Глава 12. Папа спал два дня, не просыпаясь

Папа спал два дня, не просыпаясь. На кровати он снова стал похож на гиганта. Было больно видеть его ноги в синяках, порезы на ступнях, нарывы на пальцах ног. Во время сна его лицо опухало все больше и больше. Его губы раздулись и стали красные и пугающие, лоб увеличился вдвое, и порез на носу еще расширился. Пока Папа спал, кровь время от времени вытекала из его бесчисленных ран и порезов, и Мама прикладывала к его синякам теплые компрессы и промывала раны отварами из трав. Мама ухаживала за ним, мыла его, причесывала волосы, как будто это был труп, который она отказывалась хоронить. На второй день мы забеспокоились и попытались его разбудить. Он повернулся в нашу сторону, открыл опухшие глаза и заехал Маме в челюсть. На следующий день ей пришлось замотать распухшую челюсть головной повязкой. Мы перестали будить его и стали за ним просто наблюдать, чтобы быть уверенными в том, что он все еще жив. Вечерами мы сидели в комнате с тремя зажженными свечками на столе, и наши лица вытягивались от нетерпения. Его спящая оболочка распространяла по комнате призрачную тишину и придавала теням что-то зловещее. Время от времени Папа начинал бормотать. Мы замирали и прислушивались. Но он снова уходил от нас.

Вечером на третий день, когда ветер стал грохотать по нашей крыше, Папа начал выть во сне. Затем он начал дрыгаться и бороться на кровати, и упал вниз. Он быстро вскочил с безумными глазами навыкате, побежал по комнате, расшвыривая вещи, сея переполох своей гигантской тенью, стукаясь об углы, и затем без сил упал возле двери, пытаясь выйти наружу. Мы с Мамой, как три дня назад, целый час перетаскивали его на кровать. Мама зажгла три палочки с благовониями и расставила их по трем углам комнаты, чтобы прогнать злых духов. Позже в тот вечер, пока я сидел один в комнате, наблюдая, как волнами вздымается папина грудь, словно дыхание покидало его навсегда, Мама привела в дом трех женщин. Все они были одеты в черное. Одной из них была Мадам Кото. Другой, как я понял позднее, была влиятельная травница, которая в свое время была ведьмой и призналась в этом на людях; ее в наказание забросали камнями. Она возникла снова через год после своего признания и превратилась в сильную травницу, пообещав общине делать только добро. Немногие ей поверили, но все ее боялись.

Когда три женщины вошли к нам в комнату, я понял, что должно произойти что-то серьезное. Я молча стоял в углу, прячась в одеждах. Казалось, что они не придавали значения моему присутствию. Я молча стоял в углу и смотрел, как они вызывают дух Папы обратно из Страны Воюющих Призраков. Всю ночь невыразимо странными голосами они выкликали публичные и тайные имена Папы. Всю ночь они исполняли бесчисленные ритуалы, сопровождая их печальнейшими песнями, сочиняя на ходу погребальные песни на его имя, хором распевая заклинания, изменявшие пространство комнаты, удлинявшие серо-коричневые тени, заставлявшие паутину деформироваться и растекаться, как будто она превращалась в черную жидкость. Над нами материализовывались фигуры ночных птиц, машущих крыльями над горящей свечой; в комнате чувствовалось присутствие многих безымянных существ, проплывавших в воздухе, смешанном с дымом священных трав. Черные морские волны накатывали на темные берега на потолке, пока женщины вызывали сотни разных сущностей, чтобы побороть то, что мешало им схватить дух Папы в дальних пределах человеческого сознания. Травница, которая была ведьмой, истекая потом, выкликала имена духов и тряслась в конвульсиях, меняла свой облик под покровом теней и вела героические битвы с духами, которых мы не видели. Она билась с ними своим худосочным телом, с лицом перекошенным и сморщенным, как кожа старой черепахи, которую она положила на кровать, чтобы помочь себе быстрее передвигаться в тех краях, где скорость является вечным парадоксом. Над дверью она повесила высушенные головы антилопы и тигра, череп дикого кабана и выпущенные когти льва, умершего в прыжке. Она принесла в жертву двух белых петушков. Их кровь, смешанная с сильно пахнущими снадобьями, испачкала наши стены. Перья попугая и орла она сожгла прямо на полу, чуть не спалив весь дом. Травница бритвой сделала насечки на папиных плечах и вложила травы в кровоточащие надрезы. Папа не двигался. Я видел, как кровь закапала с его плеч, черная от трав. Затем глубокой ночью женщины стали танцевать вокруг кровати с пронзительными визгами. Толпа собралась вокруг нашего дома. Папа зашевелился. Ветер, казалось, захотел сдуть наши дома. Дверь распахнуло, в комнату ворвался вихрь и задул все свечи, и в темноте я увидел большую белую фигуру раздувшегося духа, который никак не мог покинуть комнату. Я закричал, и эта сущность заколебалась в воздухе и стала опускаться вниз. Она опустилась прямо на Папу. Когда дверь закрыли и свечи зажгли, Папа вдруг вскочил, задыхаясь от нехватки воздуха, весь напрягшись, с широко открытыми глазами, как будто он очнулся от сна, полного ужасов. Женщины бросились к нему, и Папа, не зная, кто они, не зная, спит он или уже проснулся, расшвырял их во все стороны, так что травница оказалась лежащей на кровати, а Мадам Кото врезалась в меня. Как человек, пытающийся спастись от ночного кошмара, он вылетел из комнаты, и мы увидели, как он бежит в сторону леса.

Три женщины, Мама и я бросились за ним вдогонку. Было темно и страшно. Лица женщин были скрыты тенями, и они постоянно меняли в темноте свои облики. Мадам Кото бежала как все, по-видимому, полностью оправившись от боли в ноге. Облик третьей женщины был настолько неотчетливый, что, казалось, никто ее не замечает. Она была просто как воздух или тень, или же отражение. Ее присутствие имело большое значение, но я не мог сообразить какое. Самой маленькой из них была травница, и когда она бежала, я все время замечал, что под черным одеянием ее руки взмахивают, как крылья. Я долго не мог оправиться от шока, когда увидел, как она поднимается в темный воздух, как будто ветер был ее приятелем. Затем темнота вокруг нее сгустилась, и когда темное облако рассеялось, я увидел только двух бегущих женщин, и рядом с ними Маму. Травница исчезла. Затем я услышал, как большие крылья хлопают в воздухе прямо надо мной, и увидел, как большой орел, черный, с красными глазами, летит в сторону леса, в ночь мистерий. Когда мы глубже зашли в лес, мы увидели спящего Папу, который спиной лежал на пне баобаба, а травница стояла над его оболочкой, тревожимой духами.

– Мы должны забрать его прямо сейчас. Прежде чем духи леса начнут принюхиваться к нему, – сказала она.

Мы стали обдумывать, как мы сможем забрать Папу. Но третья женщина, та, что не имела черт и не разговаривала, взяла его за руку и подняла на ноги. К нашему удивлению, Папа так и остался стоять, как ребенок, с открытыми пустыми глазами. Мама держала другую его руку, обе они поддерживали его. И как человека, которого не назовешь ни спящим, ни бодрствующим, ни живым, ни мертвым, мы повели его по лесным тропкам обратно. Когда мы подошли к дому, толпа уже разошлась. Мы уложили Папу на кровать. Он отказывался засыпать. Он ворочался, говоря:

– Если я засну, то уже не проснусь.

Травница дала ему что-то выпить. Очевидно, это было очень горькое лекарство, потому что глаза Папы дико расширились, когда он проглотил эту травяную микстуру. Затем он встал с кровати и сел на трехногий стул. С выпученными глазами и открытым ртом, жующим слова, Папа начал говорить. Три женщины в черном сели на пол. Мама села на кровать. Я сидел в углу и мог видеть при свете свечи изможденное лицо Папы с глазами человека, которому довелось заглянуть в самые бездны бытия. Поначалу трудно было услышать, что он говорит, но мы быстро привыкли к негромкости его речи.

– Я только что пережил самое ужасное, что может быть, – сказал Папа, уставясь прямо перед собой, словно он разговаривал в комнате с кем-то, кого мы не видели. – Я спал, а когда проснулся, увидел, что дерусь с семью духами. Они сказали, что их послала мать Зеленого Леопарда. Они хотели убить меня во сне, чтобы я больше никогда не проснулся. Я очень долго с ними дрался. Все это время, когда вы думали, что я сплю, я вел с ними страшный бой. Они жестоко сражались со мной и старались выйти из моего сна, чтобы напасть на мою жену. В конце концов я победил их. И затем попытался успокоиться. И тогда семиглавый дух…

– Нет! – вскрикнула третья женщина.

– Да, – сказал Папа, – семиглавый дух, вооруженный семью золотыми мечами, подошел ко мне и сказал: за то, что я убил его друзей, он хочет взять взамен жизнь моего сына.

Женщины закричали. Мама бросилась ко мне и схватила, крепко обняв.

– НЕТ! – сказал я.

Женщины завыли низкими монотонными голосами. Мама еще крепче меня прижала, и я испугался, что она, не заметив, может сломать мне шею.

– Затем семиглавый дух напал на меня. Девять ночей я сражался с ним. Мне удалось отрубить только одну его голову. Дух этот был очень могущественный, и мне ничего не оставалось делать, кроме как бежать. Я побежал в лес. Дух поймал меня, скрутил серебряными веревками и потащил в Страну Воюющих Призраков. Это такие призраки, которые всю свою жизнь проводят в войне. Дух тащил меня, но я не прекращал сопротивляться, и спасло меня только то, что…

Папа сделал паузу. Женщины всхлипнули, их головы были вытянуты вперед.

– …появился мой отец, Священник Храма Дорог. Он сказал, что перегородил дороги и дух не сможет по ним пройти. Дух набросился на него, и они долго сражались. Я и не знал, что мой отец такой могущественный. Он отрубил две головы у духа. Наконец, устав от битвы, дух и отец согласились на перемирие. Отец сказал, что если дух меня отпустит, то он займет мое место. Я не понял, что он имел в виду.

Мама начала плакать.

– Замолчи, женщина, – сказал Папа.

Мама затихла. Я слышал, как она проглатывает слезы.

– И затем оба они исчезли. Я освободился от веревок. Силы покинули меня. Орел опустился на мою голову, но потом он оказался женщиной. Затем четыре женщины, три из них в черном, почти как вы, – сказал Папа, показывая на женщин, – пришли и увели меня из леса. А затем я проснулся.

Мы все смотрели на него в тишине.

– Налейте мне что-нибудь выпить покрепче, – потребовал он.

Мама налила ему немного огогоро. Папа выпил его одним глотком. Травница дала Папе выпить еще своего травяного снадобья. Затем она повела его мыться в специально приготовленной воде. Когда Папа вернулся, она приготовила для него новую порцию снадобья. Папа выпил все одним глотком и удивил нас нежностью своей отрыжки. Он сел на стул и стал говорить о том, какие сладкие на вкус черные скалы луны, как он пил золотой эликсир солнца, сколько гениев родится еще от черных людей, о том, как он видел Маму, которая танцевала голая в лесу, и ее волосы были убраны бриллиантовой паутиной, которую умеют плести только боги, и что он видел, как я захожу в желтую реку, и еще о прекрасной молодой девушке, которая звала его идти дальше в места, где у мертвых тел изо рта вырастают красные цветы. Потом Папа внезапно замолчал. Его рот был широко открыт, а глаза закрыты.

– У этого мужчины сильная голова, – сказала травница. – От моего лекарства обычно люди засыпают, когда я сосчитаю до трех. Помогите мне отнести его на кровать.

Мы отнесли его. Папа захрапел. Через некоторое время женщины поднялись. Мама заговорила с ними о деньгах. Разгорелся небольшой спор. Мама отвязала конец набедренной повязки, отсчитала деньги и заплатила травнице и третьей женщине. Мадам Кото сказала Маме:

– Мы должны продолжить наш разговор.

– Мой муж сказал: «нет», – ответила Мама.

– Спроси его еще раз.

Женщины ушли. Впервые за эти три дня мы хоть немного поспали.

Дата добавления: 2015-08-02