Мононорматика

Общественная жизнь в первобытном обществе регулировалась нормами поведения, совокупность которых в современной науке принято называть мононорматикой. В функциональном плане эти нормы сочетали и правовые, и моральные, и этикетные, еще не дифференцированные в первичном, нерасчлененном общественном сознании, поэтому их и определили как мононормы. Они появляются, по мнению Ю. И. Семенова, в виде пищевых и сексуальных запретов в первобытном человеческом стаде, т.е. раннем ашеле. А. Г. Спиркин и А. И. Першиц считают, что нормы поведения могли возникнуть только в социальных условиях, а именно – в конце ашеля, судя по палеонтологическим и археологическим данным: восстанавливаемой по эндокранам степени социальности, находкам скелетов с прижизненными увечиями, первым указаниям на строительство искусственных коллективных жилищ и на зачатки религии и искусства.

Для мононорматики характерен коллективизм в содержании и сфере приложения. Все предписания и запреты адресовались не к отдельным лицам, а к социальным группам: возрастным классам, мужчинам и женщинам, соплеменникам и чужеплеменникам. При этом критерием моральности поведения являлись отношения родства, а формой регулирования этих отношений – обычай. Мононормы пронизывали все сферы жизни людей, и вместе с тем нарушения обычаев случались. Такие конфликты завершались победой коллектива и обычая.

При становлении мононормы не обосновывались, они руководились стихийно в процессе практической деятельности, имитативно распространялись и закреплялись биосоциальным отбором. С постепенным развитием сознания приходило их осознание и обоснование – религиозное и традиционное.

Этнографические данные свидетельствуют о том, что вся мифология содержит такое обоснование обычаев, регламентирующих человеческие взаимоотношения. Обычаи, законы, обряды установлены предками или героями, позже – другими богами, поэтому священны, а за нарушение их должна последовать кара от этих духов, богов. Так, у папуасов маринданим такими законодателями были демы Сосом, Майо, Имо, у огнеземельцев – Ватаукнева, у племен Юго-Восточной Австралии – небесные существа Байаме, Дурамулун, Бунджилу.

Другой формой осознания норм было традиционное, выраженное в формулах: «так все делают; так принято», или «так никто не делает; так не принято». Обе формы осознания морали чаще всего действовали вместе: обычаи выполняли и потому, что так все делают, и потому, что их установили духи или боги. Ожидание наказания за нарушение норм также было двояким: сверхъестественным и исполненным реально. Так, игнорирование пищевых, тотемических запретов влекло за собой магическую кару – виновник мог заболеть, что часто и происходило из-за психического расстройства. За нарушение экзогамных запретов, введенных культурными героями, следовало реальное наказание – умерщвление.

Трансляции норм поведения в полном объеме проводились старшими членами общин при посвящениях – инициациях, где юношам и девушкам сообщают священные предания и верования рода, племени, внушают повиновение обычаям и моральным предписаниям, особенно в области половой жизни и в отношении к старейшим. Неофитам объясняли, что в случае нарушения этих норм они будут наказаны божествами, духами, установившими эти правила.

Совершенные преступления рассматривались и разбирались коллективом. Совместно определялась мера вины, и в зависимости от значимости нарушений нормы и с помощью магических испытаний (огнем, водой и т.п.) назначалось наказание, осуществление которого производилось заинтересованной стороной, либо назначенными лицами, либо ближайшими родственниками виновного или пострадавшего. Санкции были разнообразны – смерть, увещевание, физическое наказание и т.д. Мера их зависела от тяжести преступления. Так, у австралийцев за сожительство с матерью или сестрой следовала смерть, но если фактически родство было не кровным, наказание ограничивалось изгнанием из коллектива или физическим наказанием. Смертью каралось и разглашение тайны инициаций, мужских союзов. Нарушение норм личной собственности или прелюбодеяние разрешались поединком заинтересованных сторон, виновников увещевали, а если это не помогало, подвергали избиению.

Убийство одного из членов линиджа, рода, общины влекло за собой кровную или родовую месть, при которой любой из близких убитого обязан был отплатить кровью за кровь убийце и его родственникам. С появлением богатств стало возможным откупаться материальными ценностями – композициями.

Обычаи регулировали все сферы жизни коллективов: отношение к собственности и распределению, взаимоотношение между сородичами (взаимопомощь, выручка, месть, инфантицид, геронтицид), между возрастными классами (почитание старших, беспрекословное послушание и т.д.), между полами (экзогамия, полигиния, пирауру, гетеризм, сорорат, левират, избегание и т.п.), между иноплеменниками (куначество, дарообмен, гостеприимство, адопция). В религиозной сфере существовало множество предписаний, нарушение которых могло привести к катастрофе (ритуальные сценарии, пищевые запреты, тайны инициаций, формы жертвоприношений и т.п.).

При кажущейся незыблемости первобытной мононорматики она не чужда инновациям, неизбежным в силу развития обществ. Примером может служить введение кровной мести, затем замена ее в некоторых случаях композицией. Изменения происходят и в наказаниях за нарушение зкзогамии: происходит дифференциация санкций в зависимости от степени родства, пола виновника. По-видимому, инновационный процесс первоначально был стихийным, происходил как ряд нормонарушений, которые учащались по мере обострения противоречий между старыми нормами и изменявшимися условиями жизни. Когда же нормонарушение наконец становилось нормой, оно обязательно обосновывалось мифологией, становилось традицией.

Дата добавления: 2015-08-17