и в народе давно стало крылатым двустишье Валентина Гафта: «Гораздо меньше на земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян!». Оно вас не обижает?

- Ни в коей мере! Я замечательно отношусь к данной фразе. Это – остроумно и очень хорошо сказано!

- Только в 2008 году вы уже успели сняться в девяти фильмах! Откуда такая необыкновенная работоспособность?

- Я люблю сниматься в кино, это – моя профессия. От нее я получаю не только моральную, но еще и финансовую поддержку. Это – очень хорошее ремесло, которое мне нравится. С годами, конечно, теряешь былую энергию и некоторую гибкость, но когда меня приглашают на съемки и снимают – я иду. Если мне предлагают роль, в которой, например, нужно прыгать с парашютом или плавать в Ниагарском водопаде, – я всегда отказываюсь и говорю: «Нет, ребята, для такой роли я уже старый!».

- И часто вам за последнее время приходится отказываться от киносъемок?

- Нет, сейчас мне стали меньше предлагать, они учитывают мой возраст. Я думаю, если я сам с собою буду разбирать свою жизнь, то смогу отметить, что прожил счастливую жизнь, поэтому я – очень сытый человек, естественно, в творческом плане. Я сыграл то, что хотел, много ездил по стране, так что жаловаться не приходится!

- В 1996 году вами был основантеатр Армена Джигарханяна. Как появилась идея создания своего театра?

- Мы хорошо жили с нашими ребятами, и нам было жалко, что четыре года быстро пробежали (я имею в виду студенческие годы во ВГИКе, где я преподавал и вел курс), и мне показалось, что с ними можно продолжить творческую работу, тем более это было такое странное время, когда выделялись деньги на культуру, и каждый, кто хотел, этим занимался. И я тоже ввязался в эту историю, хотя сейчас я очень многое понял – что такое создавать театр. Это – очень странное занятие. Даже сейчас я вам не смогу внятно сформулировать – что же это такое. В самом начале у нас не было ни помещения, ни труппы. Гораздо проще, когда ты приходишь в устоявшийся театральный коллектив, его можно «почистись» и т. д. Из подобных моему примеров можно назвать только театры Александра Калягина („ Et Cetera “) и Фоменко (Мастерская Петра Фоменко). Это очень трудно, и я до сих пор еще не понимаю – сформировались мы уж как театр или еще не до конца. Здесь есть проблема, о которой говорил великий скульптор Микеланджело – нужно отсечь все лишнее. Этот длительный процесс продолжается до сегодняшнего дня…

- Какую эволюцию театр прошел за 12 лет существования?

- Эволюция связана только с возрастом актеров. Они ко мне пришли девочками и мальчиками, а сейчас это – мужья и жены, я говорю только о творчестве. Они что-то переосмыслили, у них изменилась жизнь – она стала иной. Вы знаете, артисты вырастают и умирают на этом возрастном переходе, потому что, в принципе, как кто-то утверждает, человек живет один возраст. Может быть, когда дети рождаются, в первый день мы сразу же видим, каким ребенок будет. Иногда он рождается уже стариком.

- Есть ли в вашем театре какие-либо особенности репертуарной политики? У вас идут как классические пьесы («Три сестры» Антона Чехова, «Ревизор» Николая Гоголя, «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Пьера Бомарше), так и современные («Возвращение домой» Гарольда Пинтера, «Molly Sweeney» Брайана Фрила и «Сказки ученого кота» Родиона Овчинникова).

- У нас нет каких-либо предпочтений, ведь театр всегда остается театром, когда сегодня тебе смешно, завтра – хочется есть, а послезавтра ты плачешь. Я не знаю, как его определить – как романтический театр или интеллектуальный. Я думаю, что такое искусственное разграничение ведет лишь к тому, что зрителю просто становится скучно. Я всегда привожу такой пример: Бетховен написал песню «Мой сурок со мною». Это был серьезный композитор, который писал великие симфонии. Или, к примеру, другой серьезный композитор Дмитрий Шостакович – автор знаменитой блокадной симфонии № 7 – написал единственную в жизни оперетту «Москва, Черемушки». Театр – это явление, когда сегодня – смешно, завтра – трагично, послезавтра – пошло, – это все живет и тесно переплетается в театре.

- Ваш театр не так давно вернулся с гастролей из Армении – вашей Родины. Как прошла эта гастрольная поездка?

- На мой взгляд, естественно, предвзятый и необъективный – просто блестяще! Нас встречали переполненные залы – мы провели девять аншлаговых спектаклей и, самое главное, почувствовали, что интерес к театру шел по нарастанию, а кроме того, мы ощутили настоящий, неподдельный интерес со стороны зрителей: люди спрашивали, говорили, спорили, то есть наше творчество никого не оставило равнодушным!

- Как Вас воспринимают в Армении – «своим среди чужих или наоборот- чужим среди своих»?

- Вы знаете, такого нет. Это – придуманные категории, которые сочинили какие-то недобрые люди. Я – армянин Джигарханян, работающий в Москве. И этим все сказано! Повторяю: нужно быть очень недобрым человеком, чтобы в этом копаться.

- Ваше жизненное кредо вы сформулировали так: «Я ни в чем не считаю себя обделенным. Очень люблю жизнь, хочу удивляться, радоваться...» Что сегодня может вас удивлять?

- Если честно отвечать на этот вопрос, то скажу так: сегодня я удивляюсь лишь тому, чему хочу удивляться. На «чисто сливочном масле» меня очень удивляют дети и животные.

- А чему вы можете искренне радоваться?

- Меня радует то, что не огорчает, извините за невольную тавтологию!

- Дорогой Армен Борисович, я вас сердечно благодарю за этот интересный разговор!

- И вам, Женя большое спасибо!

Дата добавления: 2015-08-20