Глава 2. Мы и не предполагали, насколько серьезно Папа занялся боксом

Мы и не предполагали, насколько серьезно Папа занялся боксом. Он начал тренироваться как умалишенный. Иногда он вставал ночью, подпрыгивал, уклонялся, наносил ответный удар, выпад, свинговал и избивал своих воображаемых соперников. По утрам, прежде чем поесть, прежде чем сунуть в рот жвачку, он отрабатывал бой по всей комнате. Иногда он будил меня топотом ног и глубоким дыханием. Я смотрел на него, не поднимаясь с мата, и видел, как его ноги гиганта прыгают вокруг моей головы, а локти блокируют его лицо. Он боксировал по натянутой веревке для просушки одежды, пока та не оборвалась. Он нападал на мух и бил москитов. Он занимался спаррингом со своей тенью, словно это был его самый злейший враг. Он заставлял меня стоять на кровати и держать для него сложенное полотенце. Он атаковал его со всех сторон. Его движения стали похожи на движения краба, и он разрабатывал самые сложные апперкоты. Чем больше он погружался в бокс, тем больше он ел. Его аппетит стал таким, что Мама попросила его бросить тренировки. Нам не хватает денет на еду, сказала она. Он проигнорировал просьбу. Нам пришлось меньше есть, чтобы Папа мог накачивать свои мускулы. Он не знал об этом.

– Бедность довела его до ручки, – сказала Мама.

Люди стали смотреть на нас как на безумцев. Комната стала слишком мала для Папы, чтобы практиковаться. Между тем, он боксировал со всем, что попадалось ему на глаза. Он сделал из моего мата месиво, поставив его у стены и исколошматив. Он пробил дыры в матрасе. Он выбил дно в одной из маминых корзин. Он перестал слушать кого бы то ни было. Его сумасшедшая идея овладела им безраздельно. Мы не могли этого понять. И когда он перебрался со своим боксом на двор, мы оставили всякие попытки докопаться до того, что происходит в его голове. В нем что-то изменилось. Его глаза стали одновременно холодными, безмятежными, свирепыми и как-то странно сузились. Казалось, что он смотрит на людей так, словно они прозрачные, бесплотные. От ударов по стене заднего двора костяшки его пальцев стали большими и грубыми. Однажды я побрел за ним на задний двор. Он обмотал тряпками свои кулаки и изо всех сил колотил по стене, пока белая тряпка не стала красной от крови. Тогда он остановился.

– Быть мужчиной – очень непростая вещь, – сказал он мне.

Его поединки с тенью, однако, стали привлекать внимание. Когда он дрался со стеной на дворе, женщины то и дело возникали у колодца по самым мелким поводам. Зачерпывать воду без того, чтобы ее использовать, внезапно стало модным среди замужних и незамужних женщин. Он ничего не имел против того, чтобы давать представления перед толпой женщин и детей. Но он был недоволен условиями тренировок на дворе, потому что вода, проливаемая на землю, затрудняла его упражнения для ног. Как-то раз он поскользнулся и упал. Женщины засмеялись. На следующий вечер он уже боксировал в коридоре. А ночью, подумав, что мир уже спит, он возобновил тренировки у границы поселения.

В эти ночи у Папы были лучшие спарринг-партнеры. Он дрался с ветром, с мошками и москитами, которые рождались из миллионов личинок в придорожном болоте. Иногда я просыпался ночью и сразу же понимал, что его нет в комнате. В комнате недоставало его неуемной энергии. Я вставал, на цыпочках выходил из комнаты и шел к границе поселка. Как ночной герой, один, невидимый и всегда в боевой готовности, Папа боксировал по всем окрестностям. Он всегда воевал с несколькими врагами, словно целый мир был против него. Он воевал безостановочно и всегда побивал соперников. Когда они падали на землю, он триумфально поднимал руку. Для меня он стал вскоре королем ночей нашего поселка. Я подолгу наблюдал за ним. Ночь становилась для меня безопаснее. Пока он тренировался, я иногда бродил по дорогам. Когда он был рядом, ночь превращала все знакомое в иной мир, в иную реальность. Местность менялась до неузнаваемости! Дома стояли неподвижно. Нигде не было огней. Лес превращался в массу тьмы, отливающую синевой, более глубокую, чем окружающая ночь. Дома, деревья, буш делали нашу дорогу похожей на горную цепь. В темноте дома сгорбились как спящие чудовища. Отдельные деревья были похожи на гигантов, спящих стоя, с взъерошенными волосами. И дорога больше была не дорогой, а изначальной рекой. Королевской поступью шла она в темноте с величественной степенностью. Когда я бродил по дороге ночью, я впервые понял, что порой могу исчезать. Сначала это испугало меня. Я мог бродить один, видя только что-то вблизи себя, и затем, вступая в темноту, начинал в нее вглядываться и все видеть. Я становился темным призраком. Ветер проходил сквозь меня. Но когда я ударялся ногой о камень или спотыкался, или же какой-то свет падал на меня, я в одно мгновение чудесным образом превращался в человека. Я быстро бежал к ограде, где тренировался Папа, не замечавший моего присутствия.

В эти ночи он казался могучим. Темнота стала его мантией и его другом. Глаза Папы горели ярким светом. Он говорил с ветром, и в его голосе чувствовалась сила; это был голос нового человека. Заканчивая тренировку, он начинал разминать ноги, подпрыгивая и по-особому их волоча, называя себя Черным Тигром. Имя начинало ему соответствовать. Я никогда не видел, чтобы он излучал столько силы, как в часы тренировок. И благодаря этим ночным занятиям его имя стало распространяться. Он стал привлекать к себе какое-то странное внимание. Однажды, наблюдая за ним, я вдруг увидел огонек, который приближался со стороны дороги и остановился неподалеку от нас. Свет этот был сам по себе. Он был слабее, чем огонь от спички, он стоял и смотрел, как Папа боксирует с темнотой. Со временем огоньков становилось все больше. Однажды я насчитал их три. Я сказал:

– Папа, три огонька наблюдают за тобой.

– Что?

Он удивился, услышав мой голос. Я думаю, он впервые понял, что я нахожусь рядом с ним.

– Какие огоньки?

Я показал на них, но он ничего не увидел.

– Это все твои глаза, – ответил он и продолжил свой бокс.

Огоньки смотрели за ним, пока он не закончил. Они не двигались. Ветер не производил на них никакого эффекта. Когда мы уходили, я обернулся. Они все еще стояли на месте.

В одну из ночей Папа тренировался с особой свирепостью, и я увидел, как желтая пара глаз приближается к нам со стороны болота. Глаза остановились недалеко от Папы и следили за его движениями. Папа нырял, отбегал в сторону, от прямых ударов переходил к перекрестным правым, от апперкота к хуку и потом к серии коротких ударов. Я видел, как глаза следовали за ним. Они изучали его, когда он менял ортодоксальную стойку на стойку левши. Я пошел в сторону желтой пары глаз и ничего не обнаружил. Я вернулся обратно к своему месту, и глаза снова возникли. Они так и смотрели за Папой, пока он не завершил тренировку. Мы ушли, я бросил взгляд назад – и глаз опять не стало.

Необычная вещь произошла следующей ночью. Появились огоньки, один за другим, словно у них было собрание, словно они решили сформировать земное созвездие. Затем из болота показались желтые глаза. И когда Папа сделал небольшой перерыв, из темноты вышел огромный человек. Он был слишком большой, чтобы я не мог услышать его шагов. Казалось, что он выступил из ниоткуда, из другого пространства. Я не видел его глаз.

– Кто ты? – спросил он Папу.

Папа смерил его взглядом.

– Мое имя Черный Тигр, – сказал он бесстрашно.

– Хорошо.

– А кто ты? – спросил в ответ Папа.

Человек усмехнулся.

– Меня зовут Желтый Ягуар, – ответил человек.

– Хорошо.

– Так ты будешь драться со мной?

– Да, – ответил Папа.

Человек снова усмехнулся.

– Твое имя становится известным. Но я положу этому конец.

– Ты много говоришь, – сказал Папа, принимая стойку левши.

Меня забеспокоило, что я не могу видеть глаза этого человека. Двое мужчин кругами обходили друг друга. Папа пошел в атаку, и человек замычал. Папа снова ударил его по лицу, и на этот раз закричал Папа.

– Ты как дерево!

– Вот и ты заговорил, – сказал человек и нанес Папе удар по лицу.

Папа упал, перекатился на сторону и приземлился в лужу. Человек подождал его. Я все еще не мог видеть его лица. Папа медленно поднялся с опущенной головой. Внезапно он набросился на человека. Три огонька рассеялись. Затем я заметил, что появилось множество огней разных цветов. Мужчины упали в лужу. Они схватились друг с другом. Папа давил человека всей своей мощью. Человек снова замычал, и Папа крикнул:

– Да ты деревянный!

Человек ответил серией ударов, и я видел, как Папа уворачивается, парирует, отскакивает, ставит локтевые блоки, подпрыгивает и изгибается, не пропуская ни одного удара и не падая на землю. Затем Папа, твердо уперев ноги, испустил долгий звериный крик, крик раненого зверя, и пустился в бешеную атаку. Как градом, он осыпал ударами своего противника. Он исполнил настоящий ураган комбинаций, свингующих кулачных ударов, бешеных хуков, хитрых перекрестных ударов, молниеносных апперкотов. Я видел, как человек подался назад, опустил голову, я видел беспомощность в его руках. Папа прекратил бой только тогда, когда загнал человека в болото. Мой дух поднялся от гордости. И затем темнота, казалось, еще гуще поднявшаяся из болота, накрыла их обоих. Наступила тишина. Я ждал. Я ничего не слышал. Затем через какое-то время я уловил, как ноги шагают по грязи. Вышел Папа и направился ко мне.

– Где человек? – спросил я.

– Я не знаю, – сказал Папа ослабевшим от усталости голосом. – Он исчез в болоте.

Но неожиданно человек появился – весь гром и комок силы – и снова ринулся в битву. Когда он бросился на Папу, две вещи поразили меня в нем: он был с ног до головы испачкан грязью, но его глаза горели желтым светом. Он сошел на Папу как водоворот, как мистраль, как торнадо. Он в пух и прах разбил папину защиту. Он предвосхищал каждое движение Папы. И он стал гонять Папу по всей площадке, нанося ему резкие удары, производя сложные комбинации, делая безжалостные выпады, точные и ослепительные контрудары. Под натиском его атаки Папа стал похож на марионетку. Человек был энергией ярости, неестественной силой природы, штормом. Словно пять щупалец молнии над лесом, он возникал везде одновременно.

– Твои глаза слишком яркие! – закричал Папа.

– Я безумный Ягуар! – похвастался человек и разразился градом устрашающих ударов.

Он продолжал избивать Папу, растирая его в порошок, сокрушая его лавиной нескончаемых ударов. Я увидел, как Папа падает от изнеможения, полностью сбитый с толку. Я заметил у него трусливый взгляд испуганного человека. Кровь стекала по переносице и собиралась в уголках глаз. Папа сносил это жестокое избиение молча, он не показал сопернику спину и не убежал. Он принимал удары. Он вбирал их в себя. Он противостоял им. Он впитывал их в свое тело и дух. Я слышал, как хрустит его шея. Я слышал, как клацают его зубы. Я слышал скрежет костей под ударами кулаков. Папа закричал и начал стонать. Затем он сжался. С кулаками, едва ли готовыми к атаке, он низко нагнулся, словно вставая на четвереньки. Человек возвышался над ним, и его желтые глаза мерцали в темноте. И затем Папа припал к земле. Он двигался, как пойманный дикий зверь. Медленно он сделал несколько движений в одну и в другую сторону, раскачиваясь, выставив руки перед собой как богомол. Затем я увидел, как Папа преображается. Он возвращался к простым вещам: он возвратился к воде, к земле, к дороге, ко всему мягкому. Шатаясь, он пошел. Он был жидким. Он двигался, как большой кот. Соскальзывая назад, он вошел в середину световых арабесок. Я почувствовал, как от него начинает исходить странная энергия силы. Он взял ее от ночи, воздуха, дороги, своих вечных друзей. Человек приблизился к нему, но Папа в танце, пошатываясь, ушел от него в темноту. Огоньки следовали за ним. Когда его спина уперлась в ржавый остов сгоревшего фургона, он остановился. Дальше отступать было некуда. Внезапно, и я сам не знаю почему – это одна из тех загадок Живущих, ответить на которую может только Живущий – внезапно я закричал. Мой голос, зазвучавший через мгновение после того, как я произнес слова, поплыл по ветру. Мой голос звучал слишком тонко и хрупко для тех вещей, которым он должен был помочь.

– Черный Тигр, ВОЗЬМИ СВОЮ СИЛУ! – крикнул я.

И Папа, вняв призыву, ошеломил человека необузданной и отчаянной яростью контратаки. Папа чудесным образом вырос в размерах. И со всем сконцентрированным гневом и безумием человека, у которого есть только одна секунда на размышление, чтобы выбрать между жизнью и смертью, Папа сбросил с себя чары бессилия и ответил такими могучими ударами, как будто решил стереть с лица земли всю расу гигантов. Я не знаю, то ли, наконец, все удары и толчки достигли цели, то ли один удар в итоге попал в правильное место, но внезапно, в разгар бешенства Папы, человек издал пронзительный вопль. Он попятился задом. Сбитый с толку, Папа пошел на него с поднятыми руками. Затем человек встал ровно и прямо, его яркие желтые глаза перекосились. Ветер вздохнул над его головой. Желтые глаза потускнели. Потом они и вовсе закрылись, и сразу стало темно во всей округе, словно задули таинственный фонарь. Затем, подобно дереву, которое еще долго не падает после своей смерти, человек медленно начал крениться на сторону. И когда он ударился оземь с неестественным глухим звуком, случилась странная вещь. Человек словно испарился. Он ушел в землю. В темноту. Пар с примесью желтизны, словно от горящей серы, стал подниматься от мокрой земли. Собравшиеся огоньки разбежались. Ночь стала тихой. И затем из леса донесся смех гиены. Мы смотрели в темноту, пытаясь увидеть человека, но его нигде не было. Папа стоял озадаченный, пошатываясь от изнеможения.

– Что произошло? – спросил я.

– Я не знаю, – прошептал он.

Мы ждали. Ветер завывал над спящим поселком. Ветви трещали. Мы походили по земле, и вскоре я набрел на дыру. Папа наклонился и зажег спичку. Это была не дыра, а глубокий отпечаток тела взрослого человека на земле. Папа был весь в крови и в поту. От ударов рот потерял форму, и губы чудовищно распухли за считанные секунды. Весь его нос был разбит. Кровь стекала на переносицу и собиралась в уголках рта.

Я начал чувствовать холод.

– Так, скажи еще раз, как его звать? – спросил Папа, задувая спичку.

– Желтый Ягуар, – ответил я.

Папа, внезапно что-то вспомнив, схватил меня за руку.

– Желтый Ягуар когда-то был известным боксером в этом районе, – сказал он, в страхе понижая свой голос.

– А что с ним случилось?

– Он умер три года назад.

Холодок пробежал у меня в костях. Я услышал, как ветер сделал глубокий вздох. Папа побил боксера из мира духов. Он дрожал. Затем облокотился на меня, словно ища поддержки. Я чувствовал, как его трясет.

– Что-то холодно, – пожаловался я.

– Пойдем домой, – сказал он поспешно.

Он поднял меня на руки и побежал в наш барак и затем в комнату. Он закрыл дверь. Сел на свой стул. В темноте мы слушали, как Мама посапывает во сне. Папа зажег сигарету. Он курил, и его глаза сверкали. Я чувствовал запах грязи, пота, драки, возбуждения, ужаса и крови. Я чувствовал, что его дух справился с кулаками Желтого Ягуара. Я заранее предчувствовал его второе рождение. Его дыхание пахло серой. Это была тайна. Когда он закончил курить, он вышел и умылся. Возвратившись, он быстро лег в кровать. Я слышал, как он всю ночь ворочался, хрустя суставами. Он не мог уснуть, думая о мертвом боксере. Так же, как и я.

Дата добавления: 2015-08-02