Сказание одного из наших богомудрых о монахе Савватии и иеродиаконе Филарете

Заходил сегодня один из наших богомуд­рых.

— Какие люди были прежде, а какие теперь стали! — сказал он к разговору. — Какие тог­да были монахи, а мы-то!.. — и он горестно махнул рукой. Я подумал с еще большей горе­чью: если ты про себя так говоришь, батюшка, то мы-то что тогда?..

А он продолжал:

— Уж не будем поминать наших почивших старцев — это были при жизни чудотворцы, — возьмем рядовых монахов: ну хоть Савватия, иеродиакона Филарета больничного — это все почти наши современники, трудники монашес­кого подвига 80-х годов только что кончивше­гося столетия: не более тридцати — сорока лет нас от них отделяет, а насколько выше они сто­яли в подвиге даже лучших из нас, теперешних! И каких зато они откровений удостаивались! Нам о таких и думать не приходится... Вот рас­скажу вам об одном из таких откровений. Скон­чался преподобно и праведно иеродиакон Фи­ларет, при жизни с необыкновенной любовью несший послушание в больнице, но немало страдавший от клеветы человеческой. О. Савватий его очень любил и горевал, что лишился в нем сердечного себе друга. И вот занездоро­вилось как-то о. Савватию; прилег он на ска­меечке у себя в келье, заснул и видит такой сон: вошел он будто бы в святые ворота неизвестно­го ему монастыря, а в монастыре том три хра­ма. Захотелось ему осмотреть этот монастырь. Сначала он направился в тот из храмов, кото­рый был от него направо, подошел к нему да у входа остановился, боясь войти туда, и стал прислушиваться. Вдруг слышит, что внутри храма кто-то разговаривает. Сотворил о. Савватий молитву; ему ответили: аминь! Он вошел, но очутился не в храме, как предполагал, судя по внешности, а в какой-то келье, в которой си­дело три молодых монаха в подрясниках и ша­почках наподобие афонских, каждый за малень­ким столом с письменными принадлежностями. Комната имела вид канцелярии.

Монахи разговаривали о том, какую пользу приносит усопшим поминовение, при этом они вспоминали некоторые места из Св. Писания, из св. Отцов, поминали они в разговоре и сло­во св. Григория Двоеслова, и других.

— Какой это монастырь? — спросил о. Савватий.

Ему ответили:

— Симонов.

— Что же это за храм направо стоит? — продолжал он спрашивать. — И почему около него такая зелень и деревья в цвету, тогда как везде зима?

(О. Савватий сон свой видел в ночь с 29-го на 30 января 1886 года.)

— А в этом храме, — отвечают ему, — при­вносится бескровная Жертва за души новопрес­тавленных. Милосердием Божиим усопшие получают от поминовения великую пользу: грешникам прощаются грехи их, а праведни­ки получают большую благодать.

Такое рассуждение молодых монахов очень понравилось о. Савватию, и он сказал им:

— Вот у нас недавно умер очень хороший и близкий мне человек...

— Это вы про о. Филарета говорите? — спросили они его.

— Да, про него.

— А не хотите ли вы его видеть?

Сердце о. Савватия так и замерло от радости.

— Да, я бы желал! — сказал он робко.

Тогда тот из монахов, который казался по­старше, сказал младшему:

— Доложите, что желают видеть о. Фила­рета.

Тот пошел и, возвратившись очень скоро, позвал о. Савватия следовать за ним. Ввел он его в соседнюю комнату, внутри которой на­ходилась лестница, с которой как раз в это вре­мя сходил юноша лет восемнадцати, в светлом стихаре.

— Вам о. Филарета? — спросил он о. Сав­ватия. — Пожалуйте за мной!

Они пошли вверх по очень крутой лестни­це, и о. Савватий, несмотря на свою обычную боль в ноге, которой он страдал издавна, не чувствовал ни боли и ни малейшей усталости и шел, как будто по воздуху.

Долго поднимались они, пока не достигли опять какого-то храма огромных размеров, с необыкновенно высоким куполом. Храм был круглый, и в нем иконостаса не было. Под ку­полом были видны лики святых, расположен­ные группами, как будто на облаках. Между ними о. Савватий рассмотрел лик мучеников, лик святителей, преподобных и других святых, от века благоугодивших Господу... Внизу под ними был виден ряд икон, а наверху, несмотря на отсутствие окон, изливался откуда-то нео­бычайный свет. О. Савватий остановился в не­мом восхищении перед этим дивным светом и видит, что все изображения святых внезапно ожили, начали двигаться и беседовать между собою.

Это крайне поразило о. Савватия.

— Вы о. Филарета ищете? — спросил его кто-то из них. — Его еще здесь нет. Ему гото­вится место с праведниками и юродивыми.

Тогда о. Савватий, обратясь к своему спут­нику, шепотом спросил его:

— Разве он лишен монашества?

— Не лишен, а еще повышен, — отвечал он.

Пошли они дальше и, повернувши напра­во, вошли уже в настоящий храм, которому тот храм служил как бы преддверием. Оба храма эти были соединены аркою. Боковых приделов там не было. Везде горели лампады. Кругом храма шли хоры.

О. Савватий стал глядеть на иконостас, но, заметив, что проводник его смотрит кверху в противоположную сторону, быстро повернул­ся и, взглянув туда же, увидал на хорах о. Фи­ларета.

— Филарет, ты ли это? — воскликнул он.

Я, — ответил, кланяясь ему, о. Филарет.

Лицо у о. Филарета было очень веселое; одет в светлый стихарь, перекрещенный орарем. Сто­ит, опершись обеими руками на перила хор, и, держа в руках бумажный свиток, ласково смот­рит на о. Савватия.

— Можно ли мне с тобой повидаться? — спросил о. Савватий.

— Можно! — сказал, улыбаясь, о. Филарет.

Стал искать о. Савватий лестницу, чтобы

подняться на хоры, но лестницы не оказалось. И говорит он о. Филарету:

— Где ж к тебе войти?

— Входи, — ответил о. Филарет, — я помо­гу тебе.

Думая, что он ему подаст веревку, о. Сав­ватий спросил его: "Почему же здесь нет лест­ницы? Как же ты-то взошел сюда?"

— Меня вознесли сюда, — ответил о. Фи­ларет, — клеветы человеческие. Прежде я стоял там же, где и ты теперь стоишь.

И лицо о. Филарета из веселого вдруг сде­лалось печальным.

И только о. Савватий успел помыслить в сер­дце своем: Филарет, ты был при жизни так ми­лостив к клеветникам твоим! — а уже о. Фила­рет в ответ на эту мысль говорит:

— Я всегда сожалел и прежде о тех, кото­рые клевещут, а теперь и еще более того жа­лею о них. Теперь я на опыте узнал, что клеве­та на брата вменяется клеветнику в тот же самый грех, в котором он оклеветал брата. В этом же грехе он и осудится, если только не покается.

И опять подумал о. Савватий: Филарет, у тебя столько было любви к ближнему! И на эту мысль опять Филарет ответил ему:

— Только здесь и можно узнать, какое ве­ликое воздаяние бывает от Господа за любовь и милость к ближнему. Вам, сущим еще на зем­ле, и понять этого невозможно!

— Хорошо ли тебе? — хотел было спросить его о. Савватий. А тот молча уже развернул свиток, который держал в руках, и о. Савва­тий прочел написанное там большими блестя­щими буквами:

"Праведницы во веки живут, и в Господе мзда их".

При конце каждой строчки божественных слов этих стояло по золотой, ярко сиявшей звез­дочке.

Тут как будто на хорах отворилась дверь, и о. Филарета кто-то позвал, и он, поклонив­шись, удалился.

На этом о. Савватий проснулся.

Болезни, которую он чувствовал, ложась спать, как не бывало; больные ноги стали как здоровые. Душа его была преисполнена неизъ­яснимой радости и восторга.

Такое-то вот сказание слышал я сегодня от одного из наших богомудрых, удостоивших посетить наше пустынножительство.

И хотел было я предложить ему вопрос: мож­но ли каким бы то ни было снам верить? Но не предложил, ибо и моя душа была преисполнена неизъяснимой радости и восторга.

Апреля

Дата добавления: 2015-08-02