Сближение двух королей

В обычное время для Генриха Наваррского это был бы благоприятный момент для того, чтобы захватить несколько городов в Сентонже, но время для таких игр миновало. «Негоже, — говорил Морней, — дряхлеть в своих болотах», когда судьба Франции решается на севере Луары. Нужно было брать дерзостью, невзирая на малочисленность войск. Генрих взял Луден, Туар, Мирбо, Вивонн, Л'Иль-Бушар, не имея возможности оставить там сильные гарнизоны. Шателльро открыл ему ворота по приказу владелицы города Дианы Ангулемской, внебрачной дочери Генриха II. После трагедии в Блуа отношение принцев к Беарнцу сильно изменилось. Диана даже предложила ему посредничать в переговорах с Генрихом III. Теперь Морней знал, что события будут развиваться быстрее, чем он предполагал. 11 февраля он попросил свое доверенное лицо, де Морля, прощупать короля относительно плана соглашения, как «этого хотят другие». «Другие» — это, вероятно, д'Эпернон и Матиньон. Сделать это следовало осторожно, так как {293} нужно было опасаться реакции гугенотских экстремистов из главного штаба.

Генрих III думал о том же демарше. Он поручил Матиньону сделать первые шаги. «Я жду вашего сообщения, — писал он ему из Блуа 26 февраля, — о деле, которое я вам поручил. Находясь на месте, вы лучше, чем кто-либо, можете знать о всех препятствиях и возражениях». Поскольку Матиньон не мог покинуть Бордо, где бушевали лигисты, король обратился к своей сводной сестре Диане Ангулемской. В конце февраля принцесса тайно встретилась с Беарнцем в Л'Иль-Бушаре. Генрих III начал энергичнее проявлять свою волю. Принцы-лигисты Майенн и Омаль, которые противились сближению, были объявлены виновными в оскорблении величества.

4 марта король Наваррский обратился к нации. Им не движет жажда власти или личные амбиции, он всего лишь намерен восстановить общественное благо и посвятить себя этой цели. «Какой позор, что на ассамблее в Блуа никто не осмелился произнести это священное слово «мир»!» И напрасно думают, что сын Жанны д'Альбре с нетерпением ждет смерти Генриха III, чтобы унаследовать его корону. Пройдет немало времени, пока «он умрет от старости». Лигистам же он советует забыть «личное ради общественного», пожертвовать своими страстями «на благо Франции, нашей матери». Кроме того, король Наваррский пообещал уважать верования и католический культ, он уже взял под свою защиту собственность католиков в городах, которые захватил.

Не прошло и недели, как Генрих III возобновил свои попытки к сближению. С его предложениями к Беарнцу был послан старший брат Морнея де Бюи, {294} выехавший из Тура под предлогом урегулирования личных дел. «Государь, хвалите Господа, мой брат приехал не ко мне, он приехал говорить с вами по поручению короля». Генрих Наваррский в это время был в Сен-Море, там он принял другого эмиссара, которого задержала в дороге болезнь; он прибыл тоже из Тура и с теми же предложениями, это был Рони. В бешенстве, что его опередили братья Морнеи, он надолго сохранит неприязнь к ним и даже вознамерится оставить службу у короля Наваррского и перейти на службу к Генриху III — по крайней мере, так он напишет в своих мемуарах, — но всем известна обидчивость любого незаурядного человека и его старания a posteriori выставить в выгодном свете свои действия. Однако кому бы ни принадлежала пальма первенства в этих переговорах, именно Морней был послан к Генриху III для обсуждения основных положений договора. Он прибыл в Тур 14 марта. Генрих III принял его только на следующий день и под покровом тайны, так как боялся реакции католиков. Лигисты повсюду восстали против него, особенно в больших городах, которые недавно перешли к врагу. В Тулузе были зверски убиты два члена местного парламента. В Париже публично создавался культ Гизов, как будто они были святыми мучениками и покровителями столицы. Повсеместно разбивали изображения и гербы «тирана», «отступника» и «предателя». Священник Жан Буше требовал его низложения. Сорбонна объявила его низложенным и освободила подданных от присяги на верность. После убийства в Блуа Майенн стал главой дома Гизов. Когда он 12 февраля вошел в город, парижане восторженно его приветствовали, ему присвоили высокий {295} и доселе небывалый титул «наместника королевского государства и короны Франции». Таким образом, ему было поручено руководить всей страной. Но поскольку никто не хотел автократии, его заставили дать соответствующую клятву. Её принимал Барнабе Бриссон, новый глава Парламента, который наконец мог считать себя совещательной палатой, управляющей нацией.

Несмотря на мятеж, Генрих III все еще терзался угрызениями совести. Чтобы не чувствовать себя одиноким, он вызвал герцога д'Эпернона, недавно подвергшегося в Ангулеме странным злоключениям, в которых он винил короля. Если Генрих III его и призвал, то «скорее по необходимости, чем из любви», так как плохо переносил его надменность. А герцог как раз благоволил к Беарнцу. Но Генрих III в случае необходимости хотел изыскать возможность договориться с Майенном, поэтому Морнею рекомендовали приехать тайно и переодетым. В первый же день гугенот предложил короткое перемирие и, чтобы угодить католикам, согласился на временное запрещение протестантского культа в недавно занятых городах. Спор возник из-за срока перемирия. Генрих III хотел продлить его по меньшей мере на год, даже если придется восстановить протестантский культ через шесть месяцев, но Беарнец боялся возможной перемены настроения своего шурина и отказался связывать себя более, чем на пять месяцев.

«Нас хотят одурачить и заставить потерять время, тогда как мы можем с пользой его употребить. Я знаю, что за нашей спиной ведутся переговоры с Лигой, и мне кажется, что за неимением других нуждаются {296} в нас». Король Наваррский очень хорошо понимал игру короля Франции, поэтому потребовал в залог один или несколько укрепленных городов, и прежде всего Сомюр, вожделенный ключ к Луаре. Генрих III отказался под тем предлогом, что город ему понадобится для наступления против лигистов. Он предложил взамен Божанси, Монришар и Мен-сюр-Луар. Но для него идти в Бретань, поручил ответить Генрих, это чистое безумие: скажут, что он бежит от Майенна, и города Луары по-прежнему будут переходить на сторону неприятеля.

Его нетерпение возрастало по мере приближения к цели. Нужно было любой ценой настоять на своих требованиях и отказаться от городов, которые трудно защитить. Он даже хотел вступить в тайный сговор с Сомюром, чтобы овладеть этим городом. Морней, испуганный этими планами, которые все бы испортили, ускорил переговоры и добился своего. Договор был подписан ночью 3 апреля 1589 г. представителем короля, Гаспаром де Шомбером. Говорят, что Генрих III, скрепляя его подписью, не смог удержаться от слез и дал приказ держать его втайне две недели. По природе склонный к двурушничеству, он хотел использовать отсрочку для переговоров с Майенном. Потом можно будет легко найти предлог для нарушения перемирия, заявив, что оно было нарушено Беарнцем. А пока договор был подписан на год. Король Наваррский получил Сомюр. Он должен был перейти Луару и двинуться против герцога Майенна, и только против него. Города, которые будут взяты у врага, отойдут королю.

Передача Сомюра была назначена на 10 апреля. Чтобы провести ее тактично, без эксцессов, нужен был {297} подходящий человек. Им оказался Филипп Дюплесси-Морней, и это было справедливое вознаграждение за столь удачно проведенные переговоры. Генрих III послал в Сомюр одного из государственных секретарей, который вручил новому губернатору ключи от города и принял у него присягу. На следующий день прибыл король Наваррский, и Морней приветствовал его от имени протестантской армии, а его брат де Бюи — от имени католической. Наследник трона наконец перешел Луару! Трудно преувеличить значение этого события. Претендент был признан королем Генрихом III, он командовал армией, в которой объединились две соперничающие религии. И последнее, но не менее важное: ни одна река больше не преграждала ему дорогу на Париж.

Во главе войска Лиги Майенн направился в Вандомуа, где не отказал себе в удовольствии опустошить домен Бурбонов, потом подошел к Луаре и недалеко от Амбуаза 27-28 апреля обратил в бегство королевскую армию. Это говорило о том, что он отказывается от всякого компромисса с убийцей своих братьев.

Кроме последних угрызений совести, ничто больше не могло уже разубедить Генриха III разыграть карту Беарнца. 26 апреля соглашение о перемирии было официально объявлено, и через три дня его зарегистрировал Турский Парламент. 24 апреля перед переходом через Луару король Наваррский снова обратился ко «всем добрым французам, верным королю, любящим свою родину, ревнителям справедливых законов». С предварительного одобрения Генриха III он объявил им, что восстановит власть короля и просит для этого их помощи. {298}

26 апреля взял слово Генрих III, чтобы оправдать свое поведение; это было обращение, озаглавленное «Заявление короля о перемирии, пожалованном Его Величеством королю Наваррскому и содержащее перечень причин, побудивших к этому заявлению». Королю нужно было безотлагательно объяснить, что, выступая против лигистов, он хочет покарать мятежников, которые угрожают его короне и договариваются с чужеземным врагом «под облыжным предлогом преданности католической религии». Под занавес Генрих III сделал еще один шаг. Первоначально было предусмотрено, что оба короля поведут свои войска раздельно, однако король предложил своему шурину объединиться.

Дата добавления: 2015-08-02