Джентльмен и идальго.

Но что значит «быть джентльменом»? Если не тратить лишних слов - а нам никак нельзя этого делать, - лучше всего сказать, что в джентльмене мы наблюдаем тип поведения, который обыкновенно вырабатывается человеком в краткие моменты существования, когда его не гнетут тяжести и скорби жизни, и, чтобы как-то отвлечься, он предается игре, воспринимая в ее ключе все остальное, иначе говоря, все трудное и серьезное. И здесь мы вновь в острейшей - в силу се парадоксальности - форме видим, почему жизненная программа сверхъестественна. Ведь игры и те правила поведения, которым они подчиняются, являются чистым изобретением в противоположность типу жизни, который предоставляет природа сама по себе. Здесь же, в самом понятии жизни, происходит инверсия терминов, и перед человеком ставится задача, чтобы и в условиях вынужденного существования, в борьбе со средой вести себя так же, как себя должно вести в нереальном, вымышленном мире спорта и игр.

Итак, если человек играет, значит, он чувствует себя абсолютно уверенным и обеспеченным по отношению к элементарным жизненным требованиям. Игра - роскошь жизни и предполагает заранее обретенную власть над низшими уровнями существования, то есть такое положение, когда нужда не гнетет человека, когда дух, наслаждаясь полным достатком средств, развивается в просторных рамках покоя, не ощущая волнения, тревог и дурной суеты, которые неизбежно связаны с убогой жизнью, когда все кругом - сплошная проблема. Такого рода душа наслаждается свойственной ей гибкостью и позволяет себе роскошь играть по правилам, честно, то есть вести fair play, иначе говоря - быть справедливой, защищая свои права и одновременно признавая права ближнего, никогда не прибегая к обману. Обман - это фальсификация, отрицание самой игры. И точно так же игра - рвение, которое, однако, вовсе не обусловлено примитивным утилитаризмом, порождающим лишь напряжение, навязанное обстоятельствами труда. Нет, игровое усилие всецело зиждется на самом себе и не связано с заботой, отчуждением, которые вызваны в трудовой деятельности необходимостью достичь поставленных целей любой ценой.

Отсюда берут начало правила поведения джентльмена, его чувство справедливости, честность, самообладание, основанное на предварительном господстве над окружающим, а также ясное понимание своих прав по отношению к другим и прав других по отношению к себе; иными словами, понимание собственных обязанностей. Для джентльмена любая уловка лишена какого бы то ни было смысла. Все, что джентльмен делает, он делает хорошо - остальное неважно. Так, продукцию английских промышленников отличают следующие признаки: все добротно, надежно, солидно как с точки зрения использованного сырья, так и с точки зрения приложенной рабочей силы. Английские товары- это не то, что следует сбыть с рук любой ценой; они - полная противоположность халтуре. Известно: английские фабриканты никогда не приспосабливались (как это сделали впоследствии немцы) к дурным вкусам и капризам покупателей. Наоборот, они преспокойно ждали, пока клиенты приспособятся к их продукции. Англичане практически никогда не прибегали к рекламе, в которой всегда есть что-то от обмана, бесчестной игры, демагогии. Добрый товар берут не глядя. Все сказанное - справедливо и в отношении английской политики, где почти мет места фарсу, лжи, грязной провокации. Больше того, в такой политике нет и тени нетерпимости, как, впрочем, нет и значительного числа законов, поскольку закон - с момента его возникновения - вырождается в талую фразу, в господство бессмысленных слов, которые просто в силу своей неосуществимости оборачиваются разного рода правительственными махинациями, дешевыми подделками тех же законов. Народу, состоящему из джентльменов, не нужна конституция; Англия прекрасно обошлась без нее.

Как мы уже убедились, в противоположность бодисатве джентльмен стремится жить в подлинном мире максимально насыщенной жизнью. Его задача - стать в высшей степени индивидуальным, сосредоточиться на себе и поддерживать собственные силы ощущением полной независимости. В посмертном существовании нет смысла быть джентльменом, поскольку там существование и так должно быть высшим наслаждением от игры, а, как известно, джентльмен стремится стать хорошим игроком здесь, то есть в суровых земных условиях, при всей невыносимой тяжести невыносимой действительности. Поэтому главная стихия, так сказать, сама атмосфера джентльменства пронизана чувством жизненной свободы, основана на преизбытке власти над обстоятельствами. И наоборот, как только подобная радость жизни сходит на нет, с ней исчезает последний шанс стать истинным джентльменом. Вот почему человек, желающий претворить существование в спорт и игру, являет собой полную противоположность мечтателю. Он лучше других понимает, как сурова, тяжела и жестока сама жизнь, именно потому, что желает себе исключительно спорта и игры. Поэтому такой человек серьезнейшим образом старается утвердить свое господство и над обстоятельствами, то есть материей, и над другими. Все это позволило джентльмену стать и великим техником, и великим политиком. Подобная пламенная страсть быть личностью, придать земной участи очарование игры сформировала у джентльмена потребность даже физически отделиться от остальных, а также от всех вещей и заставила его посвятить себя культу собственного тела, который подразумевает вместе с тем облагораживание самых низменных функций.

Потребность ежедневно менять рубашки, соблюдать чистоту, принимать ванну (со времен древних римлян такой причуды на Западе не было ни у кого) - этим обычаям джентльмен следует неукоснительно. Прошу меня извинить, но я вынужден здесь напомнить, что даже water-closet пришел к нам из Англии. Человек интеллектуального склада никогда бы не изобрел клозета - он слишком презирает свое тело. Напомню еще раз: джентльмен не интеллигент. Во всей своей жизни он ищет decorum (внешнего приличия), стремится к здоровью духа и тела.

Разумеется, все это предполагает богатство. Идеал джентльменства породил колоссальное богатство и в то же время сам основывался на нем. Все достоинства джентльмена свободно развиваются и процветают исключительно в рамках мощной экономики. Действительно, тип джентльмена обрел свою полноту, когда в середине прошлого века англичане стали обладателями огромного богатства. Английский рабочий может позволить себе стать джентльменом в известной мере, поскольку зарабатывает больше среднего буржуа в иных странах.

Было бы крайне интересно, если бы какой-нибудь умный и талантливый человек, давно и близко знакомый со всем, что связано с Англией, взялся определить стадию, переживаемую ныне системой жизненных норм, которую мы называем словом «джентльмен». Ведь за последние двадцать лет экономическое положение англичан существенно изменилось. Сейчас они гораздо беднее, чем их соотечественники начала XX века. Можно ли быть бедняком и вместе с тем англичанином? Уцелеют ли основные достоинства англичанина в условиях нищеты?

Я слышал, что именно среди представителей высших классов английского общества наблюдается упадок джентльменства, и этот процесс совпал как со снижением уровня особенной, присущей британцам техники, так и с небывалым уменьшением аристократических состояний. И все же не могу гарантировать моим читателям точности сведений. Ведь зачастую мы не в силах и вообразить, до чего трудно, по всей видимости, даже тонким, умным людям адекватно оценивать общественные явления.

Однако в любом случае нельзя забывать о некоем образцовом типе жизни, который сохранял бы в себе лучшие черты джентльмена и в то же время был бы сопоставим с бедностью, неминуемо угрожающей нашей планете. И в тех умственных усилиях, которые приложит читатель, стараясь создать такую новую фигуру, обязательно родится в качестве термина для сравнения другой значительный исторический образ, в известном смысле всего ближе стоящий к джентльмену и тем не менее берущий начало в условиях бедности. Я имею в виду идальго. Самое главное его отличие от джентльмена в том, что идальго не работает; он сводит материальные потребности к минимуму и в результате не создаст каких-либо видов техники. Идальго живет в нищете, словно те пустынные растения, которые цветут и произрастают даже в засушливой, безводной местности. И все же идальго, несомненно, находит в этих чудовищных условиях решение, достойное человека. И по признаку благородства, и по чувству собственного достоинства идальго, бесспорно, схож с джентльменом, своим более удачливым собратом.

Дата добавления: 2015-08-02