Глава 3. Они сидели за столом уже сорок минут и вежливо обменивались комплиментами

Они сидели за столом уже сорок минут и вежливо обменивались комплиментами. Сидоревский был рангом пониже, поэтому его словесный фонтан бурлил чаще, громче и назойливее. Он уже задумывался о том, как бы незаметно приступить к спаиванию гостя, когда в ресторан, который Сидоревский снял полностью, величаво вплыла… как же ее, эту ветеринаршу зовут-то? В общем, вошла Анжелкина протеже, а в руках у нее…

Катя шла по залу под светом софитов, направляясь прямо к столику Роджера. Она ликовала. Все же ее план удался. Анжела не только приволокла кучу изумительной кружевной материи, но еще и успела раздобыть прекрасную плетеную корзину. Сестрица заикнулась было о том, во сколько все это обошлось, но Катя грозно цыкнула на нее и заставила замолчать. Чижик был немедленно водружен в корзину, которую затем дополнили кружевом. Получилась эдакая живая картинка с ретро-уклоном. И Анжела, и Тамара единогласно решили, что такой кот обязательно понравится Огребцову.

И вот сейчас Катерина вышагивала по мраморному полу, неся абсолютное сокровище. Спина ее была прямая, точно у балерины с полувековым стажем, на лице блуждала благостная улыбка, а руки нежно теребили шерсть красавца. А на нее наводили софиты, суетились какие-то люди, хотя Сидоревский со своим гостем старательно их не замечали. Кот вел себя очень пристойно, во всяком случае не орал дурниной, не жаловался на жизнь, сидел молча, довольно щурил глаза, а Катерине оставалось только красиво тащить корзину и придерживать Чижика, чтобы не выскочил.

– О-о! – обрадовался Роджер. – А вот и мой любимец… Анечка, как он сегодня?

– Я Катенька, – поправила Катерина.

– А я что сказал? – вздернул брови Роджер. – Катенька, как наш Чижик?.. Господин Огребцов, познакомьтесь, это кот. Мой. Люблю до неприличия. Зовут Чижиком.

– Чижиком? – весело переспросил Огребцов и усмехнулся. – А почему именно Чижик?

– А как? – смешался Роджер. – Мы его сначала Рыжиком звали.

– Рыжиком! – еще больше развеселился важный гость. – Почему Рыжиком-то? Он же не рыжий совсем!

Сидоревский принялся сбивчиво объяснять:

– У меня в детстве был кот Рыжик. Должна же преемственность в хороших семьях соблюдаться. Из поколения, так сказать, в поколение… Но раз этот не рыжий, стал он у нас Чижиком. Знаете, песенка такая есть: «Чижик-пыжик, где ты был… Вот мы его и…

– Железная логика, – снова рассмеялся Огребцов.

Было абсолютно очевидно, что план Сидоревского сработал. Из делового, серьезного собеседника Огребцов мгновенно превратился в обычного, доступного и человечного мужчину. Надежда на скорый отъезд вместе с таким продюсером окрепла и стала медленно превращаться в уверенность.

Сидоревский возликовал, взбодрился. Правда, тут же напрочь забыл о своем любимце.

Катерина чувствовала себя неловко. Она уже сообразила, что свою роль на сегодняшний день сыграла, больше в ней не нуждаются, но не знала, как достойно отбыть с сего важного мероприятия.

– Роджер, так, может, мы пойдем? – напомнила она о себе. – А то нам надо… Надо в Турцию ехать! Да! Отдыхать. У Чижика страшно расшатана нервная система.

– Вы с Чижиком поедете? – удивился Огребцов.

– А как же? – тут же ответил Сидоревский вместо Кати. – Это наш семейный ветеринар, так сказать, она просто привязана к Чижу. Сейчас вот в Турцию его повезет… Эти-и-и… Нервы подлечить. Но сразу говорю – у нас только нервы!.. Ребята, засняли?

Несколько молодых людей с камерами крутились разве что не в порционных тарелках. Все шло прекрасно, и они щелкали фотоаппаратами и камерами.

– Эх, мне б и мою Бусю на море отправить… Нервы лечить, – с завистью проговорил Огребцов и погладил кота по голове. А потом вдруг пристально посмотрел на Катю: – А вы мою Бусю с собой не возьмете?

– Возьмем! – тут же закивал Сидоревский и заиграл бровями. – Это так символично! Наши эти… как их…

– Питомцы, – любезно подсказала Катя.

– Да, вот-вот, – подхватил Сидоревский. – Я и говорю – наши питомцы будут вместе отдыхать, лечить нервы, а мы с вами будем вместе работать! У вас! В Лас-Вегасе!

– Вместе? – насторожился Огребцов. – Мы с вами?

– Анечка! Ступайте уже! – махнул рукой Роджер.

– Я Катя, – снова поправила Катерина.

– Вот и… ступайте, вместе с Чижиком, с Катей, с Анечкой… Ребята, вырежем потом этот момент…

Катя вышла из зала и направилась прямо в гримерку.

– Ну вот, всего-то две минуточки посидел, а уже и в кадр попал, и засняли тебя… – ворковала она над котом по дороге. – И меня тоже засняли. Я же говорила – ничего страшного.

Кот молчал. Он вообще тяжело шел на контакт. Действовал по принципу «я веду себя как положено, и нечего ко мне соваться!»

– О, а ты чего? – уставилась на нее Анжела, которая распивала кофе с Тамарой и, похоже, вела с ней задушевную беседу, а вот Катя эту картину испортила. – Ты же сейчас должна быть на съемках!

– Анжела! – повернулась к ней Катя, нежно вытаскивая кота из корзины. – Я не хуже тебя знаю, когда мне быть на съемках.

– Откуда? – удивилась Анжела. – Ой, погоди… Да?

У Анжела зазвонил телефон, и она сразу забыла о существовании сестры.

– Да… – мурлыкала она в трубку. – Я на работе, но… Да-да, конечно, сейчас подъеду! К какому салону подкатить? Нет, ну зачем же записывать, что, я не знаю «Кристалл»! Все, лечу…

Анжелка бросила трубку и вдохновенно заблестела глазами.

– Девчонки, мне некогда, я уже исчезла. Все!

– Анжела, а как же я буду домой добира… – начала Катя, но сестрицы уже не было. Остался только пряный аромат ее духов. – Ну надо же… А мне как? Или Сидоревский организует мне транспорт? Чтобы до дома доехать? Я бы на его месте так и сделала.

– Пх… Сделала бы она! – фыркнула Тамара. – Даже не надейся. Он организовывает транспорт только себе. И то не он, а его Аллочка.

– Так она же горничная, – удивилась Катя.

– Она у него и горничная, и нянька, и мамка… В общем, пользуется Сидоревский слабостью женской, – хмуро рассуждала Тамара, пережевывая бутерброд. – Дурехи думают, что они захомутали в свои сети бриллиант или, по меньшей мере, залезли к артисту в богатый карман, а на самом деле… А на самом деле попали на его крючок, он ими пользуется вовсю, а потом увольняет… За несоответствие занимаемой должности… Эх, не тот мужик пошел нынче.

Кате совсем не нравились такие суждения. И чего эта Тамара понимает? Сама у него гримером работает, он ее работу оплачивает, а она!

– И правильно, – строго кивнула Катя. – Потому что… нечего по чужим карманам лазить… тем более по богатым. Самим работать надо. А я… я запросто вызову такси.

– Только сильно-то не торопись, – равнодушно жевала Тамара. – У вас с Чижом еще куча дублей будет.

Она не ошиблась. Буквально через две минуты вбежала какая-то девушка, похожая на Гавроша, и сразу накинулась на Катю:

– Ну и куда вы делись? Там еще съемки часа на четыре, а эта красавица уже чаи гоняет!

– Я никого не гоняю…

– Хватит работать звездой первого плана, – не стала слушать ее девушка. – Не капризничать. Быстро на площадку.

– Ну знаете! – собралась обидеться Катя, но надо было спешить на съемочную площадку, все же она не могла подводить людей. – Чижик, придется еще поработать, ты не против? Зато потом я непременно заберу тебя к себе. Нужно будет хорошо отдохнуть.

Этот незначительный эпизод они снимали двенадцать раз, до тех пор пока Сидоревский не перестал путать Катино имя. Чиж сначала вел себя безупречно, потом ему надоело. Он уже старался выбраться из кружевной корзины, нервно бил хвостом и с возмущением смотрел на Катерину – доколе?

Катю отпустили, когда за окном стояла непроглядная тьма.

В номере-гримерке уже никого не было, да и сами артисты довольно скоро покинули ресторан, Катя видела в окно, как быстро отъезжали машины от гостиницы. А вскоре вошла немолодая уже дама с ведром и спросила Катю:

– Вы сами-то когда мне номер освободите? Время уже вышло. Или дополнительно платить будете?

Нет, дополнительно платить Катя не собиралась.

Немножко царапнуло то, что Сидоревский даже не сказал, куда деть кота. Катя и раньше намеревалась забрать себе Чижа до полного его выздоровления, но… Хотелось сообщить об этом настоящему хозяину.

– Ничего, – улыбнулась Катя Чижику. – Полезай в переноску, сейчас к Ерофею поедем.

Она вышла в холл гостиницы, сунула руку в карман, за телефоном, чтобы вызвать такси, и наткнулась на плотный картонный прямоугольник.

– Надо же! – усмехнулась Катерина. – Этот толстяк, таксист, он же мне визитку дал… не выбросила…

Она набрала номер, и таксист приехал через десять минут.

– Привет красавицам! – улыбчиво поздоровался он. – Куда едем?

– Домой. И… красавица здесь только я, если вы про него, то он красавец, это мальчик, – пробурчала Катя. – К тому же он в переноске, красоты все равно не видно.

– А вы опять со свидания? – поинтересовался водитель. – Со своим звездным кавалером встречались?

– Да с чего вы взяли, что он кавалер? – обиделась за Сидоревского Катя. – Это… Это известный певец!.. Только не говорите, что вы тоже поете, я уже слышала.

– Жалко, – хохотнул водитель. – А то бы я вам еще спел. Например… «Гвардии майо-о-о-р. Ночью безору-у-ужен, как будто в…»

– Я же говорю: уже слышала! – нервно прервала его Катя. – И вообще… Можно потише? Да не ехать тише, а… вести себя – тихо и незаметно.

– С моим-то весом и незаметно? – покачал головой водитель. – Но я сильно постараюсь… А котика отпустите, чего он у вас в конуре-то?

Катя молча отвернулась к окну. Ничего не понимают эти мужики! Ведь просила же – потише!

Правда, Чижика она из переноски выпустила. Теперь он лежал у нее на коленях. И только возле самых ворот своего дома переложила его на сиденье.

– Здесь остановите. Приехали, – попросила Катя. – Сколько я вам должна?

– А нисколько, – весело отозвался толстяк. – Я красавиц и красавцев за свой счет вожу!

– Спасибо… Но… у меня есть деньги, – не хотела оставаться в долгах Катя. – Зачем же? Я…

– Меня, кстати, Игорем зовут, – вдруг представился водитель. – Игорь Николаевич. Заревский.

– А я Воронцова. Екатерина Михайловна, – чуть склонила голову Катерина.

– Я так и подумал! – неизвестно чему возрадовался таксист. – Вы на Катю и похожи! Не Джозефина, не Джульетта, а именно Катя! Здорово!

– Хм… и в самом деле… не Джозефина, – согласилась Катя и стала выбираться из машины.

Точно пуля, с заднего сиденья вылетел кот. Он мгновенно вскочил на ворота, а оттуда спрыгнул во двор.

– Вы что делаете?! – испуганно закричал водитель. – Куда смотрите?! А вдруг там собаки?!

– Там не вдруг… там собака… – повернулась к нему Катя и растерялась.

Толстый таксист уже выскочил из машины и несся к ней во двор.

– Куда вас несет?! Он же на вас кинется! Там Ерофей! – быстрее его побежала к воротам Катя. – Господи! Навязался на мою голову…

Во дворе она увидела красочный момент – Чижик ластился к лапе Ерофея, тот старательно облизывал ему спину, а рядом стоял таксист. Как его… Игорь Николаевич и испуганно смотрел то на кота, то на Катю.

– Они… они даже не кусаются, – удивленно поведал он.

– Конечно. Не знаю, чего вас так подбросило. Ерофей любит животных… А с людьми он очень строг… Но вы наш гость, поэтому он вас не тронул, а то бы…

Катерина лукавила. Ерофей вообще никогда никого не трогал. Поразительной доброты собака любила всех.

– Я ваш гость? – блаженно улыбнулся таксист. – То есть… вы меня даже чаем угостите?

Катя помнила, что она еще не расплатилась за поездку, да и не взял с нее водитель ни копейки. Надо бы тоже… как-то себя проявить с хорошей стороны, но… хотелось спать, а не рассиживаться с толстыми дядьками.

– Давайте в следующий раз, а? – вздохнула она. – Я и пирогов настряпаю.

– Пироги? Я приеду завтра, хорошо? – тут же отреагировал будущий гость. – Пироги – мое любимое блюдо… А уж когда их готовят такие волшебные руки…

– Хорошо, тогда до завтра, – прервала поток комплиментов Катя и проводила гостя до калитки.

Гость ушел, Катя притащила Чижа в дом.

– Ты не переживай, Чиж, тебя не забыли… – уговаривала она кота, который, как ей показалось, чувствовал себя несколько удрученно. – К тому же тебе надо хорошенько отдохнуть. А в доме Роджера это проблематично, сам знаешь…

По правде сказать, Катя и сама не очень верила в то, что пыталась внушить коту. Нет, насчет отдыха в ее доме она не лукавила. Чижу здесь предоставлены самые вольготные условия: здоровое питание, лечение, внимание по максимуму плюс не самое плохое общество в лице (в морде?) Ерофея. Но вот по поводу того, что хозяин не забыл о своем питомце… В этом Катя отнюдь не была уверена. Сегодня она лишний раз имела возможность убедиться: Роджер использует окружающих для достижения своих личных целей. Не важно, люди это или животные. Ни для чего другого они ему не нужны. И хотя Катя старалась убедить себя, а заодно и Чижика, что звезде такое поведение простительно – иначе не достичь того триумфального успеха, к которому упорно стремился Роджер, – однако в глубине души она чувствовала, что это неправильно. Во всяком случае, сама она ни за что не смогла бы жить по такому принципу. Но она ведь и не звезда. На нее вон только таксисты и заглядываются. Вернее, один таксист.

Мысль о толстяке Игоре вызвала улыбку, но Катя прогнала ее и пошла в душ, чуть позже собрала вещи на работу… В общем, думать об этом Заревском было некогда. Но Катя все же думала. И о нем, и о Сидоревском.

– Скажи, Чиж, и чего ко мне никогда хороший мужчина не прилипнет? Хозяин твой, например… А прилипают такие вот… таксисты… – спрашивала у кота Катя, накладывая в миску еду. Чиж философски молчал. – Ведь как-то умудряются люди свою судьбу устроить и даже… Погоди, я еще не наложила… И даже живут с этой судьбой до серебряной свадьбы, а тут… Ты видел, как на меня этот таксист смотрел? Как… в общем, как на настоящую красавицу. И денег не взял. Заигрывает, как думаешь?.. А твой хозяин… Чижик, у него, правда, столько женщин, что он даже не может имя запомнить до сто сорок второго дубля?

Кот не собирался отвечать на такие компрометирующие вопросы. В конце концов, у хозяина своя жизнь, а у него – Чижика, своя. И миска уже на подходе, и пахнет от этой миски очень соблазнительно, и не пристает к нему никто… Ну разве что с разговорами, так они не мешают пищеварению.

Катя вздохнула, оставила кота и отправилась кормить собаку.

Ерофей встретил ее веселыми скачками, задорными прыжками и всевозможными проявлениями радости.

– Да знаю, мой хороший, знаю, что ждал… вот тебе, ешь…

Как только Ерофею была поставлена миска, сразу же с забора спрыгнула трехцветная кошка Серафима.

– Вот наглая особь, ты посмотри, а? – всплеснула руками Катерина. – Ерофей, ты ей не давай, ее парным мясом кормят.

Кошку Серафиму Катя знала давно – еще слепых котят кто-то подбросил к самому входу ветеринарной клиники. В жуткий мороз. Катя с Машей тогда приволокли их в клинику, кормили из пипетки, а когда глазки открылись, стали настойчиво предлагать найденышей каждому пациенту. Двоих – мальчиков забрали сразу же, а третья – Серафима, пушистая красавица, так и зависла. Тогда Катерина пришла к одинокой соседке.

– Мне приснился сон – как только у вас, Алевтина Владиславовна, появится трехцветная кошка, вы сразу обретете семейное счастье.

– Катенька, солнышко! Ты с дуба рухнула! – выпучила накрашенные глазки дама. – Я не перевариваю кошек! Я их на дух не переношу!

– Вот поэтому вы одна и кукуете, – с обидой сказала Катя.

Соседка пришла через два часа.

– А что, Катюша… Я и в самом деле тогда выйду замуж?

– Мне сказали, что да, выйдете. Во сне сказали.

– Тогда… ну чего уж… давай, – вздохнула Алевтина Владиславовна, забирая котенка. – Чем их хоть кормят-то?

Это было два года назад. Уже через неделю соседка носилась по всем магазинам, выискивая самое свежее мясо для своей Серафимы, и зверем смотрела на тех, кто не восторгался ее любимицей. Самое интересное, что она действительно вышла замуж! После чего Симочка была вознесена в ранг священных животных.

Неизвестно, помнила ли кошка Катин дом, но приходила в ее двор постоянно. И именно тогда, когда Ерофею накладывали еду. Кошка была невыносима. Она отгоняла собаку, ложилась возле миски и начинала ее охранять. Потом она ужинала, и лишь после этого ритуала несчастный пес мог есть. Катя пыталась кормить Ерофея отдельно. Даже в дом его притаскивала, но собака желала есть только из своей миски, только на улице и только возле своей будки. Алевтина Владиславовна каждый раз бухалась в обморок, наблюдая, как Симочка – «беднаяголоднаякыска» – хапает собачий корм, но ничего поделать не могла. Единственный раз соседка проявила волю и заперла свое сокровище дома в момент ужина Ерофея. О ее коварстве немедленно узнал весь квартал – Сима орала так, будто у нее отрывают хвост без наркоза.

– Чего опять приперлась? – рыкнула на кошку Катя. – Иди давай отсюда! Вот ведь какая нахалка!

Серафима даже ухом не повела. Вальяжно подошла к миске, шикнула на пса, Ерофей уступил место.

– Катенька, пусть она немножко у вас покушает… я вот… Ерофею сегодня легкое взяла… И крупы купила, рисовой… А то…

Соседка и раньше, бывало, покупала что-нибудь, чтобы, так сказать, восполнить то, что выкушала Симка, но Катя всегда отдавала деньги.

– Спасибо, – вздохнула Катя, наблюдая, как бессовестная кошка уплетает кашу из Ерофеевой миски.

Весь следующий рабочий день прошел в оханьях Машки.

– Катерина! Это ужас! Пока ты там снималась, ко мне, кажется, всех больных кошек и собак приволокли! Дама одна пришла, спросить, где кастрируют мужей! А ты! Ты даже ничего не хочешь рассказать! А я, между прочим, с работы пораньше ушла, чтобы тебя по телевизору посмотреть!

– Вчера были только съемки, – напомнила Катя. – А показывать меня будут… Я сейчас Анжелке позвоню, спрошу. Да, Маша, и приступай к работе. У нас сегодня много пациентов.

– Да я и так уже работаю… А тебе что, не сказали, когда тебя смотреть? – ужаснулась коллега.

– Я… я просто сама не спросила. Так торопилась, что… Нет, они, конечно, хотели сказать, даже собирались меня довезти до дома, но… мне было некогда! – быстро придумала Катя, пытаясь показать все в лучшем свете. – И вообще… Съемки прошли изумительно! Так что… приглашай, кто на прием?

– Катерина! Да ты… садистка! – едва не застонала Машка. – Я тут жду… Ты что, не можешь рассказать, как там было?

Ох, не любила Катя эти разговоры бестолковые. Но… Машка все равно не отстанет.

– Там был очень роскошный зал, а еще… Мы пили кофе, ели бутерброды… Кто у нас там в приемной?

– С икрой? – сглотнула Машка. – Бутерброды с икрой?

Катя судорожно попыталась вспомнить, что там было на столах у мужчин, и не вспомнила.

– Ну конечно, с икрой! Не с маслом же… – гордо расправила она плечи. – Давай уже работать. Мне надо будет на обед еще домой сбегать, Чижика подлечить.

– А что – Чижик снова у тебя?

– Да… Я так подумала… И Роджер очень попросил… У него постоянные выступления, ты же понимаешь.

Машка сочувственно покачала головой:

– Конечно, я понимаю… я могу войти в положение… Ка-ать… а он… это… Говорят, он жуткий бабник, это правда? – она хитренько улыбалась. – Он к тебе… не того? Свидания не назначал?

Катя вытянулась струной.

– Маш, да кто тебе такой ерунды наговорил? Роджер, он… Он много работает! Очень много! Ты бы видела, сколько сил отнимают съемки! Я только один день поработала с этими… съемщиками и до сих пор в себя прийти не могу, а он с ними каждый день, каждый день… Вот я, например, никакого мужчину сейчас даже видеть не хочу! А он каждый день перед камерами, ты думаешь, ему есть дело до женщин?

Катя сама не понимала, почему так горячо оправдывает Роджера. Вроде и нахамил он ей вчера, и обидел незаслуженно, а потом и вовсе бросил в гостинице, как ненужную вещь. Но восхищение кумиром в одночасье не проходит. За последние пару дней Катя имела возможность видеть Сидоревского таким, каким его никогда не показывали по телевизору, и этот новый для нее образ был весьма далек от привычного экранного. Тем не менее ореол Роджера как гениального певца все еще сиял в ее воображении, и отделаться от него было непросто. Да и не собиралась она отделываться. Пусть сияет. Это ведь и ее собственную самооценку повышает. Она – рядом с великим человеком!

Машка серьезно смотрела на Катю и, казалось, глотала каждое слово. Но только казалось.

– Сразу видно, Кать, что не предназначена ты судьбой для большого экрана, – сделала она вывод. – Вот меня б кто снял, так я бы! Ого-го! Видел бы меня потом твой Ромочка!…Кстати, ты только представь! Вчера эта мадама, мамаша его, раскритиковала все! Ужин мой ей не понравился! «Не хватает остроты. Как в пансионате!» А я ей, дура, приготовила мясо по-французски! Обои мои ей тоже не понравились – «серенько, старенько, никакой эксклюзивности! Срочно переделать!» А я ведь этот ремонт… Кать, ну ты же помнишь, я обои в прошлом году клеила! А диван! «Сейчас такие клик-кляки даже на помойку стыдятся выкидывать!..» Кать, а что такое клик-кляк?

– Это такая форма дивана… – отвечала Катерина. – Ничего, потерпи, она скоро уедет.

– Да никуда она не собирается уезжать! – взрывалась подруга. – Она меня спрашивает… Кто там по очереди?! Проходите!.. Она меня спрашивает… Что у вас? Зубной камень? А вы в курсе, что делаем мы только под наркозом? А котейка у вас уже старенькая, может не перенести. Дался вам этот камень… Погодите, я посмотрю…

День проходил как обычно. Питомцев несли, лечили, делали анализы, со здоровьем у животных не всегда все в порядке.

– Так вот, она ему и говорит, – развлекала Катю разговорами близкая подруга. – Ты, говорит, Роман, чего тянешь? Надо срочно расписываться, а то дом снесут, и ты так и останешься ни при чем. А я ей… Девушка, укладывайте собачку… А я ей, типа, у меня здесь и так уже и брат прописан, и дети… Трое штук!

– Откуда у тебя дети? – удивилась Катя.

– Да нет у меня никаких детей! Откуда?! Это я просто сказала… Девушка, давайте мы сейчас собачке желёзки прочистим… Так ты представляешь, она говорит: «Ну, если у тебя здесь прописан целый табор, то и мы с Ромчиком не помешаем». Они с Ромчиком! То есть она тоже собралась ко мне перебираться!.. Девушка, что вы истерите? Ваша собачка абсолютно здорова, это репей, а не клещ! Придете домой, расчешите ей шерсть… Вот я и думаю – за что же ты мне… Оплатите в кассу… За что ж ты мне подсунула такую свинью в образе Романа?

– Не перекладывай с больной головы на здоровую, – посмотрела на нее Катя. – Я сразу поняла, что этот господин не для семейной жизни. А ты отчего-то возомнила себя Макаренко и решила перевоспитать великовозрастного дитятю. Вот и хлебай теперь полной ложкой.

Все это Машка и без Кати знала. Ну да, хотела перевоспитать. Вот было бы здорово утереть нос гордячке Катерине! Но утереть никак не получалось. Хотя Машка уже и привыкла к Ромочке, да и женщиной она была такой, которая специально придумана для семейной жизни, ей надо было о ком-то заботиться, кого-то опекать… но приезд мамаши даже ее вывел из себя.

Негодовала Машка весь день. А ближе к закрытию в клинике нарисовался и сам Ромчик.

– Кать… А где тут моя? – сразу же подошел к Катерине бывший возлюбленный.

Под ложечкой засосало. Ну не негодяй ли? Мало того что сбежал, так еще и счастьем своим пришел хвастаться. «Моя»! У Кати, конечно, уже была своя жизнь… и перемены в этой жизни намечались интересные, но все равно было немножко неприятно, что ее бывший жених не имеет даже капли совести. А ведь мог бы и постесняться приходить-то.

– Не знаю, о ком ты, – повела плечиком Катерина. – У тебя каждую неделю новая «моя», так что… Посмотри, может, в приемной сидит. Там много сук. А ты, как я вижу, так и не устроился на работу? Предпочитаешь сидеть на тонкой, изящной женской шее?

– Ну, знаешь! – вспыхнул Роман. – Я, конечно, понимаю, разрушенная любовь, обвальное будущее, но… надо же как-то себя в руках… Машенька-а!

Чтобы не видеть встречу пылких влюбленных, Катя ушла в операционную и пригласила следующего по очереди. Все же хорошо, когда работа нравится, от любых неприятностей сразу отвлекаешься. Вообще Катя часто замечала, что общаться с животными ей куда приятнее и интереснее, чем с людьми. Вот зашла она в кабинет, закрыла двери и… И тут же влетела Машка, а за ней взбудораженный Роман.

– Мне не нужны подарки за мои же деньги! – кричала Машка. – И вообще – выйди! У меня прием!

– Не выйду! Потому что мне нужно! – тоже кричал Роман.

В операционную зашла девушка с фокстерьером – небольшой юркой собачкой.

– Маш, ты чего такая глупая? – тихонько шепнула подруге Катя. – Может быть, он тебе кольцо хочет купить. Обручальное.

– Да на кой черт мне это кольцо? Я замуж за него не собираюсь! – тоже шепотом ответила Маша.

– Не хочешь – не ходи, а кольцо пусть будет. На руку наденешь – и будто бы замужем.

– Ну… уговорила, – вздохнула Маша и обратилась к любимому: – Хорошо, пойдем, выдам тебе деньги.

Но любимый никуда идти не мог. Он сидел на операционном столе, задрав ноги, а внизу стоял фокстерьер и лаял на непонятного дядьку.

– Девушка! Возьмите собачку на поводок, что вы себе позволяете? – строго сказала Катя молоденькой хозяйке.

– Я бы взяла… только он вырвался, – слабо пискнула та. – Он знает, что мы ему сейчас будем когти подстригать, вот и… нервничает.

– А если мне сюда сейчас кошку принесут? – спросила Катя. – Я кого потом лечить буду?

– Уберите своего зверя! – верещал на столе Роман. – У меня уже ноги… Опускаются! Я вам не спортсмен!

– Ты физрук, вот и держи уголок, – рявкнула Машка.

Катя вздохнула. Бывший был неисправим. Он, как перчатки, менял не только невест, но и места работы. Совсем недавно он был страховщиком, а сейчас он уже, оказывается, физрук. Человеку под пятьдесят, а он все еще себя ищет.

Все вместе они принялись ловить собаку, но это было совсем не просто – фокстерьер был ловок, быстр и бесстрашен. Дверь приоткрылась, и собака метнулась на выход. А в приемной… там же столько больных животных! Сейчас накинется на какого-нибудь кобеля, и драка неминуема. Или на кошку!

– А это куда? – стоял в дверях господин Заревский, толстяк-таксист, который в одной руке сжимал здоровенный букет роз, а другой держал за шиворот взбунтовавшегося фокстерьера.

– Он… он же вас укусит, – в ужасе прикрыла рот молоденькая хозяйка.

– Так это ваше? – спросил вошедший.

– Игорь Николаевич… вы его так вот подержите, я ему сейчас… – Катя ловко подхватила собаку, одним махом замотала ей пасть бинтом и уложила на стол. – Сейчас мы ему быстренько коготки почикаем…

– Слезай, горе луковое, – повернулась к любимому Маша. – Стол только занимаешь. Пойдем, я тебе выдам компенсацию.

Они ушли, а Катя осталась работать. С когтями она справилась в считаные минуты.

– Вот, – передала Катерина страдальца в надежные хозяйские руки. – На крепкий поводок его. А бинт сейчас сама сниму… Ну что, герой, опять я тебя победила? Силен, разбойник, силен. Беги, красавец.

Девушка с собакой вышла, а Заревский протянул Кате букет.

– Это вам, – сказал он. – Я, понимаете ли, бабник жуткий. То есть очень люблю красивых женщин. А тут… такая женщина и без цветов. Непорядок.

– Вы как узнали, где я работаю, Игорь Николаевич? – строго спросила его Катя.

– Просто! – ухмыльнулся Заревский. – Сегодня был заказ, как раз в ваш район. Везу клиента, смотрю, вы на троллейбус идете. Привез заказчика, гляжу – вы из троллейбуса выходите и сразу сюда. А мне заказчик и хвастается: мол, это наша ветеринарша, Екатерина Михайловна. Вот я и… Это вам.

Катя не поверила. Нет, она в самом деле ехала сегодня на троллейбусе, но… Следил, что ли?

– Ого! А это кому? – зашла Машка в приемную. – Нам от благодарных пациентов? Вы у нас лечились?

– Это персонально, Катерине Михайловне, – поправил Машку таксист.

Машка сглотнула.

– Во, Кать… Видать, программа-то уже вышла! Съемки твои. Поклонники косяком пошли… А мы и не видели ничего…

– Нет, Маш… Это… это отдельный… поклонник, – негромко пояснила Катя и унесла розы, чтобы поставить их в банку.

Удивительно быстро нашлась трехлитровая емкость, в туалете, прямо на раковине стояла, как будто ее специально здесь поставили. Катя водрузила в нее розы и на секунду задумалась. Надо же – цветы. Какой смешной этот толстяк… Она ведь никакого повода не давала. Да и кому? Она вообще старалась никому никаких поводов… Все работники ветеринарной клиники, наверное, умерли бы со смеху, если бы узнали, что Катерина Михайловна кому-то строила глазки. Ведь кокетство, такая… женская черта, а она, Катя… она отчего-то совсем перестала пользоваться этими милыми хитростями. Когда она успела стать хмурой, ворчливой… и несчастной? Вот ведь даже Машка мягче ее, женственнее. Недаром же Ромчик так к ней прилип. Нет, у него-то были серьезнее причины, но… тем не менее… А этот толстяк… Он как будто увидел за железной маской настоящую Катю. Когда же он успел?

Катя посмотрела на себя в зеркало. Вредная, злобная, постаревшая особь! А ведь ей совсем немного лет… И лицо… еще ничего… если накрасить… А фигура у нее всегда была миниатюрной… Может, зря она так с собой?

Когда она вернулась, Заревского уже не было.

– Кать, кто это? – спрашивала Машка. – Правда, что ли, поклонник? А чего он толстый такой? Больной, что ли?

Катя засопела. Ну почему Машка совсем не видит, что Заревский веселый и внимательный. Почему она углядела только его вес?!

– Это… очень хороший человек, – проговорила Катя, не глядя на подругу. – И… между прочим, он тоже… из шоу-бизнеса! Да!

Машка задумалась.

– Я вот смотрю… – серьезно проговорила она, – в этом бизнесе кого только нет… Одна я все время мимо! Все рядом со мной крутится, а я никак туда попасть не могу… Катька! Я в следующий раз тоже с тобой поеду. К Сидоревскому! И даже не уговаривай!

Катя тихонько фыркнула. Она и сама-то неизвестно когда теперь к Сидоревскому попадет, а уж Машка… Слишком много она о себе думает. Нет, Катя, конечно, по-своему уважала подругу, но факт оставался фактом: Машка и Сидоревский на разных полюсах. Физрук Рома – вот Машкин уровень. А она на Роджера замахивается!

После работы Катя забежала в зоомагазин, купила кое-что из еды для кота и собаки и только после этого направилась домой.

Дата добавления: 2015-08-20