Глава 11. Поскольку любовь Анны Болейн и Гарри Перси не имела особых надежд на будущее

Поскольку любовь Анны Болейн и Гарри Перси не имела особых надежд на будущее, они еще бережнее к ней относились. В любой момент они были готовы восстать против родительской тирании во имя своего высокого чувства. Оставалось только удивляться, что до сих пор злые языки не раструбили о них по всему дворцу.

– Если бы только можно было выдать за Джеймса Батлера мою сестру! – вздыхала Анна. – Ей с ее ребенком было бы все равно, кто является его отцом: Билл Кэари или кто другой.

– Но осталась бы еще Мэри Талбот, – напомнил ей Перси, скорчив гримасу.

Влюбленные были серьезно обеспокоены письмом от духовника графа Шрузбери, которое целиком было посвящено как раз этому больному для них вопросу.

– А что, если попросить кардинала Уолси помочь нам? – предложила Анна. – Герцогиня Саффолк говорила мне, что он добрый.

– Добрый к тому, кто гораздо ниже его и… к Томасу Уолси, – усмехался Перси, живущий в доме кардинала.

– Но он защищал Мэри перед королем, когда она вышла замуж за герцога.

– А посмотри, как теперь Саффолк обязан ему за это! Долги такого рода дают хорошие дивиденды. Да и потом, Уолси почти ничем не рисковал. Он знал, что король их обоих все равно любит.

– Иногда мне кажется, что король добрее кардинала, – задумчиво сказала Анна.

И хотя она никогда не говорила об этом с Перси, но одно время даже подумывала, не обратиться ли ей к самому королю. Он был так внимателен к ней последнее время и казался гораздо более доступным, чем ее жестокосердный дядя или даже отец. И он проявлял такой интерес к ее музыке. Очень часто, направляясь в церковь или на теннисный корт, он останавливался, чтобы поговорить с ней. Он был совсем не страшен, особенно если беседовать о чем-нибудь веселом. Противно было смотреть, как другие церемонно раскланивались, трепетали и заикались перед ним, будто он был какой-то монстр. В конце концов, он был такой же человек, как и все, так же, как и другие, реагировал на взгляд или жест. Разве что с большей готовностью. Тут Анна покраснела. Вероятно, поэтому-то она и не может обсуждать эту идею с Гарри…

Да, надо признать, Генрих Тюдор был очень интересным собеседником: этот заразительный смех, игривый взгляд… Когда он пребывал в благодушном настроении, на него можно было просто любоваться.

Думая так о Генрихе, Анна почему-то совсем забыла о тех страданиях, которые он причинил ее сестре.

Но когда ей случайно доводилось слышать, как грубо Генрих разговаривает с королевой или издевается над неповоротливым секретарем кардинала Уолси, вся ее смелость куда-то девалась.

Так проходили недели. А в первый летний месяц из Франции возвратился отец. Анна и Джордж встретили его настороженно. Сэр Томас был добр, внимателен и спокоен в ожидании нового высокого назначения. Его кочевая жизнь закончилась, и теперь его должны были утвердить верховным мажордомом королевского двора. Брат с сестрой отлично понимали, что с этой новой должностью их свободной жизни тоже придет конец. Теперь отец будет иметь возможность контролировать каждый их шаг.

И первое, что он сделал, это устроил пышную свадьбу своего сына с Джейн Рочфорд. Оставалось только удивляться, почему он, явно нуждаясь в своей доле ормондских земель для получения повышения при дворе, не заговаривал об Анниной свадьбе.

– Может, у вашего ирландского кузена до того извращенный вкус, что он предпочел вам кого-то другого, а ваш отец просто не решается сказать об этом, – предположил Перси, введенный в заблуждение обходительными манерами сэра Томаса.

Анна же была на этот счет другого мнения.

– Может быть, – согласилась она с сомнением.

– И тогда мой отец сможет расторгнуть договор со Шрузбери. Особенно, если принять во внимание, что ваша мать принадлежала к высокочтимому роду Говардов.

Такие рассуждения тоже были сродни ярмарочному торгу.

– Все может случиться, – соглашалась Анна только для того, чтобы поддержать оптимистично настроенного возлюбленного.

Но что бы ни случилось, а избавить брата от нелюбимой Джейн было уже невозможно. И волею судеб это была именно Джейн, кто в конце концов выдал их.

Произошло это в Гринвиче в тот ленивый полуденный час, когда весь двор имел обыкновение бесцельно бродить по саду. Юная принцесса Мэри и Генри Фицрой играли в прятки, к ним присоединились некоторые молодые придворные. Среди них были и Маргарэт Уайетт с Джорджем, им всегда доставляло удовольствие играть с детьми. Томаса Уайетта тоже втянули в игру, сделав водящим. Анна и Перси стояли рядом и разговаривали. Только новобрачная – Джейн Рочфорд, чувствуя себя задетой и покинутой, с завистью наблюдала в стороне за их веселой возней и заметила, как, спустя какое-то время, Анна с Перси удалились к гроту у реки, где озорной каменный купидон наполнял водой пруд с кувшинками.

Детские восторженные крики и заразительный смех Джорджа разряжали дремотную атмосферу. Пожилая графиня Солсбери, истинная представительница Плантагенетов, коей было доверено воспитание Мэри, сидела и следила за ними, окруженная служанками и собаками.

И тут в самый разгар веселья из Палаты заседаний Совета на лужайку вышли король с Уолси, сопровождаемые новым верховным мажордомом, группой высших советников, герцогами Норфолкским и Саффолком – практически всеми важными персонами королевства. Прекращать игру не было никакой нужды: Генрих был в хорошем настроении, да и вообще он тоже был любитель всяких игр. Он остановился, за ним, подобно яркому павлиньему хвосту, встал его великолепный эскорт.

– Беги, Генри! Лови ее! – подбадривал он своего красивого незаконного сына.

Но молодая принцесса была слишком проворна. С быстротой молнии мелькнуло ее бледно-голубое шелковое платье, она обежала свою грузную наставницу и первая коснулась рукой диска солнечных часов, заявив о своей победе. Все вокруг засмеялись и захлопали, а Уолси, приходившийся девочке крестным отцом, не преминул сказать что-то лестное ее отцу и своему господину.

– Ну, теперь очередь Фицроя прятаться, – объявил Уайетт.

И мальчик, как будто ведомый чьей-то злой рукой, побежал по заросшей тропинке прямо к гроту.

Мэри Тюдор сосчитала до двадцати, открыла свое раскрасневшееся личико и прислушалась. Она безошибочно определила направление, откуда раздался свист партнера. Взрослые, которые были выше ее ростом, видели, как мальчик обогнул куст, к которому она направлялась, и побежал вниз к реке.

Джордж Болейн перестал смеяться и, как бы нечаянно, встал у Мэри на пути. К нему тоже как бы случайно подошли Томас Уайетт и Норрис. Вместе они образовали пеструю группу, которая почти совсем заслонила грот от взора короля. Девочка, думая, что они хотят помочь ей, была готова повернуть в другую сторону.

– Не сбивайся со следа! Олень в заливе! – поддерживал ее король.

– Здесь его нигде нет! – задыхаясь от бега, отвечала Мэри.

И тут Джейн Рочфорд поймала ее за рукав и указала правильное направление.

– Осторожнее, дурочка, – пробормотал ее муж, взглядом пытаясь заставить ее повиноваться. Даже тогда ему не могло прийти в голову, что кто-нибудь способен намеренно предать его сестру.

В ответ Джейн только высунула свой розовый злой язык. Она покажет ему, как пренебрегать ее обществом и проводить все время со своей гордой сестрицей и этой снедаемой любовью Маргарэт Уайетт!

– Посмотрите, Ваше Высочество! Вон там, у грота с купидоном. Видите, как шевелятся кусты? – зашептала она.

Предупредить влюбленных было уже нельзя: Мэри бежала прямо на них. Фицрой ускользнул незамеченным, а она бежала к гроту, думая найти его там. Предвкушая победу, она раздвинула ветки тисового дерева, закрывавшего вход.

– Нэн Болейн! – закричала она от удивления пронзительным голосом. – О, мисс Анна, оказывается вместо него я поймала вас!

И тут она попала в точку.

Поначалу девочка не заметила Перси, стоявшего рядом с растерянной фрейлиной матери. Да и почему бы ему там не быть? Но внезапная тишина насторожила ее. Мэри была умным и добрым ребенком. Смутно понимая деликатность ситуации, она уже была готова повернуться и продолжить поиски своего сводного брата.

Но король, услышав, как его дочь произнесла имя Анны, был начеку. Теперь он тоже увидел ее, но, полагая что Анна, как и другие, участвует в игре, отнес ее встревоженный вид к желанию угодить принцессе. До чего же умница была эта Анна Болейн!

– Хорошенького зверька ты на сей раз поймала, крошка! – засмеялся он радостно. – Только олень, похоже, превратился в испуганного олененка.

Никто не поддержал его смеха. Только Кромвель как-то нервно захихикал. Как только Мэри повернулась, Генрих заметил рыжеволосую голову Перси. В ограниченном пространстве маленького грота он почти касался Анны. На его лице было написано то же смущение, а воинственная поза выдавала в нем влюбленного, готового броситься на защиту любимой.

От веселого настроения Генриха не осталось и следа. Он чувствовал себя так, как будто кто-то посмеялся над ним. Резко повернувшись, он пошел в сторону своих покоев, оставив дочь в недоумении. Герцог Норфолкский и сэр Томас Болейн поспешили за ним в полном замешательстве.

В этот день король был холоден с кардиналом и на прощанье резко заметил ему:

– Этот молодой болван из вашей свиты… Разберитесь с ним, милорд.

Еще не дойдя до ворот замка, Уолси обернулся и что-то сказал Кавендишу.

Анна все еще не могла понять, как это все произошло. Только что она была в объятиях любимого, наслаждаясь минутами уединения в маленьком гроте. Где-то рядом был слышен беззаботный смех и крики. И вдруг дочь короля раздвинула ветки и предстала перед ними исцарапанная и запыхавшаяся, но довольная. И выкрикнула ее имя, так что король услышал. Затем последовала тишина, напугавшая всех. Потом кто-то захихикал.

Анна чувствовала себя как судомойка на кухне, застигнутая врасплох с каким-нибудь поваренком. Она видела, какими глазами король смотрел на них, и в ответ ей хотелось выкрикнуть, что в этом дворце, полном зависти и интриг, их любовь была единственным чистым родником. А когда Генрих повернулся, не сказав ни слова, ей стало страшно.

Она успела заглянуть в лицо своему отцу, оно было бледным от едва сдерживаемого гнева. Анна увидела брата с невесткой, которые пожирали друг друга глазами, как будто только что поссорились. Затем все сразу куда-то заспешили, у всех нашлись неотложные дела. Хрупкая графиня забрала с собой служанок и собак. А дети, привыкшие к тому, что взрослые своим вмешательством часто только портят игру, вдруг почувствовали усталость и ушли посмотреть, как гребцы Уолси разворачивали на реке баржу против течения.

Тут появился друг Перси, прошептал ему что-то на ухо и увел прочь. Вместе с кардиналом он должен был уехать на этой барже. В момент расставания Гарри притянул Анну к себе и начал с чувством целовать. Но вид у него при этом был мрачный. Он не смел ослушаться кардинала.

– Не отдавайте никому свое сердце, сохраните его для меня, – промолвил он.

И они с Кавендишем ушли, а Анна осталась совсем одна. Она бы побежала вслед за ними, но ноги не шли: ее сковал страх. Она подошла к солнечным часам, где только недавно был центр веселья. Солнце уже клонилось к западу, и остроконечные шпили дворцовых башен отбрасывали на траву зловещие тени. Анна поежилась. Если Уолси послал за Гарри по приказу короля, то ей долго придется сохранять свое сердце.

Дата добавления: 2015-08-02