Глава 5. - Ты уверен, что твой отец не против?

- Ты уверен, что твой отец не против? – робко спросил Риан, сжимая пальцами серую ленту ремня безопасности.
- Ты уже четвёртый раз спрашиваешь, - усмехнулся Шон, уходя направо. – Кого тебе стоит опасаться, так это Лайзы. Ей тринадцать сейчас, так что это просто катастрофа.
- Что, всё так плохо? - Риан невольно улыбнулся.
- Ага, - откликнулся Шон.
Они ехали по мокрому после растаявшего снега серому асфальту, и на заднем сидении старенького джипа валялся чёрный тубус и два рюкзака с вещами. Вообще Риан на этот раз проявил настоящую самоотверженность и почти ничего с собой не взял, ограничившись минимальным набором. Он объяснил это тем, что как-то неудобно будет захламлять дом Шона своим барахлом. Гриффитс лишь посмеивался и постоянно отпускал по этому поводу всякие шуточки, после которых художник мог с ним часами не разговаривать. А потом они всё равно мирились, так или иначе.
Дни учёбы летели один за одним, их пары то совпадали, то нет, но всегда они оба могли вернуться в свою комнату, в которой давно уже не использовалась одна кровать, а два соседа ютились на тесной полуторке. В этой комнате технические увлечения Шона успешно сочетались с творческим беспорядком Риана, и поверх ноутбуков валялись кисти, а на чёрных носках расцветали пятна от краски, которую было не так-то просто свести. В общем, это была почти идиллия, и лично Шон мечтал лишь о двух вещах: о двуспальной кровати и о том, чтобы Риан перестал общаться с Джей-Джеем.
Это было эгоистично, конечно, но Гриффитс ничего не мог с собой поделать. Риан и этот крутой парень были друзьями детства, и, вроде бы, ничего между ними не было, хотя художник на эту тему предпочитал не говорить. Но их общение, их тесная связь Шона напрягала весьма и весьма, не давая окончательно погрузиться в собственное счастье и насладиться им. Так что, когда Риан согласился поехать на каникулы к нему домой, Шон возликовал: это значит, что всё это время не будет никакого Джей-Джея, максимум какие-нибудь звонки, но это пережить можно.
Сложно было сказать, когда лично для Шона просто секс осознанно перерос в отношения. Наверное, в тот момент, когда он произнёс вслух «мы» вместо «я» и, увидев, как Риан вздрогнул, осознал, что именно только что сморозил. Тогда повисла неловкая пауза, во время которой Гриффитс окрестил себя всеми самыми нелестными эпитетами, понимая, какую глупость сделал и какой прекрасный повод дал соседу для того, чтобы… Но Риан улыбнулся. Открыто и искренне, а потом чуть склонил голову набок, хитро прищурившись. И это было согласие. Согласие с тем, что они действительно «мы», а не два отдельных «я».
С этого момента всё стало проще. Осмелев, Шон позволял себе предъявлять Риану претензии, и тот, в свою очередь, в этом был взаимен. Почему поздно? Кто звонил? Что это за парень? Иногда на повышенных тонах, иногда в шутку. Они даже пару раз ссорились из-за этого, но потом бурно мирились, и продолжали течь их дни.
Шон, правда, иногда в мыслях называл себя «проигравшим», по той причине, что из секса отношения сделал именно он, первым сказав, пусть и косвенно, что хочет этого. А художник был победителем, который принимал решение о том, позволить ли Шону получить желаемое. Но когда они лежали вместе на одной кровати, всё это казалось такой чепухой! В конце концов, что ещё нужно? Риан с ним, он стал намного добрее, стал более открытым. Они занимались сексом, проводили вместе выходные, звонили друг другу и переписывались, а теперь вот ехали на каникулы в дом Гриффитса, как какая-нибудь парочка перед свадьбой. Что-то типа знакомства с родителями. Немного смущало лишь то, что Блэкфорт о Шоне знал уже очень и очень много. А тот едва-едва представлял себе прошлое неразговорчивого на эту тему партнёра.
- Приехали, - жизнерадостно произнёс он, останавливаясь перед небольшим блекло-оранжевым домом, в дверях которого уже стоял отец.
- Ох, Шон, я даже не знаю… - вздохнул Риан, затравленно глядя на приближающегося к ним мужчину.
Хотелось сжать худую руку, перетянутую напульсником, или просто прижать Риана к себе, чтобы он перестал так волноваться. Вообще это была странная реакция: как будто художник никогда и ни к кому не ходил в гости. Хотя, возможно, это было близко к истине: Риан как-то обмолвился, что из друзей у него только Джей-Джей.
- Ты главное не говори ему о нас, и всё будет хорошо, - ободряюще улыбнулся Шон и выскочил из машины навстречу отцу.
А дальше всё закружилось в обычной приветственной суете, когда сыплются вопросы, вытаскиваются из машины вещи и вся дружная компания движется к дому. Риан, сначала смутившийся, постепенно набрался смелости и даже искренне улыбнулся в ответ на шутку отца Шона, у которого было забавное и немного пафосное имя Рональд.
- Я рад, что ты останешься у нас на каникулы, - не кривя душой, произнёс мужчина. – Друзья Шона сейчас поразъехались, и, боюсь, ему одному будет здесь скучно.
- У него есть я, - безапелляционно донеслось из-за закрытой двери, и она тут же распахнулась.
На пороге стояла невысокая девочка, одетая в какое-то немыслимое сочетание пышной фиолетовой юбки и джинсовой жилетки. Выкрашенные в ярко-синий волосы, скрывающая половину лица чёлка, густой макияж и пирсинг, делящий колечком пополам нижнюю губу.
- Привет… - несколько ошалевшим тоном произнёс Риан, обомлевший от представшего перед ним буйства красок.
Девочка промолчала.
- Лайза! – возмутился Рональд. – На приветствия нужно отвечать!
- Привет, - буркнула сестра Шона, скрестив руки на груди и продемонстрировав всем свои чёрные ногти.
- Ну вот, что я тебе говорил! – усмехнулся Шон, толкнув Риана локтем в бок. – Будь с ней осторожнее, иначе она загрызёт тебя во сне.
- Пф! – фыркнула Лайза, покосившись на брата, однако отвечать ничего не стала. – Я к себе, - уведомила она отца и, развернувшись, убежала куда-то вглубь дома.
Вскоре по лестнице раздались её нарочито громкие шаги.
- Она не очень любит чужих, - вздохнул Рональд.
- Ага. Особенно, если эти чужие – мои друзья, - уточнил Шон. – Ладно, пойдём, я покажу тебе твою комнату.
Риан, с интересом разглядывая дом, последовал за тем, кто раньше был ему вроде как соседом, а в последнее время стал непонятно кем. Любовники – это как-то пошло, но и дружбой их отношения точно не назовёшь. Что же касалось чего-то более возвышенного, вроде любви, то это слишком слащаво и ванильно. В конце концов, они оба парни. Не бегать же им теперь по полю и собирать ромашки только потому, что им просто нравится спать вместе и проводить время вдвоём!
- Ты не обращай внимания на Лайзу, ладно? – вздохнул Шон, падая на небольшое кресло, стоящее в углу. – Понимаешь, поскольку матери у неё не было, а отец постоянно был в разъездах, то самые, скажем так, тёплые отношения у неё сложились со мной. И она меня вроде как ревнует ко всем подряд. Привыкла, что я уделяю внимание только ей, вот и бесится. Как стало известно, что я буду жить в общежитии, а не мотаться туда постоянно на машине, тратя по три часа в одну сторону, она вообще взбесилась. Короче, это малолетняя эгоистичная террористка.
- Ты к ней слишком строг, - улыбнулся Риан, открывая рюкзак и доставая оттуда свои вещи, выкладывая их прямо на тёмно-коричневое покрывало кровати.
- Это ты слишком мягок, поверь.
Шон прикрыл глаза и запрокинул голову, сделав медленный вдох:
- Знаешь, я не представляю, как мы будем жить с тобой в разных комнатах.
Риан замер, почувствовав, как застучало в груди сердце, так оглушительно громко, что казалось, будто этот звук слышен и Шону.
Они на самом деле слишком привыкли руг к другу. Настолько, что ему становилось порой страшно.
- Ну, будешь заглядывать ко мне по ночам, - беззаботно пожав плечами, ответил Блэкфорт. - Или я к тебе.
- Это не то… - Шон поднялся с кресла и, подойдя к Риану, обнял его сзади, прижав к себе.
Художник усмехнулся и опустил голову, так, что платиновые волосы закрыли лицо. В этих объятиях было уютно, и хотелось стоять так долго-долго. Просто стоять, можно даже без секса.
- Ты же сам не хочешь, чтобы твой отец знал.
Шон вздрогнул и на мгновение стиснул Риана так сильно, что стало почти больно. Но потом, опомнившись, извинился.
- Ты только не думай, что я стесняюсь тебя, ладно? – виноватым тоном произнёс он. – Просто отец у меня консервативный, очень. А я… Я боюсь, что он перестанет со мной разговаривать даже, понимаешь? Глупо звучит, наверное, но…
- Я всё понимаю, - тихо сказал Риан. – Не нужно оправдываться.
Он вывернулся из объятий Шона и принялся перекладывать свои вещи, хотя в этом не было необходимости. Свитер, футболка, светлые джинсы…
- Знаешь, Шон, я тебе завидую, - произнёс вдруг Риан. – Пусть твой отец и не знает, но он тебя любит. И сестра тебя любит. Сразу понятно, что вы семья. Хотя я пробыл тут совсем немного, но всё равно…
К концу последней фразы голос Риана стал совсем тихим, едва слышным, и когда Шон, в необъяснимом порыве забыв обо всём, развернул его к себе, вновь обнимая, он почувствовал, что парня колотит дрожь и он никак не может успокоиться.
- Тише, - прошептал Шон, целуя Риана в висок и не зная, что ещё сказать.
Блэкфорт впился пальцами в его плечи, стиснув их так, что, наверное, потом останутся синяки. И было в этом что-то настолько отчаянное, что Шон сдержал рвущиеся с языка вопросы.
Риан мало говорил о прошлом, но и того, что он рассказал, хватало. Единственный друг – Джей-Джей, мать дома не бывала по полгода, а что касается отца, то тут одно сплошное чёрное пятно неизвестности. Так что, наверное, это сложно – видеть более или менее счастливую семью.
- Шо-о-он! – раздался резкий голос Лайзы, и парни отпрянули друг от друга, едва успев до того как открылась дверь. – Ты что, не хочешь поговорить со мной? - недовольно протянула девочка. - Я, между прочим, не видела тебя несколько месяцев! Ты даже не писал почти!
- Я помогаю Риану раскладывать вещи.
- Сам справится, - непримиримо заявила Лайза, проходя в комнату безо всякого разрешения.
Парни переглянулись, а потом Риан кивнул, показывая, что не против того, чтобы Шон ушёл.
- С гостями нужно быть повежливее, Лайза, - поучительно произнёс Шон, вздыхая и выходя из комнаты вслед за сестрой.
Та ничего не ответила, лишь взглянула в упор своими тёмно-зелёными глазами, которые достались ей от матери, а потом, сунув руки в карман жилетки, хмыкнула.
- Где ты откопал это привидение? – ехидно спросила Лайза, с ногами забираясь на свою кровать и не заботясь о том, что её кожаные ботинки со шнуровкой оставят следы на розовом покрывале.
Это покрывало было здесь, как утверждала сама владелица комнаты, для контраста. И действительно, на фоне плакатов всяких рок-групп и в компании горы перстней и тяжёлых цепочек на комоде столь женственный цвет смотрелся странно.
- Следи за словами, последний раз говорю, - нахмурился Шон.
- Уговорил, - рассмеялась девочка, поднимая руки в знак капитуляции.
Некоторое время они молчали, просто смотря друг на друга, а потом Шон не удержался и поинтересовался:
- Ты зачем волосы в синий выкрасила?
- Так прикольней. И вообще, все говорят, что мне идёт.
- Ну да, конечно, - закатил глаза парень.
- Тебе не нравится? – с какой-то особой интонацией спросила Лайза, и её зелёные глаза впились в Шона так цепко, что по спине пробежали мурашки.
- Да нет, тебе нормально. Просто непривычно, - ответил он, решив, что не стоит лишний раз связываться.
Лайза была девочкой буйной и могла запросто запустить в брата чем-нибудь. Тем же стаканом в виде черепа, например, который красовался у неё на столе.
Возможно, сказывалось отсутствие матери, а может быть то, что именно Шон проводил с ней большую часть времени, но Лайза была избалованной и капризной, совершенно отбившейся от рук. Отца она не слушалась, и только слова брата имели для неё хоть какое-то значение.
- Как дела в школе?
Этот вопрос казался каким-то взрослым и наиболее уместным. Лайза фыркнула.
- Он твой друг? – спросила она с напором, откидывая с глаз синюю чёлку.
- Я же уже говорил, - терпеливо ответил Шон.
- Мне он не нравится.
- Тебе никто не нравится.
- Это верно. Кроме тебя.
- Было бы удивительно, если бы это было иначе.
Лайза спрыгнула с кровати, и, одёрнув юбку, подошла к брату. Даже высокая платформа ботинок не компенсировала разницы в росте, и поэтому девочка, приподнявшись на цыпочки, призналась:
- Я скучала.
- Я тоже.
Шон, улыбнувшись, обнял сестру, чувствуя слегка резковатый запах её духов, и мельком подумал, что, наверное, за то время, пока он будет здесь, нужно будет хоть как-то на Лайзу повлиять. Она слишком взрослая. Точнее, пытается такой быть. Те же духи и яркая косметика – это не совсем то, чем по мнению брата стоит пользоваться тринадцатилетней школьнице. Возможно, мнение Шона по этому поводу Лайзу отрезвит.
- Как твои дела с Сэмом? – спросил парень, вспомнив, что когда он уезжал, Лайза как раз начинала встречаться с каким-то старшеклассником.
Помнится, тогда он прочитал ей целую лекцию об отношениях, презервативах и таблетках.
- Никак, - скривившись, девочка отстранилась и тут же вновь вернулась на кровать. – Он придурок.
- Ясно, - Шон мысленно усмехнулся, хотя вида не подал.
Лайза вообще особой терпимостью к мужскому полу не отличалась. Дралась, как мальчишка, и отпугивала от себя всех поклонников. И Шон и Рональд верили, что это временно.
- В любом случае, если что, то ты всё помнишь, верно?
- Да-а-а! – протянула Лайза, падая на кровать и сгребая подушку.
Её юбка взметнулась вверх, открывая обтянутые тщательно изодранными колготками ноги почти до самой линии трусиков
- И если что-то вдруг случится, ты мне расскажешь, - с нажимом произнёс Шон, подходя ближе и подавляя в себе желание одёрнуть фиолетовую ткань.
- Ага, - ответила Лайза, поворачивая голову и смотря в его сторону.
Серебряное колечко сверкнуло в ярком свете дня, притягивая внимание к пухлым губам.
- А с пирсингом тебе не так уж плохо, - одобрительно сказал Шон, поворачиваясь к выходу.
Того, как изменилось лицо сестры, он уже не видел.

Художник творил. Самозабвенно, вдохновенно, и, в принципе, Шон в любой другой ситуации радовался бы тому, что ему позволили присутствовать при столь интимном событии, если бы не один маленький факт: холстом был он сам.
Тонкая кисть, то и дело обмакиваемая в чёрную краску, мягко и щекотно скользила по телу, оставляя за собой красивый причудливый орнамент из переплетённых линий, судя по всему, изображающих ветви какого-то фантастического кустарника. Сначала Риан хотел нарисовать на нём что-нибудь цветное, но потом, подумав, сказал, что простой чёрный на теле Шона будет смотреться лучше.
- Он хорошо подчеркнёт мышцы, - ничуть не смущаясь, пояснил парень.
Когда дело доходило до работы, довольно тихий Риан превращался в настоящего маньяка. Шон почему-то чувствовал, что в такие моменты он его едва ли воспринимает как своего любовника, скорее - как лист бумаги, настолько сосредоточенным было лицо блондина. И то, что Шон стоит перед ним полуобнажённый, его, похоже, мало волновало.
Сам Риан был одет в свободную серо-голубую футболку и неровно обрезанные до колен джинсы, края которых рассыпались беспорядочной бахромой плотных нитей. Он выбрал эту одежду просто так, без всяких мыслей, даже не замечая, как сильно она подчёркивает его телосложение, насколько безумно ему идёт. Зато это всё прекрасно заметил Шон и едва удержал в себе непрошенный порыв желания - сейчас, когда они жили в доме вместе с отцом и сестрой, заниматься сексом было проблематично. Конечно, несколько раз кто-нибудь из них не выдерживал и пробирался ночью к другому, но это было как-то не то. Беспокойство о том, чтобы не скрипела кровать, чтобы не слышно было стонов, чтобы где попало не оставались презервативы, чтобы не попалась на глаза смазка – всё это просто убивало, и Шон ловил себя на мысли о том, что скоро, наверное, он с ума сойдёт.
Ему уже надоело вжимать Риана лицом в подушку, или зажимать ему рот собственной рукой. Надоело сдерживаться, в конце концов. Он хотел, чтобы Риан под ним кричал, ну или хотя бы стонал, как в общежитии, где легко можно было списать всё на то, что к ним ночью приходили девушки, тем более что популярность обоих зашкаливала. И Шон уже дошёл до того, что ему даже стали сниться эротические сны, чего не случалось лет с четырнадцати. Это был полный финиш. И, судя по всему, Риан испытывал что-то подобное.
А ещё была одна вечная, так и не решённая проблема: как только Риан стал спать один, к нему вернулись те самые сны. За неделю Шон уже пару раз, проходя мимо комнаты Блэкфорта в туалет, слышал, как тот возится на кровати, и на обратном пути обязательно заходил и хотя бы ненадолго ложился рядом. На вопросы по поводу содержания снов Риан категорически отказывался отвечать, как и на то, с кем они связаны. Шон лишь уяснил, что раньше с подобными проблемами справлялся Джей-Джей, каким именно способом – не уточнялось. Но они же друзья детства, чёрт возьми!
Сколько раз Шон мечтал спросить, спал ли Риан с этим «другом»! И всё равно останавливал себя, убеждая в том, что никакой разницы нет. Хотя это было чушью. Он себе уже сотню раз представлял, как мог бы происходить секс этого сыночка богатых родителей и его художника. В конце концов, Джей-Джей возит Риана на курсы, забирает его с них, часто звонит. Это очень напоминает отношения, и ничего приятного в этом нет, потому что Блэкфорт принадлежит только ему. Безраздельно.
- Он мой лучший друг, Шон, - нахмурившись, всегда отвечал Риан.
Но, чёрт возьми, почему его светло-серые глаза тогда так бегали? Почему он отводил взгляд и переключал тему? Шон это ненавидел.
- О чём ты думаешь? – не отрываясь от рисунка, спросил Риан.
- М-м-м… Да так, ни о чём особенном, - Шон пожал плечами, прогоняя прочь невесёлые мысли.
- Правда?..
Гриффитс не сразу понял, откуда взялась насмешка в голосе его парня, а когда понял, то против воли покраснел.
Дело в том, что пока он размышлял о Риане и его принадлежности лично ему, тело, оказывается, предпочло сконцентрироваться на плавных, дразнящих движениях кисти. Ещё с самого начала этого эксперимента Шон почувствовал лёгкую дрожь в теле, когда Риан, выбрав место, аккуратно, испытывающее мазнул чуть прохладной кистью по его ключице. Его серые глаза тут же поймали взгляд Шона, и в их стальной глубине было что-то настолько затягивающее, что не сразу Гриффитс понял, что, оказывается, он задержал дыхание. Осторожно, так, чтобы Риан не заметил, парень выдохнул, и по тонким губам художника пробежала лёгкая усмешка.
Прикосновения кисти были гораздо более чувственные, чем Шон мог себе представить. Риан, спускаясь всё ниже и ниже, ласкал его везде, оставляя от прикосновений чёрный изящный след, возвращаясь к некоторым нарисованным участкам, подправляя их, либо уверенно, совсем не так, как ночами, клал руку Шону на бедра, призывая его не двигаться. И вот сейчас, когда кисть спустилась чуть ниже пупка, тело среагировало вполне определённо, разгораясь огнём старательно сдерживаемого напряжения.
Риан, сидящий перед Шоном на коленях, поднял голову. Светлые волосы упали назад, открыв взору тонкую кожу шеи с едва заметными линиями вен, и Шону вдруг стало нечем дышать от этой картины. Его художник в такой покорной, беззащитной и доверительной позе был невыносимо, безумно желанен. И впервые в жизни Гриффитс вдруг совершенно растерялся, не зная, что делать. По полу были раскиданы кисти и краски, на теле извивались змеями линии, а сердце стучало гулко и быстро, словно в последний раз в жизни. И в этот самый момент, робко опустив глаза, Риан вдруг совершенно неожиданно потёрся щекой о его ширинку.
Художник не любил делать минет. Это было неприятно, глупо и некрасиво. Все эти чмокающие звуки, слюни, горький вкус спермы на языке… Совсем не то, от чего стоило бы возбудиться. В конце концов, минет – это то, что делают ради другого, и для того, чтобы взять в рот член, Риану требовалось получить от партнёра много-много всего. Не в материальном плане, конечно. Забота, всякие эмоции и приятности – это было платой, за которую Блэкфорт готов был терпеть определённые неудобства. И именно поэтому сейчас, после всего того, что Шон сделал, в такой интимной атмосфере хотелось попробовать, наконец, член Гриффитса на вкус.
- Риан… Ты же сам понимаешь, что…
- Не хочешь?
Взгляд светло-серых глаз не оставлял сомнений в намерениях их владельца. В них горел шальной огонь, и Шон чувствовал, как он невольно переходит и в него, заражая, завладевая телом единолично.
- Я…
«…люблю тебя»
Но слова остались невысказанными. Вместо этого Шон, проклиная себя за нерешительность, наклонившись, мягко поцеловал Риана в губы, перебирая его платиновые волосы. Он давно уже хотел признаться, но никак не находил сил. Ему казалось, что эти простые слова могут разрушить их и без того хрупкие отношения, а этого бы он не пережил.
Тихо затрещала молния, а в следующую секунду Шон уже почувствовал, как по его члену скользит немного шершавый влажный язык. Риан был на удивление напористым и болезненно умелым. Это было глупо, но в этот момент Шон подумал о Джастине, что это он научил его парня таким вещам, и это было крайне неприятно. К счастью, умелые ласки Риана быстро заставляли выкинуть из головы всё лишнее.
Головка члена касалась мягкого нёба и проскальзывала глубже, так, что Шон входил почти на полную длину, а ведь у него был отнюдь не самый скромный размер. На мгновение он удивился тому, как Риан не давится, а потом опустил взгляд вниз и едва не кончил от увиденного: одной рукой, закованной в напульсник, парень придерживал свои платиновые волосы, чтобы они не мешали, другой помогал себе, сильными движениями скользя по стволу. Влажные от слюны губы сжимали напряжённую плоть, которая то исчезала в плену рта, то вновь появляясь.
Шон застонал и неосознанно двинул бёдрами вверх, и тут же охнул от боли - Риан нечаянно зацепил зубами головку.
- Спокойнее… - шёпотом сказал блондин, смотря ему прямо в глаза, и, отпустив собственные волосы, прижал Шона к стоящему рядом креслу.
Это был третий минет в жизни Шона Гриффитса. Причём самый первый ему тоже делал парень. Но тогда ощущения были совсем иными, совершенно не такими, как с Рианом. И вовсе не в технике было дело…
Блэкфорт отстранился, облизав губы, совершенно естественно, без всяких эротических кривляний, и по всему телу Шона словно прошёл электрический разряд. Его сводил с ума лёгкий румянец на щеках парня и одновременно озорной взгляд, это сочетание распутства и кажущейся невинности, которые просто не могли сосуществовать в одном человеке.
- Ты ненормальный!.. – простонал Шон, когда его член вновь оказался затянут в тесный влажный рот, и он был готов поклясться, что Риан самодовольно хмыкнул.
Тугая струя ударила парню в нёбо, и он разомкнул губы, отстраняясь и упуская её часть. Увидев стекающие по бархатной коже лица белые дорожки, Шон залился краской, одновременно чувствуя, как внутри него поднимается невыразимая, бесконечная нежность. И раньше мыслей пришло желание целовать эти восхитительные губы, ласкавшие его и дарившие наслаждение. Риан охнул и попытался увернуться, но это у него не получилось. Горьковато-солёный привкус во рту теперь ощущали они оба, и Шон был уверен, что подобное он не согласился бы проделать ни с кем другим. Это было слишком откровенно, слишком искренне. И пусть он не говорил Риану ни разу о своей любви, он ощущал её всем телом, и, более того, всей душой, хотя он не очень-то верил в бога. Просто жило внутри него что-то такое, что распускалось подобно весенним цветам при одном взгляде этих глубоких серых глаз. Он был счастлив и делал всё ради счастья своего художника, потому что он знал, что его Риан заслуживает только самого лучшего.
- Салфетки есть? – тихо спросил Шон, мягко перебирая светлые пряди.
- Да, в тумбочке, - улыбнулся Риан, отведя взгляд и прилагая все усилия для того, чтобы вести себя нормально.
Только бы Шон не заметил! Лишь бы не заметил недоумения, растерянности в его взгляде.
Влажная ткань скользнула по его лицу, стирая остатки секса, а потом её место заняли нежные, бережные пальцы. Они с Шоном сидели молча, смотря в глаза друг друга, словно разговаривая мысленно, и, признаться, порой Гриффитсу казалось, что они вполне могли бы и это.
- Сегодня ведь пятница. Хочешь, поедем куда-нибудь? – предложил Шон.
Немного подумав, Риан ответил:
- Давай в кино. Там как раз сейчас идёт то, что я посмотреть хотел.
- Как скажешь. Я тогда пойду собираться, а то не могу же я вот так туда идти, - Шон с улыбкой посмотрел на чудом сохранившийся рисунок, который оказался смазан лишь в самом низу, там, где лишь недавно была нанесена краска, и где....
- По-моему получилось неплохо, - задумчиво ответил блондин, рассматривая собственное творение. - Но, думаю, ты прав, одеться стоит. Некоторые люди почему-то весьма неадекватно реагируют на подобное искусство.
Шон невольно усмехнулся.
- Я быстро, - пообещал он, торопливо покидая комнату.
А Риан, вместо того, чтобы поспешно начинать собираться, упал на кровать, лицом в подушку, пытаясь упорядочить разбежавшиеся мысли: он, чёрт возьми, едва не кончил. Как это возможно?! Он возбудился от минета! Возбудился так, что было больно, что собственные джинсы невыносимо неприятно вжимались в твёрдый член. Но ведь минет – это гадость! Он никогда не испытывал по его поводу никаких особенно светлых чувств, воспринимая как неизбежное зло. Но почему же так приятно было ласкать Шона, видеть его реакцию и упиваться ею, ловить малейшие изменения в дыхании и чувствовать горячую пульсацию на языке?
Это было прекрасно, на самом деле прекрасно.
«Твою мать…» - выругался Риан, отчаянно сжимая подушку.
Кажется, он нешуточно вляпался.

Дата добавления: 2015-08-20