Глава 1 Рядовой Кирия 5 страница

Я направился к ангару снабженцев, которые сопровождали отряд особого назначения войск США. Через пять минут я добрался до нужного места, охраняемого всего одним солдатом. Женщина небрежно крутила в руках разводной ключ.

Едкая вонь масла пропитала воздух, заглушив солоноватый запах океана. Постоянный гул, создаваемый снующими по базе людьми, стих. В темноте своей отдельной казармы стальные орудия, которыми человечество разило своих врагов, наслаждались праведным отдыхом.

Женщину с разводным ключом звали Шаста Рэйл, она была техником, из гражданских. Платили ей не меньше, чем первому лейтенанту. В любом случае куда больше, чем мне. Я уже успел изучить ее данные: рост – сто пятьдесят два сантиметра, вес – тридцать семь килограммов, зрение – 20/300, любимое блюдо – пирог с маракуйей. В ней текла кровь американских индейцев, и свои черные волосы она неизменно собирала на затылке в хвост.

Если Рита была вальяжной рысью, то Шаста – беззаботным кроликом. Ей бы дома сидеть, в уютной, теплой комнате, смотреть фильмы и грызть карамельки, а не бегать по военной базе, с головы до ног в пятнах масла и смазки.

– Привет, – произнес я так мягко, как только мог.

Шаста подскочила при звуке моего голоса. Черт. Недостаточно мягко.

Ее очки с толстыми стеклами упали на бетонный пол. Наблюдать за тем, как Шаста их ищет, – все равно что смотреть, как парализованный человек пытается переплыть реку. Вместо того чтобы положить ключ и попытаться нащупать очки обеими руками, она слепо шарила по полу одной. Невольно ожидаешь большего от человека, с отличием окончившего Массачусетский технологический институт и разработавшего один из самых современных военных Доспехов в ходе первого же серьезного исследования в области оборонной промышленности, который к тому же поступил на службу в CEO в качестве главного техника, приписанного к одному красному Доспеху из пушечной бронзы.

Я нагнулся и подобрал очки, которые больше походили на две лупы, наскоро спаянные в единое целое.

– Вы уронили, – произнес я, протягивая ей очки и надеясь, что с такого расстояния она их разглядит.

– Спасибо – кем бы вы ни были.

– Не стоит благодарности.

Шаста окинула меня взглядом. Из-за толстых линз ее глаза стали несуразно огромными.

– А вы кто?..

– Кэйдзи Кирия.

– Спасибо вам, Кэйдзи Кирия. Я Шаста Рэйл.

Я намеренно не назвал свой ранг и взвод. Шаста опустила голову.

– Я понимаю, что с виду это обычная, ничем не примечательная казарма – так, в общем, и есть, но это не важно. Суть в том, что здесь задействованы очень чувствительные военные приборы, новые технологии. Только те, у кого есть соответствующий доступ, могут сюда войти.

– Я знаю. Входить и не собирался.

– Вот как! Хороню! Я рада, что мы прояснили этот вопрос.

– На самом деле, – произнес я, делая шаг вперед, – я пришел, чтобы встретиться с вами.

– Со мной? Мне, конечно, очень приятно, но я не могу… Я хочу сказать, вы очень милый, но я не думаю, что это было бы правильно, к тому же мне еще нужно подготовить все к завтрашнему дню и…

– Но ведь еще даже полудня нет.

– На подготовку и уйдет остаток дня!

– Просто выслушайте меня…

– Я знаю, может показаться, будто я только убираю одни запчасти и ставлю другие – в общем, так и есть, – но я правда очень занята. Правда! – Ее хвостик стал забавно подпрыгивать, когда она закивала, убеждая меня в своей искренности.

Она неправильно меня поняла… Надо вернуть разговор в нужное русло…

– У того Доспеха ведь поврежден блок внешней памяти?

– Да, но… откуда вы знаете?

– Мы оба прекрасно понимаем, что от блока внешней памяти в бою не так-то много проку. Но поскольку в установленных повсюду чипах очень чувствительная электроника – да к тому же их у вас тут хоть отбавляй, – приходится заполнять гору разных бумажек, чтобы подать заявку на получение одного из этих проклятых приборчиков, так? А этот лысый сукин сын, отвечающий за вооружение, за вами ухлестывает, сколько бы вы ни твердили, что вас это не интересует. И на мой взгляд, это тоже не добавляет ситуации позитива. Тут недолго и начать подумывать о том, чтобы позаимствовать чип с одного из Доспехов японских солдат…

– Позаимствовать чип… Мне бы это и в голову не пришло!

– Нет?

– Конечно нет! Ну, может, такая мысль меня пару раз посещала, но я бы ни за что так не поступила! Неужели я похожа на человека, который способен… – Шаста Рэйл замолчала. У нее округлились глаза, когда она увидела, что было в запечатанном полиэтиленовом пакете, который я вытащил из кармана.

– А если кто-то другой уже украл его для вас?

– Не могли бы вы отдать мне его? Пожалуйста!

– Теперь ты совсем по-другому запела!

Я поднял пакет с чипом высоко над головой. Шаста несколько раз подпрыгнула, пытаясь дотянуться до него, но при росте сто пятьдесят два сантиметра шансов у нее не было. От запаха масла, пятнами которого была испещрена ее форма, у меня защипало в носу.

– Перестань меня дразнить, отдай деталь, а?

Прыг. Прыг.

– Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы его раздобыть.

– Я очень тебя прошу! Пожалуйста!

Прыг.

– Я тебе его отдам, но мне нужно кое-что взамен.

– Кое-что… взамен?

Нервно сглатывает.

Она прижала разводной ключ к себе, и грудь, внезапно обнаружившаяся под мешковатым комбинезоном, снова скрылась от моего взгляда. Шаста явно привыкла играть роль жертвы, проведя несколько лет с этими животными из отряда Войск специального назначения. Если ее всегда так легко достать, то, честно говоря, я их не виню…

Я указал пластиковым пакетом на огромный боевой топор, свисающий с клетки в самом конце казармы. Шаста, похоже, не поняла, на что я намекаю. Она настороженно обвела помещение взглядом.

– Я пришел, чтобы одолжить вот это, – произнес я, ткнув пальцем в топор.

– То ли у меня с глазами совсем плохо стало, то ли ты показываешь на боевой топор Риты?

– Бинго.

– Так ты тоже в бронепехоте?

– Японские войска.

– Мне трудно говорить об этом… Не хочу показаться грубой, но, если попробуешь подражать Рите, будет только хуже для тебя.

– То есть ты мне его не одолжишь?

– Если ты действительно считаешь, что тебе нужна эта штука, почему нет. Это всего лишь кусок металла, запасных у нас море. Когда Рита попросила раздобыть ей топор, я вырезала его из крыльев списанного бомбардировщика.

– Тогда почему ты не хочешь пойти мне навстречу?

– Ну, честно говоря, потому, что ты погибнешь.

– С ним или без него, рано или поздно я все равно умру.

– И я не смогу тебя отговорить?

– Скорее всего, нет.

Шаста замолчала. Рука, сжимавшая разводной ключ, безвольно повисла, взгляд расфокусировался. Выбившаяся из хвостика прядь упала на лоб, сразу прилипнув к поту и пятнам смазки.

– Я раньше была приписана к базе в Северной Африке, – пояснила она. – Лучший солдат лучшего отряда из тамошних попросил меня о том же. Я пыталась его отговорить, но в дело была вовлечена политика, все стало слишком сложно, поэтому в конечном счете я сдалась.

– И он погиб?

– Нет, выжил. Но о службе ему пришлось забыть. Если бы только я сумела найти способ остановить его…

– Не вини себя. Не ты же заставила мимиков атаковать.

– В том-то и дело. Он был ранен не в схватке с мимиками. Ты знаешь, что такое инерция?

– Я же окончил школу.

– Каждый из таких топоров весит двести килограммов. Подъемная сила Доспеха – триста семьдесят кило, в силовых костюмах можно орудовать таким оружием, но все равно остается проблема с инерцией, которая возрастает пропорционально приложенной силе. Если размахивать куском металла весом двести кило с силой, которую дает бойцу Доспех, тебя в буквальном смысле может разорвать надвое.

Я понял, что она имеет в виду. Эта инерция – именно то, что мне было нужно. Для того чтобы пробить эндоскелет мимиков с одного попадания, было необходимо что-то очень массивное. То, что в процессе я сам мог погибнуть, меня не слишком волновало.

– Послушай, я уверена, ты считаешь себя профессионалом. Но Рита – не обычный солдат. – Шаста сделала последнюю попытку переубедить меня.

– Я знаю.

– Больше того, она необыкновенный солдат. Она никогда не пользуется автобалансиром. И это вовсе не означает, что она выключает его перед боем. В ее Доспехе этой системы попросту нет. Она единственный член нашего отряда, который обходится вообще без балансира. В элитном отряде она стоит выше элиты.

– Я давно бросил использовать автобалансир. Но не думал о том, чтобы от него избавиться… Нужно будет это сделать. Меньше веса.

– А, так ты у нас станешь следующей Ритой?

– Нет. До Риты Вратаски мне как до луны.

– Знаешь, что Рита мне сказала, когда мы только познакомились? Что она рада жить в мире, полном войны. Ты можешь сказать то же самое? – Шаста взглянула на меня из-за толстых стекол очков. Я знал, что она говорит всерьез. Я не отвел взгляда и не сказал в ответ ни слова. – Но откуда у тебя это маниакальное желание заполучить ее боевой топор? – спросила она.

– Я бы не сказал, что это маниакальное желание. Я просто пытаюсь найти оружие, которое окажется более эффективным, чем молот-пробойник. Я могу взять копье или саблю, если таковые имеются. Сойдет все, что можно использовать больше двадцати раз.

– Именно это она и сказала, когда впервые попросила меня вырезать для нее топор. – Пальцы Шасты, сжимавшие разводной ключ, немного расслабились.

– Любое сравнение со Стальной Су… Валькирией – высшая похвала.

– Знаешь, ты очень… – Она замолчала, не договорив.

– Какой?

– Необычный.

– Возможно.

– Помни одно: этим оружием не так легко пользоваться.

– У меня много времени на тренировки.

Шаста улыбнулась.

– Мне попадались солдаты, которые считали, что могут пойти по пути Риты, и они неизменно проигрывали. Мне встречались и те, которые признавали, что она выше других на голову (тем более что это правда), и даже не пытались с ней сравниться. Но ты первый человек, понимающий, насколько далек от Риты, и вместе с тем готовый попробовать добиться тех же высот.

Чем лучше я понимал суть войны, тем отчетливее чувствовал, что Рита уникальна. Во второй петле, когда она присоединилась к физподготовке, я беззастенчиво разглядывал ее только потому, что был зеленым новобранцем, который ничего умнее не придумал. Но теперь, когда благодаря повторам петли я превратился в настоящего оператора Доспеха, разделявшая нас пропасть словно стала только шире. Если бы у меня не было в буквальном смысле слова неограниченного запаса времени, я бы сдался.

Подпрыгнув повыше, Шаста выдернула кремниевый чип у меня из руки.

– Подожди. Я сейчас выдам тебе бумаги на топор.

– Спасибо.

Она направилась было за документами, но остановилась на полпути:

– Можно задать тебе один вопрос?

– Валяй.

– Почему у тебя на руке написана цифра 47?

Я не знал, что ей сказать. Я не смог с ходу придумать ни одной более-менее убедительной причины, по которой солдат стал бы писать на руке какое-либо число.

– Ой, прости, это слишком… То есть я хочу сказать, я не спросила ничего лишнего?

Я покачал головой.

– Ты ведь знаешь, как люди вычеркивают дни в календаре? Я делаю что-то вроде того.

– Если число такое важное, что ты пишешь его на руке, значит, видимо, ты не хочешь его забыть? Может, это время до возвращения домой? Или дни, оставшиеся до дня рождения твоей девушки?

– Если бы мне нужно было назвать причину этой затеи… Я бы сказал, что это количество дней, прошедших с моей смерти.

Шаста больше ничего не сказала.

Я получил свой топор.

06:00. Проснуться.

06:03. Не обращать внимания на Ёнабару.

06:10. Выкрасть силиконовый чип со склада оружия.

06:30. Позавтракать.

07:30. Сделать стандартные упражнения.

09:00. Благодаря визуальному контакту определить длительность очередной сессии проклятущей физподготовки.

10:30. Одолжить боевой топор у Шасты.

11:30. Пообедать.

13:00. Приступить к тренировке с учетом ошибок, совершенных в предыдущем бою (в Доспехе).

15:00. Встретиться с Феррелом для тренировки с имитацией боя (в Доспехе).

17:45. Поужинать.

18:30. Явиться на сбор взвода.

19:00. Сходить на вечеринку Ёнабару.

20:00. Проверить Доспех.

22:00. Лечь спать.

01:12. Помочь Ёнабару добраться до постели.

Примерно так я и проводил этот день.

* * *

Все, кроме тренировок, превратилось в рутину. Я проскальзывал мимо часовых столько раз, что уже мог бы проделать это с закрытыми глазами. Я начал побаиваться, что такими темпами быстрее стану профессиональным вором, чем солдатом. Только вот от способности украсть что угодно откуда угодно в мире, в котором каждый новый день – вчерашний, толку мало.

Ежедневный распорядок почти не менялся от одной петли до следующей. Если я сильно отклонялся от него, то мог вызвать к жизни какие-то новые события, но если специально не пытался этого сделать, все шло по накатанной, как всегда. Словно все вокруг читали один и тот же сценарий, который им выдали вчера, а импровизация была признаком дурного тона.

В 11:36 я обедал в столовой номер два. Подавальщица налила мне то же самое количество лукового супа в то же самое время в ту же самую миску. Я точно так же отдернул руку, чтобы на меня так же, как вчера, не попали капли, летевшие по точно такой же траектории. Не отвечая на приветствия подзывающих меня к себе сослуживцев, я двинулся к своему обычному месту.

Рита сидела впереди, в трех рядах, спиной ко мне. Я приходил обедать сюда в это время не потому, что она тоже была здесь, – просто так получилось. Без особой причины я привык наблюдать за тем, как она ест, каждый день, именно с этого места.

Столовая номер два не производила впечатления заведения, куда пришел бы пообедать сержант-майор вроде Риты. И не потому, что тут была паршивая еда или что-то вроде того. Кормили как раз неплохо. Но вряд ли здешнее меню могло произвести впечатление на человека, который каждое утро просыпался в собственных апартаментах и чьи прихоти добровольно готова была исполнять добрая половина базы. Я даже слышал, будто у отряда ВСН США был собственный повар, так что причины появления Риты в нашей столовой были мне совершенно непонятны. Даже если бы она при всех проглотила живую крысу, то и тогда не стала бы более чуждой в нашей среде. Наша спасительница всегда ела в одиночестве. Никто не пытался заговорить с ней, и места по соседству красноречиво пустовали.

При всей своей скорости и ловкости в бою ела Рита Вратаски как ребенок. Она слизывала капли супа с уголков рта, рисовала в еде картинки кончиками палочек. Похоже, палочки тоже были ей в диковинку. В 11:43 она всегда роняла фасоль в тарелку. Та, подпрыгивая, скатывалась сперва на поднос, затем на стол и, наконец, по красивой дуге, крутясь против часовой стрелки, устремлялась прямой наводкой к бетонному полу. И каждый раз Рита молниеносно левой рукой ловила фасоль прямо в полете и запихивала в рот. Все за одиннадцать сотых секунды. Если бы она жила на Старом Западе, то наверняка переплюнула бы Билли Кида. Если бы она была самураем, то могла бы поймать каждый блик, играющий на лезвии катаны Сасаки Кодзиро. Даже за едой Стальная Сука оставалась Стальной Сукой.

Сегодня, как и всегда, она попыталась съесть умэбоси. Видно, она приняла ее за обычный сухофрукт. После двух или трех попыток подцепить умэбоси палочками, Рита сдалась и сунула ее в рот пальцами.

Кушай, поправляйся…

Рита согнулась пополам, словно ей в живот попал снаряд калибра пятьдесят семь миллиметров. Спина дернулась. Было такое чувство, что ее волосы цвета ржавчины вот-вот встанут дыбом. Но умэбоси она так и не выплюнула. Крута… Она проглотила ее целиком, вместе с косточкой. А затем залпом опустошила стакан воды.

Ей было не меньше двадцати двух лет, но наблюдая за ней, вы бы в жизни об этом не догадались. Светло-бежевая военная униформа совершенно Рите не шла, но если принарядить ее в одно из платьиц с оборками, в которых щеголяли девушки в городе, она была бы очень даже ничего. По крайней мере, мне было приятно так думать.

Что же не так с этой едой? На вкус как картонная…

– Тебе весело? – раздался голос у меня над головой.

По-прежнему ровно держа палочки, не шевельнув ни единым мускулом, я уголком глаза огляделся. Надо мной нависло лицо, доисторическое по всем параметрам, смотревшее из-под типичной армейской стрижки «авианосец». Довольно длинные волосы вопреки законам физики бодро стояли дыбом на макушке. Чертами лица этот тип напоминал скорее динозавра, чем человека. Где-то среди его предков явно отметился велоцираптор. Я совсем пал духом, когда заметил татуировку у него на плече – волк в короне. Он был из четвертой роты, которая имела на нас зуб из-за того матча по регби. Я продолжил есть с машинной точностью, двигаясь плавно и размеренно.

Он поднял брови – толстые, кустистые. Мохнатые гусеницы такой бы шерстке обзавидовались.

– Я спрашиваю: весело тебе?

– Как мне может быть грустно в такой чудесной компании?

– Так чего ж ты жуешь с таким видом, словно только что жратву из сортира ершиком вытащил?

За огромными столами сидело не так много солдат. С кухни доносился запах чего-то сладкого. Искусственный свет от флуоресцентных ламп играл на жареных креветках, которых горкой наваливали на наши толстые, тяжелые тарелки.

Если бы еду, которую готовили для войск Единой обороны, нужно было охарактеризовать как хорошую или плохую, я бы сказал, что она была очень хорошей. В конце концов, в армии солдат занимается всего тремя вещами: ест, спит и сражается. Если бы еда была плохой, боевой дух бы очень быстро сдулся. И если верить Ёнабару, еда на базе «Цветочная дорога» была лучше, чем на многих других.

Впервые придя сюда на обед, я решил, что кормят тут отменно. Это было с пять месяцев назад, прошедших для меня одного. Может, чуть больше. Примерно через месяц после того, как угодил во временную петлю, я начал приправлять еду чем попало. Я специально пытался сочетать несочетаемое, чтобы неприятный привкус напоминал мне о том, что передо мной все-таки еда. Но теперь и этот фокус не работал. Даже блюда, приготовленные первоклассным шеф-поваром, начинают казаться одинаково безвкусными, если их есть каждый день на протяжении двух месяцев. А может, еда такой и была. К этому времени я мог воспринимать пищу только как источник энергии.

– Если я своим выражением лица испортил тебе аппетит, то прошу прощения.

Не было смысла затевать драку.

– Постой-ка, ты хочешь сказать, что я же в этом и виноват?!

– У меня нет на это времени.

Я начал запихивать в рот то, что еще осталось у меня на тарелке. Но парень резко ударил своей огромной ладонью по столу. Луковый суп плеснул на мою рубашку, оставив на ней жирное пятно. А ведь подавальщице это так ни разу и не удалось… Но мне было все равно. Вывести пятно было бы непросто, но завтра оно все равно исчезнет само собой. Даже стирать не придется.

– Нытье дураков из четвертой роты не стоит того, чтобы на него тратили время крутые парни из семнадцатой!

Я сообразил, что, сам того не сознавая, выдал очень провокационный ответ. Эта петля была проклята с самого начала, вот точно. Я случайно убил Феррела в конце предыдущей, и из-за этого сегодня все пошло наперекосяк. Для меня-то не прошло еще и пяти часов с того момента, как он умер, харкая кровью. Конечно, я тоже погиб в бою, но этого и следовало ожидать. А Феррел пожертвовал жизнью, пытаясь защитить идиота новичка. Именно этого и не хватало моей мигрени, чтобы проявить себя во всей красе.

Я планировал немного успокоиться, наблюдая за Ритой – как всегда, но дурное настроение, видимо, было написано у меня на лице. И похоже, его хватило для того, чтобы события стали развиваться совершенно непредсказуемым образом. Такого происшествия не было ни в одной из предыдущих петель.

Я взял поднос и встал.

Огромная туша загораживала мне путь к выходу. Вокруг начали собираться люди, охочие до чужой драки. Было уже 11:48. Если я зря потрачу время здесь, то все расписание пойдет коту под хвост. Я располагал неограниченным запасом времени, но это не означало, что можно зря его тратить. Каждый потерянный час означал, что я иду к цели медленнее, чем мог бы, остаюсь слабым, вместо того чтобы становиться сильнее. И это аукнется мне на поле боя.

– Что, струсил, кусок дерьма? – Его голос разнесся по всей столовой.

Рита повернулась и уставилась на меня. Она явно только сейчас сообразила, что рекрут, который пялился на нее во время физподготовки, ходит обедать в ту же столовую, что и она. Интуиция подсказывала мне, что, если я не отведу взгляда, она мне поможет – так же, как помогла во время физподготовки или самого первого боя. Рита была не из тех, кто отвернется от того, кто попал в беду. Я постепенно начал замечать ее человечность. Я невольно задумался, каким был бы ее ход. Может, она завела бы беседу о зеленом чае, чтобы парень немного остыл? Эта мысль заставила меня тихонько рассмеяться.

– И что смешного?

Ой…

– С тобой это никак не связано.

Я отвел взгляд от Риты. Кэйдзи Кирия, стоявший в тот день в столовой, уже не был зеленым новобранцем. Может, внешне я и не изменился, но в душе превратился в закаленного ветерана семидесяти девяти боев. Я мог сам решить свои проблемы. Я как-то раз уже пытался переложить их на Риту – во время физподготовки и позже, когда уговорил техника выдать мне один из ее запасных топоров. Не хватало еще сделать это в третий раз, и для чего? Чтобы без драки уйти с обеда?

– Ты надо мной смеешься? – Задира явно не был настроен на мирный исход.

– Извини, но у меня действительно нет времени на то, чтобы страдать ерундой.

– Да что у тебя вообще между ног болтается? Два мячика для пинг-понга?

– Не знаю, я свою мошонку не вскрывал. А ты?

– Ах ты ублюдок!

– Хватит!

Нашему спору положил конец очень сердитый женский голос. И принадлежал он не Рите.

Спасение пришло с неожиданной стороны. Я обернулся и увидел смуглую женщину, стоявшую у стола. Ее округлые, пышные груди, обтянутые фартуком, заняли добрых шестьдесят процентов моего поля зрения. Она встала между нами, держа дымящуюся жареную креветку длинными палочками для готовки. Это была Рейчел Кисараги.

– Мне тут драки не нужны! Это столовая, а не боксерский ринг!

– Да я просто хотел одного новобранца хорошим манерам научить.

– Урок окончен.

– Ты ж сама мне пожаловалась, что он ест со слишком уж недовольной рожей!

– Даже если и так.

Рейчел взглянула на меня. Когда я перевернул тележку с картошкой, которую она везла, с ее стороны не было ни малейшего признака гнева, значит, мое недовольство действительно задело девушку. Возможно, в глубине души она была не прочь поставить в неловкое положение любого, хоть косвенно связанного с Дзином Ёнабару, которого многие считали самым эпатажным типом на базе. Не могу сказать, что виню ее за это. Сперва я оплошал в картофельном вопросе, теперь еще и здесь напортачил. Разбираться с последствиями только мне.

На базе, где все вокруг одного цвета – землистопесочного, как пустыня, – женщина вроде Рейчел не могла не привлечь к себе внимание, но я никогда не думал, что она пользуется такой популярностью. Этот тип затеял драку со мной вовсе не из-за какого-то дурацкого негласного соперничества между ротами. Он просто пытался произвести на нее впечатление.

– Это ерунда. Мне вообще не следовало ничего говорить. – Рейчел повернулась к гиганту и жестом за спиной подала мне знак уходить: – Вот. Возьми лучше креветку. За счет заведения.

– Прибереги ее для пингвинов.

Рейчел нахмурилась.

Парень продолжил:

– Неужели этот коротышка даже сам за себя постоять не может?

Он протянул огромную, мускулистую руку над плечом Рейчел и попытался меня ударить.

Я отреагировал инстинктивно. После стольких месяцев тренировок и сражений в Доспехе я приучился всегда твердо стоять на ногах. Правая стопа развернулась по часовой стрелке, левая – против часовой; я мгновенно принял боевую стойку. Левой рукой парировал его удар, а правой перехватил поднос, чтобы тарелки не упали. Центр тяжести не сместился ни на йоту. Рейчел выронила креветку. Я успел ее подхватить до того, как хвостик коснулся пола.

Мой прием успешно лишил парня равновесия. На заплетающихся ногах он сделал два шага вперед, затем третий и, наконец, рухнул прямо в суп солдата, сидевшего перед ним. Еда и тарелки с оглушительным грохотом разлетелись в стороны. Я выпрямился, удерживая поднос одной рукой.

– Вот, вы уронили. – Я вручил Рейчел жареную креветку, а зрители дружно зааплодировали.

– Ах ты, кусок дерьма!

Парень уже встал, и его кулак мчался прямо ко мне. Он оказался упрямым. У меня было всего несколько мгновений на оценку ситуации – уклониться от удара, контратаковать в ответ или же развернуться и сбежать.

Я по опыту знал, что прямой удар человека, привыкшего управлять Доспехом, мелочью не покажется, но его и сравнить было нельзя с тем, что мог сделать мимик. Кулак этого неудачника мог причинить боль, но смертельную рану не нанес бы – конечно, если бы на него вдруг не свалилось сказочное везение. Я видел, что он вкладывает в замах всю свою силу. Его кулак просвистел прямо у меня перед носом. Парень не слишком толково работал ногами, оставляя сопернику возможность контратаковать. Я не воспользовался ею.

Я прошляпил первый шанс убить тебя…

Он наконец восстановил равновесие; тяжелое дыхание заклокотало у него в носу. Затем парень принялся подпрыгивать на месте, как боксер.

– Хватит уворачиваться, дерись, как мужчина!

А, так тебе мало?

В плане боевых навыков моему противнику до меня было так же далеко, как до дна Марианской впадины, но я счел, что наглядной демонстрации не хватило, чтобы он наконец это уразумел. Бедняга.

Он ударил хуком с левой. Я отошел на полшага назад.

Фьютъ.

Новый джеб. Я снова отступил. Я мог бы убить его уже дважды. А вот и третий шанс. И четвертый. Он слишком часто открывался. Я бы уложил его на обе лопатки десять раз за одну минуту. К счастью для него, в мои намерения вовсе не входило отправлять в лазарет боеспособных операторов Доспеха, какими бы тупоголовыми и агрессивными они ни были. Моей целью было отправить мимиков в отведенный им ад.

С каждым ударом, не попавшим в цель, толпа выкрикивала:

– Ну, давай, ты его даже не поцарапал!

– Хватит скакать вокруг, вмажь ему уже!

– Бей его! Бей! Бей!

– Эй, народ, давайте к дверям! Постойте на стреме, чтобы никто не помешал! Я на здоровяка десять баксов поставил!

За этим воплем немедленно последовал другой:

– А я ставлю двадцать на тощего!

«Ух ты, на меня!» – успел подумать я, уворачиваясь от нового удара.

Потом кто-то крикнул:

– А где моя жареная креветка? Я креветку потерял!

Чем больше заводилась толпа, тем больше силы мой противник вкладывал в свои удары – и тем легче было их избегать.

Феррел любил поговаривать: «Дроби каждую секунду». Услышав эту фразу впервые, я не понял ее значения. Секунда – она и есть секунда. Нечего растягивать, нечего дробить.

Но потом выяснилось, что все-таки можно выкроить более короткие единицы времени – все зависит от восприятия. Словно щелкает переключатель в голове – и ты видишь, как секунда проходит мгновение за мгновением, как кадры в фильме. И если ты понял, что произойдет через десять кадров, то можешь действовать, принимать любые меры для того, чтобы повернуть ситуацию к своей выгоде. Все это происходит на подсознательном уровне. В бою нельзя рассчитывать на человека, не понимающего, как можно дробить время.

Уходить от его атак было легко. Но мне не нужны были новые провокации в придачу к тем, которые я, сам того не желая, устроил. Однако если так дальше пойдет, то скоро в столовой будет вся семнадцатая рота. Надо заканчивать с этим милым аттракционом, пока они не явились сюда.

Я решил, что быстрее и проще всего будет наконец дать парню из четвертой меня ударить. Но я не мог предугадать, что именно в этот момент Рейчел попытается остановить его. Она изменила направление его удара ровно настолько, чтобы вместо того, чтобы вскользь задеть щеку, кулак врезался мне прямиком в подбородок. Волна жара хлынула от зубов до переносицы. Тарелки, стоявшие на подносе, разлетелись в стороны. И краем глаза я увидел, как Рита уходит из столовой. Что ж, эта боль будет мне уроком на будущее. Я потерял сознание, уплывая в мутные сны…

* * *

Придя в себя, я обнаружил, что лежу на нескольких сдвинутых складных стульях, превращенных в самодельную кровать. На лбу обнаружилось что-то влажное – женский носовой платок. В воздухе слабо пахло цитрусами.

– Ты очнулся?

Я был на кухне. Надо мной натужно гудел промышленный вентилятор, выгоняя пар и дым из комнаты. Неподалеку в огромной кастрюле, похожей на котелки, в которых злобные туземцы теоретически варили незадачливых путешественников прямо вместе со шлемами, кипела темно-зеленая жидкость. На стене висело написанное вручную меню на следующую неделю. Над ним, в свою очередь, расположилась голова человека, вырезанная из какого-то постера.

Я пялился на его ныне потускневшую, но некогда белозубую улыбку, как мне показалось, целую вечность, а потом наконец сообразил, кто это. Передо мной была голова бодибилдера с постера в нашей казарме. Интересно, как это он проделал путь из мужской казармы на эту стену, где целый день можно улыбаться, многозначительно поглядывая на женщин, работающих на кухне?

Дата добавления: 2015-08-20