О сокровенном 7 страница. В беседах мудрых, в обществе двоих

В беседах мудрых, в обществе двоих

Внимал я сердцем Божье наставление.

Открыл мне Бога внутренний огонь.

Он – видение Истины прямое.

Им святость чувства спящего затронь –

И прояснится бытие святое.

Дальше идти не представилось возможности, под ногами простиралась высота и тропы из воздуха. Бросаю камень в пропасть и смотрю, как он, постоянно ударяется о каменные выступы и валуны, падая в низину. Так проносится наша жизнь, которая состоит из чередования столкновений, ушибов и порой, смертельных ранений. Жизненные трудности и невзгоды направляют человека, как реку творческого движения, к познанию собственной глубины, к слиянию с океаном, к пробуждённому сознанию, к осознанию своего бессмертного Духа.

Осмотревшись с километровой высоты Геймана, я снял на видеокамеру, скользящую между небом и землёй, с востока на запад, красоту окружающей меня местности. Запечатлел величественный Фишт.

Вот панорама ледяных вершин.

Подзвездный мир обителей орлиных.

Спускаюсь вниз, мне миля – как аршин,

И вот мой взгляд в сияющих долинах.

Там ясные озера-зеркала

Висят в оправе берегов скалистых.

А по холмам под солнцем расцвела

Трава на камнях серо-золотистых.

Стекает радость, воспевая жизнь,

Паря блаженно в струях водопада.

О, задержись, прозренье, задержись!

Ведь мне иного счастья и не надо.

Волшебным был, чарующим мой путь

Среди азалий и рододендронов.

Сквозь океан цветов я плыл по грудь,

Любуясь красотой поросших склонов.

Упав в обрыв, простукал камень джаз,

Величественный и невыразимый.

Как безмятежен, Боже, твой пейзаж!

Стою меж гор, как колосок озимый.

Я маленькая искра от огня,
Которая сольется с ярким светом.

Коснулся шорох вечности меня,

Порадовав мой дух своим советом.

В природе, в её простых и естественных объяснениях, столько удивительного, столько божественного, столько граней мифической мозаики высыпанной из беззаботной ладони Бога, столько бисера нанизанного блестящими росинками откровений на паутинки умудряющей жизни. Пришла пора возвращаться к старцу. Я посмотрел в сторону станицы Куринской. Далеко внизу, сквозь проёмы гор, виднелись едва заметные, серые крыши станичных построек. Они, словно отцветали панорамой моих потерянных, никчёмных, грустных лет. Вот так и проходит человеческая жизнь в безднах сна и безумия. Мало кто хочет посмотреть на своё житие сверху. Перекрестившись, я стал спускаться через каменистое плато по отлогим холмам. Строгая тёмно-голубая гладь озера простилась со мною лучистой улыбкой. Мои глаза восторженно подмечали отличия и контрасты всеобъемлющего единства. Я возвращался в келью, продолжая путешествовать по взаимозависимым частям, по двум слоям бытия - смысла и явления. Впереди, за небольшими пихтами, послышались чьи-то раскатистые бурлящие оповещения. Подойдя ближе, я увидел водопад. Этот грохочущий оригинал из комплекса идей, раскрылся передо мною весёлыми водоворотами, уведомляя без помощи слов и не прибегая к поучению. На себе я ощутил его крупнокапельную радость и крупно струйчатый восторг. Проанализировав подсказку искристого, освежающего речного юмора, я понял, что заблудился, потому, что прежде на моём пути этого водопада не было. Всё вокруг казалось не знакомым. Судьба в очередной раз решила со мной подшутить. Так и есть, я стал спускаться не по тому хребту, по ложным поворотам и развилкам. Окружающее нахохлилось путаницей поросших лощин и холмов. Наступало время дневного послесловия – сгущался много думный вечер. Пока я искал тропу к келье Аввакума, небо потускнело, и результат изменчивости погрузил меня в непроглядную тьму. - Тьфу, тьфу, тьфу, сгинь сатана! Что ж, действительно весело!

Пугает бездною обрыв,

Туманом выступы прикрыв.

И бесконечно ночь длинна,

Теней и шорохов полна.

Блуждает по тропинкам страх,

И эхом слышится в горах.

Меня пугал незримый вой,

И бегали по мне порой

Озноб и дрожь, и я не раз

Клял горный лес и весь Кавказ.

Одно я знал хорошо, что надо спускаться вниз с горы к речке, и вдоль неё подниматься выше. Над рекой находится келья отшельника. В темноте я набрёл на звучный поток, и пошёл по нему вверх. Какое то внутреннее чутьё подсказывало, что я иду правильно. Несколько раз я оступался, и падал. Но всё обошлось благополучно. Видеокамера уцелела. Ночью в горах прохладно. Вспомнилась куртка, положенная в сумку Аввакумом, и лишь я её надел, меня снова переполнило ощущение Божьей заботы и любви. Пригодился и фонарик. Идти пришлось не долго. Поток плавно превратился в шепчущий ручеёк. Надо мной, сквозь листву деревьев выглянула, ставшая моей давней попутчицей, луна. Она развязала облачный мешочек, и из него высыпались мигающие звёздочки. Дремучая пугающая невнятица исчезла. Лес озарился благостью. Каждый куст, каждая поросшая травой полянка, предоставляла путнику приют.

В конце долины шапка ледника

Белесой массой к звездам поднималась.

Обняв скалу, уснули облака.

Сквозь черный бархат ночь мне улыбалась.

Все изменил волшебный лунный свет.

Как великаны – горы в полумраке.

Туманный призрак мне прислал привет,

Блеснув глазами в темном буераке.

Там, в темноте, угроза без лица

Таится с тысячью незримых страхов…

Страхи отступили. Тёмная занавесь ночи распахнулась, и перед очами предстал лесной театр с поляной залом, освещаемый светом плеяд и гирляндами светлячков. Вокруг по горным склонам стекали глаголющие источники небесных откровений. С каменистой, покрытой травой возвышенности эстрады, прозвучал первый вступительный мотив сверчков. В раскидистых лапах пихты издала скрипучие звуки лесная арфа. Возле двух обнявшихся лип, один кларнет, окликнул другой. Чуть поодаль, под вязовыми ветвями в танце лунных светотеней, сердечно зазвучали флейты. Звуки слились в одну симфонию, в одну мысль, в одну ноту вмещающую Космос. Но основная мелодия полилась из моего сердца. Это были волшебные звуки радостного озарения - мелодия жизни и смерти. Это было удивительное переживание какого-то Вселенского Духовного измерения, состояния освобождения невозможного для объяснения понятиями обычного умозаключения. Это нечто большее, чем процесс открытия. Это знание, которое человеческим языком невозможно объяснить. Это была Мелодия Любви. Это был покой за пределами радости и страданий. Это было ощущение присутствия Творца. Всё моё существо наполнилось Вселенским трепетом, и уже переживаемой прежде, пульсацией триллионов жизней. Мой мозг снова ощущался частью вселенной. У меня закружилась голова. Мне показалось, что кто-то заключил меня в объятья и понёс на руках через просторы галактик, между соцветий разнообразных планет, через множество неописуемых духоносных самовыражений, утончающихся и изменяющихся до чистоты и простоты непознаваемого, до единого сияющего Океана Радости. На какое-то время я впал в полное счастливое беспамятство, где границы между телесным и духовным, между обычным и священным исчезают. Где гибель и трагизм теряют свой смысл, где жизнь и смерть явственно зримы, как приключение в сфере сознания, где сознание независимо от физического тела и не исчезает после физической смерти. Вдруг раздался хохот совы. Я вздрогнул. Ощутил себя в мигающем светлячками полумраке между двух горных склонов. Ноги передвигались автоматически. Фонарик освещал звериную тропу, по которой я двигался вдоль речки. Когда меня стали одолевать сомнения о правильности пути, я увидел, лежащие на каменной глыбе два скрещенных дерева. - Вот и мой крест. Дошёл! Я ж говорил Аввакуму и Юрию, на их предостережения, что со мной ничего не случиться! Что я заговорённый! Гордыня овладела моими мыслями. По крутым, тёмно-золотистым склонам, я поднялся до родника, из которого, отшельники берут воду. Всё, дошёл! Кельи, где то рядом. Я молодчина! Но сколько мои глаза не блуждали по волнам кустарников и по каменистым выступам, тропы к кельям отшельников, и долгожданному спасению, я не находил. Напрасно в течение получаса я искал её, как иголку в стоге сена. Почувствовалась усталость. Кричать и звать на помощь не позволяла гордость. Как же так, я такой умелец-скалолаз и заблудился. Ох, уж эта гордость погубившая многих в этом мире. Я погрузился в свободомыслие лесной округи, и так прохаживался взад вперёд по кругу у родника до тех пор, пока не ударился лбом о заключительный вывод моего размышления, скрючившегося дубовой веткой над головой. В глазах опять появились светлячки. Ну почему прозрение приходит с болью? Почёсываю ушибленное место, и покаянно понимаю, что сознание моё как призрак в доме, обретший защиту и уют. Человек развивает своё сознание, пока ему не откроется всё его измерение. Посредством поучительного подзатыльника, когда ум зашёл за разум, обгоняю часть следующего момента и вижу, что он безграничен, что каждое целое является частью нового. Вижу что внутренняя глубина, является неотъемлемой частью вселенной, в которой открываются не людские поселения, леса, горы, долины, моря, а созерцаются любовь, сочувствие, сострадание и духовные озарения. Сев на поваленное дерево, я закричал: - Э - гэ – гэ! Есть кто живой? Тут же до меня донеслись ответные возгласы, давно ждавших меня отшельников. Их крики походили на возгласы ангелов. Я крикнул опять, и скоро увидел бегающие лучи света от фонариков. Ко мне на помощь шли сквозь кустарники по спрятавшейся от меня тропе, Юрий и Аввакум. Перед ними я и покаялся, в проявившейся и овладевшей мной гордыне.

Глава 14

Был славен Рим когда-то, Карфаген.

И Греция дала плодов немало:

Сократ, Платон, мечтатель Диоген.

Но, развратясь, культура увядала.

С паденьем нравов – хаос, воровство.

Замаливать грехи придется детям.

Такое у народа естество –

Звено цепи за звенья все в ответе.

В девятом веке покрестилась Русь.

Плоды лишь в девятнадцатом пожала.

Я женам декабристов поклонюсь –

Прекрасных дочерей страна рожала.

Их правнучки – красавицы, они

Сегодня красотой своей торгуют.

Ну, чем не ад! Безжалостны их дни.

Я б жизнь врагу не пожелал такую.

Хапуги были первые князья,

И грабили порой, и предавали.

Об их потомках так сказать нельзя,

Без них Россия выжила б едва ли.

Потребовалось десять сотен лет,

Чтоб воспитать Некрасова, Толстого.

И Тютчев, отразивший Божий Свет! –

Досель земля не видела такого.

Жуковский, Пушкин, Майков, Соловьев –

И в них вошла любовь с Христовой кровью.

Все десять Богодарственных веков

В них воплотились Светом и Любовью.

На ветках дуба тысячи плодов.

Из них взрастут всего лишь три-четыре,

Другие будут пищей кабанов

Иль удобреньем станут в тленном мире.

Нельзя сказать, что зря цвели они –

Они цвели другим плодам на славу!

У каждого в свой срок прозренья дни:

Одни живут, жизнь превратив в забаву,

Другие в скорби мудрость познают –

Их нищета и бедность возвышают.

Всем в радость скромных личностей уют,

Они из тех, кто Господа познает.

За нечестивых принял смерть Христос,

За тех, кто распинал Его жестоко.

Как полюбить врага? – вот в чем вопрос:

Врагу, как нам, не меньше одиноко.

Порочностью томится человек!

Нет худшего на свете наказанья –

Жить в роскоши мерзавцем целый век,

Не зная ни любви, ни состраданья,

Иль нищим ненавидеть мир людской,

Надеясь отобрать добро богатых.

Им бы пойти за Господом с сумой

И обрести себе друзей крылатых.

Себя меняет мудрый, а не мир,

В котором жизнь течет по Божьей воле.

И тот, кто ныне грезя, правит пир,

Быть может, не узнает лучшей доли.

Всю неделю, живя у Аввакума, я только и делал, что присматривался к нему. Много времени проводил рядом с ним в молитвах. К старцу иногда приходили монахи из других областей России. Каким-то образом добрался до отшельников один длинноволосый верующий из «Белого братства». Пришёл он с гитарой и котомкой за плечом, одетый в белые джинсы и белую расшитую рубаху. Пришелец пытался обратить старца в свою веру. Пел песни о Марии Деве Христос. Но когда старец поставил его рядом для молитвы, с парнем произошёл конфуз. У него расстроился желудок и напал понос. До отхожего места он добежать не успел. В общем, пришлось ему застирывать белые джинсы и полдня сидеть в келье, дожидаясь пока они просохнут. С тех пор, я его больше никогда у отшельников не видел. К Аввакуму приходили разные люди, и немощные, и ищущие истинную веру, и просто праздный народ ради интереса. Казалось, что у старца тысячи дорог познаний слились в единую дорогу. У него бывали, и христиане, и мусульмане, и иудеи, и кришнаиты, и буддисты, и никого из них он не просил перейти в христианство. Он обладал не религиозным знанием, а любовью, привлекающей всех ищущих Истину. Он призывал к углублению реальности каждой религии, к исследованию своей души, к пробуждению в себе не религиозных теоритических познаний, а непосредственно действий - практической любви. Он намекал на поиск личностной духовности, направлял к Духу находящемуся над всеми религиями. Он считал, что вера должна стать переживанием, действием. - Если вы сами не познали то, во что вы верите,- говорил отшельник, - какой от этого прок? А если вы хоть раз ощущали духовную реальность, вы не будете жить в сомнениях. Чтобы увидеть свой земной облик, вам нужно посмотреть в зеркало, а чтобы увидеть облик своей души, вам нужно заглянуть вглубь себя, туда, где и ваш Отец Небесный почивает. Пребывайте в глубокой гармонии ума и сердца – в Любви. Мир Духа, это полное отклонение от выдуманных человеческих норм. Это не область абстрактных понятий человеческого мышления. В меру того, что Истина это Вечность, Её невозможно открыть и пересказать в смертном мире при помощи цепочек слов. Все великие писания мертвы без практики. - Так что дорогой Непушкин, обратился он как то в один из вечеров ко мне, когда я решился поговорить с Аввакумом, - все твои описания духовности, которые ты сам пережил, несомненно, приблизило тебя к Духу Божьему. Но цепь твоих словесных выражений, сковывает, связывает вольное существование Живого Духа. Даже все духовные писания, для простолюдинов, это всего лишь результат абстрактных понятий, это ознакомление с чертежами, с картами, по которым следует двигаться в нужном направлении. Да и одни воспевания Бога и молитвы, не приблизят Царствие Небесное. От того то и прошли через писания, призывающие к действию чудаки, которые уходили в кельи, а порой замуровывали себя в пещерах, показывая нам грешным, как постигается Дух Святой, будь то буддисты, мусульмане или христиане. У царствия Небесного ничего общего с безумным человеческим миром нет. Нужна постоянная практика в поиске духовных знаний. Дьявола в себе поразить не каждому по силам. Для пробуждения Духа, нужны действия. Вот и Серафим Саровский тысячу дней и ночей на камне на коленях стоял, умертвляя свой эгоизм, всё своё плотское. Кто приобщался к духовному бытию, для того бытие человеческое теряло всякую привлекательность, потому, что существует только один мир, это рай Божий. Его врата могут открыться и всем живущим на земле, имеющим любовь в своём сердце, которые посвятили себя поиску Духа, поиску Вечности. Но слаб человек, ленив и немощен. Ищет только комфорт. Живёт в болоте своих прелюбодеяний и лукавств.

Сейчас народ, как в бочке виноград.

Был вкус у ягод, свежесть, полнотелость.

Для них броженья время сущий ад.

Такой судьбы навряд ли им хотелось.

Чего в закваске соков только нет –

Жестокое, безумное круженье!

И чем кровавее напитка цвет,

Тем лучше вкусовое ощущенье!

Политики не мало тратят сил

В брожение вводя людские души.

Не мало хмель невинных погубил!

Но от него не оторвать за уши!

Как власть пьянит, - известно с давних пор.

В руках безумцев винная закваска.

Царит в стране безнравственный позор,

Где правит чёрт под ангельскою маской.

Куда не посмотри, все ходят в Храмы.

Но это только мода, светский жест.

Под обликом сменившей веру драмы,

Просить у Бога денег много мест.

Как прежде – кровь, крестовые походы,

Бардак, прикрытый именем Христа.

И всё под старым именем Свободы.

Под рукоположением креста.

Никто не оставался с Иисусом,

Когда стоял Он преданный, живой.

Легко с пророком мёртвым нынче трусам,

Приход у них богатый, золотой.

Могила может выглядеть прекрасно –

Побеленной с цветочками вокруг.

Но эти украшения напрасны,

Когда внутри неё вонючий труп.

Как внешний факт, не как преображенье

Сегодня христианство на Руси.

Царит в церквях порок обогащенья.

Господь, прости народ свой и спаси!

Духовными чиновниками стали

Все те, кому был уготован крест.

Одаренные дьяволом едва ли,

Достигнут после смерти райских мест.

И Гитлера благословил священник:

«Адольф, вы победите, с вами Бог»!

И Трумэну такой же льстил мошенник.

И Папа Римский сделал всё, что мог

Чтоб управлял страною Муссолини,

Непогрешимость церкви запятнав.

В церквях безбожность эта и поныне.

Войны священной правит в ней устав.

Преступникам вершить злодейства лестно,

Когда благословляют их попы.

Они грешат и каются совместно.

И кровь сосут людскую, как клопы.

В миру, в торговле церковь преуспела,

Став первой бизнес леди на земле,

Но в вере неудачу потерпела.

Так и стоит наряженной во мгле.

- Хорошо сделал ты, Александр, опять обратился старец ко мне, - когда выбрал тропу скитаний. Возвышен обретённый тобою мир. Я говорю о мире природы и красоты. Ведь Красота божественна. Она есть форма Живого Духа. Если человек прочёл удивительные стихи поэта, или посмотрел чудесную картину художника и ему понравились их творения, то и он проникнется любовью к создавшим эти сказочные произведения, художникам. Ты ведь видя природу, как творение Создателя, проникся к Творцу любовью! Ты свои образы черпаешь из практики, из непосредственно тобою пережитого, прочувствованного, осмысленного окружения, которого будучи пьющим человеком, вором, преступником, ты не видел прежде. Кем ты был и к чему пришёл? Ты пережил жизнь наркомана, хулигана, артиста. Стал поэтом. А ведь кто-то из твоих друзей так и не смог бросить наркотики и умер наркоманом. Кто-то не смог оставить преступный мир, и умер в лагере. Кто-то считает себя великим артистом, и умрёт в тюрьме своей гордыни на сцене. Ты пошёл дальше. В этом тебе помогла Матушка Природа и Создатель, которого ты искал всем существом своим. Красота природы, это результат творчества, это форма бесформенного Духа Святого. И если кто захочет почувствовать это практически, может смело пойти твоей поэтической тропой, и проверить так ли оно на самом деле? Разве можно обвинять ищущих истину христиан, кришнаитов, иудеев, мусульман, да и простых поэтов за их разные подходы к Единой Истине? Лишь бы человек захотел познать Царствие Божие! Лишь бы пошёл по указанному пути. Но, к сожалению, сейчас мусульмане, христиане, буддисты, это в большей части только объединённые секты - мечтающие ленивцы. Мало, очень мало среди них воистину движущихся к Правде. Но, зато много одних верующих, желающих обвинить других верующих в сатанизме за то, что те думают об Истине, и ищут её иначе, чем они сами. По своему жестокосердию они предрекают иноверцам гореть в огне. Они считают, что раз ты не принадлежишь к их вере, к их братству, к их пониманию окружающего, значит ты друг дьявола. Большинству из них не по силам тропа к Богу. Как написано в писании: «Большими скорбями берется царствие небесное». Потому, милый мой, рядом с религией много психически нездоровых людей. Да и ко мне в основном народ идёт не за Духом Святым, а за тем, чтоб я им помог комфортно устроиться в их аду проживания. Помнишь в библии говориться, что просветлённых и святых будут считать сумасшедшими, а безумных властителей мира сего, будут почитать учёными мужами и мудрецами. Переживание Духа чувство много значимое. У неподготовленных людей оно может вызвать испуг, вплоть до психического расстройства. Часто к Богу приходят, как я уже сказал, после сильных стрессов, несчастий и потерь. После тяжёлых умственных потрясений. Это, когда ум за разум заскакивает. Или точнее сказать, ум выходит из прежнего состояния сна. Это что-то вроде второго рождения, о котором в той же библии говориться: «Не родившись свыше, не увидишь царствия небесного» Я слушал старца и вспоминал свою жизнь, жизнь моих друзей. А ведь как прав Аввакум!

Прозренье начинается с неврозов,

С депрессий и психических расстройств.

Ты весь, как после штурма бомбовозов –

Не жив, не мертв.… С душой из новых свойств.

От прошлого кругом немало трупов.

Невыносимо больно, просто жуть!

А к дому путь из впадин и уступов,

Где б мог ни кем не видимый всплакнуть.

Врачи «из прошлого» помочь не в силе.

Их суетность подобна детворе,

Не видящей, что видел ты в могиле,

И заново рождённый на заре.

Но ты в невзгодах крепнешь и мудреешь,

И боль другого знаешь, как свою,

И состраданьем к миру богатеешь,

Над бездной окрыляясь на краю.

Вот так Святые познавали Святость! –

В изгнаниях, депрессиях, тоске…

Так обретали мудрость и крылатость!

А им крутили пальцем на виске.

Мол, что с них взять, с несчастных и убогих,

Скитальцев, походящих на бомжей?

Богатство душ лучащих у дороги,

У золотом расписанных церквей.

Они же – во все стороны сияли,

Лучась любовью утренней зари!

Так Кто я? Что? В себя взгляну едва ли –

Уже я не извне, не изнутри!!!

Радостный мягкий Свет…

Ветер колышет соцветья чувств…

На высоте восходящей души

Сердце шумит водопадом…

В небесах тонкого состояния ума

Искорки чудес и Единство многообразия…

Хочется поделиться созвездиями очей…

Всё во мне и я во всём!!!!

Ха-ха! Ха-ха! Ха-ха-ха-ха!!!

Ха-ха-ха-ха-ха-ха…………………………….

Где грань реальности и безумия? Как часто прозрение идёт в ногу с безумством. Сколько прозревших людей сожгли на костре инквизиции. А ведь восприятие реальности исходит непосредственно из опыта, открывшегося в изменённом состоянии сознания.

- Александр, дорогой, продолжал общение старец, - и мои слова были бы мертвы, если б ты не переживал то, о чём я тебе сейчас говорю. У Аввакума в глазах сверкнула слеза. – Бедные, бедные люди! – с грустью заключил он.

Пока страдает хоть один

Литовец, Русский, Армянин.

Покуда каждый – за себя

Живет, другого не любя, –

Весь гибнет хилый организм.

«Капитализм», «социализм» –

Как бы мечту ни называл,

Срок жизни тела очень мал.

Коль нет духовной в нас Звезды,

Мир не спасти нам от беды.

Мы – ноты музыки одной.

В своей мелодии большой

Не можем слиться мы никак.

Скрывает дирижёра мрак.

Свет в мире погасил злодей,

Скрыл Демон Бога от людей.

И разобщённостью своей

Страдают Русский, Немец, Грек,

Избрав себе подвальный век.

В нём все – рабы себя самих,

Дел непосильных и пустых,

Рабы наркотиков, машин,

Встреч, отвлечённых без причин,

Горластых партий, сект, кружков,

Рабы учёных-дураков,

Просторных клеток золотых,

Подружек ветреных, пустых.

Живя в кругу кошмарных снов,

Мир пробудиться не готов.

Чем больше созерцаю Дух, тем меньше слов для Его выражения – заключил я после беседы с Аввакумом. Тем непознаваемей Бог и непостижимей. И в то же время всё проще и осознанней распознаётся Творец сердцем. Всё яснее ощущается его присутствие. Кажется смешным приводить доказательства в пользу того, чего не видишь глазами и умом, но что ощущается сердцем. Я попрощался с отшельником и пошёл в выделенную для моего проживания келью. Тишина наполнилась бессловесной реальностью. В прохладу изумрудного ручья упало тлеющее вишнёвое платье небес. Стекающие поющие воды, влились в небольшое озерко, в глади которого, будто в заводи моей души, отражались, летающие над кустарниками золотистого рододендрона мигающие светлячки. Ещё не уснувший день, скрылся, под нависшими корявыми тенями ночи, сделавшей не видимой келью старца Аввакума. До меня донёсся аромат азалий и каких-то темно пурпуровых цветов. Между каменных глыб, на небольших лесных полянках, виднелись шаровидные корзинки пушинки, а точнее паутинисто-пушистые головки одуванчиков. Постепенно всю округу залила звуковая палитра. Ночь, словно распахнула двери в музей упоительных звуков. Трели соловьёв, древесных лягушек, сверчков, в это весеннее время невыразимо прекрасны. Мой мозг стал ощущаться окружающей меня природой. Мои мысли шевелились ветвями, шептались листвой и соцветиями. Где-то вдали, над Лагонаками сверкнуло и загрохотало. Там пошёл небольшой дождь. Над Фиштом частенько идут дожди. – Пышка тучка испугалась, и по-детски разрыдалась,- подумал я, закрывая глаза и засыпая.

Канул сон мистический

Искорками дней,

В тон океанический

Сущности моей.

В явь иной реальности

Инобытия,

В сумрак безночальности

Погружаюсь я.

Ночь раскрылась сказками –

Глубью чёрных глаз –

Светотени с масками –

Профиль и анфас

Разотождествление

У меня в груди.

Светопреставление

Слепит впереди.

Мой восход сознания -

Зов любви в тиши –

Фокус осознания

Космоса души.

Лепестков кружение

В таинстве миров.

Логика цветения

Символичных слов.

Шорохов дыхание.

Мудрость тишины.

Весь я, весь внимание

Сердца глубины.

Глава 15

Прошла ещё неделя. И ещё. У старца я прожил с весны до наступления осени. О многом успел поговорить с отшельником. Иногда к Аввакуму приходили люди, чтоб послушать его. Разные темы затрагивали мы, говорили и о политике, и о простом народе, и о духовной жизни. Как то старец рассказал о том, что дьявол родился на земле, и скоро все об этом узнают. Потом он опять прослезился – Бедные, бедные люди! Жалость ко всем живущим исходила от него постоянно. Скоро будет большая беда, не раз повторял отшельник. - Я то, уже уйду, а вот вы мои родненькие, много пострадаете. Демон человека, это праздное житие, это потеря самосохранения. Это потеря страха Божьего. Если заяц, к примеру, решит, что незачем ему бояться лис, волков, охотников, он сразу же погибнет. Он просто будет ими съеден. Его страх - его спаситель. А человек потерял страх перед Отцом Создателем. Вот и стремятся несчастные к праздности и комфортности. Если того же зайца лишить опасностей, что с ним случится? Он будет без движений пастись на травянистых лугах, вырастит большим поросёнком и умрёт от ожирения и деградации. Убегать ему не от кого не надо. Бояться некого. Наш мир выстроен удивительно мудро. Один, более сильный вид живых существ, подталкивает более слабый к движению, к развитию. Выживают у всех видов, сильнейшие особи, приспособленные и умудрённые. Вот почему нужны невзгоды и скорби человеку. Они помогают ему развиваться, быть в движении. Заставляют мыслить и пробуждают Дух. Ослабленные погибают. Но смерть присутствует только в мире грёз. Прозревающий человек знает, что жизнь и смерть, это всё равно, что перевёрнутый лист в книге Вечности. Дух вмещает в себя и жизнь и смерть. Чтобы родилось новое, старое должно умереть. Чтобы родилось дерево, семечко должно умереть, как семечко. По этой причине пала Византия. Паразитический образ жизни их погубил. Комфортность приводит к загниванию. Слабых порабощают. Превращаются безумцы в паразитов, да ещё Бога молят, чтобы Он их гниение поддерживал. Но всегда находится дерзкий безумец для того, чтоб уничтожить ослабевшего противника. Так и в России произошло. Стала общественная жизнь заболачиваться, тут же новые родники оздоровления забились, понесли окружающее угасание в новое озарение. Больно? А иначе не понимает ослабший греховный народ. Надо всё время толкать его к движению и к поиску Духа. Ведь сейчас до чего дошли, золотые унитазы устанавливают, разгульную жизнь ведут. Как Бог может помочь отвернувшимся от Него детям, избравшим душевную пустоту вместо любви? Горе идёт на Россию. И это горе исходит из глубин грешников. Безумцы порождают свои несчастья. Безумцы порождают революции. Безумцы своей безумной силой уничтожают духовное. Аввакум задумался. Потом продолжил – Я ушёл к подвижникам ещё молодым. Жил тогда в Абхазии один старец. Прознал я про него. Долго искал. Много дорог обошёл, а найдя отшельника, остался у него в послушниках.

Не равенством народ наш русский ценен.

Он ценен уникальностью своей.

Путь к Истине не лёгок, постепенен.

К ней не придёшь всем обществом людей.

Дата добавления: 2015-08-20