ЭПИЛОГ. Миновало уже почти два года

Миновало уже почти два года. К завершению близилась вторая весна. Жизнь продолжалась во всех своих многообразных проявлениях. Природа просыпалась от протяжного зимнего сна, снег везде растаял, на деревьях почти распустились свежие листочки. Птицы громко пели, ребетня каталась на роликах и скейтбордах. Небо беззаботно голубело над головами, и мир расцвел всеми своими красками, благоухая ароматами весенних цветов. Все кругом ожило и пробудилось. У всех появились новые заботы, новые дела. Города снова из серых и грязных превратились в зеленые и веселые, у прохожих от солнца поднималось настроение.

Но только не у Лютеция. Он давно перестал что-либо ощущать, и настроение в частности. Конечно, уже прошло то время, когда он ходил на кладбище, как на работу, но пустота у него внутри ничем не заполнилась. Просто стала меньше болеть. Его дни ничем не отличались друг от друга, и никакое солнце не могло прорваться в мрачное существование. По-иному назвать было нельзя. Он запустил жизнь. В город выбирался часто, но знакомств не заводил, просто шатался по улицам. Иногда засыпал в кресле, неудобно свернувшись в нем. Каждое утро, он просыпался, завтракал, ходил по делам, но делал это машинально. Вскоре юноша просто стал чувствовать себя заведенным роботом, которого запрограммировали на размеренное проживание. Вечера его проходили в компании с классикой или с любой другой книгой. Его элементарно больше ничего не интересовало.

Этот вечер ничем от остальных не отличался. Но сегодня Леманн решил разобраться в темной комнате, и впустить в нее хотя бы немного света, за счет вымытых стекол на окнах, постиранных занавесок и новых обоев. Последнее он пока не приобрел, поэтому, сделав все остальное, Люций устроился на маленьком диванчике и просто заскучал. Идти на улицу ему не хотелось, дома тоже делать было нечего. Зато как приятно было смотреть на чистые углы без паутины, вдыхать полегчавший воздух и понимать, что к нему начинает постепенно возвращаться душа.

«В столе, что ли, разобраться?» - подумал парень, изучая гигантского красавца из красного дерева.

Ящики оказались практически пустыми. Только из двух ему удалось извлечь кипы каких-то бумаг, судя по всему, принадлежавших еще прежним хозяевам особняка.

- Выкинуть весь этот хлам к чертовой матери! - просматривая исписанные листы, решил юноша.

Но тут его взгляд зацепился за знакомый почерк на одном из документов. Люций быстро пролистал страницы назад и начал внимательно читать. С каждым словом он хмурился больше и больше, буквы больно врезались в память. Наконец, парень резко вскочил на ноги и бросился вон.

Доброе утро постучалось в окно. На улице светило майское солнце и вообще было очень жизнерадостно. Йохан, сонно зевая и опираясь о стены, прошагал в прихожую.

- Кто в такую рань приперся! - недовольно проворчал он. - Это не к тебе?

- Может это Лоренц? - раздался с кухни голос Эны.

- Он же в Нью-Йорке?

- Ну, может, уже вернулся! Открой!

Йохан щелкнул замком и потянул дверь на себя. На мгновение он застыл в недоумении, а затем медленно попятился назад.

- Нет, это не Лоренц! - заключил он.

- Кто там? - в прихожей показалась Эна в фартуке, вытирая руки кухонным полотенцем. - Боже! - вскрикнула она.

- Доброе утро. Не разбудил? - Люций аккуратно заглянул в квартиру.

- Что ты, господи! Проходи скорее! Мамочки! - девушка не сдержала эмоций и крепко его обняла. - Как ты? Где ты? Что ты? Рассказывай все! Как же я рада, тебя видеть!

- Эна, прости, сейчас все объясню, но сначала... - Тут парень повернулся к улыбающемуся Майеру и вдруг заорал. - Что это такое, черт подери?! Откуда взялся этот документ? Что он означает, и почему я до сих пор ничего не знал о его существовании? Ты же был в курсе, да? Какого дьявола я нахожу вот это только сейчас?!

Во время своей пламенной речи, Лютеций нервно размахивал бумажкой и тыкал ею в растерявшегося Йохана. Тот слегка охренел, но, придя в себя, отобрал у Леманна лист и вчитался в содержимое. Повертев его разными сторонами, Майер пожал плечами:

- А как ты хотел, чтобы мы забрали тебя из интерната? Тебе же еще не было восемнадцати! Вот Анхелю и пришлось тебя усыновить. Но это всего лишь формальность. Мы сразу закинули ее в стол и забыли намертво. Еще скажи спасибо, что там мое имя не вписано!

Лютеций слегка присмирел и недоверчиво покосился на Йохана. Затем еще раз сверился с подписью и, тяжело вздохнув, уселся на скамеечку для одевания обуви.

- Классно! Целых три папаши и ни одного нет! - он сжал голову руками.

- А ты не пробовал разыскать своих биологических родителей? - осторожно поинтересовалась Эна.

- А смысл? Мне уже девятнадцать, я взрослый мальчик. У меня есть деньги, есть место для проживания. Мне достаточно того, что я о них знаю. Да и живы ли они вообще? А то, Рихард, Анхель... Думаю еще нервных потрясений я уже не переживу.

- Ты все еще живешь в Мюнхене? – строго спросил Йохан.

Леманн кивнул.

- Ну и как ты? - взволнованно осведомилась Эна, облокачиваясь на дверь.

- Честно? Плохо. - Вдруг признался парень. - Я не могу. Мне все время кажется, что Ментолл вот-вот выйдет из комнаты, что спущусь в кухню, а он сидит за столом, что открою дверь, а он качается в кресле, проснусь утром, а он — рядом на кровати или у окна. Я устал от этой бесконечной паранойи. Он просто обязан быть жив, слишком много себя он оставил!

- По-моему, тебе стоит переехать! - серьезно заметил Майер.

- А то так совсем сойдешь с ума! - поддержала мужа Эна.

- Давайте о чем-нибудь другом, а? - жалобно взмолился Лютеций.

- Конечно! Да ты раздевайся, я сейчас стол накрою! И идите в кухню! - голос девушки уже раздавался издалека.

- Давай куртку повешу! - дружелюбно предложил юноша, но неожиданно наткнулся на пронзительный взгляд.

Люций поднялся и всмотрелся в серые глаза.

- Йохан, можно с тобой поговорить?

Он улыбнулся в ответ.

- Ты чего? - удивился Леманн.

- Просто ты впервые в жизни назвал меня по имени. Извини, что перебил, но это так странно.

- Да. Я очень много думал в последнее время. Ну, заняться было нечем. В общем, я хочу попросить у тебя прощения. Я вел себя как эгоистичная тварь. Ты действительно самый лучший вариант для Эны, и я знал это с самого начала. Просто не желал признаваться себе в этом. Сейчас мне стыдно. Да, да, не улыбайся! Короче, прости меня за все. За нее, за мои грубости, за то, что колебался тогда... Я должен был сразу тебя спасти, а ведь я практически ушел. И благодарю бога, за то, что в эту минуту я говорю: «практически». И я не жалею! Я рад, что с тобой все в порядке, и я не ненавижу тебя! Прости, если сможешь, ладно? - парень немного помолчал, а затем неуверенно протянул ладонь.

Майер перестал улыбаться.

- И ты прости меня. Я ведь тоже тебе достаточно нагадил. Пусть не специально. - С этими словами он пожал ему руку.

Тут появилась Эна.

- Эй, народ, ну вы где?

- Идем! - Люций сунул Йохану куртку и пошел на кухню.

Сначала за столом царило неловкое молчание, но потом девушка принялась рассказывать об остальных. Юрий уехал жить в Санкт-Петербург, Ян женился на какой-то англичанке, а Хельга работает в Швейцарии в зверски престижной клинике. Парень вновь окунулся в воспоминания, но уже более теплые, чем были прежде. Как приятно согревала уставшую душу такая дружеская атмосфера!

- Почему ты не был на нашей свадьбе? - с нотками обиды спросила Эна, разливая чай.

- Вообще-то я на ней был. - Скромно сообщил Лютеций, чем вызвал несказанное недоумение. - Просто я был не в форме, и поэтому не хотел, чтобы вы меня видели. Но платье у тебя было потрясающее! Я тогда чуть в обморок не упал! И Анютка такая милая, прямо маленькая принцесса! Кстати, где она? Дрыхнет еще?

Внезапно дверь в кухню распахнулась шире и на пороге, потирая заспанные ресницы, показалась Аня. Она заметно подросла, золотистые кудри вились по узеньким плечикам.

- Радость! - бросился к ней Лютеций, крепко прижимая к себе. - Боже, она даже пахнет, как он...

- Она вместо пижамы спит в его рубашках. Они ей как платья. Она так на папу похожа.

Леманн немного отстранил девочку от себя и заглянул ей в глаза. На секунду ему почудилось, что на него смотрит Анхель.

- Она такая взрослая стала, совсем выросла! Ребят, а может, я возьму Аньку недельки на две? - не выпуская ее, предложил парень.

- Анютк, поедешь к Люцию?

- Да! - обрадовалась и запрыгала малышка.

- Тогда пойду, помогу вещи собрать. - Засмеялась Эна и увела ее в комнату.

Лютеций повернулся к Йохану.

- Просто копия! Пожалуйста, пообещайте, что сделаете все, чтобы она стала такой, как папа!

- Мы стараемся! - кивнул Майер. - Ты это, если нужно что-то — обращайся! Мы всегда поможем! Здорово, что ты приехал!

- Спасибо! Вы тоже. Если кто-нибудь из наших еще позвонит, передавайте от меня привет. И еще. Знаешь, я ошибался в Мореле. Мне всегда казалось, что он черствая бесчувственная зануда, но он, видимо, действительно очень хороший человек!

- Это правда. Просто он немного по-другому сложен. Иначе он не был бы в Ордене!

Они еще немного поговорили, а потом вышла Эна с одетой и причесанной Аней. Надавав кучу инструкций по двухнедельному воспитанию девочки, она расцеловала обоих и пожелала счастливого пути. Йохан проводил их в аэропорт, где они купили билет «Берлин-Мюнхен», и, тепло попрощавшись, расстались.

И сразу началось веселое и беззаботное время. Аня таскала парня по всему городу. Они ходили по всем аттракционам, скупали кучи ненужного барахла и просто наслаждались жизнью. Люций был готов сделать для нее все что угодно, стоило ей только протянуть руку. Три дня пролетели в безумном ритме, пока на четвертый Анька вдруг не погрустнела.

- Что с тобой, милая? - забеспокоился Лютеций.

- К папе хочу!

- Ты права. Давно мы его не навещали. Одевайся скорее, пойдем к папе.

На шикарно устроенной могиле Анхеля возвышался огромный памятник, изображавший из себя Ментолла в полной рост. Он сидел босой, на корточках, левой рукой упираясь в землю, а правой прижимая к груди каменный конверт. За его спиной красовались громадные ангельские крылья. Аня моментально устроилась у него на коленях, обняла статую за шею и притихла. Люций просто стоял рядом, сверля глазами надпись на надгробном камне. Ветер играл темными волосами, деревья страдальчески склонялись к земле. Держалась абсолютная тишина, у соседних могил не было ни души. И внезапно откуда-то раздался знакомый оклик:

- Леманн, это ты? - услышал парень и обернулся.

Неподалеку, в нескольких метрах, ошарашено смотрела на него Элисон, с букетом в руках. Лютеций вмиг подлетел к девушке и закружил на месте.

- Элис, дорогая, милая, любимая Элис! Как я рад, боже мой, как я рад! Что ты тут делаешь, счастье мое? Откуда ты?

- Поставь меня! - рассмеялась Ли, болтая ногами. - Что я могу делать на кладбище? К отцу пришла. За одно и к Анхелю. Ой, Анютка! - она рванула к девочке.

- Элис, ты же никуда не торопишься? Пошли домой! И не спорь! Пошли-пошли-пошли! У меня обед готовый! Все расскажешь! - и он потянул их за собой.

Через пару часов все трое сидели за стлом и улыбались друг другу. Элис отрезала свои длинные белые волосы до плеч, но в остальном она не переменилась. В ее глазах по-прежнему плясало наивное сумасшествие. Люций не спускал с девушки восхищенного взгляда.

- Если бы ты знала, как я по тебе соскучился! Ну, где ты сейчас?

- В Москве. В школе английский язык преподаю.

- Почему в Москве?

- Потому что очень люблю этот город. Тем более, с ним у меня связаны лучшие моменты моей жизни. С Яном не общаюсь еще с того раза, когда ты по нему заехал. Кстати, я тебе за это очень благодарна. Сама бы не смогла. Я слышала, он женился.

- Да, я тоже слышал! - усаживая к себе Аньку, согласился Леманн. - Там у вас каникулы что ли?

- Ага. Вот я и решила. Я, между прочим, планировала к тебе заехать, но вот видишь, как встретились...

- Как будто знали! А может у меня поживешь? Тебе же никуда не надо больше? - в голосе юноши отчетливо скользила надежда.

Она заулыбалась.

- Нет, не надо.

- Сегодня же выбирай любую комнату! Знаешь, я очень долго размышлял. Хотел тебя спросить. Почему Анхель выбрал для похорон белый цвет? Это так странно...

- Он любил зиму. И еще, наверное, он не хотел, чтобы мы о нем грустили...

- Мне без него очень плохо. Я не могу тут больше жить. Мне все время кажется, что он где-то поблизости. Что, открыв утром глаза, я увижу его лицо, будто все что случилось, оказалось дурным сном. Даже просыпаться иногда не хочется.

Она опустила взгляд на остывший чай в чашке.

- Я тоже об этом часто думаю. Так хочется его обнять, доказать, что он был не один в этом мире. Ему это было очень важно. Или хотя бы просто его увидеть, убедиться, что еу там хорошо!

- А мне папа говорил, - вдруг встряла Аня. - Что если я очень по нему соскучаюсь, нужно закрыть глаза, и он придет!

- Пробовал, не получается. А ведь он обещал, что никогда нас не бросит.

- Анечка! – Элисон поправила малышке волосы. – Он был у тебя замечательный! Не забывай его, ладно?

- Никогда! – твердо кивнула девочка.

- Элис, я недавно нашел одну вещь. – Люций даже нервно усехнулся. - Представляешь, оказывается Анхель мой отец!

Девушка поперхнулась чаем.

- В смысле?!

- Ну, ему пришлось усыновить меня, чтобы забрать из детдома. Я на свидетельство наткнулся!

- Это какое-то безумие! Сколько у тебя папаш получается?

- С родным – трое! И все черт знает где... - Парень погрустнел и отвернулся к окну.

Девушка ласково накрыла ладонью его прохладные пальцы.

- Люций! Послушай. Жизнь должна продолжаться! Все закончилось! Теперь точно все будет хорошо!...

* * *

На ясном небе не было ни одного облачка. Лишь изредка проползали ватные белесые обрывки. Поляна с сочно-зеленой травой вся была залита горячим солнцем, которое ослепляюще отражалось от прозрачной глади маленького чистого озера. На другом берегу виднелся негустой лесок, состоящий из березок и осин. Они слабо шелестели, когда по ним пробегал теплый летний ветерок, цепляясь за листья. Все было очень светлым и безмятежным. На душе было легко и приятно.

Анхель Ментолл, в просторной футболке и поношенных синих джинсах, сидел на берегу и кидал в воду круглые камешки. Они отталкивались от поверхности и, пропрыгав по ней несколько раз, тонули. Получалось у него это довольно здорово, но вот один камешек неудачно подпрыгнул в первый раз и исчез.

- Косой! - засмеялся Люций и ткнул Ментолла в бок.

- Сам такой! – наиграно обиделся тот. - Вот встань, отойди подальше, а я в тебя покидаю! Спорим, не промахнусь? - он поднял голову и, прикрывая ладонью глаза и щурясь от солнца, посмотрел на собеседника.

- Ага! Дураков ищи в зеркале! Зачем мне, что ты в меня камнями кидался? А будешь умничать, я тебя в озеро скину! Спорим, не промахнусь?

- Спорим! - Анхель с блаженным видом откинулся назад, развалился на траве и заложил руки за голову.

Лютеций подполз к нему и попытался подтолкнуть.

- Бегемот ты, понял?! - проорал парень, уворачиваясь, от шутливого замаха.

- Это у меня кости тяжелые, а то бы меня ветром уносило!

- Я ведь сейчас дуну! - юноша слегка пнул его по ноге.

- Да пошел ты! Так, а где моя принцесса? - Ментолл присел и огляделся по сторонам. - Анна-Елизавета! - негромко позвал он.

Откуда-то выбежала Анютка в коротком ярком платье и, загадочно улыбаясь, бросилась в объятья к Анхелю.

- Смотри! - устроившись у него на коленях, она протянула ему сжатый кулачок.

- Чего там? - Люций перегнулся ему через плечо.

Девочка раскрыла ладошку. На ней сидела большая жирная стрекоза с прозрачными фасеточными крыльями. Лицо Ментолла исказилось гримасой отвращения. Он отстранился назад и жалобно попросил:

- Солнышко мое, доченька, убери, пожалуйста, эту мерзость!

От этих слов, Леманн упал на спину и принялся кататься по траве с истерическим хохотом. Аня же, потрясла рукой, и стрекоза взмыла вверх. Покружившись около отпрянувшего Анхеля, она унеслась в неизведанные дали.

- Так лучше! - снова обнимая и целуя дочурку, протянул он. - Анют, ты только далеко, не уходи, родная, а то я тебя теряю.

Он отпустил ее, а сам поднялся на ноги и лениво потянулся, зажмурившись от наслаждения. Внезапно юноша с силой толкнул его в спину. Ментолл кубарем покатился вниз и с громким бульком исчез под водой.

Озеро оказалось совсем не глубоким, поэтому, когда он встал, сплюнул воду и принялся трясти головой, словно мокрый пес, вода была ему чуть выше колена. От длинных золотистых волос повсюду разлетелись маленькие брызги.

- Ах, ты, гаденыш! - выжимая одежду, крикнул Анхель.

Люций на берегу согнулся пополам от смеха. Но тут и его кто-то толкнул. Парень потерял равновесие и прямиком бухнулся в водоем.

Вытрясая жидкость из ушей, парень начал искать своего обидчика. Сверху с победным видом стояла Аня, уперев руки в боки.

- Я понял, это у вас семейное! Папочкины гены! – проорал ей Леманн.

Девочка рассмеялась. Он захотел сказать еще что-то, но вдруг увидел, как укатывается над ним Анхель. Они даже смеялись одинаково звонко и заразительно.

- Что ты ржешь? На себя посмотри!

Но тут Ментолл зачерпнул длинной ладонью воду и попытался обрызгать Лютеция. Тот сумел увернуться, и послал такую же волну обратно. Началось соревнование. Облив друг друга с ног до головы, оба решили немного отдышаться. Анька стрелой носилась по берегу туда-сюда и вовсю веселилась. Пока Лютеций стряхивал с себя какую-то водоросль, Анхель немного разбежался, насколько это было возможно, и прыгнул на парня. С дикими воплями в процессе падения, оба скрылись в глубине. Через пару секунд они снова вскочили и, уже держась друг за дружку, отчаянно толкались, стараясь утопить противника.

Уставшие, мокрые и счастливые они выбрались на берег и распластались под солнцем в прохладной мягкой зелени. Анютка тут же подскочила к папе и повисла у него на шее.

- Осторожней, а то я мокрый весь! - предупредил он, чмокая ее в щеку.

- Ты просто ненормальный псих, Ментолл! - заметил Люций, придвигаясь ближе к семейной идиллии.

- Я знаю! - Ментолл обхватил парня второй рукой.

Он облокотился на его плечо и закрыл глаза. Солнце продолжало шпарить, ветерок торопился высушить сырую одежду. Аня крепко обняла обоих.

- Как же я вас люблю! - Анхель расплылся в упоительной улыбке.

- Если кто-то придет, нас опять примут за геев! - вздохнул Леманн, прижимаясь к его руке и греясь в свете добрых родных серых глаз.

- Вот больше тебе размышлять не о чем! Какая тебе разница! Пусть думают, что хотят! Я с тобой, и все будет хорошо!

Лютеций расслабленно уронил голову ему на грудь и почувствовал на лбу нежное прикосновение еще влажных губ.

- Это точно... - Еле слышно прошептал он.

* * *

Элис немного постояла около высокого кресла, задучиво и нежно поглаживая его спинку, затем прошлась по дому и выключила везде свет. Зайдя в комнату, она уселась на кровать, подтянула колени к подбородку и внимательно вгляделась в бледное лицо юноши, обнимавшего подушку. Она никак не могла понять, чему Люций так улыбается во сне...

КОНЕЦ.

* * *

«Не Вспоминайте Обо Мне…»

Не вспоминайте обо мне,

Не тратьте слезы понапрасну.

Мне все равно гореть в огне.

Вы это знаете прекрасно!

Я благодарен вам за жизнь,

Которая меня терпела.

Я здесь достаточно пробыл,

Все что хотел, уже я сделал.

Есть, безусловно, что терять,

И там вас всех я помнить буду.

Но не могу не умирать,

Мне очень важно это чудо!

Я до безумия устал.

Да и вариантов мне немного.

Я на себе все испытал,

Теперь мне только в Ад дорога.

Я злая тварь. Не человек!

Мне вредно жить на этом свете.

Мне вечно будет снится снег

На этой чертовой планете!...

Не вспоминайте обо мне...

Я тут не нужен, я уверен!

Разок вздохните в тишине

И, проводив, закройте двери.

Закройте двери навсегда,

Чтоб сожалений не осталось.

Я утекаю, как вода,

Во мне давно душа сломалась...

Я не хочу тревожить вас

Своей больною головою.

Я рад, что наступил мой час,

Порадуйтесь и вы со мною!

Не вспоминайте обо мне!

Я мало жил и бесполезно.

И, приближаясь к мутной тьме,

Я нахожу ее прелестной.

Освободиться я хочу,

Весь страх и боль оставить тут.

Ко всем чертям я полечу,

Тем более, меня там ждут!

Я босиком готов идти

По адским углям раскаленным,

Чтоб вновь прощенье обрести,

И стать без крыльев окрыленным.

До ангела мне далеко,

Да как-то и не претендую.

Мне правда будет там легко.

Ведь по-любому же уйду я!

Вам не понять, как я спешу,

Вам не понять покой от встречи.

Уже почти я не дышу.

Я буду там на воле вечной...

Пусть среди пламя и огня!

Пусть стонет и горит все тело!

Одна лишь просьба у меня -

Похороните, меня в белом...

А дочке я все объяснил.

Она уже совсем большая.

Хватило еле-еле сил,

Чтобы сказать: «Прости, родная...»

Я обещал прийти во сне.

Садится буду на кровать

И просто ночью в тишине

Ей буду руки целовать...

Она не вспомнит, но поймет,

Что папа всю жизнь будет рядом.

Мы видеться не сможем, но

Ей это будет и не надо.

Ее безумно я люблю,

Родная, доченька моя...

И на прощание я молю -

Не становись такой как я!

Отдайте мне мое блаженство

И отпустите на тот свет!

Я не достигну совершенства

За двадцать, сорок, сотню лет!

И если сможете — простите.

Зима придет уже сегодня.

Поверьте просто и поймите!

Я буду счастлив в Преисподней!...

(с) Анхель дик Ментолл.

Дата добавления: 2015-08-03