Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Предатель. Когда я приехал в Брэндон-хауз, у меня возникло ощущение

Имеющий крылья | Настоятельная потребность | Мамочка умерла | Гипнотизер | Пусть убираются | Мэттью Гэнт | Кровососы | Обман зрения | Собачий жир | Далчи Грей |


Читайте также:
  1. Моцарт и Сальери. Зависть. Гений и злодейство. Предательство. Отсутствие угрызений совести.
  2. Мягкотелость и предательство
  3. Подлости, предательства и нравственной стойкости
  4. Предатель
  5. Предатель
  6. Предатель

 

Когда я приехал в Брэндон-хауз, у меня возникло ощущение, будто это тюрьма. Высокий металлический забор с пиками наверху перегораживал длинную дорожку, по которой к парадному входу подъезжали машины. Окна здания были закрыты тяжелыми деревянным ставнями, а весь облик дома производил впечатление подчеркнутой изолированности, глухой отчужденности от окружающей жизни. Да и погода в то утро, когда я туда приехал, также подчеркивала мрачность этой замкнутой обители: холодный липкий туман обволакивал высокие каменные стены и росшие аккуратными рядами раскидистые деревья.

Сначала я почувствовал густой запах сырости. Он исходил от почвы, раскисшей от непрекращающихся дождей, от деревьев и кустов и даже от мрачного особняка, в котором мне предстояло жить и работать. Правда, я не исключал, что все дело было не столько в характере окружающей обстановки, проще говоря — в погоде, сколько в моем собственном настроении. Что и говорить, я без особой радости покидал насиженные места и ехал в эту глушь, но слишком уж заманчивым показалось мне тогда это объявление.

Лорд Брэндон принял меня вполне радушно. Очутившись в его уютном, озаренном пламенем камина кабинете, я немного приободрился. Мой работодатель оказался человеком плотного телосложения, с добрыми глазами и живыми манерами. При виде его едва ли у кого-то могло сложиться впечатление, что этот человек является отцом довольно большого и, по правде сказать, весьма странного семейства. (Впрочем, я слишком забегаю вперед, ибо в тот момент у меня еще не было никаких оснований считать это семейство странным.) В общем, он обошелся со мной скорее как с заезжим дальним родственником, нежели с воспитателем его подрастающих отпрысков.

В мои обязанности входило обучение детей английскому языку и основам математики. Когда же я заметил лорду, что ребятишкам полезно было бы получить подготовку также и по другим дисциплинам, он удивленно вскинул брови.

— А разве я не сказал вам? Ну, конечно же, у вас будет коллега. Так сказать, напарник. Я сразу подумал, что одному вам будет трудновато. Он приехал вчера вечером и уже с сегодняшнего утра приступил к работе. Сейчас он с детьми, я познакомлю вас попозже.

Я улыбнулся — мое настроение явно шло на поправку, чему в немалой степени способствовал превосходный коньяк, которым угостил меня лорд и который оказался как нельзя более кстати в это промозглое сырое утро.

Мы сидели и болтали о всяких пустяках, когда дверь отворилась и в кабинет вошел мой будущий коллега.

Джон Грейдон был высокий молодой человек, с темными волосами и свисающими книзу длинными усами, призванными, казалось, скрадывать лукавую улыбку, ни на секунду не сходившую с его энергичного лица.

— Рад познакомиться с вами, мистер Райан, — сердечно проговорил он.

— Нет-нет, — запротестовал я, — раз уж нам предстоит вместе работать, давайте без лишних формальностей; Меня зовут Дэвид.

Он улыбнулся, кивнул и посмотрел на лорда Брэндона, который разглядывал нас с выражением некоторого отстраненного любопытства на лице. Наконец он подошел и опустил мне на плечо руку.

— Пойдемте, Дэвид. Теперь вы познакомились со своим коллегой, и, думаю, самое время представить вам детей, после чего вы можете приступить к исполнению своих служебных обязанностей.

Я вышел вслед за ним в холл, и мы стали подниматься по широкой лестнице.

 

Вид детской буквально поразил меня. Комната, хотя и довольно большая, оказалась темным, безрадостным местом; вместо ярких веселых картинок, которыми обычно оклеивают подобные помещения, в ней преобладали темно-коричневые тона. На стенах не было ни малейшего намека на какие-то рисунки или картины. Черные рамы узеньких окошек-бойниц усиливали впечатление угрожающей мрачности, а бордовые тяжелые шторы, свисавшие со стен, наводили на мысль о провинциальном музее.

Четверо детей — маленьких, забавных белокурых существ — полукругом сидели посередине комнаты. Лорд представил мне всех их одного за другим. Старший — Майкл — был десятилетним мальчиком с учтивыми манерами и интеллигентным лицом. У него, как и у его девятилетней сестры Сары, на лице красовалась широкая обезоруживающая улыбка. Девочка носила тоненькие хвостики-косички, а на ее розовых щеках сияли трогательные ямочки. Симпатичный Филипп явно стеснялся, тогда как самая младшая Джейн казалась разговорчивее и решительнее всех остальных детей. У ребятишек были темно-синие глаза, придававшие этой милой четверке неотразимое обаяние. Что и говорить, я сразу же влюбился в своих будущих воспитанников.

Лорд Брэндон с удовлетворением заметил, что дети живо и радостно приветствовали меня, и уже через несколько минут я почти забыл о своем не слишком радостном настрое, который вызвало у меня неожиданно мрачное убранство детской комнаты. Впрочем, я забегу еще раз вперед и скажу, что когда через несколько дней поинтересовался у лорда, почему он именно таким образом отделал комнату для своих детей, он, как мне показалось, несколько раздраженно отмахнулся и пробормотал что-то насчет их желания иметь подобный интерьер. Продолжая свою мысль, скажу, что поначалу не очень-то поверил в искренность лорда, который, как у меня сложилось впечатление, всячески стремился подавить, смять их волю и едва ли не насильно заставил их играть в этой неуютной детской. Однако позднее я понял, что дело обстояло как раз наоборот и что доминирующей силой в доме являлась именно четверка подрастающих наследников лорда Брэндона. Отец прямо-таки боготворил их, и всякий раз получалось, что любой каприз ребят определял настрой и поведение всех остальных обитателей дома.

Одна неделя сменяла другую, и я не мог пожаловаться на то, как идут дела, да и дети вели себя как нельзя лучше. Наши уроки превращались в слаженные диалоги, от которых я сам получал не меньше пользы, чем мои юные подопечные. Они рассказывали мне о своей матери, которая умерла два года назад, но за этим и всеми другими аналогичными повествованиями я, к своему искреннему удивлению, не обнаружил ни у одного ни малейшего интереса к прошлому их рода или истории возникновения Брэндон-хауза. Абсолютно никого, даже старшего Майкла, эта тема ничуть не интересовала и тем более не волновала. Счастливые сегодняшним днем, они жили и играли в выдуманном ими же спокойном, обеспеченном, игрушечном мирке.

По утрам с ними занимался Джон, а после полудня они с радостными криками встречали меня, входящего в их импровизированный класс. Маленькая Джейн проворно забиралась ко мне на колени и начинала что-то нашептывать на ухо, тогда как остальные, расположившись рядом прямо на полу, заливисто смеялись.

Мы довольно часто обменивались с Джоном нашими впечатлениями о питомцах.

— Они действительно милашки, — соглашался Джон. — Любят рассказывать мне, что делают на твоих уроках, а ты, наверное, выслушиваешь их басни о моих занятиях. И все действительно получается так естественно, просто. Но ты знаешь… — он покачал головой и уставился в пол, его усы вяло свисали по краям губ.

— Тебя что-то тревожит? — участливо поинтересовался я.

— Возможно, все это сплошные пустяки, — проговорил он со слабой улыбкой. — Просто я постоянно чувствую себя как-то не так, словно что-то неослабно давит на меня, постоянно гнетет…

— Слово-то какое — "давит". Не понимаю, о чем ты?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Сами дети… Странные они какие-то, не такие, как все. А ты сам ничего не замечал?

Я потягивал пиво и искоса посматривал на Джона.

— Да брось ты, неужели вид этой похоронной комнаты, которую почему-то называют "детской", так действует на тебя?

Он вновь покачал головой.

— Нет, не то… Что-то с самими детьми, нечто в их поведении. И оно есть, это точно…

Я легонько похлопал его по плечу.

— Уверен, что все дело в самом доме. Вини эти стены — это они так угнетают тебя. Ну, да ладно, прими еще стаканчик и выбрось всю эту ерунду из головы. — Я поднял свой стакан, чтобы чокнуться.

— Возможно, ты прав, — нехотя согласился Джон, однако за весь оставшийся вечер он едва проронил более десятка фраз.

 

На следующий день дети пришли на урок в сильном возбуждении. Мальчики не находили себе места, а девочки все время о чем-то перешептывались. Я по привычке взял маленькую Джейн на руки, Сара тоже подскочила, обхватив меня за шею руками.

— Мистер Грэйдон рассказал нам о клубах, — призналась она. — Он научил нас играть в них.

— Клубы? — заинтересовался я. — А что это такое?

— Это такие места, где собираются разные люди. И после этого они называются их членами.

— Очень интересно, — проговорил я, поглаживая девочку по руке. Обрадованная Сара в ответ на это еще крепе обняла меня.

— И у нас теперь тоже есть свой клуб. Но это большой секрет! Его члены — мы четверо, мистер Грэйдон и ты.

— Не ты, а вы, — мягко поправил я девочку, но та, казалось, даже не расслышала моих слов.

— Мы назвали его "Детский клуб", — продолжала она. — Никто пока ничего не знает. Даже папа. Это очень-очень большой секрет!

Я улыбнулся. Молодчина Джон! Наконец-то придумал им новую забаву и разделался со своей хандрой. И надо же — попал в самую точку, ребята, того и гляди, завизжат от восторга.

Я поделился с ним своим мнением на этот счет.

— Да, так получилось… — признался он. — Это было на уроке истории. Почему-то речь зашла о клубах, ну и вот — все вышло само собой, — теперь и он радостно заулыбался.

— Но с какой стати ты, учитель истории, вдруг заговорил о клубах? — спросил я. — Надеюсь, ты не стал рассказывать этой малышне про всяких огнепоклонников и тому подобном?

Он рассмеялся.

— Дружище, ну что ты, конечно же, нет! — Он покачал головой. — Повторяю, я и сам в толк не возьму, с чего меня потянуло на эту тему. Ладно, историческую часть программы придется наверстывать завтра.

Так оно и получилось, хотя, как мне кажется, он снова отклонился от темы урока.

— Мы узнали все о предателях, — с непосредственностью и увлеченностью семилетнего ребенка сказал мне на следующий день Филипп. — А вы знаете, как в старину поступали с предателями?

Вопрос этот мне не понравился, хотя я постарался не показать виду. В конце концов, все маленькие мальчики проходят стадию увлечения всякой романтической чепухой.

— Ну, наверное, их казнили или что-то в этом роде, — неуверенно сказал я.

— Да, — с улыбкой проговорил он. — Им отрубали голову. А вы знаете, что они делали потом?

На сей раз меня всего передернуло.

— Филипп, перестань пожалуйста. Давайте лучше займемся математикой, хорошо?

В течение двух последующих часов дети вели себя необычно тихо, даже подавленно, а Филипп был особенно, как-то торжественно мрачен. Я впервые почувствовал, что в их поведении присутствуют какие-то не вполне понятные моменты; наверное, то же самое ощущал и Джон.

Позже я так ему и сказал.

 

— Выкинь все это из головы, — сказал он мне. — Я уже почти забыл про все это и, уверен, ты поступишь точно так же. — Он беззаботно рассмеялся и провел кончиком языка по нижней кромке усов. — Давай-ка сходим в деревню и немного расслабимся. Скоро Рождество, так что настроение у всех будет что надо.

Я приподнял стоявшую на столе бутылку и посмотрел ее на свет.

— Едва ли стоит нам куда-то еще идти. Ты и так выпил почти две трети.

— Все в порядке, — ухмыльнулся он. — Лорд Брэндон не возражает.

— И все же лучше не надо, — сказал я, глядя ему прямо в глаза.

Он опять рассмеялся и откинулся на подушку своей кровати.

— Я сегодня рассказал лорду Брэндону об этом их детском клубе. Ему тоже понравилась эта идея.

Я поджал губы.

— Не надо было этого делать, Джон. Дети хотели, чтобы все осталось в тайне, а теперь наверняка расстроятся.

Джон лишь отмахнулся.

— Все в порядке. И потом, это же все сплошная выдумка; ведь никакого клуба на самом деле нет, равно как и цели, которой он должен служить.

— Цель есть, причем весьма благородная, — с убежденностью в голосе проговорил я. — Достаточно хотя бы того, что это вызывает детский интерес, развивает их воображение.

— Да что ты так разволновался-то? — снова со смехом спросил он.

Я пожал плечами.

— Возможно, ты и прав.

 

На следующий день погода совсем испортилась. С самого утра моросил нудный дождь, все вокруг казалось мрачным, угрюмым. Белесые хлопья тумана метались вдоль земли, безуспешно пытаясь зацепиться за ветви кустов и деревьев. Совсем, как в день моего приезда, подумалось мне. Даже зажженные во всех комнатах и залах камины не могли сгладить неприятного впечатления от этого холодного, промозглого утра.

Ночью мне долго не спалось, и на урок я пришел не в духе. Дети сидели, молча уставившись в одну точку где-то у меня за спиной.

— Ну, что ж, начнем, — я попытался придать своему голосу как можно более бодрое звучание и не дышать в их сторону. — Что это вы сегодня такие грустные?

— Это все мистер Грэйдон, — ответила за всех Сара и вызывающе посмотрела на меня. — Оказывается, он рассказал папе о нашем клубе.

Так вон оно что! Значит, я оказался прав. Джон проболтался — я это знал, — но теперь мне придется основательно попотеть, чтобы хоть как-то расшевелить их.

— Не печальтесь, — сказал я им. — У меня припасено для вас кое-что поинтереснее. Думаю…

Внезапно я осекся, заметив на полу пятно крови.

— Что это такое? — строгим тоном спросил я. — Вы что, решили побаловаться ножом?

Четверка голов, словно в медленном танце, качнулась из стороны в сторону, затем разом, словно по команде, посмотрела на меня.

Глаза их сверкали, подобно пламени голубых газовых рожков на молочно-белом фоне улиц, губы были плотно сжаты, на скулах гуляли желваки.

Мне показалось, будто голова моя тоже качнулась от ужасающего предчувствия, которое, как паук, стремительно метнулось вдоль позвоночника. И тут я заметил на плинтусе, у дальней стены, следы той же незасохшей красной жидкости.

— Мистер Грэйдон предал наш клуб, — с той же спокойной, терпеливой твердостью в голосе проговорила Сара. — Он оказался предателем, он был изменником.

Был? Я отпрянул назад. Она сказала "был"? У меня отвалилась челюсть, на лбу выступила испарина. Я приподнял дрожащую руку.

— Что вы натворили? — почему-то шепотом спросил я. — Что, черт побери, вы отмочили? — Сейчас я уже не особенно следил за своими выражениями.

Теперь все четверо так же разом заулыбались.

— Но вы же сами знаете, как поступали с предателями и изменниками. В древние времена. Так ведь? — спросил Филипп.

Я молча уставился на него, потом безмолвно перевел взгляд на остальных детей. В руке Майкла был зажат большой нож.

— Боже… — только и смог выдавить я из себя. Теперь передо мной сидели уже не четыре невинных существа. Нет, сейчас я уже не просто чувствовал — я воочию видел неестественный блеск их совсем взрослых глаз, из которых буквально вырывался дьявольский, пронзительный огонь, озарявший их лица. Я дернулся в сторону, резко повернулся и схватился за дверную ручку.

— Он был предателем! — раздался за моей спиной разноголосый приговор, который тут же зазвучал диким воплем: — Предателем!!!

Спотыкаясь и едва не падая, я сбежал по лестницы. О, Боже, Боже…

— Лорд Брэндон! — мой хриплый крик заметался по пустым комнатам. — Лорд Брэндон! Лорд Брэндон! — Я кинулся к входной двери, рванул ее на себя, распахнул настежь и тут же окунулся в промозглый, сырой туман. Почти полдень, а темно, как в зимние сумерки, подумал я совсем не к месту.

Дверь пружиняще и плавно подперла сзади мою спину, я чувствовал, что грудь еле сдерживает безумные удары сердца. Внезапно позади себя я услышал нестройный топот детских ног. Они спешили следом за мной по лестнице.

Почти ничего не соображая, я уже собрался было молить Господа о пощаде, кричать во всеуслышание: "Я не изменник! Я не предавал вас!" — но безудержная паника, словно ребром ладони, резанула меня по горлу, я судорожно сглотнул, шагнул вперед, споткнулся обо что-то и со все своей природной неуклюжестью грохнулся на мокрый толченый кирпич аллеи. Мне почему-то вспомнились слова улыбающегося Филиппа:

— А вы знаете, что после этого делали с головой?

Я с трудом встал на ноги и бросился в бездонную белизну тумана.

— А вы знаете, что после этого делали с головой?

Все то время, что я бежал, эта фраза продолжала сверкать в моем мозгу. Темный туман липкими лапами хватал за тело, крючковатыми ведьмиными пальцами цеплялся за кожу, ледяными буравчиками вкручивался в ноздри. Под подошвами ботинок похрустывал гравий.

Да, я знал, что они после этого делали с головой. Они брали голову изменника и насаживали ее на пику ограды, которая потому так и называлась — Ограда предателей. Но ведь в этом доме тоже есть ограда!

Я бежал в сырую молочную мглу и молил Бога, чтобы этого не случилось. Ради всего святого, ну, пожалуйста!..

Никогда еще я не бежал так быстро, как сейчас, несясь по дороге, пока не заметил невдалеке перед собой смутно маячившие очертания ограды имения. Глядя прямо перед собой, на решаясь хотя бы на дюйм поднять голову, я побрел вдоль нее, машинально перебирая руками по толстым прутьям. Они были холодными, мокрыми, а в одном месте почему-то липкими.

Липкими!

Клейкими, противно цепляющимися друг за друга стали и мои пальцы. Ведь не могли же они стать такими от одного лишь тумана.

Мне пришлось закрыть глаза, потому что я не находил в себе сил посмотреть на то, какого цвета стали мои ладони, покрывшиеся осклизлой влагой. Особенно я боялся поднять взгляд наверх, туда, к острым концам пик… Боялся увидеть голову предателя с обвисшими усами и выпученными глазами.

А сзади по садовой дорожке ко мне быстро приближался легкий топот детских ног.

 

Айдрис Сибрайт


Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Бедный Маленький Суббота| Ребенок, который слышал

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.018 сек.)