О сокровенном 10 страница. Не далеко от озера, идя вдоль обрыва, я оступился

Не далеко от озера, идя вдоль обрыва, я оступился. Рюкзак потянул меня вниз. Я схватился за дерево. Оно оказалось сухим и обломилось. Я вместе с рюкзаком свалился вниз со ста пятидесяти метровой высоты. Помню лишь, как бился о камни, и всё мелькало в глазах. Голова – ноги, голова - ноги. Как увидел испуганного древесного лягушонка, и отразился в его глазах. Как кузнечики, словно искорки, разлетались в разные стороны. Охали сломанные травинки и кусты. Так, я снова, из возвышенности мелких бытовых позиций, из мира поверхности, незначимых печалей и радостей, опустился в более глубокую точку духовного мировоззрения. Опустился в космическое осмысление рождения и смерти, в бескрайнюю обитель моего сознания, где со мной снова приключилась смерть, как новое переживание, как встреча с потусторонностью, где я в очередной раз ощутил сияющую бездну развоплощений. В уме возникли мысли – кто я, зачем я здесь? Во мне осознавалось нечто большее, чем я с собой. Я лежал раскинутый, как необъятная карта себя самого, с ощущением жизненных сознательных вибраций. Мне стало открыто, как духовное сознание, имеющее безграничную силу, делится на множество разносторонних сознаний, как оно пробуждает прах, одушевляет то, что прежде не имело жизни. Чем проще являлось сознание, тем более простые формы оно оживляло, приводило в движение. А чем больше сознание было просветленное, тем более совершенными формами оно обладало. У каждого творения своя сила, своя вибрация. Сознание одевалось в формы, как в панцирь, как в крепость, как в машину, из которой можно видеть другое творение по возможности безопасно, где сознание могло действовать при помощи окаменелости, крепких челюстей, рогов, лап, когтей, рук, ног. В этом разнообразии форм, столько же разнообразного сознания. Эти вибрации сознаний и делали меня с давних пор не одиноким, ведь вокруг было столько друзей. Но только сейчас мне захотелось, по настоящему, войти в контакт сними, понять их. И лишь я подумал об этом, всё окружающее стало мною нераздельно, всё трепещущее стало моей глубиной, моим центром с ярко выраженной сияющей индивидуальностью. Все искорки жизней влились в моё сердце запылавшее солнцем.

Когда я поднялся на ноги, всё тело начало болеть, тем самым вернув меня к земному существованию. Да, постарел. Нет уж той смекалки и точной оценки движения. Но очами раскрывшегося, усиленно забившегося сердца, я снова увидел окружающую красоту природы как собственную глубину, с тропами самопознания расширяющими территорию ещё не тронутого холста моей души. Я почувствовал себя упавшей монетой прогресса и несчастья в живую воду реки жизни. Моё бытие снова обозначилось мыслью, что нет победы без поражения, и нет жизни без смерти, ибо это и есть две стороны одного духовного развития.

До озера не дошёл. Разжёг костёр у горной речушки. Поужинал, и весь ранний, осенний вечер смотрел, сквозь опадающую листву, на звёзды. Они склонились надо мной вместе с моей вечно путешествующей, ищущей птицу счастья юностью, и грелись, толи от костра, толи от тепла моей души. Вдруг я ощутил пролившуюся вокруг меня нежность. Темнота наполнилась непроглядным светом, и я, словно в объятьях Отца, ощутил детскую радость и опеку, не чувствуя боли от ушибов. Без непроглядной тьмы я б никогда не смог любоваться умудряющей златокудрой луной, и ночью в объятиях звёздного мрака, с их завораживающими стёртыми границами между печалью и радостью. Почему-то вспомнилось моё отроческое стихотворение:

Опустила в заводь ноги

Юная Луна.

Платье желтое немного

Подняла она.

Стройность ножек отражает

Золотая рябь.

А луна, смеясь, ступает

В водяную зябь.

Вышел крепкий Мрак из леса,

Обнял стан Луны.

И легли на тьмы завесу

Красочные сны.

Шепчут звезды в небе сказки…

Я бы спал давно,

Но Луна мне строит глазки

И глядит в окно.

Тишина осеннего леса наполнилось пониманием, того что Животворящий Дух является проявлением прекрасного в природе. Что красота природы – это и есть разнообразное выражение Святого Духа. Благодаря этому можно так беззаботно расслабиться в лесном аромате, в музыкальных трелях сверчков, забыться от мирских суетных мыслей, почувствовать любящую заботу Творца. Мной стала одолевать сладкая дрёма. Я ощутил себя без внутренней и внешней стороны. Я просто стал бытием, белым листом, осознанностью, состоянием присутствия. Я стал холстом, на котором мои мысли рисуют картину земной жизни. Мазок, ещё и ещё…

– Сынок, утром иди по этому хребту – послышался мягкий голос Аввакума из нарисованного мною цветущего сада, где меня по тропинке, в цветочном разноцветье, за руку вела молодая и весёлая мама. С плеча мамы взлетела маленькая птица. Своим лёгким взмахом крыльев она потушила огонёк моего сознания.

Когда я проснулся, костёр ещё тлел. Мир продолжал спать в золоте опадающих листьев. Как здорово, что у просветления нет окончания и у многих есть время, чтобы проснуться! К моему сожалению ноги, руки, тело припухли от вчерашнего падения. Но, слава Богу, переломов и сильных болей не было. Я подогрел чай. Позавтракал. Потом посмотрел на хребет, по которому мне было указанно идти старцем. Он уводил в другую сторону от того места, где находилось моё жильё. Но я не сомневался в совете Аввакума. Похрамывая, по звериной тропе, я поднялся на гору. По ней к другой горе, по направлению к Шепси, шла старая, поросшая травой и кустарником непроезжая дорога. Лесорубы такие дороги называют волоком. Вдруг я услышал звук мотора. Оглянулся и увидел, непонятно откуда взявшуюся, пробирающуюся через непроходимые заросли машину «Уаз». Она остановилась, и в открывшуюся дверь выглянул усатый армянин.

- Куда идёшь, слушай? Садись, подвезу! – прозвучал его добродушный голос.

- В Шепси иду, - ответил я.

- О, слушай, нам по пути!- он вышел из машины. Осмотрел висящую на мне клочьями одежду. Потом помог погрузить в багажник мой изодранный рюкзак. Вид у меня был, как у скрывающегося от правосудия каторжника.

Что заставило этого человека остановиться и подобрать меня в дремучем пугающем лесу? А вдруг я бы оказался беглым уголовником?

Армянина, как и меня, звали Александром. Его глаза светились добротой и приветливостью. Он поехал собирать каштаны, а точнее, его послал за мной в непроходимые горные заросли наш Создатель. Без этой, за мной посланной машины, я бы в тот день до дому вряд ли дошёл.

- Я знал, что ты за мной приедешь – сказал я Александру, прощаясь у дома, и поблагодарив за оказанную помощь. Армянин улыбнулся. Сколько таких друзей посылал мне Бог на моём жизненном пути, чтобы помочь, а порой спасти от неминуемой гибели. Были они, среди Чеченцев, среди Абхазов, среди Армян, Немцев и других народностей. Для описания их добрых дел, понадобилась бы ещё одна книга. Недаром говорят: «Каков становишься сам, таких людей и встретишь». Чем заботливей я себя огораживал от вспышек гнева, раздражения, лукавства и обмана, тем чище и светлей встречал живущих вокруг людей. Так что жизнь прекрасна, и она продолжается. Скорбями берётся царствие небесное. Кто принимает скорбь, как благословение, для того скорбь теряет свою значимость, для того открывается всеобъятное вездесущее присутствие Любви. А с обретением Любви, когда она зацветает твоим сердцем, понимаешь, что никакой смерти нет.

Меня часто спрашивают, что я обрёл в уединении? Для обычного смертного человека, живущего страстями и удовольствиями мира сего – ничего.

Что я «Ничто», мне мудрость приоткрыла.

Любовь же мне сказала – «Я есть - Всё»!

Для прозревшего мудреца, о Вечности и встречи с Создателем, говорить не надо. Зачем тому, кто общался с Творцом, нужен словесный чужой опыт, если сказано: «Слово изреченное - мертво». Пересказывать Вечную Истину в смертном мире человеческими словами – это безумие. Да и всё равно не поверят. С прозревшим человеком достаточно помолчать, наполняясь дыханием Животворящего Духа, которое всё объясняет без слов. Всё самое великое и ценное так просто. На него не обращают внимание. Жаль, что есть ещё на земле не верующие в Бога люди.

Александр Лутченко

пос. Шепси 14 августа 2014 год.

Дата добавления: 2015-08-20