Мишель Гоклен – Досье космических влияний 15 страница

Уступая желанию проверить астрологическую доктрину в целом, мы использовали последний окольный путь, способный, возможно, дать нам доказательства реальности этих факторов гороскопа. Этот окольный путь — астральная наследственность. Иначе говоря: имеют ли тенденцию родители и дети рождаться под одними и теми же знаками Зодиака, либо с одними и теми же планетами в определенных домах, либо при одних и тех же аспектах этих планет? Провести подобное исследование — значит проявить учтивость по отношению к астрологии. Действительно, вопрос астральной наследственности приобрел важное значение в глазах астрологов с тех пор, как Кеплер написал: «Существует аргумент в пользу достоверности астрологии, вполне очевидный и совершенно безоговорочный: это общность гороскопов детей и их родителей» (Harmonia Mundi). Тот же Кеплер уточнил свою мысль в письме, которое послал в 1598 году своему учителю — скептику Малену: «Посмотри, какая существует близость в гороскопах. У тебя совпадение Солнца с Меркурием, у твоего сына тоже; у вас у обоих Меркурий — за Солнцем. У тебя тригон Сатурна к Луне, у него почти секстиль Луна-Сатурн. У тебя почти тригон Сатурн-Солнце, у него тоже. На месте твоего Сатурна у него находятся его Солнце и его Меркурий. Твоя'Венера и его — в оппозиции».

В начале XX века Поль Шуанар, пользуясь статистикой, счел возможным установить собственный закон астральной наследственности:

«Позиции планет в гороскопах людей, связанных кровными узами, чаще имеют сходство, чем в гороскопах людей, не состоящих в родстве».

Основные законы наследственности, по Шуанару, предполагают существование у детей тенденции рождаться с Луной, Солнцем или Асцендентом в тех же зонах Зодиака, что и у их родителей. Некоторое время спустя Карл Е. Краффт в своем «Трактате по астробиологии» подтвердил высказывания Шуанара.

Можно констатировать: для Кеплера сущность астральной наследственности^[73] заключается в сходстве планетарных аспектов у членов одной семьи. Для Шуанара же «покровителем наследственности» является Зодиак. В течение долгого времени эти утверждения позволяли астрологам думать, что статистические эксперименты подтверждают их веру в астральную наследственность.

Однако в 1955 году проведенные нами обширные исследования показали, что эти астрологические законы иллюзорны. Мы снова подвергли их самому тщательному изучению на более высоком уровне и в большем масштабе несколькими годами позже и опубликовали результаты наших наблюдений в «Астрологических тетрадях» («Cahiers astrologiques») за май — июнь 1962 года. Мы сравнили 25 ООО гороскопов родителей с гороскопами их детей и скрупулезно проверили астрологическую доктрину астральной наследственности, которая отнюдь не стала очевидной ни для Зодиака, ни для аспектов.

Добавим — и об этом важно помнить, — что точно так же не подтвердилась и возможность для ребенка явиться в мир в тот момент, когда некое небесное тело находится в том же доме, что у его родителей. Гипотеза была проверена для каждой из десяти планет Солнечной системы, но и здесь усилия оказались тщетными. Эти последние результаты показали, что астрологическое деление на двенадцать домов не соответствует наблюдаемой реальности.

Следовательно, существование астральной наследственности, в которую верили Кеплер, Шуанар и Краффт и в которую до сих пор верят многие астрологи, никак не может быть подтверждено фактами. Вот случай показать, насколько эта астрологическая концепция астральной наследственности отличается от нашей интерпр 'тации планетарного воздействия. Для астрологов астральная наследственность объясняется не физической связью между небесным телом и ребенком, но согласованностью, диктуемой нефизической аналогией между состоянием неба, с одной стороны, и характером и судьбой новорожденного, с другой.

Мы говорим именно о судьбе как о чем-то космически предопределенном. Тексты Кеплера, Шуанара и их последователей в этом смысле совершенно ясны. Для этих авторов натальная планета — далеко не знак наследственного темперамента ребенка, она может изменять этот темперамент, давать отдаленные и неизбежные последствия.

Послушаем Кеплера: «Человек с момента своего появления на свет, когда он уже не может долее оставаться в материнской утро

бе, а начинает жить сам по себе, получает метку, образ всех небесных созвездий, иными словами, знак планетарного влияния; и он сохраняет эту отметину до могилы». Следовательно, небесные тела ставят клеймо, формируют ребенка, навязывая ему индивидуальность, не имеющую никакого отношения к фактору наследственности. И тем не менее Кеплер признает наличие астральной наследственности. Здесь заключены два суждения, физически несовместимые.

Это удивительное противоречие, высказанное великим астрономом, мы находим и у Шуанара, который, не колеблясь, утверждает, что время наступления каких-либо событий, плохих или хороших, «записывается» на небе при рождении человека. Послушаем, что он говорит нам о трагической кончине Робеспьера: «Робеспьер к тридцати шести годам оказался под ударом исключительного совпадения неблагоприятных небесных влияний, способных провоцировать самые жестокие житейские бури, какие только мог заключать в себе его гороскоп. Все неблагоприятные воздействия — по дирекциям, по солнечному возвращению^[74] и по транзитам — проявились максимально в неблагоприятных сферах воздействия, связанных с сигнификаторами^[75] жизнеспособности и оказывающими вредное влияние планетами».

Следовательно, еще раз не наследственный фактор, а натальное небесное тело считается создателем судьбы личности.

Процитируем напоследок современного астролога JI. Лассона, который тоже верит в астральную наследственность: «Какие связи могут объединять планеты и людей? Влияют ли небесные тела на материю напрямую посредством радиации? Конечно же нет! Если бы речь шла об излучении, это излучение должно было бы быть настолько ничтожным, что никакой сегодняшний прибор не смог бы его измерить. «Астральное руководство людьми» может осуществляться лишь через посредство души человека, этого сверхчувствительного приемника. Он становится артистом, военным, литератором только потому, что у него душа артиста, военного, литератора, и лишь па эту душу планеты при рождении человека могут накладывать свой отпечаток».

В общем, астрологический «астральный атавизм» вполне сравним с доктриной кармы у индусов. Вот почему для всех этих астрологов нет никакого противоречия в том, чтобы верить в астральную наследственность, продолжая предсказывать хорошие и дурные периоды в жизни человека. Наша концепция существования у ребенка планетарной чувствительности, напротив, отрицает всякую возможность предвидеть эту — внешнюю для самого человека — судьбу, а небесные тела, пока не доказано обратное, всего лишь обозначения темперамента, унаследованного ребенком.

Мы надеемся, что приведенные нами разнообразные цитаты смогут сделать для читателя понятной дистанцию, которая отделяет астральную наследственность, проповедуемую астрологами, от нашего планетарного наследственного воздействия. Нам, быть может, возразят, что все это весьма шатко и что следует, во всяком случае, поставить в заслугу астрологам саму идею о возможной наследственности астральных факторов. Мы сами того же мнения. Но Генри Форд говорил: «Сами по себе идеи могут быть драгоценны, но они навсегда останутся всего лишь идеями. Всякому доступно их понимание, но важна только возможность их практического приложения». Последнее, разумеется, доступно не всякому. Рассматривая факты в качестве позитивных, единственное, что можно, в конце концов, принять в расчет, это то, о чем мы писали в нашей статье 1962 года, которая, кажется, не устарела и сегодня:

«Хотя при некоторых планетарных условиях проявляют себя положительные результаты, как объяснить, что никогда ничего не происходит, когда изучают традицию гороскопов в целом? Все это, на наш взгляд, окончательно исключает всякую возможность для Зодиака, аспектов и домов играть какую- либо роль в человеческой жизни».

Но — кто знает? Быть может, более искусный, чем мы, исследователь когда-ни- будь сможет поправить это суровое и представляющееся нам окончательным суждение. Признаемся: это было бы чрезвычайно волнующе.

эпилог или научный шок

Я предпочел бы ошибиться вместе с Галеном, но не принимать теорию кровообращения Гарвея.

(Почтенный практикующий врач XVII века)

Если статистика примется доказывать правильность астрологии, я не стану больше верить в статистику.

Жан Ростан (Французская Академия)

«Как замечает е своем классическом исследовании «Структура научных революций» Томас С.Кун, считать, что наука всегда склоняется перед фактами и пересматривает в соответствии с ними свои теории, — предрассудок, — пишет Деймон Найт и добавляет: — А другой предрассудок — полагать, что прогресс в науке идет линейно и как бы организованно, проверяя шаг за шагом свои теории. Кун показывает, что всякая наука в определенный момент своей истории становится пленницей фундаментальных предрассудков, именуемых им «парадигмами». Парадигмы — это «универсально» признанные научные приобретения, которые в какое-то время служат для исследователей моделью любых проблем и всех их решений».

История науки это доказывает: шок, который испытывает «нормальная» наука некоей эпохи от появления новой идеи, всегда бывает очень сильным. Нужно, чтобы прошло целое поколение, чтобы новая идея восторжествовала над официальным консерватизмом, над «универсально признанными парадигмами». Вот трезвое замечание лауреа-

та Нобелевской премии по физике Макса Планка:

«Великие научные идеи не имеют обыкновения завоевывать мир, благодаря признанию противниками, которые, мало-помалу убеждаясь в ценности этих идей, принимают их. Весьма редко можно увидеть, как Савл превращается в Павла. На самом деле противники новой идеи в конце концов вымирают, и новое поколение вырастает уже в ее атмосфере. Кто обладает молодостью, тот владеет будущим».

Шок получается еще сильнее, если речь идет о столкновении «нормальной» науки с тем, что предлагаем мы: переформулирование старой, давно заброшенной идеи. История шока, произведенного нашими наблюдениями в научном сообществе, поучительна для каждого, кто интересуется философией науки. Определим три периода, каждый из которых знаменует собой некоторый прогресс в проверке наших работ и согласии принять их: «доисторический период», «древность» и «современность».

ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

Вот что писал 20 лет тому назад Поль Кудерк, астроном, работавший тогда в Парижской Обсерватории, по вопросу о влиянии небесных тел:

«Если, как полагает астрология, небесные тела являются фактором, имеющим для личности каждого человека значение, которым нельзя пренебрегать, если они в какой- то степени, пусть даже малой, формируют его характер, физически или морально, и — вместе с тысячью других факторов (наследственность, среда, случай) — его судьбу, это способность бесценная. Можно было бы попытаться извлечь из этого возможность обеспечить счастье человечества... Но предлагает ли современная астрология, считающая себя научной, поддающиеся проверке законы? И готовы ли ученые их проверить? В течение долгого времени постоянная научная комиссия, созданная Американской ассоциацией научных обществ, берет на себя исследование астрологических законов, которые ей предложат. В ее составе — астрономы, математики, физики, философы, медики, психологи. Она провела обширное анкетирование и опубликовала полученные результаты в точных докладах^[76]. Эта комиссия существует и сегодня: ее президентом является Барт Дж.Бок, выдающийся астроном из Гарварда (США). Она готова изучить любые суждения, касающиеся влияния на человека планет или знаков Зодиака. К сожалению, этой комиссии не хватает работы; она, с завидным усердием перерыв тонны бумаг, посвященных астрологии, обнаружила там чрезвычайно мало точных суждений, способных быть подвергнутыми исследованию. Результаты были полностью негативными: ни одно из влияний, названных, как полагают, серьезными астрологами, не подтвердилось.

«Бельгийский комитет — Бельгийский комитет научных исследований, считающихся паранормальными феноменов, — объединяющий 30 ученых разных специальностей, был основан в 1948 году. Он предложил всем честным людям... представить «точные программы простых и поддающихся проверке экспериментов», связанных с природными явлениями, чтобы проверить (ценность того или иного астрологического закона)...»

И Поль Кудерк добавил: «Я предоставляю себя в распоряжение астрологов и готов передать в американский или бельгийский комитеты для тщательной проверки все точные формулировки астрологических законов, которые они соизволят подписать и сообщить при этом свое настоящее имя и адрес»^[77].

В 1955 году, исполненный наивного пыла моих 25 лет, я послал экземпляры своей первой книги «Влияние звезд, критическое и экспериментальное исследование» («L’influen- се des astres, etude critique et experimentale»), которая только что вышла из печати, господину Полю Кудерку, в постоянную американскую комиссию, возглавляемую господином Бартом Дж.БокоИк, и в Бельгийский комитет. Работа сопровождалась письмом, выдержанном, как я полагал, в достаточно скромном и почтительном тоне, — впрочем, так и должно было быть.

Я до сих пор жду ответа от господина Поля Кудерка. Вот уже почти 20 лет, тем не менее, я и впоследствии информировал его о своих изданиях ц о прогрессе в своих исследованиях. Но, как мы увидим, иногда он кое-что пишет обо мне.

Точно так же — никакого ответа от Американской научной комиссии, несмотря на многочисленные напоминания вплоть до 1960 года. В то время я только что выпустил новую книгу «Люди и планеты» («Les hommes et les astres»), которая представляла собою систематическое повторение моих первых французских опытов в четырех европейских странах: Италии, Германии, Бельгии и Голландии. Вот важная цитата из ответного письма профессора Барта Дж.Бо- ка:

«Я должен, однако, сообщить вам, что у меня нет теперь ни времени, ни желания проводить исследования по астрологии и ее суждениям. К тому же, насколько мне известно, Американская ассоциация научных обществ прекратила свое существование, а что касается меня лично, то я давно потерял с ней всякую связь. Я пролистаю вашу книгу, когда ее доставят, но, в любом случае, ничего не могу вам обещать».

Эта постоянная комиссия, «готовая все проанализировать», если верить Полю Кудерку, комиссия, которой не хватало работы, — существовала ли она когда-нибудь? Господин Поль Кудерк настолько мало информирован, что в новом издании своей книги (1964 год) слово в слово повторил пассаж из старой работы, где подтверждает, что всегда готов «передать в Американский комитет все точные формулировки законов».

Зато я получил ответ от члена Бельгийского комитета (сокращенно — Comite Рага), впрочем, ответ негативный. Сильвен Аран,

астроном из Королевской обсерватории Бельгии, в письме, датированном 3 января 1956 года, так изложил мотивы своего отказа проверить мою работу:

«Профессиональные астрономы изучили проблему a priori. Для них планеты являются остывшими небесными телами, способными, в сущности, только на то, чтобы отражать полученное ими излучение. Это излучение, ведущее свое происхождение из других источников, когда-то мощных (звезды и радиоисточники), наблюдаемых с помощью телескопов и радиотелескопов, и именно они могли бы оказывать влияние на людей. Во всяком случае, ясно, что человеческие судьбы зависят от чисто человеческих, а не от астральных факторов, именно первые имеют преобладающее значение».

Я мог бы ответить господину Сильвену Арану, что в науке категорический «априоризм» никогда не был источником прогресса: я мог бы также возразить ему, что как радиоастроном он недостаточно осведомлен о недавних открытиях, сделанных в его области. Действительно, в начале 1955 года Бёрк и Франклин уловили «пиратское» излучение, исходящее от Юпитера, которое нельзя было объяснить как следствие простого разогревания небесного тела Солнцем. Это открытие легло в основу целой серии наблюдений, показывающих активную роль, которую играют планеты в нашей Солнечной системе. Глава нашей книги, названная «Возвращение планет», рассказывает о состоянии этих открытий¹. Что об этом думает сегодня господин Арен?

ДРЕВНОСТЬ

Она начинается с 1956 года, когда в печати появилась суровая критика наших работ со стороны статистика, руководителя Национального института статистики и демографических исследований в Париже господина Жана Порта. Жан Порт был нисколько не удовлетворен нашими аргументами и не постеснялся написать об этом. Но Жан Порт поступил как честный человек: его критика не была «априорной», она основывалась на текстах. Таким образом, как мы сейчас увидим, была открыта полемика с ним. Но между тем Ж.Порт получил советы от Поля Кудерка:

«Я все время думаю, что бреду господина Гоклена надо противопоставить, насколько только возможно, резкий и подобающий отпор. Но надо будет снять проблему раз и навсегда, а, стало быть, надо создать коллективный труд. Я думаю, к примеру, что Комитет, в котором состоит господин Аран, мог бы опубликовать этот отклик, если бы он был подготовлен лично вами, господином Араном и мной».

Но оказалось, что доверие, оказанное Полем Кудерком Жану Порту, было не по адресу. После первого своего критического выступления Ж.Порт никогда не отказывался обмениваться со мною взглядами на те положения моей методики, которые казались ему достойными критики. Проведя решающие контрэксперименты, он, в конце концов, признал обоснованность найденной нами методики и снабдил предисловием нашу с женой работу, специально посвященную этим вопросам методологии. В прекрасном тексте своего предисловия Ж.Порт прежде всего заявляет: «Всякий, кто хочет сохранить научное отношение к этой проблеме, должен остерегаться утверждать, что он изучает ее без предубеждения; он обманет своих читателей или обманется сам. Ему необходимо, скорее, попытаться осознать свои предубеждения и признать их публично, а затем попробовать поставить их как бы «за скобки» на определенное время. Потому признаюсь сразу же, что у меня были предубеждения в отношении предполагаемой реальности пресловутого влияния небесных тел и что эти предубеждения носили неблагоприятный характер». Но он добавляет чуть дальше: «Факты — это факты, абсурдны они или нет, и даже если наука в определенную эпоху не умеет их обобщать, все ученые умы должны признать их существование в ожидании возможности их объяснить... (Мои неблагоприятные предубеждения) не должны помешать мне изучить методы, позволяющие исследовать факты, раз уж они существуют... Мишель и Франсуаза Гоклен не отступают перед трудностями. Вычисления, которые они предприняли, по существу, очень сложны; они включают в себя как астрономические, так и демографические данные; они требуют хорошего знания расчета вероятностей; и ученые могут достичь практических результатов, лишь используя приблизительные методы весьма тонкого свойства. Вот где случай совершить методические ошибки! Я искал такие ошибки в предлагаемой читателю работе — и не нашел их. Что же до самих цифровых результатов, те, кто захочет ими воспользоваться, смогут проверить их, используя методы, изложенные в тексте, — в этом и состоит цель работы». Название нашей книги — «Методы изучения распределения небесных тел в суточном движении» («Methodes pour etudier la repartitions des astres dans le mouvement diurne»). Год издания — 1957.

Люди, представляющие научную общественность, оценят мужество и честность этого бесстрашного в эпоху официально защищавшегося Полем Кудерком конформизма текста. Чтение предисловия Ж.Порта — а мы не преминули послать Кудерку книгу, — должно было вызвать у него шок. Видеть, как твой самый надежный союзник переходит в лагерь этого «одержимого бредом», каким в его глазах был я, тяжело. Он предпочел «изгнать» Ж.Порта из своей памяти, о чем свидетельствует это заявление, сделанное в ответ на просьбу о рекомендации, полученную от человека, интересующегося нашими работами, заявление, сделанное в 1967 году, то есть 11 лет спустя:

«Результаты, полученные господином Гок- леном, не более ценны, чем другие... Я читал лет 15 назад — он пытался меня убедить — то, что он публиковал: его методы туманны, ни один ученый, достойный этого звания, не поддерживает их (но он «соблазняет» гуманитариев). Полученные им результаты лишены всякого правдоподобия...»

Бедный Жан Порт! Французский специалист в области расчетов вероятности, руководитель Национального института статистики, которому поручены исследования Национального центра научных исследований, теперь в глазах господина Поля Кудерка он всего лишь «ученый, недостойный этого звания», всего лишь «соблазненный гуманитарий»...

Похоже на мирянина Поля Кудерка вел себя отец Франсуа Рюссо, иезуит, показанный в недавней телевизионной передаче, посвященной процессу Галилея, и представленный в качестве «выпускника политехнической школы, философа, выдающегося историка науки». В рецензии на нашу первую книгу, опубликованной в «Исследованиях» («Les etudes») за март 1956 года, отец Рюссо отбросил доказательства, которые там приводились, потому что один из наших лучших современных статистиков, господин Порт, — утверждал он, — не признает эти доказательства». Он объяснил это в своем обширном исследовании данного вопроса, опубликованном в журнале «Башня Святого Жака» («La Tour St. Jacques»)».

Тем не менее в письме от 6 июля 1956 года отец Рюссо писал нам: «Я рассмотрю проблему несколько подробнее в ближайшие месяцы... Будьте уверены, я приложу все усилия, чтобы не оставаться в позе постоянного отказа».

Но время идет. Жан Порт поддерживает наши методы, и наши первоначальные результаты постоянно повторяются в четырех европейских странах. В 1960 году мы посылаем отцу Рюссо нашу работу «Люди и планеты», где подтверждается этот факт. Мы надеемся, что он донесет до читателей весть о новом состоянии проблемы. Но отец Рюссо ничего не предпринимает. Мы обращаемся к нему за информацией. Два года спустя, 4 марта 1962 года, мы получаем из секретариата отца Рюссо короткую, никем не подписанную записку такого содержания: «Отец Рюссо не имеет возможности написать рецензию на вашу книгу для «Исследований», ибо считает, что лучше не говорить о ней, чем высказывать несогласие с вашими выводами».

Католик Рюссо, как и мирянин Кудерк, признают Жана Порта «одним из наших лучших современных статистиков» только тогда, когда он отбрасывает наши доказательства. В дальнейшем его заявления больше не имеют значения и вернее держать их под спудомК

СОВРЕМЕННОСТЬ

Жан Порт был исключением в 1956 году. Мы очень благодарны ему за помощь в то время, когда находились в полной научной изоляции. И понадобилось еще несколько лет, чтобы выйти наконец из темноты на свет Божий. Примерно в 1961 году некоторые другие «ученые, недостойные этого звания» заинтересовались нашими работами. И первыми — члены брюссельского Комитета Рага, первые попытки общения с которым за пять лет до того так меня разочаровали. Но что же произошло? В Комитете Рага одно поколение сменилось другим, господин Аран и кое-кто еще из основателей раньше или позже ушли на покой. Был избран новый президент, и новые, активные люди вошли в состав Комитета, воодушевленные любознательностью более острой, чем была у их почтенных предшественников. Вот так и получилось, что в 1961 году нас пригласили в Брюссель, чтобы представить наши работы членам Комитета и провести дискуссию о закономерности наших выводов.

После этой встречи я получил в 1962 году следующее письмо от статистика Комитета: «Я лично проверил некоторые из полученных вами результатов и не нашел ничего, что могло бы, с точки зрения статистики, вызвать возражения». Зато Комитет объявил о том, что не может провести оригинальные эксперименты с новыми датами рождения. Следовательно, он не дал заключения о реальности выдвинутых мною доказательств, а просто подтвердил точность самих статистических методов. Я действи- тельпо мог бы, сознательно или бессознательно, подобрать сведения, дающие одни лишь положительные результаты.

В течение пяти лет не происходило ничего. По крайней мере, с Комитетом Рага. Потому что к 1965 году нашими работами стали интересоваться другие исследователи. Так, в 1966 году профессор Пиккарди, заведовавший Лабораторией физической химии Флорентийского университета (Италия), согласился написать предисловие к нашей работе «Планетарная наследственность» («Uheredite planetaire»), где прозвучало, в частности, следующее:

«Факты, которые представил на наше рассмотрение Гоклен, были бы, с точки зрения традиционной науки, приговорены, потому что отсвет планет в большой степени должен восприниматься как пережиток средневековья. Но планетарное влияние было множество раз исследовано квалифицированными специалистами, и никто не может доказать, что его не существует, что оно иллюзорно, что оно выявлено при помощи недостоверных математических выкладок или что статистика проводилась не самыми что ни на есть ортодоксальными методами. Если в это верят все, кто лично проконтролировал факты, значит, эти факты существуют и они неопровержимы, несмотря на разочарование тех, кто не хотел бы верить в существование подобного феномена. И именно потому, что эти строго проверенные факты существуют, я и могу совершенно спокойно написать это предисловие к книге Гоклена, пытаясь свести данные Гок- лена с другими известными феноменами для общей проверки наших идей о современном научном исследовании».

После этого предисловия, вышедшего из- под пера того, кто являлся основателем оригинальной научной дисциплины — космической химии, нас также порадовал интерес к нашим работам, проявленный доктором Фрэнком А. Брауном Моррисоном, профессором биологии Северо-Западного университета в Ивенстоне, штат Иллинойс. Доктор Браун хорошо известен своими открытиями о невероятно тонких способностях животных реагировать на воздействие космической окружающей среды.

В своем предисловии к нашей работе «Космические часы» (1967) он пишет: «Человек неразрывно связан с остальной частью Вселенной не только инструментами, которые сам для этого изобретает, но и благодаря поразительной чувствительности своего собственного существа. Мишель Гоклен... — один из тех пионеров науки, работы которых предполагают существование космических связей, имеющих отношение к самому человеку, связей, которые вызывают у иных ужас, но которые наверняка остаются самыми волнующими и самыми важными для современной научной мысли».

Наконец, начиная с 1966 года и в особенности благодаря широте ума доктора Тромпа, секретаря Международного общества биометеорологии, и госпожи К.Капель-Бут, руководителя Междисциплинарного комитета исследований и научных изысканий в области атмосферы (Брюссельский университет), мы смогли регулярно представлять наши работы на международных научных конгрессах и стали членами нескольких международных научных ассоциаций.

Вернемся к Бельгийскому комитету. Только в 1967 году появилась возможность собрать новые документы гражданского состояния о рождениях. Бельгийский исследователь профессор Люк де Ма.рре из Антверпена, получив разрешение на изучение регистрационных журналов рождений, предложил членам Комитета Рага воспользоваться этим. Те решили провести оригинальное исследование группы чемпионов спорта Бельгии и Франции с помощью вычислительных машин. Мы договорились о процедуре и об учете результатов. Чтобы стать для меня благоприятным, исследование Комитета должно было доказать, что чемпионы чаще, чем простые смертные, рождаются после восхода или кульминаг^ии Марса.

В письме, отосланном Комитету перед началом эксперимента 4 марта 1967 года, я четко определил свои обязанности: «Результаты будут проанализированы с учетом наблюдений, описанных в моей книге «Люди и планеты» (Париж, 1960): гипотезы приведены там на с. 56—59, итоги по спортсменам — на с. 83—87. Чтобы новый эксперимент мог подтвердить достоверность наших прежних работ, необходимо обнаружить в изучаемой группе избыток появлений Марса после восхода и кульминации».

22 октября 1968 года Комитет прислал мне распечатку результатов, вышедшую из машины. Новые сведения о рождениях 535 чемпионов подтверждали мои прежние наблюдения с ясностью, которая не оставляла сомнений в статистическом плане^[78]. Рис. 21 доказывает сходство результатов наблюдений Комитета и моих собственных.

Проистекает ли из этого, что Комитет сразу же признал обоснованность наших выводов? Нет, потому что, с полным основанием удивившись столь благоприятным в отношении моих исследований результатам, Комитет постарался объяснить «марсианскую» тенденцию чемпионов «нормальными» причинами, а не как доказательство влияния небесных тел. И тогда на долгие годы растянулась дискуссия о ценности расчета теоретической возможности появления планеты в том или ином участке неба, расчета, который, по мнению Комитета, и должен был таить в себе слабое место. Досье с документами, полученными при помощи самой совершенной техники, разбухало год от года. Я много раз предлагал методики, которые использовал для того, чтобы рассчитать частотность, в особенности — те методики, которые получили одобрение Ж.Порта в 1957 году. Наполовину убежденный в правильности этих методик Комитет предпочел все- таки провести контрэсперимент с несколькими сотнями фиктивных часов рождений, данные о которых были выбраны наугад из таблицы случайных чисел. Если марсианская тенденция восхода и кульминации чисто астрономическая, эта тенденция должна была проявиться и при фиктивных датах

Дата добавления: 2015-08-20