Джордж Уокер Буш, сорок третий президент США

– А я ведь говорил этим остолопам, что с русскими нужно что‑то делать!

Во имя Христа и его мамаши, он‑то куда смотрел?!

– Слушай, ты сумасшедший. Я тоже сумасшедший, потому что готов подписаться под твоей авантюрой. Но давай действовать поскорее, потому что мы не знаем, что там происходит.

– Значки и удостоверения агентов ФБР чего‑то еще да стоили в Америке.

– А вы ушлые ребята, – с некоторым уважением произнес майор.

– Что есть, то есть, – не стал спорить Маккормик.

– Хорошо. – В конце концов, вы военный, а мы летим не на прогулку. Лишний ствол нам очень даже не повредит.

– Если вернемся, вам не избежать неприятностей, – предостерег Ковальски.

– Какая разница, – поморщился майор. – Я уже привык. И потом, еще нужно вернуться… На самом деле взять бы с собой еще несколько человек, у меня есть хорошие ребята, которые в огонь и в воду…

– Люди часто не помнят, что делали, когда свершилось то или иное историческое событие, Пол, – вмешался Маккормик. – Или не хотят об этом рассказывать.

– Я видел телепередачу про ветерана Второй мировой, – добавил майор. – Ведущий спрашивал старичка, что тот делал, когда японцы напали на Перл‑Харбор и раздербанили к чертовой матери почти весь наш тихоокеанский флот. Знаете, что ответил старичок?

– Что? – спросил Ковальски.

– «Я, – говорит, – пьяный валялся. Мы с парнями обыграли в бейсбол команду из соседнего городка, ну и отметили это дело. Очухался весь в блевотине, а папаша и говорит – вставай, сукин сын, у нас война с узкоглазыми».

– У тебя разве есть ребенок? – несказанно удивился Маккормик.

– При чем тут ребенок? Нет у меня никакого ребенка.

– А кому же тогда ты читал «Ветер в ивах»?!

– Я просто так его читал. Я очень люблю эту книгу.

– Майор, а правда, что русские много пьют?

– Эти пили мало. – С другой стороны, я частенько вижу у нас в глубинке парней, которые всегда рады нализаться в лоскуты. Свиньи есть среди любого народа.

– Не уверены, что останется, или не уверены, что все закончится?

– Да ни в чем я сейчас не уверен.

Когда он выбрался из неглубокой могилы, обламывая ногти и выплевывая землю вперемешку с засохшей кровью, то искренне обрадовался тому, что жив. Жив вопреки всему. С того момента он часто не мог понять, а жив ли он вообще и что с ним происходит.

– Я привык называть все вещи своими именами, tovarishch.

А вы… Вы тяжело больны. Чтобы определить это, не нужен диплом. А чтобы вылечить – никакой диплом не поможет.

– И как поживает Нефедов?

– Надеюсь, он в добром здравии?

– Более чем. – И часто вспоминает, как вместе с вами раскапывал захоронение в Мексике. Скарабей, черный порошок…

Русский выжидающе смотрел на полковника, словно подначивал – ну, давай еще вопросы, давай, у меня на все найдутся ответы. И Роулинсон сдался.

– Страдаю?! – Страдаю?! Это состояние нельзя назвать страданием. Иногда я чувствую себя совершенно здоровым, пока… Пока не взгляну в зеркало. Иногда я чувствую себя так, словно я умер. Я почти не ем. Я много пью, но алкоголь на меня действует крайне редко. Лекарства, которые я смог найти, мне не помогают, а наши врачи только разводят руками.

– Я же говорю – рано радуешься. К тому же я буду откровенен – все, что я делаю, я делаю не просто так, не бескорыстно.

Он в чем‑то изменился, но в чем‑то остался прежним. И от этого он вовсе не стал менее опасным. Скорее, совсем наоборот.

Как там у Пушкина было: «Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, и братья…» Что подадут братья?! Вылетело из головы, а ведь учил же, пятерку заработал в свое время!

– Джей, ты, часом, Пушкина не читал? Это такой русский поэт.

– Чувак, с какой стати мне читать русских поэтов? Я и американских‑то толком не помню.

– Напрасно. – Это классика. К тому же Пушкин был частично эфиоп.

– Не, братан, эфиоп – это не то. Эфиопия – это реггей, растаманы, Джа и прочие карибские дела. Я по такой музыке не особо прохожу, откуда мне знать вашего Пушкина. А для кого он писал тексты? Неужто для Боба Марли?!

– Ты неисправим, Джей.

Это не загрязнение наносит вред окружающей среде, а те примеси, которые находятся в воздухе и воде. Джордж Уокер Буш, сорок третий президент США

– Зачем мне чокнутый охранник, который на меня же и кинется в случае чего? Да и потом, не так уж он от пуль и защищает.

«Черт с ним, – пусть тащит, раз ему так хочется…»

– Куда теперь? Где террористы?

– Полагаю, везде.

– Зачем вы это сделали?!

– Не мог отказать себе в маленьком удовольствии.

– Что бы там ни было, это в любом случае сенсация. Телепорт, аннигиляция, антигравитация, лекарство от рака, способ моментального приготовления гамбургеров – это в любом случае уникальный патент, деньги и признание. У нас есть ученые, которые разберутся. Любой секрет, который Штаты скрывали так долго, чего‑то да стоит.

Произойдет то, чего, собственно, и не должен был допустить Гумилев со своей миссией…

Добра это новоявленное государство никому не принесет.

«Он что‑то знает, чего не знаю я». Ладно, сейчас не время гадать. Нужно действовать по обстоятельствам. И это очень не нравилось Андрею, привыкшему планировать действия на много ходов вперед.

Давайте понемногу выдвигаться, и будьте готовы к любым сюрпризам. Договоренности договоренностями, но всякое может случиться. Я уже устал от неожиданностей, честное слово.

– Что значит «только что»?!

– Антон, ты сотрудник службы безопасности или баба базарная?! Что значит «только что»?!

– Но он в самом деле… Вот только‑только…

– Чёрт у меня не служба безопасности, а черт знает что…

– Вы что, совсем охренели?! Неужели не видно, что здесь сидят под замком мирные люди, которых какие‑то уродские расисты запихнули в кутузку?! Но нет же, нужно ворваться сюда и врезать человеку по башке прикладом! Сначала это делают придурки из команды тухлого полковника, теперь – вы… Это что же, на хрен, останется от головы у человека, а?!

– У вас на лице не написано, что вы не бандит, сэр, – парировал Маккормик. – По крайней мере, если человек сидит взаперти, это наводит на некие мысли.

– Разница в том, кто именно посадил человека под замок.

– Твою мать, – воскликнул Джей‑Ти в восторге. – Как человек, который помер распятым на кресте и воскрес, словно Иисус, могу тебе авторитетно сказать, братан, что я ничего интереснее в жизни не слыхал! Мы спасаем мир? Я готов, только подмигни. Может, в этом цель моего существования и есть? Чувак, который меня вытащил с того света, ничего такого не говорил, но мало ли… Кстати, на нем был надет похожий скафандр, вот типа как у вас. Но он был русский, а вовсе не коп. Блин, а может, они все же оккупировали Америку, Расти?

– Давайте решать, что делать дальше. Лично мне кажется, что как‑то слишком тихо стало. Не видать ни одного урода, кроме тех, что нас стерегли, а раньше они тут так и бегали туда‑сюда. Может, они свалили отсюда, на хрен, в свой поганый Солт‑Лейк‑Сити?

– Переговоры с террористами не доводят до добра.

– Неприятностей у нас уже накопилось столько, что на всех хватит.

– Черт их разберет в скафах, кто из них кто…

– Вон тот чувак точно снимал меня с креста. – Вы как хотите, но в него я стрелять не стану. Да и в других тоже не стану, если они с ним.

– Здравствуйте, господа. – Надеюсь, сейчас мы с вами на одной стороне?

У меня не аналитический склад ума. Вы в курсе, что я не трачу свое время, чтобы подумать о себе и о том, зачем я делаю то, что я делаю.

Дата добавления: 2015-08-20