Крушение иерархии

Происходит и кое-что еще, а именно — революцион­ный сдвиг в отношениях с властью. Дело не только в том, что крупные организации вынуждены менять свою внут­реннюю структуру и создавать временные образования, но и в том, что им все труднее сохранять свою систему команд­ных отношений.

Думать, будто в наше время работники сферы промыш­ленности или правительства на самом деле «участвуют» в уп­равлении своими предприятиями, независимо от того, идет ли речь о капиталистических, социалистических или комму­нистических странах, думать так — значит смотреть на дей­ствительность сквозь розовые очки. И все же есть свидетельства того, что бюрократические иерархии, отделяющие тех, кто «принимает решения», от тех, кто их выполняет, находятся в процессе изменения или разрушаются.

Этот процесс заметен в промышленности, где, согласно профессору Уильяму Риду из Высшей школы бизнеса при университете МакГилл, иерархическая организация разру­шается «давлением, которому невозможно противостоять». Он заявляет, что «центральная, самая важная, решающая деятельность организаций все больше переходит от прямых отношений верх — низ к отношениям, направленным как бы «вбок»⁷. Такой сдвиг — подлинная революция в органи­зационной структуре и человеческих отношениях. Ибо люди, общающиеся друг с другом таким образом, т. е. примерно на одном и том же уровне организации, ведут себя иначе,

работают, испытывая совсем не то давление, чем те, кто находится внутри иерархической системы верх — низ.

Для наглядности давайте посмотрим на типичную об­становку, в которой действует традиционная бюрократичес­кая иерархия. В молодости я работал пару лет помощником слесаря-монтера в литейном цехе. Здесь, в огромной тем­ной пещере здания, трудились тысячи людей, создавая ав­томобильные картеры. Сцена была как у Данте — дым и копоть оседали на наших лицах, черная грязь покрывала пол и пронизывала воздух, резкий, удушливый запах серы и сжигаемого песка опалял ноздри. Сверху скрипучий кон­вейер доставлял красные горячие болванки и капал горя­чим песком на стоящего внизу человека. Повсюду летали искры расплавленного железа, сияло желтое пламя огней, была слышна безумная какофония звуков: крики людей, грохот цепей, пронзительный свист сжатого воздуха, глухие удары прокатных станов.

Для постороннего человека эта сцена казалась хаотич­ной. Но те, кто был внутри, знали, что все здесь тщательно организовано. Здесь доминировал бюрократический поря­док. Люди все время делали одну и ту же работу. Каждая ситуация регулировалась своими законами. И каждый че­ловек знал совершенно точно, какое место он занимает в вертикальной иерархии, которая простиралась от самого низкооплачиваемого рабочего до невидимых «они», зани­мавших роскошные управленческие апартаменты в другом здании.

В том огромном ангаре, где мы работали, что-нибудь по­стоянно делалось не так. Мог выгореть какой-нибудь подшип­ник, какой-нибудь ремень мог лопнуть, а шестерня — сломаться. Как только это случалось в какой-либо секции, раздавался крик об остановке работы и безумные сообщения начинали циркулировать вверх и вниз по иерархии. Рабочий, ближе всего оказавшийся к месту поломки, должен был уве­домить своего мастера. Тот, в свою очередь, должен был сооб­щить об этом контролеру производства. Последний должен был сказать что-то ответственному за ремонт. И только тогда высылались специальные люди для ремонта.

В этой системе информация передается рабочим «вверх» через мастера к контролеру производства. Последний пере­дает ее «вбок» — человеку, занимающему в иерархии нишу, находящуюся примерно на том же уровне (ответственному за ремонт), который, в свою очередь, посылает ее «вниз» — слесарям по ремонту, на самом деле исправляющим ситуа­цию. Таким образом, прежде чем может начаться сам ре­монт, информация должна пройти четыре ступени по вертикальной лестнице и одну ступень — по боковой.

Эта система исходит из само собой разумеющегося по­стулата: грязные, потные люди внизу не могут сами прини­мать разумных решений. Только тем, кто занимает более высокое положение в иерархии, доверяется судить и дей­ствовать в соответствии с обстановкой. Служащие наверху принимают решения; люди внизу — их исполняют. Одна группа — мозг организации, другая — ее руки.

Это типично бюрократическое устройство идеально при­способлено для решения рутинных проблем с умеренной скоростью. Однако когда скорость возрастает или пробле­мы перестают быть рутинными, хаос часто вырывается на свободу. Нетрудно понять, почему так происходит.

Во-первых, ускорение темпа жизни (и в особенности увеличение скорости производства благодаря автоматиза­ции) означает, что каждая минута «внизу», потерянная для производства, стоит больше, чем раньше. Задержка произ­водства обходится все дороже. Информация должна посту­пать быстрее, чем прежде. В то же время быстрые перемены увеличивают количество необходимой информации, по­скольку возрастает масса новых, неожиданных проблем. Чтобы справиться с новой проблемой, требуется больше сведений, чем это было нужно для решения старой, с кото­рой уже приходилось сталкиваться множество раз. Таким образом, одновременное требование большего количества информации и более быстрой ее передачи — вот что разру­шает сейчас великие иерархические вертикали, столь ти­пичные для бюрократии.

Радикальное ускорение могло бы повлиять на описан­ный выше литейный цех тем, что рабочему просто было бы

разрешено самому обращаться к ответственному за ремонт­ные работы или даже к самой ремонтной бригаде, а не пе­редавать сообщение о поломке сначала мастеру, потом — контролеру производства. Таким образом из четырехступен­чатого коммуникативного процесса можно было бы изъять один или два этапа, что сэкономило бы 25 или 50% време­ни. Существенно, что этапы, которые можно было бы эли­минировать, находятся внутри вертикали (верх — низ).

Сейчас такие способы экономии лихорадочно ищут ме­неджеры, стремящиеся не отстать от перемен. Кратчайшие пути, идущие в обход иерархии, все больше используются на тысячах фабрик и заводов, в конторах, лабораториях, даже в армии. Кумулятивным результатом таких небольших из­менений является мощный сдвиг от вертикальных к лате­ральным коммуникационным системам. Результат, который предполагается достичь таким образом, — более высокая скорость коммуникаций. Однако этот процесс выравнива­ния наносит сильный удар по когда-то священной бюро­кратической иерархии; он подрывает и выше упомянутое сравнение с «мозгом и руками». Действительно, если вер­тикальная цепочка команд все больше остается не у дел, то получается, что «руки» тоже начинают принимать решения. Когда рабочий в обход своего мастера или контролера сам зовет на помощь ремонтную бригаду, то он принимает ре­шение, которое в прошлом было зарезервировано для «за­правил», находящихся наверху.

Это совершающееся молча ослабление иерархической системы затронуло в наши дни и высшую исполнительную власть, и администраторов низкого уровня, работающих внутри производства. Ослабление иерархической систе­мы усиливается благодаря появлению массы экспертов всякого рода — специалистов в жизненно важных, но столь узких областях, что часто даже те, кто находится наверху, не всегда их понимают. Все в большей степени управлен­цы должны полагаться на суждения этих экспертов. Фи­зики — специалисты по полупроводникам, компьютерные программисты, системные дизайнеры, операционные иссле­дователи, специалисты по проектированию — именно та-

кие люди могут взять на себя функцию принятия решений в наши дни. Раньше они были просто консультантами, а право принятия решений сохранялось за управленцами. Сегодня последние утрачивают свою монополию на право принимать решения.

«Специалисты, — отмечает профессор Рид из универ­ситета МакГилл, — не могут хорошо вписаться в команд­ную систему; они не могут ждать, пока их экспертное предложение будет одобрено на высшем уровне». Посколь­ку у них нет времени ждать, пока решения неторопливо перемещаются вверх и вниз внутри иерархической систе­мы, «советники» просто перестают давать советы и прини­мают решения сами. Часто они делают это в ходе прямых консультаций с рабочими и техническим персоналом низ­шего уровня.

В результате, как говорит Франк Мецгер, руководитель отдела планирования Международной телефонной и теле­графной корпорации, «сейчас нет жесткой привязанности к корпорации. В ходе одной встречи вы можете взаимодей­ствовать сразу с пятью или шестью различными иерархи­ческими уровнями. Вы пытаетесь забыть о различиях в зарплате и иерархическом положении и думать только о том, чтобы работа была выполнена».

Такие факты, как полагает профессор Рид, «свидетель­ствуют о поразительной перемене в мыслях, действиях и принятии решений в организациях». Вполне вероятно, по мнению Рида, что «единственные эффективные методы ре­шения проблем координации и коммуникации в нашей постоянно меняющейся технологии будут найдены в новых формах организации людей и ставящихся перед ними за­дач, в таких формах, которые решительно порвут с бюро­кратическими традициями».

Потребуется очень много времени, прежде чем исчезнет последняя иерархическая бюрократия. Ибо бюрократия хо­рошо приспособлена для решения задач, которые требуют выполнения рутинных операций множеством людей со сред­ним уровнем образования, и, очевидно, какие-то операции подобного рода сохранятся и в будущем. И все же ясно, что

сомногими заданиями компьютер и автоматизированные устройства справляются гораздо лучше, чем люди. В супериндустриальном обществе, несомненно, многие задачи такого рода будут осуществляться огромными саморегулирующи­мися системами машин, что ликвидирует потребность в бюрократической организации. Автоматизация не укрепля­ет власть бюрократии над цивилизацией, а приводит к ее свержению.

Поскольку машины берут на себя рутинные операции, а ускорение меняет окружающую обстановку, все большая часть энергии общества (и его организаций) должна быть направлена на решение нестандартных проблем. Это требу­ет такой степени воображения и творческих способностей, которых нет в бюрократической системе, с ее постоянными структурами и иерархическими отношениями, с ее органи­зацией, в которой каждый человек занимает свое опреде­ленное место. Таким образом, неудивительно, что повсюду, где организации вовлекаются сегодня в поток технологи­ческих или социальных перемен, повсюду, где становится важным исследование и проектирование, повсюду, где люди должны справляться с впервые возникающими задачами, — крах бюрократических форм наиболее очевиден. И в этих передовых организациях быстро вырастает некая новая си­стема человеческих отношений.

Чтобы жить, организации должны сбросить с себя те виды бюрократической практики, которые их иммобилизу­ют, снижая их чувствительность и тем самым снижая их реакцию на перемены. Благодаря этому, как считает Джо­зеф Рафаэль, профессор экономики Дрекселского техноло­гического института, мы движемся к «обществу равных друг другу технических работников», в котором «демаркацион­ная линия между руководителями и руководимыми стано­вится расплывчатой».

Супериндустриальный Человек не стремится занять по­стоянное, четко определенное место и осуществлять бес­смысленные рутинные задачи, исходящие сверху, он все более понимает, что должен взять на себя ответственность за принятие решений, именно так он должен поступать,

находясь внутри организационной структуры, меняющей­ся, как в калейдоскопе, и построенной на кратковремен­ных и в высшей степени человеческих отношениях. Можно добавить также, что это не та старая, хорошо знакомая бюрократия, описанная Вебером, в которую — с большим опозданием — все еще мечут свои заржавевшие копья мно­гие наши писатели и критики.

Дата добавления: 2015-08-02