Глава 33. Темный особняк в Мюнхене больше напоминал готический замок

Темный особняк в Мюнхене больше напоминал готический замок. Он грациозно возвышался в темноте и поблескивал своей величественной независимостью.

Бывший Орден Восьмерки прилетел в Германию два дня назад. Здесь должны были пройти похороны. И вот, подготовив все для траурной церемонии, все с ужасом дожидались «последнего» дня.

Люций лежал на кровати в комнате, которая несколько месяцев назад принадлежала Хельге. Находиться в своих «покоях» он не мог. Сжавшись, насколько это позволяло человеческое тело, он отчаянно отгонял от себя всякие мысли. Да за эти дни они уже как-то кончились, иссякли. Внутри царила абсолютная пустота. Парень практически не спал последние несколько суток и держался только на успокоительных, которые ему периодически подсовывала заботливая Хельга.

Леманн открыл одно крыло высокого окна, чтобы лучше слышать шум осеннего ливня. Капли, одна за другой, скатывались по стеклу, напоминая нескончаемые слезы. Ветер пробирал до костей и, казалось, это никогда не закончится. Но Люцию нравилась такая погода. Звуки дождя его отвлекали и усыпляли. Он крепко закрыл глаза и стал постепенно проваливаться в туманную тьму измученного подсознания, которое наконец-то перестало рисовать в голове больные образы и позволило хоть немного отдохнуть мечущейся душе.

Разбудил, а точнее вывел из глубокого забытья, его чуть хрипловатый голос:

- Люций, пора вставать. Все уже собираются. - Около кровати стояла Циммерманн в белом платье с опухшими и покрасневшими веками.

Парень приподнялся на локте и устало моргнул.

- Какой сегодня день?

- 2 сентября. Элис погладила тебе брюки и рубашку. Держи. Как ты себя чувствуешь?

- Я себя не чувствую. Спасибо. Как она? Как ты? Как остальные?

- Никак. - Призналась девушка и бессильно опустилась на постель. - Я еще более-менее, Элис уже хуже. Эна совсем раскисла, Йохан еще как-то держится.

- Про остальных даже спрашивать не буду.

- Юра очень переживает из-за письма.

- Толку-то теперь переживать?

- Он хотел как лучше. Пойми его. Он же не из вредности это сделал.

- Анх... Он должен был его прочитать! - Сглотнув запретное имя, которое кинжалом резануло где-то внутри, просипел Люций, принимая одежду. - Как Анечка?

- Ни с кем не разговаривает и все время что-то поет. Но не плачет. Ни разику еще не заплакала.

- Она, наверное, просто не понимает...

- Все она понимает! Он просто с ней разговаривал. Он ей что-то сказал, но она не рассказывает, что именно, и мурлычит под нос какую-то песню. Йохан сейчас ее одевает. Эна не в состоянии. Она не хочет показываться Анютке в таком виде.

- Ясно. Во сколько мы выезжаем?

- Как все соберутся, так и поедем. Примерно минут через двадцать. Успеешь?

- Да.

- Выпей это, - Хельга протянула ему какую-то таблетку. - А то выглядишь неважно.

Люций ничего не ответил. Сунул пилюлю под язык и принялся молча разворачивать брюки. Девушка слабо коснулась его плеча и вышла.

Кладбищенская дымка зловеще клубилась у сырой земли, от которой поднималось леденящее спокойствие. Кругом торчали большие бетонные памятники и кресты. Могилы были аккуратно ухожены, почти везде лежали свежие цветы. Дождь почему-то прекратился, тучки разбежались, и среди них голубел рваный кусочек небесной летней лазури. В него упирались своими раскидистыми пышными кронами деревья-великаны, охранявшие вечный сон зарытых в земле под тяжелыми надгробьями. В кусочке синевы показалось бледное, но еще согревающее солнце. Его лучи разбрызгались по округе и ослепляюще отражались от огромного белоснежного гроба, который установили у свежевырытой могилы в глубине Мюнхенского погоста.

Анхель дик Ментолл лежал на серебристом покрывале, одетый в снежно-белые одежды. По его гладким, словно фарфоровым щекам чуть скользили озорные солнечные отблески, будто стараясь разбудить. Бережно уложенные светлые пряди от ветра чуть разметались по тонкой шее. Казалось, вот-вот дрогнут изогнутые ресницы, он откроет глаза и вдохнет такой свежий и влажный воздух. Но бледная грудь не вздымалась. На ней аккуратно покоились изящные запястья, а на губах будто застыла навсегда еле заметная улыбка. Он был необычайно прекрасен...

Восьмерка столпилась вокруг гроба, и никто не мог оторвать взгляда от умиротворенного лица. Как просил Ментолл, все были в белом. Йохан держал на руках притихшую Аню, рядом с ним, уткнувшись ему в спину, плакала Эна.

Элис вцепилась в Яна, единственного, чье выражение выказывало полную удовлетворенность. Он ободряюще похлопал сестру по плечу, но в его действиях явно скользила надменная издевка. Хельга и Люций стояли к гробу ближе всего. Напротив них, с другой стороны молчали Морель и Голубев. Все держали в руках кроваво-красные розы на длинных ножках.

Первыми прощаться подошли Йохан, Эна и Аня. Майер опустил ее на землю, но крепко сжимал ее маленькую ладонь. Девочка долго смотрела в сомкнутые веки Анхеля и не двигалась с места, в тот момент, когда Эна во весь голос рыдала у него на груди и целовала руки. Прикоснувшись к холодным запястьям, парень оттащил невесту в сторону и крепко прижал к себе. Элис, стараясь удержать катившиеся непрерывным потоком слезы, прижалась щекой к щеке Ментолла, отчего его голова безвольно наклонилась в сторону. Прошептав что-то ему на ухо, в котором одиноко поблескивало маленькое серебряное колечко серьги, девушка отпрянула назад и кинулась в объятия брату.

Хельга протянула Юрию конверт. Он кивнул и бережно вложил его в тонкие пальцы.

- Прости... - Шепнул он и отвернулся.

Циммерманн долго стояла, склонившись над гробом. Она зажмурила глаза и что-то бормотала, подавляя рыдания. Затем, нежно поцеловав Ментолла, она поспешила отойти, где дала волю эмоциям.

Всех поразил француз. Когда он нагнулся и прижался губами к идеально ровному лбу, Люций вздрогнул.

- Здесь он был несчастен. Может там все изменится... - Сдвинув густые брови, Лерой сделал шаг назад, уступив место Лютецию. Аня стояла рядом с юношей, задумчиво гладила Анхеля по кисти руки и что-то напевала вполголоса.

Леманн не решался подойти ближе. Он всеми силами пытался оттянуть момент прощания. Он был готов стоять здесь вечность, лишь бы не расставаться с этим человеком в белоснежном шикарном гробу. В голове он прокручивал несвязные фразы, в мыслях воспроизводил старые воспоминания, сильнее и сильнее терзая душу. Она рвалась из него на волю, была согласна лететь за Ментоллом на тот свет, только чтобы видеть его, просто быть с ним. Наконец он сделал неуверенное движение и поцеловал его. При прикосновении к ровной прохладной коже, Люций почувствовал, что к вискам резко прилила кровь и запульсировала в голове бешеным ритмом. Прислонившись лбом к его щеке, парень закрыл глаза и замер. Про себя он считал секунды, боясь оторваться от такого родного, доброго Анхеля, которого любил так, как, наверно, не сможет больше полюбить никого и никогда.

«Прости, прости, прости…» - Вертелось под языком, но проговорил он только:

- Я буду скучать...

Кто-то обхватил его за плечи и почти что волоком оттащил от гроба. Юрий подхватил на руки Аню. Анхеля накрыли такой же сияющей на беззаботном солнце крышкой, и стали медленно опускать в землю. Могильщиков тоже заставили одеться в белое. Они громко ругались на безвозвратно испорченную одежду и усердно работали лопатами.

- Больше мы его никогда не увидим... - Элис отвернулась и спрятала лицо на груди брата.

Люций не сводил напряженного взгляда с исчезающей под комьями мокрой земли крышки гроба.

- Это я виноват. - Заключил он, когда рабочие ушли.

Все по очереди сложили на могилу розы.

- Мы все в этом виноваты, герр Леманн, но уже ничего не попишешь. Восьмерка выполнила свой долг. Теперь мы можем идти на покой, а он, как вы видите, у каждого свой. Если Ментолл так любил эту стерву, знаю, о мертвых так не говорят, но она к человеческому существу не относится, поэтому извините, то теперь он будет счастлив. Я на завтра взял билет на ближайший рейс в Париж. Нам всем пора начать нормальную жизнь, а кому-то ее достойно закончить. Я сейчас имел в виду нас с Юрой. Так что дай Бог вам всем добра и света, как всегда говорил Рихард. Поехали домой? Больше нам здесь нечего делать.

- Да, - Шмыгнула носом Хельга, приобнимая плачущую Эну. - Поехали. Уверена, Анхелю бы не понравилось, что мы все тут над ним рыдаем. Был бы он здесь, он бы нас быстренько разогнал...

- Ты еще не переоделся?

В узком дверном проеме показалась худенькая фигурка Элис. Люций стоял, облокотившись спиной на высокий письменный стол, и тупо смотрел в одну точку. В комнате было темно. В распахнутое окно задувал ветер. На появление девушки, Леманн никак не отреагировал, словно не услышал ее вопроса.

- Эй? - позвала она, опасливо подходя ближе. - Хельга и Эна накрыли стол. Пойдем, помянем?

- Я его прекрасно помню. - Отрешенно буркнул Лютеций. - Иди, я не хочу.

- Люций, - девушка опустила голову. - Что теперь будет? Без Анхеля?

- Без Анхеля? - Он устало взглянул ей в глаза и отвернулся. - Ничего без него не будет.

- Ты должен сейчас быть с нами! - Твердо выговорила Элисон, уставившись в пол.

- Я не хочу вообще быть!

- Какой же ты все-таки чертов гребаный эгоист! - вдруг сорвалась Ли. - Почему в такие моменты ты думаешь только о себе? Почему тебе плевать на то, что нам всем больно? Анхель отдал тебе Восьмерку, он выбрал тебя, не Йохана, хотя мы все были уверены, что Хранителем в случае чего будет Майер! Он же определил эту роль тебе, а ты сидишь тут и ждешь, пока все сбегутся тебе жалеть! Йохан тоже страдает, потому что мы все любили Ментолла не меньше тебя, но он, однако, сидит там и успокаивает Эну и Хельгу! Какой ты, мать твою, Хранитель, если ты элементарно не можешь нас поддержать?! Ты должен быть там! Ты обязан быть сильным! Ты должен прийти и сказать, что все будет хорошо, как бы сказал Анхель! Он ни разу не позвал никого, когда ему было больно или страшно, а ты ноешь, как черт знает что! Перестань в кой-то веке жалеть самого себя и позаботься о других! Люций, будь человеком, в конце концов! Хватит вести себя как эгоистичная скотина! Научись думать об остальных! - Элис упала на колени и громко разрыдалась. - Ненавижу тебя, Леманн! - закрыв лицо, всхлипывала она, захлебываясь слезами.

Будто очнувшись, Лютеций подскочил к ней и попытался поднять, но убедившись, что ему это не удастся, парень просто обнял ее и прижал к себе. Уткнувшись ей в затылок, он закрыл глаза.

- Все будет хорошо, Элисон, все будет хорошо! Клянусь, все будет в порядке. Только не говори об Анхеле в прошедшем времени, потому что он с нами! Он мне обещал, обещал, что всегда будет рядом! Мы просто его не видим, но он здесь! Я чувствую! Не плачь, умоляю тебя, пожалуйста, только не плачь!

Немного успокоившись, Ли прислонилась спиной к стене, крепко держа парня за обе руки.

- Завтра все уезжают. Мы тоже. – Проговорила она после долгой паузы.

- Куда ты едешь?

- Сначала домой, потом — не знаю.

- А Эна? Куда она с Майером?

- Йохан еще давно нашел квартиру в Берлине. Они с Эной и Аней переедут туда и поженятся. Но меня больше волнует другое. Что будешь делать ты?

- Я останусь здесь! - Решительно отозвался Люций, усаживаясь рядом.

- А сможешь?

- Я все могу! Здесь все мои самые любимые. Правда, они на кладбище, зато не так уж и далеко. Я хочу быть здесь.

- Тебе нужно начать новую жизнь, а не зависать в прошлом. Анхелю бы это не понравилось.

- Может позже я переберусь в центр. Но пока я хочу находиться именно здесь! А ты не знаешь, куда они дели кресло?

- Хельга поставила его в комнате Ментолла.

- Кстати. Куда она?

- Говорила, что хочет поехать в Швейцарию. Какой-то ее дальний-предальний родственник работал в Берне. Возможно, она будет врачом мирового масштаба, сам понимаешь, какие там клиники.

- Не возможно, а точно! Дай Бог, чтобы все были наконец-то счастливы.

- И ты тоже. - Элис слабо улыбнулась и коснулась его щеки. - Пошли вниз?

- Да, идем. - Согласился парень и, поднявшись, протянул ей руку.

Ли собрала распущенные волосы в низкий хвостик и вытерла последние слезы.

- Все будет хорошо, Люций! Анхель не мог обмануть...

Они бегло переглянулись, юноша придержал ей дверь, и оба отправились в кухню.

Дата добавления: 2015-08-03