Часть вторая. Битва 3 страница

Итак, надо бороться. Каким же оружием? Еще раз рассмотрим результаты клинических наблюдений. Мы уже указывали, что некоторые планеты были заражены со скоростью эпидемии; на других же болезнь распространялась медленнее и принимала менее заметные формы, которые вели к саморазрушению, как, например, в случае с созвездием Волопаса. Наконец, есть и такие, где оно затухает, произведя невиданные разрушения, и это как раз случай Земли. Я опущу пересказ проделанной нами работы в области истории и психологии, которая привела нас к следующим выводам:

а) на планетах, больше всего подверженных великой заразе, отсутствует высшая нервная деятельность;

б) на тех же, которые сопротивляются, есть запасы этой энергии;

в) Земля способна, периодами, перерабатывать эту энергию, причем реакция так же сильна, как процесс заражения;

г) создается впечатление, что эта реакция в настоящий момент полностью проявила себя. Земля сама производит собственные физические антитоксины. Я имею в виду прогрессивные мутации.

Рука Астрид, легкая и холодная, коснулась руки Ральфа. Но он слушал с таким вниманием, что даже не заметил этого.

— Тебе это интересно? — спросил голос, что был посеребренным эхом другого голоса, который он слышал когда-то давно.

— Конечно.

— Остаемся?

— Остаемся.

— Мутации: общие прогрессивные или патологические и регрессивные. — Арцес обвел аудиторию многозначительным взглядом своих опаловых глаз. — Мы знаем, что речь идет о простом накоплении, об изменении некоторых наследственных свойств генов, часто в ущерб другим генам. Процесс этот может быть естественным или искусственным, может привести как к положительным проявлениям, так и к отрицательным: двойная полярность естественна для всех вещей. Будучи арктурианцами, все мы являемся продуктом мутаций. Сначала мы думали, что сможем произвольно управлять этим процессом, и тогда началась серия провалов, производство «искусственных гениев», за которых мстила сама природа. Результат: появилась пословица — «Боги стали завидовать героям». Позднее мы поняли, что нужно не создавать, а придавать гибкость и заимствовать. Это принесло успех. Он не идеален, однако, до сих пор мы считали, что будущее за нами. Но теперь речь идет не о нас. Я обратился к нашему собственному будущему только для того, чтобы доказать, что у нашей теории солидная база: можно создать вещество, способное противостоять этой болезни. Вернемся к главному объекту наших экспериментов — к Земле. Эта бурлящая планета стоит на пороге рождения новых видов. И мутанты, которые появляются среди землян, по всем статьям превосходят сфабрикованных гениев Арктура, то есть они бесконечно могущественны и уязвимы одновременно. Среди них встречаются невероятные ясновидцы, которые могут заглянуть в звездные бездны на много световых лет, сверхчувствительные, которые могут брать на себя большую долю людских страданий, телекинезисты, которые переносят материю через пространство и время — кроме того, мы ожидаем новых явлений… Но самые великие среди них и самые потрясающие — тем более, если бы они попали в лапы Ночных — это повелители будущего: создающие вселенную и изменяющие ее. Хочу вас тотчас успокоить: мне ни разу не приходилось встречать представителей этой грозной силы. Но видя, как изменяются нерушимые, казалось бы, законы, как буквально бурлит гиперпространство, что выражается в фантастических открытиях и звездных эпопеях, мы можем догадаться, что их эра уже приближается, что они уже здесь. Что можно сказать об их возможностях?.. На заре развития ядро, взорвавшись, образовало нашу галактику. Но ведь кто-то создал и взорвал ядро…

Голос Арцеса стал тише, хотя дикция оставалась по-прежнему ясной, и Валеран неожиданно понял, что ученый буквально выкрикнул последние слова, как будто хотел, чтобы те его слышали, как будто звал на помощь…

Свой доклад он закончил спокойно:

— Я не утверждаю, что мы стоим на пороге аналогичного процесса созидания, хотя в действительности это непрерывный процесс. Или что это результат какого-то божественного проявления. Но одна очень старая книга, полная символики, называет человека «образом и подобием Божьим». То есть человек рождается от таких богов. И это к их энергии обращаемся мы сегодня, чтобы отбросить Язву в ее логово. Я все сказал.

Пока Белая Башня дрожала от аплодисментов обычно сдержанных арктурианцев, Астрид вывела Валерана из зала Совета. Прозрачная тьма неожиданно опустилась на сады Центра. Горизонт вдали отсвечивал перламутром, пурпурная и голубая листва слегка фосфоресцировала. Два выходца с Земли прислонились к балюстраде террасы. Оба они были высокого роста и отличались совершенной красотой.

— Это не настоящая ночь, — сказала Астрид. — Но мы вынуждены сгущать атмосферу, чтобы получить для наших экспериментов эффект сумерек.

— Вы стали такой ученой, Астрид.

— Можешь обращаться ко мне на «ты», я ведь настоящая Астрид… Это, должно быть, результат невероятной работы нервных клеток, старающихся приспособиться к электрической системе… а в общем, все энергии переходят в одну. И, потом, я много работала над этим: подумать только, четыре года неподвижности! Гипносеансы помогали мне в какой-то мере забыть, что у меня нет тела…

— Нет тела, Астрид?! До сих пор?

— А! Это? — и она подняла прекрасной формы руку и констатировала, — такая красивая ручка для инфузории в пробирке! Да, я привыкла к этому. В определенном смысле, это очень, очень удобно. Эти эластичные ткани не подвержены ни воспалительным процессам, ни гниению, их можно быстро заменить при несчастном случае! Смотри, — и она показала розовый шрам на локте, — эта рука была однажды разорвана взрывом. И ничего не видно, не так ли? Но это только побочное явление. Никогда не стоит забывать, что все тело — это биологическая машина. И что наше настоящее тело — эта куча наследственности, чувственности, бессмысленности и программ для будущих поколений — когда-нибудь испортится и превратится в перегной, отдавая большому космосу вещества, из которых все мы были сотворены. Те, кто забыли об этом… ведь я, как ты прекрасно понимаешь, не единственный биоробот в Центре… Нас было много, тех, кого спасли, особенно женщин — ведь женщина цепляется за жизнь даже тогда, когда все у нее разрушено, а если она когда-нибудь убивает себя сама, то это потому, что мертв человек, который был ей дороже жизни… Так вот, те, которые приспосабливаются слишком хорошо, которые приняли этот эрзац за настоящее тело, они потеряны, и о них лучше не вспоминать.

— …Но соблазн велик, я думаю.

— Конечно. Но надо прочувствовать это… и преодолеть.

Он хотел спросить: «И вам удалось это?..» Пауза. Потом спокойный голос ответил:

— Победителем себя не чувствуешь. Просто чувствуешь себя сильнее. Но все это причиняет страдания.

— Прости меня.

— Это ты должен простить меня: я сразу выдала тебе слишком много информации. Но мне хочется, чтобы ты привык к мысли…

— Что ты не прежняя Астрид?

— Это не такое уж противоестественное состояние, как ты думаешь. Жизнь остается в нас, невзирая на биоэлектрическую схему. Я хочу сказать… если бы кто-нибудь грубо разрушил эту систему, мы продолжали бы жить. О! Недолго, я знаю. Но с возросшим могуществом. Как мутанты.

— Разреши задать тебе вопрос. Мутанты… Ты их видела?

Она рассмеялась:

— Ну конечно. В центре есть целая колония. Зародыш «резерва обороны». Оружие будущего по Арцесу… Но мне кажется, что он преувеличивает их нынешнее назначение. Они стоят на начальном уровне развития. И еще — они лгут.

— Они лгут?!

— Или мечтают, и это превращается в ложь. У них такие определенные мечты! Надо понять их, Ральф! Они приходят к нам униженными, дезориентированными. Они ничего не знают о своих особенностях, о неслышной работе генов и хромосом, которые наградили их дюжиной новых чувств или лишили их чувства времени или боли. Самые исключительные остаются в неведении дольше всего. Они неловки и часто бывают напуганы всем этим. Существо этой породы никогда не может понять, почему лес загорается именно тогда, когда он — или она — идет собирать чернику, а озеро выходит из берегов, когда ему приходит в голову половить раков. Существо никак не может объяснить себе, почему его повсюду сопровождают вулканические извержения, циклоны и революции… Его признаниям обычно не верят, и такой человек начинает обманывать и от этого чуть не сходит с ума: вот откуда берутся явления, голоса, знаки на небе… а также феи, гномы, саламандры. А ведь сам он не виноват в этих катастрофах. Можно этому верить, можно не верить. Иногда люди, подозревающие его в колдовстве, распинают несчастного, сжигают его живьем или пускают ему пулю в затылок. Это абсолютно бессмысленно. Его огромная энергия бессистемно растекается по метагалактике и действует. До сих пор они удовольствовались магией и чудесами, но придет время, когда они начнут играть со временем или заставят пространство сжиматься. Тогда, может быть, нам не нужны будут армии или силы рассеивания, и все будет спасено мутантами или, наоборот, потеряно из-за них…

— А ты бы смогла узнать таких мутантов? — спросил Валеран безжизненным голосом.

— Да. Но пока я встретила только одного. Он почти что напугал меня, а я ведь не робкого десятка.

— И… никто о нем не знает?

— Даже он сам.

Валеран сказал ей, что он, наверное, снова улетит к Полярной звезде, и Астрид проводила его до ворот. Все вокруг было совершенно, словно служило иллюстрацией к самым прекрасным звездным поэмам. Вокруг царили искусственные прозрачные сумерки и неопределенных цветов, небо Арктура; сова-Тролль что-то лопотала над солнечными часами, которые показывали полдень в шестнадцать часов… Сигмийский эквивалент соловья проснулся по ошибке среди оранжевых лилий с Андромеды и испустил кристаллически чистую трель над зарослями и решеткой из серебра и платины, на которой извивались изображения драконов Марса и задумчивых единорогов Альтаира. Любая легенда — о Тристане и Изольде, о Беатриче и Данте — здесь могла воплотиться в жизнь. И все могло быть спасено. Но никакое чудо не затронуло возбужденные мозговые клетки, ведь принц Валеран был всего лишь обычным астронавтом с сигмийской эскадры, который думал, что заражен земной болезнью, а принцесса Астрид — всего лишь биороботом…

И все же, учитывая, что он должен был повести к звездам экспедицию, равную по своему значению высадке в Нормандии или Первому Крестовому походу, она протянула ему руку для поцелуя и, когда он склонился к ней, поцеловала его в лоб. Все шло согласно этикету. Неожиданно Астрид спросила:

— А ваш молодой космический друг сопровождает вас? Ну, этот малыш… Айрт Рег?

— Нет, — ответил Валеран.

Данте помещает братоубийц в девятый круг ада, на первом отделении которого висит табличка: КАИН.

В самаррской клинике Айрта поместили в отдельную палату. Увидев входящего Валерана, он улыбнулся ему застенчивой юношеской улыбкой.

Черный принц (его уже начали так называть) присел на край его ложа и прикрыл глаза ладонью.

— Да, — сказал он, встретив взгляд юноши, — я не спал много ночей. Послушай меня и не перебивай, пока не поймешь все: я прочитал твой документ, действительно невероятный. Особенно, если он от Морозова.

— Он сам мне его дал!

— Ну, да. А потом он исчез прямо меж четырех стен прямо на глазах у тебя и у кошки-Тролля. Ты мне уже говорил об этом, когда был в полубессознательном состоянии. Все это похоже на бред, но документ есть. Что ж, я передал его Ингмару Кэрролу.

— Как мне благодарить вас?..

— Ты ничего мне не должен: это единственное, что я сделал. Только не торопись радоваться, друг мой, новости скверные.

— Он отказывается послать помощь своему сыну?

— Он отказывается верить — вот и все. Но слушай меня спокойно, не волнуйся, ты еще не выздоровел. Именно поэтому я и взял на себя… твое задание.

— Расскажите, — взмолился Айрт глухим голосом.

— Что ж, я попросил заведующего его канцелярией передать ему пакет и еще попросил дать мне аудиенцию. Я был принят. Ты никогда не был в большой приемной? Это место для тайных встреч, где царит атмосфера земного монастыря — стрельчатые окна и мебель из ценных пород дерева…

Продолжая говорить, Валеран понимал, что применяет тактику, восхваляемую в «Низменных инстинктах масс», чтобы наверняка убить всякую надежду. Если бы он просто сказал: «Кэррол не захотел ничего слышать», Айрт был бы потрясен, но не поверил бы. Он, несомненно, вернулся бы и стал требовать ответа у адмирала. Необходимо было лишить его иллюзий, пусть даже путем лжи…

К тому же он хорошо знал этот зал: он столько раз бывал в нем! И не было в нем ничего давящего, он напоминал времена католической Франции или Испании, со всеми этими картинами великих голландцев, с позолоченным полумраком, с фиолетовыми и пурпурными витражами и полированными деревянными панелями. «Эта парча доставлена из Генуи, а этот фриз — из Греции, — думал Валеран. — Скульпторы, которые создали его, обладали глубоким пониманием смысла смерти и возрождения». Вдоль стен стояли кресла, а над чем-то похожим на алтарь висело небольшое, написанное в приглушенных голубых и розовых тонах изображение мадонны, которая походила, по слухам, на умершую молодой Ларцию Кэррол. И, конечно же, было здесь нечто вроде трона на небольшом возвышении.

…Все эти детали были собраны в одно целое, чтобы скрыть ложь и морально убить юношу. Чтобы заставить Айрта поверить, что Валеран действительно видел Кэррола и что тот его выставил.

— Ингмар вошел через боковую дверь без предупреждения. Несмотря на то, что я знаю его с рождения, — ведь он мой крестный отец на Сигме, ты знаешь — я всегда поражаюсь: он не стареет. У него все такое же лицо, будто вырезанное из серо-сиреневого оникса, и стального цвета глаза. Серебро у него в волосах со времени смерти Ларции, его жены. Он был в неофициальной форме. И он сказал мне:

«Лес просит о помощи? Они с Морозовым улетели без моего разрешения. Пусть сами и выпутываются! Я не могу терять на это ни время, ни корабли».

«Но, — сказал я, еле переводя дыхание, — вы же сами финансировали эту экспедицию! Морозов пишет…»

«Морозов — старый дурак. К тому же, они высадились в Бездне Лебедя, на планете с призраками. Все это, — он сделал такой жест, будто отметал все мои выводы и документ вместе с ними, — сплошные галлюцинации! Одержимые! Демоны! Мы живем не в XIX веке!»

Я попытался еще раз, и это было не просто, клянусь тебе. В конечном счете мне стал ясен ход его мыслей. Передо мной стоял могущественный старик, который нес ответственность за благополучие звезд и планет огромного созвездия! Ведь с точки зрения всей Двойной Звезды шарик, рупором которого я был в тот момент, представлялся таким маленьким! И таким далеким…

Тем не менее я сказал ему:

«Подумайте о Земле!»

«Что?!»

«Подумайте об опасности. То, что нам угрожает, вызовет конец света. Учитывая уровень культурного развития Земли, которую вы оставляете во власти врага, оно сможет достичь всех обитаемых созвездий. Эти Ночные, которых вы предпочитаете игнорировать, позавчера были в Солнечной системе, вчера — в Бездне Лебедя… Нет, я ошибаюсь, вчера они были уже в Самарре. Это они устроили заговор с покушением на вас в самом центре города, когда вы находились среди своих охранников и союзников. Но знайте, это только первая попытка, они совершенствуют свои ударные силы! Земля умирает, адмирал Кэррол, но и вы сами, и Сигма, и весь Арктур ненадолго переживут ее!» Айрт упивался его речью, и он продолжал, полный вдохновения:

— После этой страстной речи — я никогда не считал себя способным на такую — я пристально посмотрел на него. Он стоял рядом с мадонной, которая была похожа на мать Леса. Какое-то мгновение я думал, что он повернется ко мне, что он отдаст приказ, что направит эскадру… Какая счастливая земная самонадеянность!

Ингмар Кэррол заговорил — и очарование тотчас рухнуло:

«Я думаю, мне следовало бы вас арестовать, принц Валеран. Ваше происхождение и ваше образование служат причиной ваших заблуждений. Вы слишком землянин, чтобы судить по-звездному. Я дам вам задание, которое займет вас. Будьте готовы к отлету. Вы получите мои инструкции на борту. Можете быть свободны».

— И это все? — спросил Айрт.

— Да, все. Он даже не вернул мне рапорт Морозова. И, — Валеран засмеялся горьким смехом, несколько фальшивым, — он чуть не взял меня под арест! Это уж слишком!

— А куда вас посылают, командир? Если только это не государственный секрет…

— Конечно, нет. К Полярной звезде, я думаю. Это место почетной ссылки. Надеюсь, ты полетишь со мной?

— Нет, спасибо.

Айрт полулежал на своих подушках и как будто размышлял о чем-то. Потом он поднял глаза и улыбнулся Ральфу.

— Вы отменный парень, командир. Поверьте, если бы я мог выбирать, я бы последовал за вами, Но у меня другие задачи, и я их слишком долго откладывал.

— Ты можешь служить Земле и у меня на борту.

— Нет, — повторил Айрт. Его голос неожиданно окреп. — Все было хорошо пять лет или два дня назад. Теперь время торопит, вы это сами сказали: вся вселенная в опасности, а я знаю, чего хочу и что ищу. Вы думаете, что я безумен или слишком самонадеян, но я думаю, что эта мысль просто не пришла бы мне в голову, если бы у меня не было некоторых качеств, чтобы предпринять… то, что я хочу.

— Что ты хочешь?..

— О! Все то же: узнать. Это теперь будет легче и быстрее. Только одно мне не ясно. Мы знаем, что Язва — настоящая болезнь, вызванная вирусом-протеином или демонами. Мы знаем, что происхождение у нее внеземное, может быть, даже внегалактическое. Но мы по-прежнему не знаем, как ее победить. Каким способом. Бесполезно убивать Ночных, они просто больные. К тому же, когда постоянно убиваешь, сам становишься одержимым. «Мы должны бороться с болезнью нашим собственным оружием», — писал Морозов. Я хочу найти это оружие. Я хочу узнать, как отбросить зло в его логово.

Возвратившись на борт своего корабля-госпиталя, названного «Надежда», Валеран нашел приказ о выполнении задания, в котором было указано:

НАЗНАЧЕНИЕ: Бездна Лебедя.

ЦЕЛЬ: поиски экспедиции.

Он вышел на край взлетно-посадочной полосы-платформы, за которой вздымались фиолетовые волны глубокого сигмийского моря, и вынул из кармана скафандра потрепанный футляр с микрофильмом, подписанным Кэрролом и Морозовым, документ, который Ингмар Кэррол никогда не прочитает. Размахнувшись, он далеко забросил его в тяжелые волны.

— Итак, вы вернулись, — сказал мертвенно-бледный тип из «Парадиза».

— Да, я вернулся.

Он осмотрел Айрта с головы до ног, словно оценивая товар.

— Новые нашивки. Вы набиваете цену?

— А что, это возможно?

— Я могу предложить только 20 процентов. Если не экономить на горючем…

— Посмотрим. Для начала покажите ваш корабль.

— Вот он.

Они снова сидели в неоновом притоне, перед сверкающей пирамидой со спиртным и с наркотиками. Снаружи астродром был все той же бездной теней и таинственности. И только Айрт казался изменившимся, постаревшим и двигался медленно, как раненый…

Вербовщик развернул перед ним схему звездолета.

— Его зовут «Скорпион».

— Прекрасное название. И прекрасный корабль. Двигатели линейного звездолета, ничего лишнего и удобная капсула. А скорость?

— Как у арктурианского корабля-перехватчика.

— А какой груз?

— Неважно. И неважно куда.

— Экипаж?

Человек из «Парадиза» оперся своим тяжелым подбородком на руку и посмотрел на Айрта в упор:

— Все системы автоматизированы. Экипаж — это вы и я.

И они пошли осматривать корабль, стоявший, как обычно, у воды в нижней части астродрома. Это была первоклассная боевая машина, рассчитанная для внезапных посадок: с удлиненным корпусом, обтекаемая, снабженная всем необходимым для большого экипажа… военный корабль для туристических прогулок. Первоклассные двигатели. И дьявольское оружие — тяжелые дезинтеграторы. Боевая рубка, оборудованная по последнему слову техники. Максимальная мощность огня.

— На тот случай, если на нас нападут, — сказал мужчина, которого звали Гордаччи.

— Кто?

— Ну, скажем, пираты или призраки…

Траектория первого полета, указанная в бумагах, должна была привести их в Бездну Лебедя.

Был указан и груз, который они брали на борт: живая протеиновая материя.

Но это уже не имело значения.

Никакого.

Они по очереди становились на вахту, и Айрт не понимал, почему в вахтенном журнале он фигурирует в качестве командира корабля, а Гордаччи — в качестве помощника. Но не стоило слишком вдаваться в подробности, ведь Гордаччи был изменником, а сам он — дезертиром. Между ними не было ничего общего, кроме выпивки в «Парадизе» и нескольких ругательств, известных всем космонавтам. Хуже было, что с высоты своего опыта предательства и спекуляции, Гордаччи презирал его, как мальчишку. Но Айрта это вполне устраивало. Он решил отложить пока что свои проблемы. Айрт был слишком прямолинеен, как и каждый юноша, он жил настоящей минутой. «Скорпион» был хорошим кораблем. Они должны были всласть потешиться. И звезды пробегали, увеличивались, разбивались о стекло иллюминатора — голубые, красные, зеленые, гигантские и карликовые, иногда сверхновая вспыхивала гигантским пламенем катастрофы — все это было великолепно и казалось невероятным. Он продолжал внимательно следить за показаниями электронного пилота: действительно, они летели к Бездне Лебедя, только, может быть, с небольшим отклонением, которое можно было приписать мерам предосторожности, необходимым для вхождения в созвездие с большой плотностью вещества, с сотнями тысяч звезд и тенью какой-то черной туманности, радиоактивной, несомненно.

Айрту пришлось забыть последние дни, проведенные на Сигме, все вошло в обычный монотонный ритм. Он сдал экзамены, его назначили командиром корабля. И только воспоминание об Астрид обжигало его нестерпимым стыдом…

На самой оконечности Галактики, в тот момент, когда они собирались взять курс на Полярную звезду, радар обнаружил какой-то корабль без знака Двойной Звезды и без обычных отличий. Это была огромная масса, которая передвигалась непостижимо медленно. Она как бы дрейфовала. Именно это привлекло внимание Гордаччи, и он позвал Айрта. Тот уточнил:

— Это несерийный. Модель… Вот это да, еще до начала Язвы! Настоящая летающая крепость, которая даже не применяет космическую тягу. И как только эту реликвию занесло сюда? Она направляется прямо к нам. Конечно, мы можем изменить траекторию…

— Изменим, — сказал Гордаччи.

— А зачем?

— А чтобы лучше понять их намерения!

— Это мысль, — сказал Айрт. — Хоть мне и не очень приятно делать вид, что я испугался этого корыта.

Изменив скорость, они отклонились. И медленно, с трудом, крепость начала поворачивать за ними.

— Во имя денебского спрута! — выругался Гордаччи. — Этот старый горшок охотится за нами! Пират, бог мой, пират! И это в зоне арктурианского влияния! Что бы сказал Ингмар?!

Он еще не перестал смеяться, когда на экране внешнего обзора появилось нечто невообразимое. Это было лицо, но надо было еще удостовериться в этом! Лицо земное — отекшее, невероятных размеров, черно-синее, с отвисшими, как у свиньи, щеками.

— А ведь это может быть и задница обезьяно-быка с Шератана, — выразил свое мнение Гордаччи.

Но тут бесформенный рот открылся и выплюнул такие ругательства, которые космонавты никогда не могли бы себе представить, они были одновременно архаичными и отвратительными. Через десять секунд они поняли, что произведенная в императрицы своего летающего ада гражданка Зенон Жаполка требовала, чтобы они отдали ей горючее, вообще все их горючее, а также все запасы продовольствия, иначе «она применит дезинтегратор».

— Давай-давай, моя миленькая старушка! — посоветовал ей Гордаччи. — Если, конечно, ты думаешь, что он у нас карманный. Наши пушки способны палить на дистанции в парсек, тебе это что-нибудь говорит?!

Туша, выпирающая с экрана, выразила сомнение по поводу добродетели всех предков Гордаччи и свою уверенность в том, что его поразят самые жестокие болезни, в том числе гнойная экзема с Гиад. Гордаччи вежливо ответил ей, что обезьяно-быки были рядом при ее рождении. «Обезьяно-быки, больные проказой!» — добавил он. Айрт повеселился всласть. Но, заметив его на своем экране, туша отвесила ему такие комплименты, что он покраснел. Что было совсем уж непростительно для вчерашнего выпускника…

— Все это не так интересно, — сказал он Гордаччи. — А что, если нам увеличить скорость? Неплохо было бы поиграть с нею в кошки-мышки.

— Ни в коем случае! — запротестовал Гордаччи. — Мы же не знаем, куда летит эта неряха. А если она сядет в каком-нибудь порту и заявит о нас властям?

— Маловероятно.

— Надо исключить малейшую вероятность.

Не время было спорить. Толстая рожа скалилась на экране, выкрикивала оскорбления и непристойности, которые Гордаччи не без успеха парировал.

Вот как это звучало, в бесконечности, под чистыми арктурианскими звездами созвездия Волопаса:

— Сын дохлой жабы! Недоразвитый пират! Твоя мать…

— Выродившаяся щитовидная железа! Разбухшая бородавка!

— Выродок рогоносца! Лошадиное отродье!

— Космическая клоака!

И так далее…

Потом неожиданно что-то вдруг изменилось на экране, а значит, и в «крепости». Изображение стало неясным, будто вся система стала давать сбои. Однако можно было различить, как людские силуэты бросались друг на друга в неистовом порыве. Одни были затянуты в черный пластик, другие — абсолютно голыми. Айрт смотрел, не помня себя от изумления. Настоящий бой разгорелся на экране «Скорпиона». На какой-то момент туша появилась снова, рыло ее блестело от жира, а черный рот был широко разинут. Она что-то горланила. Но передатчик ее корабля больше не действовал. На экране, который отмечал ее траекторию, бешеная крепость оказалась совсем рядом со звездолетом. Казалось, ее увлекает последний порыв, от которого как будто даже раскалилась ее обшивка.

Вдруг донесся радиосигнал:

«SOS! Земля! SOS!»

— Что ж, — сказал Айрт, — нам прислали вызов. Гордаччи, к пульту!

Это напоминало сюрреалистический балет.

Огромный корабль, похожий на парализованного кота, вертелся, как волчок, вокруг своей оси. Арктурианский корабль словно стремился убежать от него. На неуловимую долю секунды крупный хищник и стремительный охотник оказались на одной орбите, и тут кашалот выплюнул короткое пламя: великанша нервничала. Слишком короткий и плохо нацеленный залп прошел мимо «Скорпиона» и затерялся в пространстве. Однако в этот момент Гордаччи не справился с управлением, антигравитация взбрыкнула, он был отброшен к противоположной переборке и прилип к ней. Айрт быстро среагировал и включил электронного пилота, запрограммированного на «бой». «Скорпион», прошел совсем рядом с вражеским кораблем, даже не наставляя на него дезинтеграторы. Притянутый к переборке первый помощник испуганно выругался.

Молодой космонавт маневрировал с неподражаемым искусством. Неожиданно из носового отсека «Скорпиона» вылетела и с убийственной элегантностью впилась в борт вражеского корабля раскаленная проволока, неосязаемая, но более крепкая, чем борт любого корабля. Потом другая, за ней — третья; они быстро опутали корпус. Гордаччи, утирая разбитый рот, любовался этими маневрами. «Эти космонавтики, однако! Их кое-чему учат в этом колледже!» В апофеозе опасного и грациозного танца агрессор оказался в плену, и оба накрепко соединенных корабля — «Скорпион» облетал своего противника, парил над ним — были похожи на сказочных химер, на гигантских фосфоресцирующих насекомых.

Убедившись, что пленный корабль не пытается сопротивляться, Айрт остановил «Скорпион» и передал краткое сообщение:

«Ваш звездолет взят в плен. Сдавайтесь».

Ответа не было. Экран заполняли расплывчатые тени. Гордаччи медленно отлепился от своей стенки.

— Надевайте скафандр, — сказал Айрт.

— Зачем это?

— Выходим наружу.

— Куда?

— На добычу. Каждый захваченный корабль является добычей, так?

— Вы сумасшедший, — пробормотал Гордаччи.

— Так что же? Вы не хотите взглянуть вблизи, что она из себя представляет?

— Добыча?

— Нет, эта сучка, которая назвала вас сыном дохлой жабы. Я нахожу это достойным внимания. Пошли!

— Но во имя ста миллионов комет…

— Да в чем дело?!

— Но мы не можем оставить корабль!

— Почему? Я восстановил поле антигравитации и установил робота-пилота в режим неподвижности. Наконец, я не понимаю, разве не вы сами решили начать драку? Ведь надо было помешать этой старой рухляди добраться до арктурианских сторожевых спутников и так далее.

— Это так.

— Теперь, когда добыча у нас в руках, надо ею заняться, не так ли?

— Дьявольщина! — возразил Гордаччи, — что касается меня, я не хотел захватывать никакой добычи!

— Так что же, вы хотели сжечь посудину вместе с теми, кто звал на помощь?! Бездушный раб!

— Не вам… Не ваше дело! — взорвался Гордаччи. — Вас наняли, чтобы вести корабль, а не принимать решения!

— Ага! — сказал Айрт. — Я как раз так и думал. Только, видите ли, я настоящий командир корабля, первый после бога на его борту. И не трогайте ваш карманный излучатель, мой уже направлен в ваше брюхо, а стреляю я быстрее!

Дата добавления: 2015-08-20