Обобщенный другой

Понятие стадии коллективных игр порождает одну из наиболее известных кон­цепций Мида (1959, р. 87), идею обобщенного другого. Обобщенный другой – это отношение целого сообщества или, как в примере игры в бейсбол, отношение целой команды. Для самости существенно важна способность принимать роль обобщенного другого: «Только в той степени, в какой человек принимает установки организованной социальной группы, к которой принадлежит, по отношению к организованной объединенной социальной деятельности или различным видам такой деятельности, в которой участвует эта группа, развивается его целостная самость» (Mead, 1934/1962, р. 155). Также очень важна способность людей оце­нивать себя с точки зрения обобщенного другого, а не просто с позиции отдель­ных других. Принятие роли обобщенного другого, а не отдельных других, обес­печивает возможность абстрактного мышления и объективности (Mead, 1959, р. 190). Вот как Мид описывает полное развитие самости:

Так, самость достигает своего полного развития через организацию индивидуальных установок других в структурированные социальные или групповые установки, и таким образом становясь индивидуальной рефлексией общесистематической модели соци­ального или группового поведения, в котором участвует эта или другая самость, — мо­дели, которая в целом присутствует в индивидуальном опыте в форме таких организо­ванных групповых установок, которые через механизм центральной нервной системы этот индивид применяет к себе, точно так же, как применяет индивидуальные установ­ки других (Mead, 1934/1962, р. 158).

Другими словами, чтобы обладать самостью, человек должен быть членом со­общества и руководствоваться общими для сообщества установками. Тогда как ро­левой игре достаточно только доли самости, коллективная игра требует целост­ной самости.

Принятие роли обобщенного другого имеет существенное значение не только для самости, оно также очень важно для развития организованной групповой де­ятельности. Группа требует, чтобы индивиды руководствовались в своих действи­ях установками обобщенного другого. Обобщенный другой также отражает извест­ную склонность Мида отдавать приоритет социальному, поскольку именно через обобщенного другого группа влияет на поведение индивидов.

Мид также рассматривает самость с точки зрения прагматизма. На уровне ин­дивида самость позволяет ему быть более эффективным членом общества. Благо­даря самости люди вероятнее совершат то, что от них ожидают в данной ситуации. Поскольку люди зачастую стараются жить в соответствии с групповыми ожида­ниями, они, скорее всего, будут избегать неэффективности, вызываемой невыпол­нением ожиданий группы. Более того, самость обеспечивает лучшую координа­цию в группе в целом. Поскольку можно рассчитывать, что индивиды будут делать то, что от них ожидают, группа может функционировать более эффективно.

Вышеприведенные положения, как и рассмотрение самости в целом, могут привести нас к убеждению, что акторы у Мида – не многим более чем конформи­сты и что, поскольку каждый занят приспособлением к ожиданиям обобщенного Другого, проявление индивидуальности имеет крайне низкий характер. Однако Для Мида ясно, что каждая самость отличается от всех прочих. Самости обладают общей структурой, но каждая самость получает уникальную биографию. Кроме того, ясно, что существует не просто единый целостный обобщенный другой, но в обществе существует множество обобщенных других, поскольку в обществе много групп. Поэтому люди обладают многообразными обобщенными другими и, как следствие, многообразными самостями. Уникальный набор самостей каждого че­ловека отличает его от кого бы то ни было. Более того, люди могут не принимать сообщество как оно есть, но могут корректировать порядок вещей и стремиться улучшить его. Благодаря нашей способности мыслить мы можем изменять сообщество. Но Мид вынужден сформулировать это положение индивидуальной креативности в знакомых, бихевиористических терминах: «Единственный возможный способ нашей реакции против неодобрения целого сообщества состоит в учреждении высшего типа сообщества, которое в определенном смысле поддерживает этот путь... Он может сам восстать против сообщества. Но для этого он должен понимать голоса прошлого и будущего. Только так самость может быть услышана в общем хоре сообщества» (Mead, 1934/1962, р. 167-168). Иначе говоря, чтобы противостоять обобщенному другому, индивид должен создать более крупного обобщенного другого, состоящего не только из настоящего, но также из прошлого и будущего, и затем реагировать на него.

Мид выделяет два аспекта, или фазы, самости, которые он называет / и те (о критике этого разделения см. Athens, 1995).[7] Как формулирует это Мид, «самость, по сути, есть социальный процесс, проходящий эти две различные фазы» (1934/1962, р. 178). Важно помнить, что / и те представляют собой процессы в рамках более крупного процесса «Я»; они не являются «предметами».

I и те

I – непосредственная реакция индивида на других. Это непросчитываемый, не­предсказуемый и креативный аспект идентичности. Люди заранее не знают, ка­ково будет действие I: «И какова будет реакция, он не знает и никто другой не знает. Возможно, он сделает блестящий ход или допустит ошибку. Реакция на непосредственно возникающую в его жизни ситуацию не носит определенного характера» (Mead, 1934/1962, р. 175). Мы никогда целиком не осознаем I и через него удивляем своими действиями самих себя. Мы получаем знание об I только после того, как действие было совершено. Таким образом, мы знаем об I только в наших воспоминаниях. Мид подчеркивает значение I по четырем причи­нам. Во-первых, это ключевой источник новизны в социальном процессе. Во-вторых, Мид утверждает, что важнейшие ценности расположены именно в I. В-третьих, I создает основу того, к чему все мы стремимся – самореализации. Именно I позволяет нам развить «определенную личность». Наконец, Мид рассматривает эволюционный исторический процесс, в котором у людей примитивных обществ преобладает те, тогда как в современных обществах более зна­чителен элемент I.

I придает теоретической системе Мида некоторую необходимую динамику и креативность. Без этого над акторами Мида целиком преобладал бы внешний и внутренний контроль. А используя это понятие, Мид может рассматривать изменения, вызываемые не только великими личностями в истории (например, Эйнштейном), но также индивидами на повседневном уровне. Именно I делает возможными эти изменения. Поскольку каждая личность является смешением I и те, великие исторические фигуры видятся обладающими большей долей I, чем большинство других людей. Однако в повседневных ситуациях может самоутвер­диться I любого человека и привести к изменениям социальной ситуации. Уни­кальность в систему Мида также привносится с помощью биографического фор­мирования I и те. То есть специфические требования жизни каждого человека наделяют его уникальным соотношением / и те.

I противодействует те, которое является «организованным набором устано­вок других, принимаемым человеком для себя» (Mead, 1934/1962, р. 175). Дру­гими словами, те есть принятие обобщенного другого. В отличие от /, люди осо­знают те»; те включает осознанную ответственность. Как говорит Мид, «те есть общепринятый, привычный индивид» (1934/1962:197). Элемент те преоб­ладает у конформистов, хотя каждый — независимо от его степени конформно­сти — имеет, и должен иметь, существенную долю те. Именно с помощью те об­щество доминирует над индивидом. Действительно, Мид определяет понятие социального контроля как преобладание выражения те над выражением I. Поз­же в книге «Разум, самость и общество» Мид развивает свои идеи о социальном контроле:

Социальный контроль, действуя со стороны самокритики, обширно и изнутри влияет на индивидуальное поведение, обеспечивая интеграцию индивида и его действий в со­ответствии с организованным социальным процессом бытия и поведения, в котором он участвует.... Социальный контроль над индивидуальным поведением осуществляется посредством социального происхождения и на основе такой (само)критики. То есть, по сути, самокритика является социальной критикой и поведение контролируется соци­ально. Следовательно, социальный контроль, далекий от тенденции к разрушению чело­веческого индивида или к уничтожению его сознательной индивидуальности, на самом деле, напротив, является созидательным и неразрывно связанным с этой индивидуально­стью (Mead, 1934/1962, р. 255)

Мид также рассматривает I и те с точки зрения прагматизма. Me позволяет индивиду комфортабельно существовать в социальном мире, тогда как I делает возможными общественные изменения. Общество получает достаточно конформ­ности, позволяющей ему функционировать, и устойчивого вливания нового разви­тия, предотвращающего застой. I и те, таким образом, составляют части целостного социального процесса и позволяют как индивидам, так и обществу функционировать более эффективно.

Дата добавления: 2015-08-17