом, ее мужем, и поэтому, когда было объявлено о разводе, это не стало для нее большим сюрпризом.

Они с Гло не теряли друг друга из вида на протяжении многих лет, хотя и встречались реже, чем раньше, и их профессиональные пути пересекались всякий раз, когда МП требовалась помощь от Института экстрасенсорных расследований. Кейт чувствовала, что Гло была смущена своим разводом. Это была единственная большая неудача в ее успешной в остальных отношениях жизни.

Теперь Кейт открыто улыбнулась заместителю помощника комиссара Глории Стэндуэлл, чьи черты смягчались светом свечи, который заодно выхватывал из полумрака короткую стрижку, обрамлявшую ее лицо. Гло поймала ее взгляд, подняв тонкий бокал шампанского «Таиттингер Ноктюрн» в качестве ответного тоста.

– Приятно было получить от тебя весточку после такого долгого перерыва, – с легкой укоризной сказала женщина‑полицейский.

Кейт отпила глоток вина, прежде чем ответить:

– Надеюсь, мой звонок не слишком тебя шокировал.

Гло подалась вперед над столешницей, чтобы ответить ей, почти шепотом, хотя ресторан «Пимлико», который Кейт предложила для встречи, был воплощением «уединенности». Кейт посещала его больше лет, чем дала бы себе труд подсчитывать, и часто задавалась вопросом, как много подпольных дискуссий имели место в этом приглушенном окружении.

– Меня шокировало название, которое ты упомянула, – ответила Гло. – Насколько это касается МП и СРС[41], Внутренний двор остается совершенно секретным. Что тебе о нем известно?

– Ну, я знаю, что он владеет идеальным укрытием для тех, кто может потратить много денег.

– Ты ставишь меня в неловкое положение, Кэти. Ты же должна понимать, что рассказать тебе я ничего не могу.

Кейт всегда были проницательна.

– Это же не означает, что ты не хочешь, – спокойно ответила она. – Послушай, Гло, я действительно беспокоюсь об одном из своих оперативников, который находится там на задании, как у нас говорят.

– Могу я спросить, кто он?

– Дэвид Эш.

Глория криво усмехнулась.

– Как он поживает?

Вопрос был очевидным, и Кейт легко с ним справилась.

– Прекрасно. Иначе я не отправила бы его на задание.

Женщина‑полицейский знала о то затухающих, то возобновляющихся романтических отношениях своей подруги с Эшем, а Кейт знала ее мнение насчет того, что он для нее слишком уже близок к сорокалетию. Глория понимала тревогу Кейт об этом ее загадочном сотруднике, человеке, которого тайно использовала МП в одном или двух непонятных делах. Глории он очень нравился, хотя иногда бывал угрюмым и замкнутым. Он утверждал, что не является экстрасенсом, и если это было правдой, то он, по крайней мере, был своего рода гением по части обнаружения жизненно важных улик, которые ее коллеги часто упускали.

– Дэвид в замке Комрек. – Это было утверждением, а не вопросом.

Кейт кивнула, но промолчала, так как подошел официант чтобы забрать пустые тарелки из‑под закусок.

– Хотите, чтобы я немного повременил с главным блюдом? – тактично предложил официант‑француз, ибо заметил, прежде чем подойти к их столу, что женщины поглощены разговором.

– Спасибо, Винсент, – сказала Кейт, улыбаясь официанту.

Глория поставила на стол свой бокал и наклонилась к подруге.

– Ладно, расскажи мне, в чем проблема, а я постараюсь помочь, чем смогу.

Годы обучения позволили ей осторожно рассмотреть других клиентов в небольшом полуподвальном обеденном зале, и, хотя освещение было тусклым, она была удовлетворена, что посетителей, которых надо остерегаться, там не было.

Кейт тоже подалась вперед, свободно держа в пальцах ножку своего бокала.

– Проблема в том, что я не могу с ним связаться.

– А он не может дозвониться тебе. – Это, опять‑таки, не было вопросом.

– Ты знаешь об этом? И о Внутреннем дворе?

– На этом нам, возможно, потребуется немного задержаться. Во‑первых, я должна спросить, что тебе известно о Внутреннем дворе.

– Не надо в такой уж полицейской манере, Гло.

– Не стану, я обещаю. Но ты затронула очень деликатный для меня вопрос. И это может быть опасно для тебя.

Кейт даже не моргнула.

– Я о Дэвиде беспокоюсь.

– Я могу это понять. Но ты все еще не ответила на мой вопрос. Что ты знаешь о Внутреннем дворе? И кто дал тебе эту информацию? – добавила она.

– Старый приятель по университету. Некто Саймон Мейсби.

– А, этот маленький слизняк, – сказала она, откидываясь назад.

Кейт почувствовала явный дискомфорт, поскольку переспала с означенным слизняком накануне ночью.

– Значит, ты его знаешь, – без выражения сказала она.

– Да, в МП о Мейсби все известно, хотя он не совершил ничего противозаконного, насколько мы можем судить. Но мы знаем, что он выступает посредником ВД.

Кейт кивнула.

– После того как мы подписали контракт у меня в кабинете, Саймон просто немного перебрал и рассказал мне об этой организации чуть больше, чем ему, вероятно, следовало.

Глория отодвинула свой бокал с вином подальше и снова подалась вперед. Ее манеры стали серьезнее.

– Правильно. То, что я собираюсь тебе рассказать, может стоить мне работы, или даже большего, Кэти. Говорю тебе это только потому, что Дэвид мог попасть там в беду. – Она продолжала напряженным шепотом: – Ты правильно делаешь, что беспокоишься: эти люди могут быть очень опасны.

– Это очень обнадеживает, – прозвучал язвительный ответ.

– Нет. Я не хотела растревожить тебя еще сильнее, но, думаю, тебе следует иметь ясное представление об этой организации. Но должна предупредить тебя: это строго между нами. Я нарушаю правила только потому, что знаю тебя и люблю. Дай слово, что никогда не повторишь того, что я тебе расскажу.

Кейт потянулась вперед и положила руку на руку Глории, лежавшую на столе.

– Ты же знаешь, что я буду молчать, Гло.

Глория сделала еще один большой глоток отличного вина и глубоко вздохнула, словно собираясь окунуться в ледяной бассейн.

Потом она начала.

* * *

– У нас в стране имеются слои неизбранных элитарных иерархических орденов, и на самом верху пребывают королевские рыцари самого благородного ордена Подвязки, ограниченного только членами королевской семьи. Принц Уильям принял титул в 2008 году. Ты, может, видела сюжеты в теленовостях, где на нем была черная шляпа со страусовым пером и разные прибамбасы, в том числе и подвязка под левым коленом?

– Да, это было так захватывающе, – вставила Кейт.

– Не насмехайся. – Глория слегка нахмурилась, но эффект был испорчен улыбкой, тотчас появившейся у нее на губах. – Вся эта пышность служит развитию индустрии туризма в стране, а также позволяет тем, у кого есть такой титул, почувствовать себя более важными. Потом есть еще двадцать четыре спутника королевских рыцарей ордена Подвязки, в числе которых, как правило, состоят бывшие премьер‑министры, выдающиеся общественные деятели, бывшие секретари кабинета, фельдмаршалы и патриотически настроенные аристократы с одним или двумя промышленниками, так – для разнообразия. В отличие от принца Уильяма, который является королевским рыцарем, костюмы спутников рыцарей немного менее пышны – чуточку менее, имей в виду, – и их великолепие, а также ритуал, который его сопровождает, устраивает владельцев. Но при тех фантастических регалиях, которые иногда приходится носить руководителям МП, лицемерить перед тобой я не буду.

Обе улыбнулись и вместе сделали по глотку вина.

– Ладно, далее, – продолжала Глория, ставя бокал обратно на стол себе под руку, – даже более важными и гораздо более эксклюзивными, чем рыцари ордена Подвязки, являются советники королевы, лично ею выбранные. Эта группа называется орденом Заслуг, состав которого ограничен двадцатью четырьмя из самых прославленных людей в странах Содружества. Помимо того, что каждый избранный член носит маленький синий с малиновым крест с малюсеньким лавровым венком в центре и крошечной надписью золотом, которая гласит: «За заслуги», – никаких других регалий они носить не обязаны. Официальные пиджачные пары и соответствующие платья для дам со значком ордена, прикрепленным к одежде, – вот единственный необходимый дресс‑код. Когда они в следующий раз усядутся обедать с королевой в Букингемском дворце, то этот эксклюзивный кружок встретится с правящим монархом только в восьмой раз со времени его образования сто с лишним лет назад.

– Кто является его членами – любимцы королевы? – спросила заинтригованная Кэт.

– О, гораздо больше, чем это. У каждого из них есть особый талант или умение, которые не только позволяют королеве удержать страну в целости, но и помогают выстоять короне. И насколько же интеллектуально разнообразную группу они собой представляют! Она включает в себя великого математика, сэра Роджера Пенроуза, зоолога лорда Мэя и Нила Макгрегора из Британского музея, если назвать только троих.

– Кажется, довольно сухая компания, – заметила Кейт. – Не сказать, что за обеденным столом будет много шуток.

– Не стоит так думать. Люди искусства там тоже представлены. Такие, как Том Стоппард и Дэвид Хокни. Дэвид Аттенборо и Бетти Бутройд.

Кейт откинулась на спинку кресла и едва не присвистнула.

– Это разносторонняя и интересная компания. Можешь себе представить разговоры, которые они ведут?

Глория кивнула, сохраняя серьезное выражение лица.

– И еще один интересный момент: баронесса Тэтчер является среди них единственным бывшим премьер‑министром. Когда Тэтчер была свергнута Джоном Мейджором и его приспешниками как лидер партии, королева Елизавета действовала быстро, потому что знала, что Внутренний двор хочет заполучить ее для себя. Престиж и, возможно, легитимность, которые связаны с ее именем, были неоценимы. К счастью, лояльность проницательной Маргарет Тэтчер осталась с короной и страной: она приняла от королевы честь, не для славы – орден Заслуг не слишком подходит для этого, пусть даже его влияние неопровержимо и широко распространено, – но потому, что не питала никакой личной злобы к политикам, которые ее предали, и совершенно ясно видела, с кем должна быть ее верность: с народом и его монархом. Прости, я, кажется, слишком высоко воспарила, не так ли?

– Ну, звучит так, словно ты ее поклонница, – с улыбкой сказала Кейт.

Улыбка Глории была печальна.

– Так и есть. Она потрясающий показатель того, куда могут вознестись женщины. К сожалению, ее падение продемонстрировало двуличность мужских представителей рода человеческого.

Кейт могла только согласиться, хотя оставалась безмолвной. Она полагала, что ее собеседница может сказать много больше о различных силах в стране, и Кейт не хотела мешать этим излияниям. Вместо этого она подняла почти опустевший бокал.

– Пополним, прежде чем продолжить, или попросим сейчас принести наше основное блюдо?

– Я на еду пока не настроилась, – сказала Глория. – Но если хочешь еще шампанского, то пожалуйста.

Официант оказался рядом со своей клиенткой, прежде чем Кейт дотянулась до ведерка со льдом. Он соблазнительно наклонил початую бутылку шампанского в направлении женщины‑полицейского, но та отказалась, положив ладонь поверх своего бокала.

– Брось, Гло, – упрекнула ее Кейт. – Ты же сейчас не при исполнении.

– Кэти, ты прекрасно знаешь, что я всегда при исполнении.

Так оно всегда и было, с нежностью подумала Кейт.

– Ладно, Винсент, позже, может, еще одну бутылку.

Когда официант отошел, Кейт обнаружила, что ее подруга смотрит на нее через стол и ее веснушчатое лицо выражает озабоченность. Кейт вопросительно подняла брови.

– Ты не передумала рассказывать мне об этом, а, Гло?

– Пока что я не сказала тебе ничего, чего ты не могла бы выяснить сама.

– Но теперь мы держим курс в более глубокие воды, – заметила Кейт. – Нам и в самом деле не стоит в это вдаваться, если это причиняет тебе неудобство, – предложила она, горячо надеясь, что ее подруга будет продолжать в том же духе.

Глория расслабилась, откидываясь на спинку кресла.

– Какого черта, – тихо сказала она. – Дэвид Эш важен для нас обеих, и я знаю, как ты о нем беспокоишься. Все еще не уверена, способен ли он работать, да?

Кейт отвела взгляд, сосредоточившись на стоявшем перед ней бокале.

– Что, так заметно?

– Для меня ты – открытая книга, Кэти, – ответила Глория. – И знаю, что могу тебе доверять. Сказать по правде, я чувствую своего рода облегчение, говоря об этих вещах с кем‑то, у кого нет ни формы, ни пропуска министерства внутренних дел.

При этих словах обе они хихикнули, почти как это бывало, когда они делились глупыми секретами, будучи детьми.

Глория выпрямила спину, приняв некую властную позу, так что только ее знакомая теплая улыбка очеловечивала этот образ.

Кейт кивнула.

– Точно.

– Даже более влиятельной, чем орден Заслуг, является еще одна очень скрытная группа чрезвычайно богатых людей, известных как группа Многонационального председателя, которые вместе настолько сильны, что могут влиять на политику правительств, как иностранных, так и своего собственного. Они лоббируют министров, чтобы изменять налоговые схемы, стимуляцию бизнеса, а также торговые эмбарго и тому подобное. Правительства боятся их, потому что их мировые активы и ресурсы иногда могут использоваться для разрушения экономической системы той или иной страны. Всегда, конечно, стремятся найти компромисс, потому что как отдельная страна, столкнувшаяся с финансовым кризисом, так и сама группа давления могут понести ущерб при обрушении рынка.

Она задумалась на мгновение, потом сказала:

– Ты не удивишься, узнав, что это в большой степени связано с корпоративным и индивидуальным налогообложением, особенно там, где затрагиваются международные активы. – Она снова сделала паузу, а затем продолжила: – Потом есть Бильдербергская группа бизнесменов и политиков, которая функционально схожа с группой Многонационального председателя, но гораздо более открыта. Она собирает неофициальную ежегодную конференцию, на которую приглашаются сто сорок или около того человек. В основном, из Северной Америки и Западной Европы.

– Значит, эта Многонациональная группа как‑то связана с Внутренним двором? – спросила глубоко озадаченная Кейт.

– Нет, – тотчас последовал ответ женщины‑полицейского. – Можно сказать, что ВД является полной противоположностью ГМП. Махинации Внутреннего двора часто связаны с коррупцией, чрезмерным давлением на соперников, сомнительной тактикой – и шантажом. Именно этот последний фактор дает им такое большое влияние.

– Но почему ты… Я имею в виду закон, как он может позволять, чтобы им все сходило с рук?

При этом вопросе Глория нахмурилась. Облеченная властью женщина‑полицейский хорошо приложилась к своему бокалу, прежде чем продолжать.

– Боюсь, что закону приходится ходить на цыпочках, когда дело касается ВД, но СРС постоянно ведет на них досье.

– Но разве нельзя пресечь их очевидные махинации? – немного слишком громко воскликнула Кейт. Поняв, что хорошее вино начинает на нее воздействовать, она снова понизила голос. – Я имею в виду, Гло, что, конечно же, в наши дни, в наш век таким группам или организациям – как их ни называй – недопустимо уходить от ответственности за такие деяния?

Глория тихонько вздохнула, скорее озабоченно, чем разочарованно.

– Возможно, мне надо поведать тебе об истоках Внутреннего двора. Может, это как раз поможет тебе понять, в каком затруднительном положении пребывают и закон, и корона.

Кейт быстро кивнула в знак согласия.

– Продолжай.

– Как это ни странно, – снова начала Глория, – но никто не знает, когда и как возник Внутренний двор. Он словно просто созревал, и, прежде чем кто‑либо что‑то понял, вот он, появился готовым – тайный орден, известный только своим членам и тем, с кем они сговариваются. Около двух веков назад один герцог, чье имя больше не имеет значения, возглавил группу аристократов, которые предложили свои скрытые услуги королю Георгу III, услуги, которые непременно предполагали хитрость, скрытность, влияние, а иногда и убийства.

– И что, предложение было принято? – спросила Кейт.

– Ну, свидетельств, что оно было отклонено, не существует.

Заместительница помощника комиссара предоставила Кейт миг‑другой, чтобы та усвоила все, что успела услышать.

– Продолжай, – снова призвала ее Кейт, хотя и нерешительно, словно такие запретные знания могли каким‑то образом поставить ее под угрозу. Но стремление к ним было непреодолимо.

– Поскольку Внутренний двор никогда не признавался короной официально, то невозможно предполагать какую‑либо связь, не говоря уже о том, чтобы доказать ее существование, вплоть до настоящего времени. Подозрения, конечно, возникали, но мало у кого хватало смелости их озвучить.

– Прости, что перебиваю, – извиняющимся тоном вставила Кейт, – но почему «Внутренний двор»? Почему они так себя называют?

– Мы думаем, что это произошло из‑за отсутствия веры в судебную систему страны и средства коммерции – так же, как обстоит с этим сегодня. Тогда они считали, как считают и сейчас, что Великобритания должна восстановить себя в качестве значительной мировой державы. Изначальные мотивы были патриотичны, но избыток таинственности неизбежно закладывает основы для коррупции, так же как и стремление к слишком большой власти и политическим преимуществам. В конце концов краеугольным камнем ВД стала жадность, и это начало разрушать их принципы и отдалять их от короны, а также от современного им правительства. Тем не менее, организация уже сделалась неотъемлемым элементом суверенного государства, и к тому времени она знала, где, так сказать, похоронены скелеты.

– Монархия по‑прежнему в этом участвует?

Глория мрачно кивнула.

– Понимаешь, хотя на протяжении веков немало королевских скандалов замалчивались, иногда даже второстепенные персонажи – назовем их актерами эпизодов – легко могли бы нанести непоправимый ущерб репутации короны. Помнишь человека по имени Майкл Фаган?

Кейт мгновение‑другое порылась в памяти.

– Фаган… Да, не он ли был нарушителем, который проник в спальню королевы Елизаветы, когда она сама там находилась? Это случилось несколько лет назад, верно?

– В июле тысяча девятьсот восемьдесят второго.

– Это объяснили непредвиденными обстоятельствами и провалом службы безопасности.

– Да, так оно и было. Главу службы безопасности Букингемского дворца спустя какое‑то время по‑тихому сняли.

– Но как это могло повредить репутации королевы? Ее тогда хвалили за ясный ум и мужество.

– Верно. Она вела себя отлично, без какой бы то ни было паники. Но ты действительно считаешь, что совершенно посторонний человек может проникнуть на территорию дворца, а затем и в само здание при таком количестве охранников и полицейских, его охраняющих?

– Ну, должна признать, что в то время я находила все это немного странным. Так что же было на самом деле, Гло?

Глория стесненно вздохнула.

– Дворцом хорошо управляют, его главные сотрудники и охранники превосходно справляются со своими обязанностями. К сожалению, кое‑кому из персонала ниже рангом, лакеям, слугам, многие из которых, как известно, геи, время от времени недостает «острых ощущений», ради чего приглашают как половых партнеров, так и арендуемых мальчиков. Казармы королевской гвардии, которые невдалеке, служат охотничьими угодьями для поиска здоровых молодых мужчин, которым было бы только в охотку поразвлечься. Не хмурься, Кейт. В Палате общин и в Палате лордов об этом знают и привыкли к подобным фривольностям.

Она помолчала. Было очевидно, что Глории непросто рассказывать подруге о таких делах.

– Ты правда можешь мне доверять, – тихо заверила Кейт женщину‑полицейского. – Обещаю, все это не пойдет дальше меня.

Глория собралась с духом.

– Так вот, нет оснований утверждать, что Фаган был геем – он, возможно, просто был другом того, кто полагал, что вечеринка в одной из жилых комнат персонала пройдет очень весело. Но вот в чем дело: Майкл Фаган никогда не обвинялся в проникновении со взломом, не говоря уже о проникновении в спальню королевы без приглашения. Позже его обвинили в краже полубутылки вина, но обвинение сняли, когда он был направлен на психиатрическую экспертизу. Иными словами, его отпустили, шлепнув по рукам. Я думаю, потому, что дело было сделано. За молчание по поводу махинаций среди персонала нижнего ранга наказания он, более или менее, избежал.

Глория откинулась на спинку кресла, давая Кейт время переварить информацию.

– Я помню, как спрашивала себя, что же случилось с Фаганом, – медленно проговорила Кейт. – В результате все было подано очень сдержанно, не так ли?

– Верно. В то время это считалось лучшей политикой.

– Лучшей, чем честность?

– Конечно.

Ответ был прост, и, хотя Кейт была достаточно взрослой и знала, что в правительстве малые обманы соседствуют с большими, она надеялась, что ее подруга к ним не привыкла.

– Ты говорила, что могла бы привести мне несколько примеров… – Кейт предоставила этой фразе повиснуть в воздухе между ними.

– Правда, – быстро отозвалась женщина‑полицейский. – Но вот следующее я изложу вкратце. Есть более важные вещи, связанные с замком Комрек. Так вот, я уверена, что ты слышала о Поле Баррелле, «скале» принцессы Дианы, как ему нравилось о себе думать.

– Он был дворецким принцессы перед той трагической аварией в Париже.

Глория так посмотрела на свою давнишнюю подругу, что у Кейт появилась внутренняя дрожь.

– Давай‑ка не будем спускаться по этой конкретной дороге, хорошо? – без тени иронии сказала женщина‑полицейский, предоставив директору Института гадать, преднамеренной ли была игра слов.

Больше Глория ничего не выдала, и холод в ее взгляде улетучился.

– Извини. Да, Баррелл был ее дворецким, но утверждал, что являлся гораздо большим для покойной принцессы: мастером на все руки, плечом, на котором она могла поплакать, человеком, помогавшим разным ее любовникам пробираться в Кенсингтонский дворец, а прежде всего – ее доверенным лицом. Но когда Диана погибла, Баррелла обвинили в краже дорогих подарков, которые она либо приобрела в своих путешествиях, либо получила от поклонников. Полиция обыскала его дом и обнаружила, что многие из них пылятся у него на чердаке. Он утверждал, что Диана передала их все ему, чтобы он сохранил их для нее.

– Шито белыми нитками, – продолжала Глория, чуть улыбаясь, – потому что если она мертва, то для кого или чего он их хранил? Во всяком случае, он клялся, что его история правдива, но его все равно посадили на скамью подсудимых. Суд над ним длился не больше недели, и вскоре стало очевидно, что Баррелл собирается обнародовать кое‑какие интересные, даже непристойные истории о королевской семье и ее окружении. В самом деле, его защитник не мог дождаться, чтобы начать.

– Ах да, – вставила Кейт, – это я очень четко помню. Дело в отношении Пола Баррелла было таинственным образом прекращено, когда сама королева позвонила в суд и сказала, что теперь она вспомнила, как обвиняемый когда‑то упоминал ей о просьбе принцессы Дианы взять у нее на хранение кое‑какие вещи.

– Так оно и было. У большинства людей возникли подозрения в отношении сроков. Баррелл знал слишком много хорошо охраняемых тайн, касающихся королевской семьи, и, руководимый своим адвокатом, готов был все раскрыть в суде. Образно говоря, он знал, где похоронены трупы. И корона, и прокурор встревожились, поняв, куда будут направлены его показания, и дело поспешно закрыли. Монархии нелегко существовать с дурной репутацией. Видит Бог, у них было достаточно проблем с Сарой Фергюсон, бывшей женой Эндрю, и ее разными заигрываниями и фортелями в бизнесе, из‑за которых она практически обанкротилась, и ее бывшему мужу пришлось ее спасать, по крайней мере, дважды. Но теперь семья, или «фирма», как они сами себя называют, стала уязвимой, даже менее уважаемой среди антимонархистов и многих простых людей. Только выдающаяся личная и общественная популярность королевы и ее репутация, наряду с популярностью и репутацией покойной королевы‑матери, сохраняют положение королевской семьи. Она понимает, что монархия должна модернизироваться, должна жить в современном мире, иначе она погибнет. Ее проблема заключается в том, как добиться этого, но сохранить королевскую таинственность.

– Немалая задача для наших дней.

– Да, и наша правительница стареет, хотя она редко позволяет себе публично выказывать усталость. Кстати, Кэти, я твердо убеждена, что из Чарльза получится прекрасный король, когда и если он, наконец, примет корону. Сегодняшние средства массовой информации обожают опускать людей на ступеньку‑другую, но он, поверь мне, человек многих способностей, и, что более важно, у него, можно сказать, есть «душа». Тем не менее, у него еще и стальной хребет. Никогда не стоит его недооценивать. Кроме того, у него двое потрясающих сыновей, которые в конечном итоге помогут ему выполнять свои обязанности.

– Мы вроде бы отвлеклись, Гло. – Кэйт не терпелось добраться до других, возможно, даже более значимых вопросов, к которым вела женщина‑полицейский. – Как я понимаю, Внутренний двор играет во всем этом определенную роль. У него, что, есть какая‑то власть над короной?

– Ну, они бы это полностью отрицали. У них нет власти. Что у них есть, так это влияние, и это потому, что его члены знают слишком много секретов, как короны, так и государственной церкви. – Глория вздохнула. – В первый раз королевская семья прибегла к Внутреннему двору по причине, которую большинство людей сочтут неприемлемой. Это случай бедного принца Джона, в самом начале прошлого века, когда Британская империя была в самом расцвете. Король Георг V и королева Мария не так давно взошли на престол, а между тем уже надвигалась Великая война. У одного из их детей, молодого принца Джонни, была эпилепсия, которая тогда считалась неприемлемой аномалией. Джонни был слабым звеном короны, когда ей необходимо было выглядеть сильной. Внутренний двор располагал уединенным замком в Шотландии, и его члены предложили предоставить там убежище для юного принца. Предложение было неохотно принято, и мальчик со своей няней были отправлены в замок Комрек, где он жил замкнуто, но в комфорте, пока не умер в возрасте тринадцати лет в 1919 году.

Глаза у Кейт были печальными.

– Грустная история, – сказала она.

– Ну, – продолжала Глория, – затем Внутренний двор проявил себя полезным и в других отношениях. Вот так, главным образом, они получили контроль над королевской семьей.

– Что ты имеешь в виду? – Теперь Внутренний двор представлялся Кейт все более зловещим.

– А‑а‑а! – Это был едва ли не стон. – Давай просто скажем, что у этой организации есть много информаторов – шпионов, если угодно, – и некоторые из них находятся во дворце. И, как справедливо говорят, информация – это власть, равно как и возможность влиять на ход событий.

С улыбкой на лице, начинающем увядать, Глория помотала головой.

– Знаешь, нынешние члены королевской семьи тоже искали помощи у Внутреннего двора. Но там нет хороших парней.

– Не могу поверить, чтобы королева Елизаветы когда‑либо участвовала в каком‑то обмане.

Глория снова просто улыбнулась.

Через мгновение она сказала:

– Я не хочу разбивать твои иллюзии. Но ее не проведешь, а к нашему времени она, по правде говоря, должна уже стать жесткой, как старый башмак.

Она подняла руку, чтобы предупредить протест, с которым готова была выступить Кейт.

– Не забывай, – торопливо продолжала она, – королева находится в окружении помощников, удостоенных рыцарства личных секретарей и советников и так далее. У нее прямой доступ к высшему военному начальству, руководителям национальной безопасности, обороны и внешней политики. И есть принц Филип, который, несмотря на свой возраст, остается острым как лезвие бритвы.

– Даже при всем этом, – возразила Кейт, – я не могу себе представить, чтобы Ее Величество была причастна к закулисной игре.

– Даже во благо нации?

– Ну…

– Позволь мне рассказать тебе кое‑что, что всегда отвергалось как глупая теория заговора. Это случилось очень давно, при морально безупречном, признаю, правлении королевы Виктории. С тех пор воду преднамеренно замутили, и на поверхность всплыли ложные утверждения, а причудливые истории были увековечены.

– Я слушаю. – Кейт изображала терпение.

– Джек Потрошитель…

– Ой, да ладно, Гло. Какие только легенды о нем не ходили…

– И в одной из самых популярных сказок есть капелька правды, как это обычно бывает.

– Это был один из сыновей королевы Виктории, не так ли? – Тон Кейт был слегка презрительным. – Или ее лечащий врач? Конечно, какой‑то врач.

К удивлению Кейт, Глория сказала:

– Ты ближе к правде, чем думаешь. Я могу привести список подозреваемых, которые назывались на протяжении многих лет: Джон Пайзер, Уолтер Сикерт, Аарон Космински и, да, даже хирург королевы Виктории, сэр Уильям Галл… список можно продолжить. Но все они были ложными.

– Откуда нам это знать?

– Потому что Потрошитель был пойман. Сама королева Виктория приказала прекратить дальнейшее расследование, а ужасные убийства прекратились.

– Значит, она знала кто?..

Глория единожды кивнула.

– У Виктории было девять детей, четверо из них мальчики. Один из ее сыновей – я думаю, это был Альфред, но сейчас это не имеет значения – очень интересовался психологией и изучал работы Зигмунда Фрейда. У него был друг из Америки по имени Хеншоу, зачарованный как Фрейдом, так и Юнгом. В своей собственной стране молодой американец упоминался как психолог‑алиенист, пока психиатрия не стала более респектабельной. Говорят, Хеншоу помог сыну Виктории справиться с психическими и эмоциональными потрясениями и стал для него своего рода наставником.

Но на самом деле Аарон Хеншоу сам был шизофреником, обвинявшим проституток Ист‑Энда в вовлечении его королевского друга в грязные сексуальные делишки. Поэтому он проводил темные вечера, бродя по опасным улицам Уайтчапел в поисках одиноких проституток. Всего он ответственен за семь жертв.

К счастью или к несчастью, как на это посмотреть, он признался своему королевскому другу, который был в ужасе. Хеншоу дал знать, что спрятал злосчастные записи, которые он вел о развратном сыне королевы Виктории. Это была ее личная дилемма.

Вот здесь Внутренний двор и предложил свои услуги. Алиениста доставили в Шотландию и поместили в замок Комрек, чтобы никто никогда его не видел и не слышал.

– Но у него, должно быть, были родственники в Америке или друзья в Лондоне, которые наводили о нем справки.

– Несомненно, наводили, но я могу только предположить, что от них отделывались историей о том, что он погиб при несчастном случае или от какой‑то непредвиденной и скоротечной болезни.

Кейт Маккаррик откинулась на спинку кресла, глубоко вздохнула и попыталась расслабиться. Она думала, во что же такое она втянула Дэвида Эша. Ее подруга казалась столь же безрадостной.

– Принц не тревожился о своем друге?

– Пока не услышал о преступлениях Хеншоу, – ответила женщина‑полицейский. – А королева Виктория была очень властной, не забывай, даже с собственными – особенно с собственными – детьми. Так же, как и высоконравственной. Можешь себе представить ее шок, когда она узнала правду? Ее первым побуждением было устроить так, чтобы алиениста втихую убили. Только благодаря уговорам своего сына она этого не сделала, хотя кто знает, как долго Потрошителю дозволено было прожить в Комреке?

Кейт заметила, что бокал ее подруги снова почти опустел, и подумала, что еще одна бутылка могла бы слегка снять напряжение. Она была немного удивлена, когда ее подруга, особо не пившая, приняла это предложение.

Кейт справедливо догадывалась, что Гло могла бы рассказать больше. Гораздо больше… но это потребовало бы и немного больше времени.

Дата добавления: 2015-08-20