Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 18 страница

The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 7 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 8 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 9 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 10 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 11 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 12 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 13 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 14 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 15 страница | The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 16 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

власти или эмоционального пренебрежения, которое испытывает один из супругов, когда он может занимать свое время, беспокоясь о детях. Например, один родитель может заметить у ребенка незначительную шепелявость или заикание и начать часто поправлять его. Другой суп­руг может быть вовлечен либо через присоединение к вопросу, кото­рый беспокоит его партнера, либо через борьбу с супругом по поводу значимости проблемы. Так или иначе, конфликт, который находится на поверхности, переключается с супружеских вопросов на детские воп­росы. Таким образом, супружеские конфликты не находят своего раз­решения, поэтому напряжение никуда не уходит, а ситуация обычно ухудшается.

Когда используются обходные пути, оба родителя могут не осозна­вать свои проблемы или конфликты. Они могут бессознательно пере­носить свои межличностные конфликты на ребенка и с абсолютной уверенностью отрицать, что в их отношениях что-то не в порядке. Клас­сический пример представляет собой пара, которая обеспокоена мни­мой распущенностью своей подрастающей дочери, вместо того чтобы заняться собственными сексуальными проблемами и фрустрациями.

Иногда в фокусе этих конфликтов оказываются религиозные и эт­нические вопросы. Когда человек, который вырос в семье, истори­чески представлявшей собой треугольник, обзаводится своей собствен­ной семьей, отношения между его родителями рушатся. К ребенку в триангулированной семье приковано чрезмерное внимание родителей, которое является определяющим в их отношениях. Его или ее уход из семьи оставляет вакуум в отношениях родителей, ибо могут всплыть на поверхность неразрешенные проблемы, которые будут представлять угрозу. Вместо того чтобы сосредоточить свое внимание на супру­жеских вопросах, которых они так долго избегали, родители набрасы­ваются на отличающегося от них будущего зятя или будущую невест­ку. Проработав с сотнями смешанных браков христиан и иудеев, Фрид­ман (Рпейтап, 1985) пришел к заключению, что

«...нельзя прогнозировать возможную родительскую реакцию на брак между людьми разных вероисповеданий, если мнение родителей о будущих родственниках основывается на том, в каком регионе Соединенных Штатов они проживают, какую сте­пень в еврейском образовании или синагоге они получили, ка­кие суммы ими перечислены в Объединенное Еврейское Обра­щение (Шкей ]е\\чзЬ Арреа1) или сколько раз они совершали паломничество в Израиль. Нельзя считать, что только культура

вызвала подобную реакцию. Скорее ребенок (чаще всего это происходит с первенцами) был вовлечен в треугольник, риско­вал принять на себя всю силу родительской заботы и отверже­ния. Когда дети вырастают, они часто начинают понимать, что ро­дители реагируют на них иначе, чем на их братьев и сестер, и от них можно услышать такие высказывания: «Мой брат мог выйти сухим из воды, и этому бы не придали значения». Как ни стран­но, но именно те дети, которые чаще всего оказываются вовле­ченными в треугольники с родителями, скорее всего вступят в смешанный брак, чтобы доказать свою индивидуальность и не­зависимость от семьи, в которой его подавляют и критикуют».

Неудивительно, что дети, которые были втянуты конфликтующими родителями в «обходной» треугольник, интернализируют значительную долю напряжения, испытывая тревогу и совершая социальные уходы (Кепё, 1995).

Коалиции «родитель-ребенок» имеют место тогда, когда один ребе­нок и один родитель формируют плотный ригидный альянс против дру­гого родителя. Основной семейной диадой становится альянс «роди­тель-ребенок», а не «родитель-родитель». В экспериментах последо­вательно показывалось то, что люди, в семьях которых наблюдалось больше всего нарушений и которые обращались в соответствующие клиники с проблемами психического характера, а также подростки, имеющие больше всего психологических нарушений, происходят из семей с ярко выраженной сильной коалицией «родитель-ребенок» (Масюппа, Уап Бсоук, апа1.[опез, 1991). Проблемы этих семей свиде­тельствуют о том, что конфликты носят скорее межличностный харак­тер и оказывают негативное влияние на отношения в семье (Кеп§, 1995). На самом деле некоторые из заданий были предложены испытуемым для того, чтобы сравнить ряд закодированных поддерживающих ут­верждений, заключенных между супругами, с рядом поддерживаю­щих утверждений, заключенных между родителем и ребенком. Когда родители адресуют больше поддерживающих утверждений друг дру­гу, чем своим детям, семья в целом кажется более сильной и здоро­вой (\УЫйакег апс! Вгу, 1991).

Понятие «расщепление преданности» имеет отношение к паттерну, в котором ребенок разрывается между двумя родителями, когда каж­дый из родителей хочет, чтобы ребенок принял его сторону или высту­пал против другого родителя. Ребенок постоянно пребывает в ситуа­ции, когда не представляется возможным одержать победу. Забота или

участие по отношению к одному родителю одновременно означает пре­дательство другого. Оказавшись в подобной ситуации, многие дети становятся эмоционально холодными. Обычно они стремятся как можно быстрее покинуть семью.

В семьях, члены которых очень дистанцированы друг от друга и не доверяют друг другу, очень трудно найти какую-либо диаду, которая бы представляла собой действительно сильный альянс. Иногда в по­добных семьях в такие треугольники вместо членов семьи бывают включены домашние животные. Функцию домашних животных в се­мейных треугольниках легко понять, как только мы признаем, что все человеческие существа нуждаются в поддержке. Когда два члена се­мьи очень раздражены друг другом и один из них или оба не способ­ны на положительную реакцию по отношению к другому члену семьи или не могут вовлечь его в треугольник, то в качестве альтернативы эти люди могут искать утешения у животного. Иногда животное нахо­дится в центре внимания и является фактором раскола альянса, когда оба родителя и братья и сестры пытаются сделать животное своим лич­ным союзником и создать значительную дистанцию между домашним животным и остальными членами семьи.

Иными словами, статичные триангулированные отношения наруша­ют отношения между супругами, поскольку, представляя собой защи­ты, они мешают паре открыто рассматривать свои собственные пагуб­ные или негативные чувства по отношению друг к другу.

Семейные мифы

Миф - это история семьи, которая оказывает сильное влияние на понимание каждым членом семьи ее прошлого и будущих возможно­стей. Пары, которые придумывают семейные мифы, впоследствии об­рекают себя на то, что как они сами, так и их дети будут действовать в соответствии с этой фантазией. Многие семейные мифы передают жиз­ненные цели и основные ценности, а также помогают сформировать психологическую идентичность семьи. Мифы выполняют функцию связи, скрепляя одно поколение с другим. Каждая супружеская пара имеет мифы, привнесенные из исходных (родительских) семей, а так­же мифы, которыми они обзавелись, когда уже состояли в браке (на­пример, «Наша семья всегда рада любому гостю»).

Наша социальная жизнь, в особенности семейная жизнь, продол­жает оставаться для нас тайной, требующей разъяснений. К наиболее популярным относятся так называемые «мифы о Прометее» - истории,

в которых подробно излагается, как создавалась нуклеарная и расши­ренная семья: как встретились мама и папа, обстоятельства, предше­ствующие рождению каждого ребенка, и как бабушка доживала свои последние годы. Когда «мифы о Прометее» носят негативную окраску или полны трагизма, ощущение рока может преследовать всю семью. Когда члены семьи придерживаются консервативных взглядов и их добродетели заслуживают уважения, резюме может быть следующим: чтобы семья следовала прямому курсу.

Эдвард Олби в своей пьесе «Кто боится Вирджинии Вульф?» (Ес)\уаг(1 А1Ьее, \\Тю'з аггаё о!" У1г§1ша ^оо1г?) очень ярко показывает положи­тельное и отрицательное влияние мифов. Действие разворачивается вок­руг бездетной пары, которая создала себе мифического сына, связыва­ющего их друг с другом. Когда муж, находясь в приступе деструктив­ного гнева, сообщает, что мифический сын мертв, это повергает супру­гов в кризисную ситуацию, в которой им нужно либо расти и менять свои отношения, либо получить изменения в структуре (СарпоН, 1987).

Семейные мифы сочиняются для внутренней жизнеспособности семьи, и их часто не разделяют сторонние лица в системе или сообще­стве. Например, семейный миф о том, что «в нашей семье все гении в математике» может не разделяться учителем шестого класса, у кото­рого Джонни день ото дня неправильно решает дроби. Когда семейные мифы неконгруэнтны оценкам сторонних лиц, семья испытывает ог­ромное напряжение и стыд. Многие из нас имеют семейные мифы, в которых повествуется о героизме и победах. Это в значительной сте­пени объясняет то обстоятельство, почему родители приходят в ярость во время спортивных мероприятий, в которых принимают участие их дети, и испытывают неловкость или унижение, когда команда их ре­бенка проигрывает или ребенок делает что-то не так.

Супруги спорят о том, какие семейные мифы являются наиболее важными, а какие следует изменить. Во многих спорах о том, как вос­питывать детей, люди будут приводить аргументы, в которых будут пре­валировать семейные фантазии. Муж может иметь желание ввести миф о том, что дети организованы и послушны; жена - миф, что дети рас­слаблены и беззабо гны. Конкретные проблемы в воспитании никогда не будут успешно разрешены до тех пор, пока не будут описаны и пе­ресмотрены основные мифы.

Автономия

Автономия в семье имеет отношение к свободе, которую имеют члены семьи, - свободе стать теми, кем они хотят быть, говорить то,

I 235

что они хотят сказать, и делать то, что они хотят делать. На Западе супруги, которые удовлетворены своими отношениями, обычно сооб­щают о достаточно высокой степени независимости. Однако в любой группе существует компромисс между автономией и достижением более высоких групповых целей. О реальной автономии каждого из супругов можно говорить в том случае, если власть достаточно рав­номерно распределена и общение протекает постоянно и открыто.

Даже в диадических отношениях супруги сталкиваются с очень боль­шими сложностями, когда они учатся понятному стилю общения, учат­ся выражать свои собственные мысли и чувства так, чтобы их могли понять супруги. Появление детей только запутывает эту и без того слож­ную задачу. Напряжение, связанное с нехваткой времени, ограничения, которые накладываются окружением, и потребность детей в общении -все это препятствует эффективной коммуникации супругов.

Родители меньше беседуют друг с другом, так как не чувствуют себя свободными открыто обсуждать что-либо в присутствии детей. Это приводит к «сдерживанию» многих мыслей и чувств. Супруги ждут момента, когда они смогут обсудить этот вопрос в приватной беседе, но такая возможность им так и не предоставляется. Таким об­разом, на «определенный способ общения в семье» затрачивается так много усилий, что супруги начинают просто разводить руками, удив­ляясь тому, что с ними произошло.

Когда мы слышим, как взаимодействуют члены семьи, автономия отражается в той степени, насколько это позволяется членам семьи и насколько они находят поддержку в том, чтобы точно и прямо выска­зываться, выражая свои собственные мысли и чувства. Высоко авто­номные семьи находят способы позволить каждому человеку выска­зать свою точку зрения и остаться при этом частью семьи.

На другом полюсе находятся в высшей степени дисфункциональные семьи, в которых честное выражение чувств расценивается как акт из­мены. В этих семьях существует вежливое негласное соглашение отно­сительно того, что можно считать «подходящим» для того, чтобы гово­рить. Слушая такой разговор, трудно выделить точку зрения каждого человека. Члены семьи, которая находится на этом полюсе, никогда не будут просить другого разъяснить его позицию (даже если эта позиция им совершенно непонятна). За некое натянутое подобие семейной гар­монии эти люди расплачиваются индивидуальным самовыражением.

У терапевтов, которые работают только с парой как таковой, без уче­та детей, могут возникнуть трудности в оценивании автономии в семье

Тем не менее, в рамках диады вопросы автономии можно анализиро­вать путем классификации того, как много предметов обсуждения при­водит к возникновению разногласий или усиливает напряжение. Чем больше вопросов закрыто для обсуждения, тем больше каждому из супругов приходится идти на компромисс со своей автономией.

Эмоциональная сторона жизни семьи

Дети могут не только сокращать уровень коммуникации в семье, но и создавать серьезные препятствия для выражения позитивных эмо­ций, усиливать склонность родителей к негативному влиянию друг на друга. Развитие детей гарантирует им, что они получат больше, чем некую часть позитивного внимания. Однако, по-видимому, существу­ют дополнительные ограничения на влияние взрослых в связи с мно­гообразием и интенсивностью детских эмоций. Когда дети выражают так много разных эмоций, родители могут сокращать проявление сво­их эмоций в качестве защитной стратегии или выходить из себя, испы­тывая раздражение в связи с очень сильными эмоциями детей.

Дееспособные семьи обычно отличаются широким спектром эмо­ций, причем как у детей, так и у родителей. Семьи с нарушениями позволяют себе выражать всего несколько типов эмоций. В наименее эффективных семьях над членами семьи нависают чувства гнева и от­чаяния. Они считают напрасными стараниями прояснить свои чувства, поэтому совершают уходы, кричат или всегда настолько жизнерадос­тны, что проявление каких-либо иных эмоций становится вообще не­возможным.

В мире негативных эмоций сильный гнев и презрение намного вред­нее для отношений между родителем и ребенком-подростком, чем сла­бые негативные эмоции печали, тревоги/напряжения и раздражения (Сара1сН, Рог§а*сп, апс1 СгозЬу, 1994). Расчетливость может также сви­детельствовать о том, что это представляет проблему для супругов. В мире позитивных эмоций одни также являются более важными, чем другие. Например, в работе Келли (Ке11у, 1992) был сделан вывод, что семьи с мачехой/отчимом могли толерантно относиться к потребности в специальных диадических отношениях, особенно к потребности про­должать поддерживать связь между биологическим родителем и ре­бенком. Эта готовность принять существование значительной биоло­гической связи между родителем и ребенком, которая исключалась, была наиболее важной позитивной эмоциональной предрасположен­ностью, что позволяло защитить вторые браки.

СЛУЧАЙ 3: ДЕМОНСТРАЦИЯ СЕМЕЙНОЙ ДЕЕСПОСОБНОСТИ И СПЛОЧЕННОСТИ

Поп и Нита прожили в браке двадцать три года. Они занима­лись цветами и были партнерами по этому семейному бизнесу. Пол отвечал за закупку цветов и был дистрибьютором всех восьми специализированных цветочных магазинов в Вашингтоне. Нита обеспечивала цветами все церкви в округе. Этот семейный биз­нес был удивительно оживленным и процветающим; все пятеро братьев и сестер Ниты являлись сотрудниками этого бизнеса, а также трое их супругов. Все дети жили в десяти милях от родите­лей. Семейный миф гласил, что родители Ниты всегда будут неза­менимыми для финансового благополучия каждого из детей, а семейный бизнес процветал потому, что братья и сестры были очень близки друг с другом и поддерживали друг друга.

Хотя родственники могли неделями не видеть друг друга, они постоянно поддерживали связь в течение рабочей недели. Поло­жение, которое занимал в компании каждый из членов семьи, было, по-видимому, связано с отношениями конкретного ребенка или родственника со стороны мужа/жены с родителями, которые были единственными собственниками. Пол и Нита, которые раз­деляли обязанности в своем браке и по работе, считали, что у них была «средняя» работа (с точки зрения статуса). Они могли в лю­бое время свободно высказывать свою точку зрения, но им никог­да не предоставлялась возможность принимать решения. Тем не менее, развитие бизнеса и прибыль, которую они имели, можно было объяснить теми инновационными стратегиями закупок, ко­торые применял Пол, а также усилиями Ниты в работе с церквя­ми, находящимися в этом районе.

Они хотели иметь больше властных полномочий, чтобы можно было принять долгосрочное решение относительно деятельнос­ти компании. Пол считал, что собственникам/родителям необхо­димо выбрать себе правопреемника для руководства бизнесом. Нита знала, что это приведет к страшному расколу в семье, так как каждый из пятерых детей хотел получить контрольный пакет ак­ций. Все дети, кроме Пола, опасаясь конфликтов, избегали об­суждения этого вопроса. Пол пытался убедить Ниту в том, что это был верный ход, но Нита просила его не поднимать шума.

У Пола и Ниты было два сына - четырнадцатилетний Ральф и семнадцатилетний Ричард. Ричард начал работать с отцом, когда ему исполнилось двенадцать. По достижении этого возраста Ральф также включился в работу и начал помогать матери. Во время рождественских каникул одна из сотрудниц обнаружила, что Ричард стянул деньги (свыше 100$) из кассового аппарата. В

первый раз она ничего не сказала. Когда это повторилось снова, она поняла, что вынуждена обратить на это внимание, так как она знала, что кого-то могут несправедливо обвинить в краже. За свои действия Ричард был сурово наказан. Отец Ниты заставил его ком­пенсировать украденную сумму в двойном размере и запретил ему впредь появляться в магазине. Попу указали на то, что он несет ответственность действия Ричарда, который был уверен, что бизнес принадлежит только его нуклеарной семье. Ричард утвер­ждал, что не видит принципиальной разницы между кассой и до­машней копилкой. Он считал возможным брать деньги, посколь­ку они так или иначе принадлежали им всем. На самом же деле все они были просто сотрудниками.

Пол и Нита обратились за помощью в консультацию, чтобы как-то разрешить ситуацию. Дедушка был непреклонен и заявил, что не изменит своего решения, потому что не хочет иметь вора в своем магазине. Родители хотели наказать Ричарда, и в то же время у них возникало желание защитить сына. Они были вне себя от ярости, так как он опозорил их перед всеми остальными членами семьи, но еще больше их бесило то, что остальные чле­ны семьи не хотели проявить хоть каплю сострадания к одному из членов своей семьи. Пол предлагал Ните после этого инцидента прекратить контакты с родственниками и начать свой собствен­ный конкурентный бизнес. Ните была невыносима мысль, что она предала свою семью.

Прежде всего, Пол и Нита проанализировали свою позицию и проблемы с семейным бизнесом. Они попытались понять, что было наиболее важно для компании, их нуклеарной семьи и рас­ширенной семьи. После этого анализа они пришли к выводу, что данный бизнес и расширенная семья могли процветать и без них, а они, безусловно, могли бы достичь больших успехов в своем соб­ственном деле, чем им позволяла существующая структура. Нита призналась себе в том, что она не была уверена, как относиться к своей семье вне бизнеса, но все же она предпочла бы сохранить традиционные отношения.

Оба партнера понимали, что Ричард совершил глупую ошибку. Они не считали его плохим ребенком, сам же Ричард чувствовал себя очень плохо и с того самого дня, как его поймали, не находил себе места. Он возобновил свои воскресные посещения церкви и умолял родителей простить его. Пол и Нита не хотели, чтобы сло­жившаяся ситуация окончательно разрушила их брак, и пришли к выводу, что напряжение будет оставаться высоким, если они не примут и не простят Ричарда.

После четырех сессий они решили отделиться от компании и начать собственный бизнес. Они взяли небольшой кредит для того,

чтобы начать работу, и встретились с родственниками Ниты, что­бы объяснить свое решение и заручиться поддержкой семьи.

После этого родители и их сын прошли еще несколько сессий. Ричарду была ненавистна мысль о том, что ему придется рабо­тать в семейном бизнесе. Гораздо больше его интересовала ра­бота добровольца в службе противопожарной безопасности, и он подумывал о профессиональной карьере пожарного после окон­чания школы. Родители Ричарда были удивлены этим сообщени­ем, но тут же предоставили ему полную поддержку Несмотря на то, что Ричард не видел никакой связи между своим отреагирую-щим поведением и скрытой ненавистью к работе в семейном биз­несе, его родители вздохнули с облегчением, ибо это могло слу­жить объяснением тому, что произошло.

К следующему Рождеству они прислали мне письмо, в котором сообщали о том, что два месяца назад состоялось открытие нового цветочного магазина и что дела идут очень хорошо Один из пле­мянников пришел работать в этот магазин После принятого По­лом и Нитой решения члены их расширенной семьи также вздохну­ли свободнее, так как подобный расклад позволял некоторым из них повысить свой статус в компании и людей, которые продолжа­ли вести борьбу за контрольный пакет акций, стало меньше.

Близость в семье

Пары, которые имеют детей, существенно различаются по степени слияния или индивидуализации. В парах, где все очень сильно перепле­тено, решения принимаются совместно, люди проводят все свободное время вместе и испытывают чувство глубокой незавершенности, когда оказываются порознь. В парах, для которых характерна очень сильная индивидуализация, люди иногда работают на разных континентах, редко видясь друг с другом в течение года. Эти люди окружены друзьями, которые подчас даже не знакомы с их супругом, они чувствуют значи­тельную автономию в решении широкого спектра вопросов.

Когда появляются дети, процессы слияния и дифференциации прини­мают новые сложные формы, которые затрагивают всех членов семьи. Несмотря на то, что семьи существуют в континууме близости, изуче­ние наиболее полярных типов позволяет повысить иммунитет обычных семей к таким тенденциям. Таким образом, в последующем обсужде­нии центробежных и центростремительных семей нам следует выяснить, что большинство семей представляет собой смесь этих стилей в зависи­мости от различных ситуаций и от жизненного цикла конкретной семьи.

Центробежная (обособленная) семья представляет собой край­ний полюс, где индивидуальная автономия превалирует над близос­тью. Семья не более чем адрес для этих биологически связанных меж­ду собой индивидов. Такие семьи очень сильно не одобряют или вов­се игнорируют потребности в зависимости, которые испытывают как дети, так и взрослые. Ребенок, который с самого первого класса пре­доставлен самому себе, супруг, который ложится на серьезную опера­цию и при этом никого из членов его семьи нет рядом, - все это обыч­ные явления для центробежных семей.

Такие семьи не прячут свои разногласия и открыто вступают в конфронтацию. Члены семьи не чувствуют близости друг к другу, даже когда они находятся в доме в одно и то же время. Один не выходит их спальни, другой находится в туалете, а третий сидит за обеденным столом. Эти людей можно сравнить с дрейфующими шлюпками, они плывут кто куда, их абсолютно не волнуют приличия и социальное одобрение. Они не видят необходимости даже притво­ряться, что заинтересованы друг в друге. В процессе беседы они из­бегают прямо смотреть в глаза друг другу, оскорбляют и ведут себя неуважительно по отношению друг к другу. Злость и враждебное поведение не только допускаются, но иногда даже приветствуются. В этих семьях легко выражают ненависть и негодование и с очень большим трудом - любовь и заботу.

Биверс и Хэмпсон (Веауегз апс! Натрзоп, 1990) описывают цент­робежную семью в ее крайнем проявлении как

«...такую семью, в которой отсутствует родительская коали­ция; в действительности родители пытаются контролировать детей по привычке, они обвиняют друг друга в семейных про­блемах и пытаются подыскать союзников (иногда посредством создания недозволенных альянсов) среди своих отпрысков. Такие дети получают минимум воспитания; к мерам, направ­ленным на установление дисциплины, можно отнести отдель­ные случаи критики, нападок и насмешек (сопровождающие­ся тем, что игнорируются более подходящие формы поведе­ния). Поэтому такие дети начинают вести себя цинично по от­ношению к окружающим, натравливать одного родителя на другого, в их действиях не прослеживается последовательно­сти и доверия к другим людям».

Центробежная семья в ее крайнем проявлении, по определению, пред­полагает наличие серьезных супружеских проблем. Супруги в семьях

16 — 3948 241

этого типа легко становятся трудоголиками, заводят связи на стороне, проводят слишком много времени в компании друзей или пускаются в бурную общественную деятельность. Супружеские нарушения приво­дят к похожим последствиям в семьях, которые относятся к различным социальным слоям и этническим группам. Какое-то очень серьезное нарушение травмировало всю семью, и супружеская диада становится не чем иным, как еще одной разрушенной семейной системой.

На другом полюсе находится центростремительная (или запутан­ная) семья, представляющая диаметрально противоположный эмоци­ональный стиль. В семье, в которой отношения ее членов очень тесно переплетены, поддерживается потребность в зависимости. Члены се­мьи постоянно пытаются что-то сделать друг для друга и предвосхи­тить потребности друг друга. Конфликты, возникающие между взрос­лыми, скрываются и отрицаются ими. Семейная жизнь имеет исклю­чительную ценность, оба родителя отрицают любые конфликты, кото­рые могли бы обнажить проблемные области, и вместо этого они дела­ют акцент на гармонии и взаимности в семье. Члены семей, для кото­рых характерны очень запутанные отношения, физически близки друг к другу и обычно демонстрируют свою близость прикосновениями и объятиями. Они вместе едят и смотрят телевизор. Лучший пример цен­тростремительной семьи - такое семейство, которое «все вместе от­правляется на пикник». Этих людей очень беспокоит то, чтобы произ­вести хорошее впечатление на других, и они хотят, чтобы их дети, так же как и взрослые, хорошо вели себя в общественных местах. Боль­шое внимание уделяется вежливости, опрятному виду и очень хорошо развитому умению вести себя в обществе.

Биверс и Хампсон (1990) утверждают:

«Золотая пора» для центростремительных семей - это воспита­ние маленьких детей и вообще воспитание детей. Мужья являют­ся «мужьями», а жены «женами». Семейный секундомер выс­тавляется на отметку, когда появится на свет второй ребенок. Цен­тростремительные семьи наиболее распространены среди пред­ставителей среднего и высшего класса. В своих крайних прояв­лениях контроль осуществляется посредством зависимости, ма­нипуляции чувством вины и поиском авторитета; авторитет отца всеми признан и проявления открытого сопротивления минималь­ны. Члены семьи, напротив, интернализируют свои чувства та­ким образом, что разочарование редко выражается; из всех не­гативных чувств явно превалируют депрессия и тревога».

Степень удовлетворенности пары значительно больше варьирует­ся среди семей, члены которых имеют очень запутанные отношения. Некоторые мужья и жены, отношения которых очень переплетены, действительно удовлетворены супружеской диадой; другие испыты­вают разочарование и злость, но не могут этого выразить. Многие пары, отношения которых запутанные (счастливые и несчастливые), имея очень сильную потребность в сохранении социальной презента­бельности, представляют собой картину супружеского счастья: они целуют друг друга перед сном, держатся за руки и звонят друг другу на работу, чтобы просто поинтересоваться, как дела. Поскольку они не в состоянии открыто обсуждать конфликты (а конфликты имеются в большом количестве в каждой семье), тревога в системе может стать невыносимой. Тогда у детей могут обнаружиться характерные симптомы (например, они перестанут слушаться родителей, начнут принимать наркотики) или же один из родителей будет испытывать тревогу, депрессию или жаловаться на ипохондрию. Семьи, где все это присутствует, где дети или взрослые имеют соответствующие симптомы, обычно и представляют собой классические центростре­мительные семьи.

Было проведено любопытное сравнение американских семей евро­пейского, африканского и мексиканского происхождения, в которых один ребенок отставал в развитии. Различий между представителями разных этнических групп по эффективности или здоровью выявлено не было; этнические различия скорее проявлялись в стиле близости, характеризующем семейное взаимодействие. Возможно, это означает, что такая универсальная потребность в этом существует в семьях для того, чтобы показать значительный уровень эффективности разреше­ния проблемы и позитивной идентичности семьи, показать, что семья процветает (Натрзоп, Веауегз, апй Ни1§из, 1990). Близость может быть легче всего установлена посредством влияния культурных и классо­вых факторов.

Сложная культура семей, в которых один из родителей не прихо­дится ребенку родным, делает такие семьи предрасположенными к цен­тростремительному стилю и препятствует созданию близости. Это от­носительное отсутствие близости можно объяснить устойчивыми эм­пирическими доказательствами того, что дети в семьях, где один из родителей не приходится им родным, чаще сталкиваются с проблема­ми адаптации, чем дети в обычных (полных) семьях, и в той же степе­ни, что и дети из неполных семей с одним родителем (Напзоп, Мс,

'б* 243

ЬапаЬап, ап<1 ТЬотрвоп, 1996). Хэнсон и его коллеги пришли к выво­ду, что неродные дети столь же подвержены внутрисемейным конф­ликтам, как и дети из неполных семей. Тем не менее, двойное бремя того, что приходится справляться с более сильными всеобъемлющи­ми конфликтами из двух различных источников, снижает ощущение сплоченности и близости, что является разрушительным фактором для процессов здорового развития.

Когда семья является смешанной, неродным родителям необходи­мо находить способы сокращения конфликтов и создания близости с новыми неродными детьми, и вместе с тем, избегая конфликтов, по­зволять детям сохранять верность уже сложившимся ранее связям «родитель-ребенок». Сформировать чувство принадлежности к новой семейной ячейке - основная задача, которая обычно стоит перед тера­певтом в работе с семьями, в которых один из родителей не приходит­ся детям родным. Для того чтобы облегчить процесс развития семей­ной близости, терапевт может осуществлять следующие шаги (С155па, Сох, апё ВосЬпег, 1990; \Г1зЬег апё У1зЬег, 1990, 1991):


Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 17 страница| The Havorth Clinical Practice Press New York - London – Oxford 19 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.015 сек.)