Время платить по счетам

Мы входим, и перед нами открывается красноречивая картина; сумки, чемоданы, составленные в ряд. Бабушка суетится, отдает указания, не замечая нас. Я же как вкопанная стою на месте и не могу шелохнуться. Все понятно без слов и надеяться не на что.

Твинки радостно подбежав, обратил бабушкино внимание на нас. Она изменилась в лице, оно словно потеряло все краски. Губы сжаты в тонкую полоску, брови взлетели вверх, а глаза горят яростным огнем.

-Явилась!- усмехнулась бабуля горько. Вчера Маркус встретил меня подобными словами.

-Мистер Беркет, не хотите чаю?- вмешался Валерий Никифорович, пока мы с бабушкой сверлили друг друга пристальными взглядами. Маркус кивнул, понимая, что сейчас нас нужно оставить наедине. Мужчины ушли на кухню, мы же продолжали молчать.

-Вы уезжаете?- прокомментировала я очевидное.

-Да, если конечно, ты наконец, не включишь мозги и не начнешь мыслить здраво, как и положено тридцатилетней женщине. –учительским тоном ответила бабушка, приподняв бровь. Я проглотила оскорбление, другого и не ждала, хотя так и хотелось сказать, что на «положено» «х «наложено! Вздернула подбородок повыше и спокойно произнесла, в душе же нарастала боль;

-Я надеялась, что ты не будешь рубить с плеча. Что означает твой уезд?

-Ты врала мне целых два месяца! Я радовалась, что ты нашла себе достойного мужчину, с которым счастлива, в то время, как ты бегала к этому уголовнику! –вскричала бабушка, маска невозмутимости слетела с ее лица. Меня передернуло, в горле встал ком.

-Ты поставила меня в такое положение, я надеялась, что со временем ты остынешь и примешь мой выбор.

-Никогда этого не будет! Если ты умом тронулась, то у меня с головой все нормально! Как ты вообще терпишь эту скотину? Не противно? Что с тобой происходит, совсем с ума сошла? –кричала бабушка.

Я же молча глотала слезы, зная, что она меня не поймет.

-Я просила тебя не оскорблять его, если ты хочешь сохранить со мной нормальные отношения.- процедила я, но бабушка повергла меня в шок, закричав;

-А я не хочу! Ни видеть тебя, ни слышать не хочу! Посмотрите на нее, как заговорила! В позу встала! Правильно, бабка –то теперь плохая, а эта сволочь хорошая.

-Я тебе разве сказала, что ты плохая?!- не выдержав вскричала я, слезы покатились из глаз.

-А что я не вижу, пряталась от меня, скрывалась, врала безбожно и ждала, как бы бабка поскорее уехала, чтобы не мешала! –с надрывом закричала бабушка, размахивая руками, доводя меня до истерики.

-Совсем сдурела, что ли?! Что ты несешь! –взорвалась я, уже ничего не соображая, захлебываясь слезами.

-Правильно! Бабка дура, бабка плохая! А как на улицу тебя избитую вышвырнула твоя «любовь» поганая, к кому ж ты, милая моя, побежала? К бабке, к бабке!

-Да, если б я знала, что ты меня попрекать этим будешь, никогда бы не приехала! –мы перекрикивали друг друга, били по самым больным местам. В холл вбежали Маркус и Валерий Никифорович. Маркус обхватил меня за талию пытаясь утащить, но я вырывалась,продолжая кричать.- Спасибо тебе бабушка, спасибо!

-Свинья неблагодарная, кто тебя выхаживал, он? Он что ли? Да нужна ты ему была, плевать он хотел, что с тобой было, хоть бы и сдохла! Забыла, как в коленки мне плакалась,какие слова говорила! А теперь не нужна бабка стала, плохая бабка! А что всю душу наизнанку выворачиваешь, насрать! Тьфу на тебя, видеть не могу, срамотища, овечка безмозглая. Как ты можешь, как можешь себя так по-свински вести? Да, что ты за человек такой? Он же мужа твоего убил и тебя бы убил, если бы не отобрали! Ты с убийцей жить собираешься? С убийцей?

-Риточка, милая, хватит, хватит, родная! –кинулся успокаивать ее Валерий Никифорович, но бабушка вырвалась и еще сильнее закричала.

-Дура бестолковая, да разве нормальная женщина бы связалась с уголовником?

-А я ненормальная, ясно! Убейте меня теперь! И не тебе судить, уголовник он или кто, ты ничего не знаешь.

-Что тут знать?! Он УБИЙЦА, а ты ИДИОТКА!

-Рита, прекрати!

-Внучка твоя убийца! ВНУЧКА! Я убила Джо Райли, я! –кричу в слезах на весь дом, Беркет пытается увести меня в другую комнату, но я сопротивляюсь. После моего признания все замирают, я же обессиленно утыкаюсь в грудь Маркуса и рыдаю навзрыд. На бабушку не хочу смотреть, больно, адски больно, захлебываюсь ядом ее слов, захлебываюсь виной и безнадежностью. Как жить, когда нужно выбирать между самыми близкими людьми. Но сказано в Писание; «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть!», природу не обманешь, как не старайся.

-Валера, поехали отсюда, я здесь ни минуты не останусь. –шепчет бабушка, добивая меня.

Чувствую крепкие объятия Маркуса, а затем его стальной голос;

-А что это вы поджали хвост? Или ваша «любовь» распространяется только на хороших людей?

-Не тебе меня судить! Легко наверно, иметь такую дуру, как она? Творишь, что хочешь, а она прощает! –иронично спрашивает бабушка, ударяя по самому больному. Чувствую,как Маркус напрягается, меня вдруг охватывает гнев и развернувшись, иронизирую;

-Ну, куда уж нам до гордых таких! Надеюсь, ты счастлива была, когда сбежала мать, не в силах соответствовать твоим требованиям? Когда она не нашла смелости вернуться, чтобы столкнуться с твоим высокомерием и спилась? Поэтому можешь оставаться со своей гордостью бабушка, а мне она ничего, кроме горя не принесла.

Бабушка смотрит на меня презрительно и цедит;

-Твоя мамаша была испорченной и глупой, а ты еще хуже! Ты меня разочаровала! Поехали Валера!

Они проходят мимо, я же сдерживаюсь из последних сил, что не заорать дурниной от безысходности, от потери и пустоты. Словно вырвали у меня сердце и оставили медленно умирать.

Дверь с силой захлопнулась и у меня, словно натянутая струна оборвалась в груди, меня затрясло, истерика накатила и я рыдаю навзрыд. Задыхаюсь, комкаю рубашку Беркета, заливаю горькими слезами. Он же гладит меня по голове и шепчет;

-Тихо, тихо моя маленькая, успокойся, моя девочка. Все это на эмоциях, вот увидишь, через пару дней остынет и все нормально будет!

Я качала головой, продолжая биться в истерике. Знаете, слова не имеют срока действия. Порой, они забываются в ту же минуту, как их произнесут, а порой, западают в душу; согревают и радуют или же гниют там и отравляют, причиняя невыносимые страдания.

Сейчас я как никогда поняла Маркуса. Наверно, все же существует пресловутый бумеранг. От близкого человека всегда ждешь понимания, участия и поддержки, когда этого не происходит; появляются сомнения и недоверие, тогда становится очень-очень больно, хочется что-то сделать, чтобы стало легче, но ты бессилен. Только родной человек способен утешить и подарить покой.

Смотрю на Маркуса и ненавижу себя. Как же тебе было тяжело, мой хороший! Слезы вновь текут потоком, а я задыхаясь, произношу;

-Прости меня! Пожалуйста, прости….

Он непонимающе смотрит на меня, стирает слезы с моих щек и с улыбкой спрашивает;

-За что, Эни, детка?

-За все! –всхлипываю и вновь реву, обняв его за шею, так крепко, что кажется, сейчас задушу. Но мне хотелось сейчас забрать всю ту боль, которую я причинила своими глупыми выходками. Кому я сделала лучше? Разве я думала о ком-то, кроме себя?

-Малышка, все в порядке! –неловко засмеялся Маркус, скрывая волнение за этим напряженным смехом, а меня прорывает, целую его и тараторю, переполненная сожалением;

-Я так люблю тебя, Марусь, так люблю! Не сомневайся никогда, слышишь? Никогда! Спасибо, что ты есть, мой самый дорогой человек на свете! Марусечка мой….

-Любимая, малышка моя, ну, ты чего расклеилась? Прекрати!- поцеловал он меня, крепко прижимая к груди, растерянный и потрясенный моими признаниями. –Ты мне скажи, зачем бабке все рассказала?

-Не хочу, чтобы она тебя грязью поливала, называя «убийцей» -это все так несправедливо! –выдавила я дрожащим голосом. Маркус качает неодобрительно головой.

-Глупышка, больше никогда и никому этого не говори, поняла меня?

-Да.-кротко обещаю я. Маркус обнимает меня и целует в макушку.

Так мы стояли посреди холла довольно долго, каждый был погружен в свои мысли.

Чувствую опустошение и подавленность. Как быть дальше с бабушкой, я не представляла.

Последующие дни стали адом. Мы переехали в наш новый дом, Мэтт вернулся от Мегги и был безумно рад, что теперь мы с Маркусом вместе. Его радость была бальзамом на душу и вселяла уверенность, что мы все делаем правильно, хотя она и не являлась первопричиной. Все остальное отравляло жизнь. Журналисты не давали проходу, особенно после официального заявления, что Маркус теперь спортивный директор Манчестер Юнайтед. Меня полоскали на каждом ток-шоу; разбирали на молекулы, копались своими грязными ручищами в моей душе, вытряхивая на поверхность прошлое, смакуя подробности, наслаждаясь ими. Лучшие психологи с пеной у рта высказывали свои предположения относительно того, что со мной нет так. Мне писали письма различные социальные службы, общества. Меня обвиняли, жалели и ненавидели. Называли дурой, больной, мазохисткой, сообщницей и интриганкой. Предполагали, что и не было вовсе никакого избиения, я все подстроила, чтобы попиариться за счет мужа, а он бедный, так любил меня, что от ревности убил моего очередного мужа. Все домыслы были грязными, пропитанными корыстью и аморальностью. Почему мы склонны всегда предполагать самое худшее?

Маркус настоятельно просил меня прекратить смотреть и читать этот бред, но я же мазохистка, мне нужно было травить себе душу. Мало мне того, что бабушка не отвечает на мои звонки, что знакомые и друзья видят во мне психопатку. Только с Оксаной я не боялась быть откровенной, она не судила меня, хоть и не любила Беркета. Да и кто вообще имеет право судить людей? Мы все индивидуальны, у каждого своя судьба и каждый сам решает, как он проживет свою жизнь, почему нужно прислушиваться к другим? Над чем тогда мы имеем власть, если даже не можем распоряжаться собственной жизнью?

Но разве мы думаем об этом, сплетничая о других, с умным, всезнающим видом? Все мы такие мастистые психологи относительно чужих судеб, но когда дело касается нас самих, в своей жизни мы психи.

Я часто рассуждала по вечерам о превратностях судьбы, о том, что произошло, кто прав, кто виноват. Сегодняшний вечер не стал исключением. Ложилась спать я всегда раньше Маркуса, в последнее время меня постоянно клонило в сон, вот и сегодня легла раньше, включила телевизор и слушала очередные умозаключения какого-то мистера «Я знаю все». Правда меня уже не слишком задевали эти разговоры, порой, в них проскакивали интересные мысли. Вот и сейчас прозвучал вопрос; «Как она смогла простить его после всего?». Я задумалась.

Знаете, люди все разные. Кто-то прощает по доброте душевной или глупости всё и всех, кто-то не прощает никого в силу гордости и принципов, пусть даже делает хуже себе самому, а кто-то прощает, потому что человек заслужил прощение не слезным покаянием, все же мы люди не боги и читать душу человеческую нам не под силу. Мы можем судить по делам и порывам душевным, хотя кому-то, кто мягкосердечнее хватает и слов. Я простила Маркуса не из-за слепой любви, он ее убил своей жестокостью, а потому что добился прощения своим терпением, смирением, жертвенностью и стремлением исправить свои ошибки.

Вы спросите, какого черта тогда я так вела себя все эти два месяца. Я отвечу вам. Дать кому-то еще один шанс - не значит отринуть все сомнения. Скорее это как идти ва-банк, при этом мысленно умоляя: "Пожалуйста, только не подведи, не дай мне разочароваться и понять, что это очередная ошибка".

Он не подвел, не разочаровал, подвела я. Мои сомнения зашли слишком далеко и стали стоить слишком дорого….

Я уснула за всеми этими размышлениями, но пробуждение стало кошмаром наяву. Просыпаюсь от невыносимой боли, кажется, что меня разорвет на кусочки. Неприятный жар охватил все мое тело, кожа горела огнем, я задыхалась, перед глазами все плыло. Я уже неделю чувствовала дискомфорт, но такой боли никогда не было. И она не уменьшалась, а нарастала. Я окончательно проснулась, почувствовав, что вся промокла, я думала, что вспотела, но когда вытащила руку из-под одеяла, меня заколотило. Я смотрела на кровь на своих пальцах и холодела от страха. Боль была адской, низ живота разрывало на части. Собрав волю в кулак, дрожащими руками вцепилась в край одеяла, отбросила его и завопила диким воплем от ужаса, увидев себя в крови, которой была пропитана постель, мое белье, ноги, утопающие в этом кровавом море. Я захлебывалась слезами и криком. Боль простреливала тело, но вид крови, которая продолжала течь из моего тела, унося с собой маленькую жизнь, затмевал собой все ощущения. Дверь с грохотом отворилась, в комнату, словно ураган ворвался Маркус, но увидев меня, застыл, как вкопанный на месте, пораженный, шокированный и испуганный. Лицо вмиг потеряло все краски. Безумный страх застыл в его мечущихся в поисках телефона глазах.

-Маркус….- только и смогла я прокричать, когда очередной приступ боли скрутил мое тело, а после все исчезло.

Писк медицинского оборудования приводит меня в состояние неконтролируемой паники. Не переношу этот звук. Начинаю метаться по кровати, но каждое движение отдается болью, замираю. Перед глазами пелена, проваливаюсь вновь в забытье. Так повторялось несколько раз, а потом я наконец, пришла в себя. Рядом со мной сидела медсестра, Маркуса не было.

-Что случилось?-прохрипела я, женщина с улыбкой поднялась с кресла и заученно-вежливым голосом поинтересовалась моим самочувствием, после уверила меня, что теперь все в порядке и отправилась за врачом.

Пока я ждала доктора, в голове пронеслось тысяча мыслей. Я уже поняла, что произошло, но верить в это не хотелось.

Зашел мой лечащий врач. Мужчина был внушительных габаритов со строгим выражением лица. Пока он фиксировал жизненные показатели, я следила за ним с опаской и понимала, что сейчас меня ждет хорошая трепка, учитывая, что я сама врач, мне стало стыдно.

- Мисс Гончарова, к сожалению, вынужден сообщить вам, что вы потеряли малыша. Я так понимаю, что вы были не в курсе, что беременны, потому что иначе, как объяснить, что вы дотянули внематочную беременность до шести недель?

Тяжело сглатываю и дрожу от подступающих слез. Подозревать одно, а узнать точно-другое. К тому же это стало неожиданностью; все это время мы предохранялись, да были несколько случаев, когда нет, но с моими проблемами риск был минимален. Поэтому пораженно выдавливаю из себя, сгорая от стыда;

-Нет, я не знала. У меня была аминорея, я запустила и…

-И это привело к таким кошмарным последствиям. Мисс, мы удалили вам одну трубу, она лопнула, у вас развился асцит, еще чуть-чуть и мы бы с вами не разговаривали.- грубо обрывает меня доктор, я лихорадочно киваю, понимая всю безответственность своего поступка.

-Я понимаю.

-Как можно столь халатно относиться к своему здоровью?! –наседает он.

-У меня был сложный период в жизни, поэтому…-пыталась оправдаться я, хотя не было мне оправданья.

-Как давно у вас аминорея?

-Год. Я не думала, что смогу забеременеть. –признаюсь, опустив глаза. Доктор качает осуждающе головой.

-Мда…Вы должны понимать, что всегда есть исключения. А уж беременность при аминорее –не такое и редкое явление. Пока вам требуется покой, длительное лечение и конечно же гормональная контрацепция не менее шести месяцев.

-Репродуктивная функция сохранена? –осторожно спросила я, прикусив губу, в ожидание ответа. Доктор тяжело вздохнул, от чего я задрожала и задумчиво ответил;

-Сохранена, но риск очередной внематочной беременности велик, хотя в общем –то, говоря откровенно, ваши шансы на успешную беременность теперь не высоки. Но если вы захотите малыша, мы постараемся вам помочь и предотвратить нежелательные последствия.

-Захочу. –шепотом ответила я, точно зная, что хочу второго ребенка. Только сейчас я вдруг осознала, что потеряла частичку себя, маленькую крошку. И пусть все –равно не было никакой возможности ее спасти, мне было больно и страшно. Я ведь даже не подозревала, что беременна. Я не заметила, как вышел врач, слишком была погружена в себя, проклиная себя, представляя, что сейчас творится с Маркусом. Его не было рядом, но я не обижалась, почему –то точно знала, что он приходит в себя и пытается успокоится. Спустя несколько часов, когда я вновь очнулась, первое на что наткнулся мой взгляд; на неподвижного, словно окаменевшего Беркета. Он смотрел на меня пристально, но при этом был где-то очень далеко. Облокотившись на кровать и сложив руки, как в молитве, покусывал большие пальцы, обдумывая что-то. Лицо бледное, под глазами черные круги, морщины стали отчетливее у уголков рта. У меня сжимается сердце.

-Привет.- неуверенно произношу, хотя боюсь услышать, что он скажет. Маркус закрывает глаза, словно пытается собраться с силами или успокоиться. Сжимаю дрожащими пальцами край одеяла и жду.

-Знаешь, Анна, помоги тебе Боже, если ты еще раз вобьешь в свою дебильную голову какую-нибудь дурь и будешь не жрать, не следить за своим здоровьем и скрывать от меня свои проблемы. –он замолчал и я уже было подумала, что буря прошла, но тут он вскочил и схватив, меня за руку, заорал.- Ты вообще соображаешь, что творишь? Если тебе на меня плевать, то подумала бы о Мэтте! Ты понимаешь, что нашего сына чуть не оставила сиротой? Ты что делаешь, чертова дура?! О чем ты, мать твою, думаешь?

-Прости.-шепчу, задыхаясь от слез.

-В жопу себе засунь свое «прости». Мне врач все объяснил про твои проблемы. Только попробуй еще раз не жрать, и довести себя до ручки, я тебе такое устрою, забудешь сразу, как придуриваться. Идиотка, дура безмозглая! Врач еще называется!

Он обессиленно упал на стул и закрыл лицо руками, я зажала рот рукой, чтобы не раздражать его лишний раз своими слезами. Мне не было обидно, я понимала, что напугала его безумно. Мне самой страшно, что я могла умереть вот так- по чистейшей глупости и халатности.

-Марусь.- зову, протягиваю к нему руку, он смотрит на меня все еще с гневом, но в следующую минуту садится на кровать и осторожно обнимает, крепко целуя в лоб.

-Как ты меня напугала! Я убью тебя, Ань, точно!

-Прости меня, мне жаль. Не знаю, все так закрутилось, навалилось, у меня не хватало времени….

-Да перестань ты! –морщится он. -Просто пообещай мне, что ты будешь думать о своем здоровье!

-Да, конечно. Прости. Как Мэтт? –обеспокоенно спросила. Маркус отстранился, и тяжело вздохнув, невесело усмехнулся;

-Не хочет со мной разговаривать, в прессе ажиотаж, думают, что я что-то тебе сделал…

-О, Боже.- простонала я, вспоминая кто мы и что для всех значит моя экстренная госпитализация.

-Да, милая. Твоя безалаберность дорого обходится. –подвел он итог, подходя к окну. –Хоть врачи и уверяют, что нет никаких следов побоев и прочего насилия, все ждут твоего заявления.

-Я тебя уже достала?- с сожалением спросила я.

Маркус хмыкнул и спокойно произнес;

-Не буду отрицать, но я понимаю, ты запуталась. Только пора распутываться, Эни. Постарайся ради нас, нашего сына. Иначе у нас ничего не получится.

Он обернулся ко мне, я кивнула, признавая его правоту, вкладывая в свой взгляд решительность и обещание постараться.

Он подходит ко мне, обнимает, и в его объятиях нахожу покой и умиротворение. Больно, но не так свирепо. И это правильно, только с любимым человеком можно разделить то, что на сердце.

-Представляешь, у нас мог бы родиться малыш, если бы все было хорошо. –шепчу сквозь слезы, представляя, что моя мечта могла осуществиться. Маркус заметно напрягается, но я не обращаю на это внимание и продолжаю.- Но у нас обязательно будут еще дети, я очень хочу…

-А я нет! –обрывает он грубо. Я замолкаю на полуслове и непонимающе взираю на него.

-Но..

-Никаких «но»! Врач сказал мне насколько это опасно для твоего здоровья. Я не хочу подвергать нашу семью даже малейшему риску и не буду. У нас есть ребенок, Анна, на этом мы остановимся! –он не спрашивал, он ставил меня перед фактом и я от потрясения не находила слов. Да и разумнее сейчас было не спорить, поэтому я молчала. Маркус подозрительно прищурил глаза и удивленно спросил, –Молчишь?

-А есть смысл спорить?

-Просто на тебя не похоже. Я предупреждаю, Анна, если ты обманешь меня, ты пожалеешь. –его голос был угрожающим. Я прикусила губу. Мне не хотелось об этом пока думать. Я еще вернусь к этому разговору, но позже, сейчас мы на взводе и потрясены случившимся. Маркус еще некоторое время сверлил меня пристальным взглядом, а после немного успокоился. Мы позвонили сыну, я заверила его, что все в порядке и он не прав, подозревая отца. Знаю, что Маркусу больно и неприятно такое недоверие, но надо было думать раньше; у каждого поступка будут последствия. Это не злорадство, а просто констатация факта. За легкомысленность мне тоже теперь приходится платить. Маркус следил за каждым моим шагом, контролировал все. Я понимаю, что он проявляет заботу, но она была чрезмерной, особенно после выписки.

Я покинула больницу за день перед Новым годом.

Дома меня ждал сюрприз. Приехала Оксана с сыном, Алек, несколько знакомых Маркуса с женами, детьми и Мегги. Дом был украшен к Новому году множеством гирлянд, всякими бусиками, мишурой и прочими украшениями. В гостиной стояла роскошная елка. Чувствовалась атмосфера праздника и всеобщего веселья. Настроение, отравленное прессой, которая атаковала меня возле больницы, невольно поднялось. Я была рада гостям, не смотря на свое подавленное состояние. Это наше первое совместное Рождество за последние пять лет, мне хотелось, чтобы оно было веселым. Передвигалась я с трудом, поэтому в приготовлениях не участвовала, а лишь наблюдала. Сын был счастлив, как никогда, мы разрешили его новому другу Филипу встречать Новый год с нами. Мне было жаль мальчика, он рос без родителей, да и Мэтт к нему очень сильно привязался за несколько недель. Выпал снег, и вся развеселая компания ушла лепить снеговика и играть в снежки. Взрослые, словно дети, хохотали, резвясь в снегу, я с улыбкой следила за ними из окна, попивая глинтвейн. Я чувствовала покой и счастье. Самое настоящее счастье. Знаете, когда я была маленькая, мое представление о счастье было именно таким; обязательно канун Нового года; время чудес и исполнения желаний. Красивый дом, полный смеха, радости и суеты. Мой муж и дети, занятые общим делом. Такое вот шаблонное, может быть, представление. Но я была по-настоящему счастлива и спокойна, не было сейчас ни сомнений, ни страхов, ни проблем. Абсолютная уверенность, что все будет хорошо. Вот за что я люблю Новый год, так это за то, что он дарит веру в лучшее и надежду, что именно так и будет.

Единственное, что омрачало мою радость- разлад с бабушкой. Она не позвонила мне даже, когда я была в больнице и это очень пугало. Набрав ей несколько раз и так не дозвонившись, я разочарованно отложила телефон.

-Бабушка так и не вышла на связь?- вдруг спросила Мегги, садясь напротив меня. Я удивленно посмотрела на нее. Было странно находится в компании свекрови. Честно, я скучаю по тем временам, когда она была мне, как вторая мать. Сейчас между нами была стена отчуждения. Перевожу взгляд на огонь, пылающий в камине, и нехотя отвечаю.

-Нет.

-Дай ей время, думаю, это нелегко. Прости, что вмешиваюсь. Не вини Маркуса, что он поделился со мной, я все же его мать…

-Я не виню и не осуждаю, я понимаю и никогда не встану между вами, как бы у нас с вами не складывались отношения. В конце концов, у меня у самой сын и я не хотела бы, чтобы когда-нибудь его женщина стала причиной нашего с ним разлада. –сухо ответила я и посмотрела на Мегги. Она была эффектной женщиной и очень статной, возраст добавил ей шарма. Невозможно было представить, что младшему ребенку этой женщины уже тридцать пять лет.

-Спасибо тебе, что ждала его. Это для него было очень важно. –тихо произнесла она. Но меня почему-то это разозлило. Ревность подняла свою ядовитую голову. Я лучше ее знаю, насколько тяжело было моему мужчине.

-Не нужно никаких благодарностей. Я не делала никому одолжений и благотворительностью не занималась. Я люблю вашего сына и он для меня дорог, а потому поддерживать его это мой долг. –отчеканила я. Он усмехнулась.

-Ты права. Просто после всего…

-Я устала от этих «после всего». На каждом шагу слышу. Просто порадуйтесь за нас, большего мне не нужно.

-Понимаю. –вздохнула она и с сожалением призналась.- Мне жаль, что у нас так сложились отношения. Я бы хотела по возможности их наладить, если ты конечно, не против.

Я посмотрела на свекровь задумчиво, но все же решила не лукавить;

-Мне тоже жаль. Давайте, попробуем, но я не обещаю вам вселенскую любовь.

Мегги засмеялась, я тоже.

Такими смеющими нас и застал Маркус. Он был весь в снегу, с горящими глазами и широкой улыбкой на губах, щеки были красноватыми от холода. Увидев нас, его улыбка стала еще шире, и это согрело мне душу. Он быстро пересек комнату, стряхивая по пути снег. Подойдя ко мне, наклонился и поцеловал в губы. У меня на мгновение перехватило дыхание. А когда шаловливый язык скользнул мне в рот, я смутилась и прикусила его, наказывая. Маркус вздрогнул и запустив пальцы в мои волосы, углубил поцелуй, я начала вырваться. Целоваться на глазах его матери было как-то странно.

-Опять целуются, паразиты. –раздался позади обреченный голосок сына, все вошедшие захохотали. Я же от смущения покраснела, как рак. Маркус выпустил меня из объятий, чмокнул мать в щеку, по пути потрепал сына по волосам, а затем ушел наверх. Последующие часы до праздника прошли в суете; все что-то кричали, спорили, уже изрядно выпив. Я немного вздремнула. Пока я одевалась и красилась, позвонила Белла, поздравить нас и узнать, может ли она присоединиться. Я была удивлена, когда Маркус отказал ей. Они всегда были очень близки с ней. Мне стало не по себе.

-Наверно, стоило пригласить ее. –неуверенно предложила я, вдевая серьги в уши.

-Хватит с тебя моей матери. Это семейный праздник. Ты и Мэтт прежде всего моя семья. Не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт. –ответил он невозмутимо, мучаясь с запонками. Я была тронута. Улыбнувшись сквозь слезы, подошла к нему и помогла вдеть запонки в рубашку. Горячее дыхание щекотало кожу, но я старалась не обращать внимание. Маркус поблагодарил меня поцелуем, а после мы спустились вниз. Дети были с нами, для них были приглашены актеры, поэтому им было не скучно.

Мы тоже не скучали. Все были веселыми, алкоголь делал свое дело. Когда часы пробили двенадцать, Маркус затащил меня под омелу. От выпитого алкоголя кружилась голова, как и от бурного веселья. Было странно, когда Маркус прижал меня к себе. Я смотрела на него, фиксируя каждую морщинку, черточку. Его улыбку, блеск счастливых глаз. Такие моменты остаются в памяти навсегда и когда будет очень плохо, всплывут, что было еще хуже, но сейчас не хочется думать о плохом, хочется просто отдаться моменту. И мы отдаемся. Горячие губы нежно касаются моих, чувствую вкус шампанского и мандаринов, когда язык Маркуса касается моего. Теперь я знаю, какой он – новогодний поцелуй; пьянящий, цитрусовый и легкий, как порхание бабочки.

-С Новым годом, любимая! –шепчет Маркус, зарываясь лицом в мои волосы.

-С Новым годом, родной! –шепчу в ответ. Мы раскачиваемся в такт музыке, но долго насладиться моментом нам не позволяют. Со всех сторон сыплются поздравления. Нас подхватывает эйфория. Мы поздравляем наших друзей, обмениваемся подарками, поцелуями, объятиями. Когда Маркус приближается ко мне, я вдруг с ужасом вспоминаю, что мне нечего ему подарить. Не замечаю, как шум стихает, и все взгляды обращаются к нам.

Смущенно улыбаюсь, когда Маркус протягивает мне маленькую коробочку. Обдумывая, как объяснить, что забыла про подарок, не сразу понимаю, смысл его подарка, поэтому совершенно на автомате примеряю роскошное кольцо с огромным квадратным бриллиантом.

-Спасибо, оно очень красивое.- довольная целую Маркуса в щеку, но он вдруг начинает смеяться и спрашивает;

-Выйдешь за меня снова? Обещаю, что на этот раз все будет иначе. –добавляет тихо.

Я же пораженно застываю и уже по-новому смотрю на кольцо. Прикрываю рот рукой, как в какой-то мелодраме и не могу выдавить ни слова.

-Ребят, ну, уговорите ее. –обратился к нашим друзьям Маркус, и все громко закричали, перекрикивая друг друга;

-Соглашайся, Эни.

Я засмеялась и закивала. Маркус притянул меня к себе и прошептал;

-Это значит «да», мисс?

-Когда вам нужно было мое согласие, мистер Беркет? –колко спросила я. Он усмехнулся и выдохнул мне в губы;

-К сожалению, у алтаря оно нужно.

-Шовинист…-шепнула я, но слова растворились в поцелуе.

«Как умеет любить хулиган, как умеет он быть покорным..»

Знаете, все же всему свое время. Сейчас я это понимаю как никогда. Мое время выйти замуж настало только сейчас. Точнее дело даже не во времени, а в том, что нами движет. Только любовь, настоящая, проверенная и взаимная должна быть причиной брака, ни дети, ни нужда, ни тем более всякие другие вещи.

Сейчас все ощущалось иначе, чем когда я выходила замуж первый раз. Не было спешки, чувствовался каждый момент, каждое действие продумывалось нами до мелочей. Теперь и Маркус принимал во всем этом непосредственное участие. Это ведь наш общий день и Маруся это понимал.

Мы все делали вместе. Наш любимый ювелир Роберт Прокоп совместно с нами создал дизайн наших обручальных колец из золота с россыпью бриллиантов по всему кольцу. На оборотной стороне мы решили сделать гравировку. Удивительно, что каждый из нас предложил написать «Спасибо за любовь!». Наверно, просто мы как никто другой знаем, сколь ценно это чувство. Как велика его сила, способная воскресить, излечить, утешить и подарить надежду.

Торжество мы решили провести в нашем новом доме, хотя Маркус предлагал в нашем поместье на юге Франции, но так как мы не граждане Франции, то нам пришлось бы сначала проводить церемонию бракосочетания в Англии, а после лететь во Францию праздновать. Мне эта идея не понравилась, поэтому через месяц начали подготавливать задний двор к предстоящему торжеству. Я заказала свадебный наряд у Донателлы Версачи, вместе с ней мы разработали винтажное платье из кружева и шелка, чуть выше колена с красной лентой на талии, так как мы с Беркетом решили все декорировать в бело-красном цвете. Я любила белый, Маркус красный цвет. Платье было не простым, а являлось точной копией, только в белом варианте, того платья, в котором я впервые пошла на свидание к Маркусу. Все в этой церемонии было наполнено смыслом, понятным только нам двоим. Наверно, так и должно быть.

Музыкальным сопровождением мы выбрали Мелодию слез Бетховина. Я называла ее нашей мелодией, потому что часто раньше играла ее Маркусу. Пусть она и печальна, но невероятно красива.

Мы решили поддаться веянью моды и прочитать написанные нами клятвы, поэтому в течении двух последующих недель я обдумывала слова, которые скажу своему любимому мужчине. Хотелось в нескольких предложениях по возможности вместить самое главное. И это оказалось самым сложным. Казалось бы, столько всего можно сказать и нужно, а когда садишься писать и не знаешь с чего начать, но спустя десять дней я смогла выразить на бумаге свои чувства, а после заучить.

Вскоре мы выслали двадцать восемь приглашений самым близким нашим людям, из которых двадцать шесть были приняты. В течение месяца я пыталась дозвониться бабушке и Валерию Никифоровичу, но всегда либо не отвечали, либо сбрасывали. Это было больно, я старалась делать вид, что все в порядке, чтобы не расстраивать Маркуса, но он все равно заметил и за три дня до свадьбы спросил напрямую о бабушке. Я старалась не выдать своей обиды, но не смогла совладать с эмоциями и вся горечь отразилась на моем лице. Маркуса это разозлило. На следующий день он улетел, и я догадывалась куда. В душе родилась надежда и радость, но когда он через два дня вернулся один, я вновь сникла. Я не стала его расспрашивать о поездке, он и сам не стремился поговорить об этом. Да и какой в этом смысл, зачем травить душу?

Ночь перед свадьбой, мы с Оксаной, моими подругами с работы и парочкой знакомых закатили девичник, но под утро, оставшись одна, я ревела в подушку. Мне так хотелось, чтобы в этот день все было пусть неидеально, но главное, чтобы новый период в моей жизни начался с чистого листа без груза прошлых обид и непонимания, но видимо, не суждено.

Пока я размышляла над этим, надо мной колдовали визажисты, кружили свадебный оператор и фотограф. Оксана была, как всегда, звездой; только ее и было слышно. Все смеялись и шутили, я же была дико взволнованна, но потом разом стихли голоса. Хотя визажист продолжала красить мои глаза, я все же приоткрыла один и пораженно застыла, увидев в зеркале бабушку в праздничном платье, с уложенными волосами, с макияжем и с неизменными жемчугами на шее и запястье.

Сердце мое заколотилось, как бешеное, а на глаза навернулись слезы, когда я заметила ее покрасневшие от сдерживаемых слез глаза.

-Пожалуйста, оставьте нас с бабушкой ненадолго одних. –попросила я дрожащим голосом.

Все вышли, бабушка напротив зашла и прикрыла за собой дверь.

Мы смотрели друг на друга пристально, а потом …Не знаю, кто из нас сделал первый шаг, просто мы пошли навстречу друг другу. Стиснули в объятиях и задыхаясь от слез, стали перебивать, тараторя каждый свое.

Когда первая волна схлынула, мы вытерли слезы. Я вспомнила про макияж, но тут же махнула на него рукой. Сев рядом на кровать, я взяла бабушкины руки в свои и спросила;

-Когда ты приехала?

-Вчера, вместе с Маркусом. –призналась с улыбкой бабушка.

Я удивленно вскинула брови. Это было неожиданно. Бабушку невозможно уговорить, если она что-то для себя решила, поэтому не представляю, что нужно было сделать Маркусу, чтобы привезти ее сюда, но он преподнес мне самый замечательный подарок.

-Я тебя очень ждала все эти месяцы. –призналась я со слезами. Бабушка погладила меня по лицу и улыбнувшись, утешила;

-Прости меня, маленькая, просто мне понадобилось время, чтобы все переосмыслить. Некоторые вещи мне тяжело понять, но одно я знаю точно. Любить кого-то, значит желать ему благо. Если для тебя этот мужчина благо, то я смирюсь, приму его и буду молить Бога, чтобы ты не ошиблась.

-Спасибо, бабушка. Спасибо! Я люблю тебя! –прошептала я, тронутая до глубины души. Боже, как же я мечтала услышать от нее эти слова!

-И я тебя, милая.-ответила она, смахивая накатившие слезы.

-Если ты хочешь поговорить о Джо..-начала было я, но бабушка жестом остановила меня и я замолчала.

-Позже, сейчас нужно собираться, верно? –мягко сказала она, я кивнула. Еще раз обняв ее, просидели несколько бесконечных минут в тишине, а после позвали всех остальных. И закрутилось, завертелось, вся эта свадебная суета… Я же теперь была самой счастливой невестой на свете. Я смеялась, позировала перед камерами в роскошном нижнем белье, получала удовольствие от каждого момента. Меня накрасили, уложили волосы, переодели в платье и теперь каждый любовался своей работой.

Я же смотрела на себя в зеркало и не могла отвести взгляд. Мне нравилось то, что я видела. Передо мной была красивая девушка, которой едва можно было дать двадцать пять лет. Визажист сделала акцент на губах красной помадой, на щечках был едва заметный румянец, превращающий меня совсем в девчонку. Волосы, уложенные в греческую прическу, были закреплены красной лентой. Букет алых пионов и никаких украшений, кроме кольца, подаренного на помолвку.

Делаю последний штрих- наношу духи и глубоко вздохнув, смотрю на своих подружек. Все четыре девушки были прекрасны в алых платьях. Улыбаюсь и даю знак, что мы можем идти.

Все уходят, я остаюсь наедине с Алеком.

-О, Боже, Эни, ты великолепна! Может, ну его, этого засранца и сбежим в мою деревню?- подмигивает он мне, целуя в щеку. Я смеюсь и качаю головой.

-Боюсь, что не получится. Люблю своего «засранца»!

-Ну, тогда пойдем, а то он уже заждался.

Мы выходим на улицу. Весна только вступила в свои права, но по-летнему тепло. Яркое солнце слепит, я щурюсь и не вижу, куда мы идем. Но когда раздается Мелодия слез, понимаю, что мы в начале аллеи. Поднимаю глаза и встречаюсь с взглядом любимых глаз на другом конце этой аллеи. Мальчишеская улыбка заставляет мое сердце биться чаще, волнение захлестывает, и руки начинают дрожать. Чувствую крепко пожатие Алека, и благодарно улыбаюсь. Мы начинаем двигаться по направлению к священнику и к Маркусу. Рядом с ним стоит шафер и наш сын, маленькая копия отца; с такой же прической, в смокинге, белой рубашке и с галстуком-бабочкой на шее. Они оба сияли, как два новеньких цента. Глаза защипало, когда я вновь попала в омут черных глаз. Больше никого не существовало для меня в эту минуту. Я больше не замечала умиленных лиц наших гостей, благоухания сотни цветов, украшающих аллею и арку в конце нее. Я уверенным шагом шла к своему мужчине, чтобы скрепить наш союз перед Богом навечно.

Перед глазами в эту минуту проносится все самое замечательное в нашей жизни; наша первая встреча, наши свидания, наш первый поцелуй, наша первая ночь, множество счастливых моментов, которые были в нашей жизни. И сейчас понимаешь, что все не зря. Слава Богу, не зря!

Мы останавливаемся рядом с Маркусом. Алек смотрит на нас по отечески и сжав еще раз мою руку, вкладывает ее в руку Маркуса со словами;

-Береги, цени и люби эту женщину! Тебе несказанно повезло.

Маркус сдержанно кивает и улыбнувшись мне, подмигивает. Я тоже улыбаюсь, перевожу взгляд на сына, он хихикает, толкает Габриэллу и что-то ей шепчет, девочка тоже хихикает. Мы поворачиваемся к священнику, музыка стихает, все обращаются в слух.

Когда священник заканчивает речь. Он предоставляет слово нам.

Поворачиваюсь к Маркусу, сглатываю ком в горле и охрипшим голосом начинаю говорить слова, которые заготовила для этого дня.

-Сегодня я хочу тебе сказать спасибо, любимый! За наше маленькое счастье, за веру, за любовь, за то, что ты просто есть и всегда рядом. Обещаю любить тебя, быть рядом с тобой, когда тебе хорошо, и тогда, когда плохо. Обещаю хранить верность, как хранила чистоту, хранить теплоту нашего семейного очага. Любить тебя всем своим сердцем и душой, уважать. Воспитывать наших детей с самой искренней любовью, по законам Божьим; воспитывать в них доброту и порядочность, отзывчивость и великодушие, веру в Бога, который подарил нам еще один шанс. Перед глазами Бога и наших Родных, обещаю любить тебя, самой чистой любовью, быть рядом в минуты трудности, и в минуты счастья... Я обещаю сделать все, для того, чтобы ты был самым счастливым человеком на свете... Люблю тебя, жизнь моя...и буду любить тебя вечно! –мой голос срывается, по щекам текут слезы, Маркус прикусывает губу.

Некоторое время он молчит, приходя в себя, тронутый моими словами.

-Черт. –усмехается он, доставая платок и вытирая слезы. Я улыбаюсь, когда он вытирает слезы и мне. А затем делает глубокий вздох и начинает говорить.

-Все эти дни я думал, что сказать женщине, которую люблю больше всего на свете. Есть ли такие слова? Я не умею красиво говорить, но к счастью, есть люди, которые умеют это делать. Надеюсь, ты не против, любимая, если я прочту тебе стихотворение, которое вместило в себя самое главное, что мне хотелось тебе сказать?

Я заулыбалась и кивнула, гадая, чье же произведение выбрал Маркус. Но я даже не подозревала, что это окажется стихотворение Есенина. Когда Маркус тихо начал читать стихотворение, смотря мне прямо в глаза, вкладывая душу в каждое слово, я зарыдала. Да, это были именно те слова….Лучше и ни скажешь! Маркус читал на русском, делая мне невероятный подарок.

- Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз голубой омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил.

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали...

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить- он закончил, казалось, все не дышали. А затем тихонько добавил;

-Спасибо, что дала шанс, о большем я не смел и мечтать! Спасибо, Господи, за эту женщину!

Я взяла у кого-то платок и промокнула глаза. Кажется, плакали все. Один Мэтт не понимал,в чем дело.

-Объявляю вас мужем и женой! –торжественно произнес священник, Мэтт поднес нам кольца. Мы поцеловали сына каждый со своей стороны, и взяв кольца, по очереди надели друг другу. Не дожидаясь разрешения, Маркус обхватил ладонями мое лицо и притянул к своему. Горячее дыхание обожгло кожу. Я дрожу, дышу с ним в унисон. Он касается моих губ и шепчет;

-Ну, привет жена!

-Привет, муж мой!- улыбаюсь и растворяюсь в глубоком поцелуе под аплодисменты наших гостей. Притягиваю мужа к себе, точнее висну у него на шее, целуя со стоном. Он подхватывает меня на руки и кружит. Смеюсь и вновь целую его.

Когда он ставит меня на место, к нам спешат гости с поздравлениями и пожеланиями. А потом начинается праздник и веселье. Это был наш день, и мы были безумно счастливы, хотя все, что нам для этого было нужно; только я, он и наш сын.

Ближе к ночи, я вышла, чтобы бросить букет, так как нас ждал самолет. Букет поймала Оксана.

Мы с ней с улыбкой переглянулись. Когда-то на ее свадьбе, которая теперь была больной темой для моей подруги; ее муж ушел к другой женщине и сейчас они с Оксаной были в стадии развода, я поймала букет и ведь действительно вскоре вышла замуж. Мне искренне хотелось, чтобы подруга была счастлива, чего я ей и пожелала.

Попрощавшись с гостями, мы отправились в наше свадебное путешествие. Мэтт остался с бабушками, так как мы уезжали всего на четыре дня, у Маркуса было много работы, поэтому мы не могли позволить большего себе. Но мы были рады и этому. Свой выбор остановили на Монако. Хотелось покататься на яхте, а также пощекотать нервы в казино.

На яхту мы прибыли уже глубокой ночью. Вымотанные, протрезвевшие, мы желали только одного- поскорее доползти до кровати.

В роскошной каюте я со стоном сбросила туфли, не замечая внутреннего убранства. Маркус скинул пиджак и почти сорвал галстук. Наполнив бокалы шампанским, протянул один мне. Я залпом осушила его и потребовала еще.

-Полегче, а то мне не хочется провести ночь с пьяным бревном. –усмехнулся он, наполняя мой бокал повторно.

-С чего ты взял, что когда я пьяна, превращаюсь в бревно? И вообще не бывает женщин-бревен, бывают неумелые мужики.- парировала я с умным видом, принимая бокал. Маркус приподнял бровь и растягивая слова, поинтересовался;

-С каких это пор ты стала столь опытной в вопросах секса?

-Ну уж простите, не «шешнадцать» мне! - скопировала я Гурченко в картине «Любовь и голуби», лукаво улыбаясь, а после подошла к нему и погладив по груди, добавила.- Да и учитель у меня был что надо.

-Это ты кого сейчас имеешь ввиду?- холодно спрашивает он. Я резко поднимаю голову, готовая взорваться. Сверлю его гневным взглядом. Зачем нужно было все портить? –мысленно спрашиваю, Беркет видимо, сообразил, что сглупил, поэтому когда я разворачиваюсь и направляюсь в ванную, он хватает меня за предплечье, пытаясь остановить.

-Эни, детка, прости, я чушь сморозил.

Вырываю руку и язвительно отвечаю;

-Рада, что ты хотя бы это понимаешь. Советую тебе в следующий раз, когда первая мысль в голову придет, подождать пока придет вторая.

-Ну, маленькая моя, не злись! –пытается он обнять меня, чем еще больше раздражает. Что у мужчин за привычка; лапать тебя всячески в тот момент, когда ты вне себя от злости?

-Отвали, Маркус! Можешь просто оставить меня в покое? –отталкиваю его и бегу в ванную. Как не странно, Беркет услышал меня и оставил в покое, что почему-то меня тоже задело. В который раз убеждаюсь, что женщины –непредсказуемые создания или это только я такая ненормальная.

Раздраженно скидываю свадебный наряд и умопомрачительное белье,которое Беркет теперь не увидит. С сожалением смотрю на кружевные шедевры. Стоило ли тратить несколько тысяч долларов на эти ничего не прикрывающие кусочки ткани? Тяжело вздохнув, плюю на это все и иду в душ. Вода обжигает кожу, чертыхаясь, настраиваю нужную температуру и расслабляюсь, смывая с себя усталость. Вдруг дверь кабины открывается, испуганно оборачиваюсь, встречаясь с голодным взглядом. Маркус не отрывая от меня глаз, снимает рубашку, следом сбрасывает брюки, трусы, носки. Я молча наблюдаю за ним, готовым накинуться на меня. Только он не торопится. Носком подбрасывает, словно мяч мои трусики и с усмешкой рассматривает. К моим щекам приливает кровь, задыхаюсь от смущения, когда он хриплым голосом произносит;

-Сексуальная вещица. Завтра надень, хочу посмотреть на твою попку в этой штучке.

Он бросает трусики на пол и идет ко мне. Любуюсь его мускулистым, смуглым телом. Стараюсь казаться невозмутимой и сохранять обиженный вид, но когда Маркус встает под душ, становится тесно. Он поворачивается ко мне и притягивает к себе. Чувствую его возбуждение животом, сама возбуждаюсь от этого, особенно, когда его рука спускается на попку и начинает ее нежно поглаживать. Вторую руку он кладет на мой затылок, притягивает мое лицо к своему и медленно целует, лаская контуры моих губ языком. Забываю об обиде в ту же минуту. Поглаживаю его плечи, грудь, спускаюсь ниже, нежно провожу ладонью по животу, продвигаюсь еще ниже, беру его горячий, твердый член и начинаю ласкать. Маркус стонет мне в губы. Затем проходится языком по шее, слегка прикусывает подбородок, я жадно ловлю воздух, когда его пальцы касаются сосков, сжимая их, ласково поглаживая, потирая и снова сжимая, слегка потягивая на себя.

-Ты пила таблетки?- вдруг спрашивает, когда касается клитора, скользя вперед–назад.

-Да.- отвечаю со стоном, закрывая глаза, сжимая сильнее его член.

-Точно пила?- настаивает он. Замираю, открываю глаза и раздраженно отвечаю вопросом на вопрос;

-Мне может быть их при тебе пить?

-Остынь. –усмехается он и закрывает мне рот поцелуем. Волна удовольствия накрывает, но все равно чувствую раздражение.

Прикусываю его губу, он заводится и с силой впечатывает меня в кафель, подхватывает на руки. Раздвигаю ноги, и он сразу же входит в меня, вырывая стон удовольствия. Несмотря на то, что поза неудобная, требующая сил, Маркус двигается мучительно медленно и нежно, полностью погружаясь в меня и выходя. С каждым толчком мои стоны все громче и протяжнее. Нам жарко, вода затрудняет дыхание, но то, что происходит настолько потрясающе, что все остальное кажется незначительным. Спину натирает холодная стена, на бедрах наверняка завтра будут синяки от пальцев Беркета, но мне все равно. Дрожим, стонем, задыхаемся от невыносимого наслаждения. Боже, секс –это невероятнейшая вещь! С Маркусом точно, потому что с Джо я его ненавидела.

Боль в теле становится интенсивнее, Маркус двигается быстрее, я же вцепившись ему ногтями в спину, кусаю губы до крови.

-Эни, детка, я сейчас кончу.-шепчет он, находя мои губы, чувствую его дрожь и пульсацию внутри себя, меня тоже накрывает оргазм. –О, твою же мать, как хорошо.

Я устало закрываю глаза, мысленно соглашаясь с ним, выравнивая дыхание. Я чувствовала себя желе. Маркус осторожно опускает меня на пол, но ноги не держат. Беркет смеется.

-Постой, малышка, сейчас возьму полотенце и отнесу тебя в постель. Я молча киваю, когда он выключает воду и выходит из душа. Через несколько минут подходит ко мне с полотенцем на бедрах и как маленькую заворачивает в другое полотенце. Обессиленно прислоняюсь к его груди, пока он несет меня до спальни. Мы ложимся в постель, Маркус целует меня и как не странно, все повторяется.

Когда за окном начало светать, мы решили поспать. Маркус прижав меня спиной к своей груди, сразу же уснул. У меня же ничего не выходило. Мысли о втором ребенке завладели мною, но судя потому, как настроен Маркус, мне предстоит серьезная борьба. Но это все будет, конечно же, потом, а сейчас нужно наслаждаться моментом. Нужно всегда быть здесь и сейчас. Жизнь –это не прошлое и ни будущее, это то, что происходит в данную секунду, и надо выжимать из этой секунды все. Живите, а не пишите черновик.

Дата добавления: 2015-08-17