Глава 34 Признания

– Эмма, что, черт возьми, происходит?! – закричала Сара в телефон. – Что с тобой сегодня случилось?

Я сидела в машине, пропотевшая насквозь, поскольку загоняла себя на тренировке, что было своего рода епитимией. Я словно заново родилась и была готова к работе над ошибками.

– Хорошо, я знаю, что сглупила, – тяжело дыша, ответила я. – И теперь все на меня злятся. Тренировка уже закончилась. Я только заскочу домой за вещами и сразу к тебе. Обещаю, что все расскажу. Ладно?

– Да уж, пожалуйста, будь любезна, – заявила Сара, давая понять, что ждет расширенной версии событий. – Тогда до встречи.

Закончив разговор, я обнаружила сообщение от Джонатана:

Ты в порядке?

Придется устранять причиненный ущерб, – ответила я.

Я вырулила с парковки и направилась в сторону Декатур-стрит, точно не зная, дома Рейчел или нет. А по дороге попыталась подготовиться к развитию событий по обоим сценариям, хотя ни один из них меня не устраивал. Тем временем пришло очередное сообщение:

Это я во всем виноват. Если хочешь, попробую им объяснить. Эмма, я правда очень сожалею. Злишься на меня?

Свернув к дому, я притормозила и написала ответ:

Я взрослая девочка. Знала, что делаю. Ты ни в чем не виноват. Я не сержусь, но мне нужно время, чтобы все уладить. После поговорим.

Телефон снова зазвонил, когда я уже собиралась открыть дверь. У меня сразу застучало в висках.

– Привет, – произнесла я.

– Привет, – еле слышно ответил Эван.

– Я сейчас дома. Надо забрать кое-какие вещи. Скоро буду у Сары, – осторожно сказала я.

– Не уверен, что приеду к Саре.

У меня внутри все оборвалось.

– Почему? – закрыв глаза, выдохнула я.

– Думаю, мне тоже надо какое-то время, – не повышая голоса, спокойно объяснил он. – Эмма, ты явно что-то недоговариваешь. Не знаю, что происходит и почему ты темнишь, но не сомневаюсь: у тебя проблемы с твоей мамой. Я понял это по ее звонку посреди ночи Саре, а еще по ее реакции, когда она нашла твой свитер. Я видел, как она обошлась с тобой на своем дне рождения, и не сомневаюсь, что именно из-за нее ты убежала с вечеринки у Джилл. А теперь вот это. – (Я чувствовала себя полностью раздавленной. Его проницательность реально пугала.) – Эмма, ты опять… не хочешь открыть мне душу. Я так не могу… Если я часть твоей жизни, ты не можешь вечно держать меня в неведении. – Наверное, с минуту мы оба молчали. Я задыхалась от чувства вины, слова застревали в горле. – Вернусь в следующее воскресенье. Тогда и поговорим.

– Эван! – взмолилась я, но он уже отключился.

Глотая слезы, я крепко сжала губы и постаралась загнать свою боль глубоко внутрь. Я не знала, как переживу без него эту неделю, не знала я и того, как объяснить ему мотивы своего поведения.

Затем я вылезла из машины и поплелась к дому. Молчание Эвана было страшнее всех слов, что могла наговорить мне сейчас Рейчел.

Я вспомнила, каким чудесным казалось начало сегодняшнего дня, обещающего скорый приход лета. На улице было по-прежнему тепло, в воздухе пахло дымком от костра. Боже, как это ужасно, что такой сказочный день стал для меня самым черным!

Дверь оказалась незапертой, но внутри было темно. Через окна просачивался золотистый сумеречный свет, отбрасывавший на пол длинные тени. Я поднялась по лестнице, решив, что не буду искать встречи с Рейчел. Просто возьму свои вещи и уйду, так как нам обеим нужно время.

– Я старалась, – послышался из гостиной тихий голос. – Старалась тебя полюбить. И очень хотела.

Тогда я подошла ближе, ее смазанная речь была до ужаса знакома. Я чувствовала себя совершенно разбитой, и слова Рейчел уже не могли меня зацепить, но в любом случае ее стоило выслушать. Свет с улицы падал через центральное окно на середину комнаты, но диван оставался в тени. Рейчел лежала на боку, положив голову на диванную подушку. На кофейном столике возле нее стояла початая бутылка водки, рядом – стакан со льдом.

Рейчел схватила бутылку и налила себе до краев. Потом, расплескивая водку, подняла стакан, сделала большой глоток и поставила на место.

Я стояла на пороге и молча смотрела. Неужели она считает, что водка действительно облегчает душевную боль?

На самом деле спиртное только ухудшало ее эмоциональное состояние. Алкоголь словно открывал шлюзы, выпуская на волю во всей своей неприглядности то, что она обычно держала в тайне. И я ждала очередной порции излияний.

– Да, я думала, что благодаря тебе он будет меня больше любить. Ведь он так радовался, когда ты родилась. Но ты отняла его у меня. – Она подняла стакан, ополовинила его одним глотком и снова поставила. – Эмили, ты не можешь всех у меня забирать.

Я не совсем понимала, что она имеет в виду. Должно быть, намекает на папину смерть. На что же еще? И тут до меня дошло. Джонатан. Она решила, что он предпочел меня ей.

– Почему они меня не любили? Почему им недостаточно было меня одной? – задыхаясь, повысила она голос. – Почему именно ты? – Она повернулась ко мне лицом. Взгляд ее был тяжелым, полным нескрываемой ненависти. – Ты. – Она устало покачала головой, смежив веки. – Ты. Лучше бы тебе вообще не родиться.

Как она смеет бить ниже пояса?! Я беспомощно прислонилась к дверному косяку.

– Тебя отдала Шарон. Не я, – пробормотала она и добавила: – Была в больнице. Наглоталась таблеток. – Речь ее становилась все более нечленораздельной, язык заплетался. Водка медленно, но верно делала свое дело. – Сказала, что я не могу оставить тебя у себя. Никогда тебя не хотела. Просто не могла. – Дыхание Рейчел стало тяжелым, столь длинная тирада ее явно утомила. – Не могла любить тебя.

Я вдруг почувствовала, что мне не хватает воздуха. Она снова схватила стакан и, едва не промахнувшись, поставила его на край столика. Потом опустила голову на диванную подушку и закрыла глаза.

Слегка пошатываясь, я вышла из комнаты, но у подножия лестницы внезапно остановилась. Повернулась и бросила взгляд в сторону гостиной. Нет, там что-то явно было не так. В панике обшарила глазами комнату. Где же оно? Что она с ним сделала?

Потом я вспомнила о запахе костра, донесшегося до меня возле дома, опрометью кинулась во двор и чуть не рухнула на ступеньки. Мне словно разорвали грудь и вырвали сердце.

Посреди двора пылала красным кучка углей. Я разглядела на кострище несколько болтов. Вот, пожалуй, и все. Она сожгла кресло-качалку, и теперь от него осталась лишь пригоршня пепла.

Держась за перила, я тяжело опустилась на ступеньки. Смотрела на угли и в отчаянии трясла головой.

С трудом заставив себя встать, вернулась в дом – раздавленная и опустошенная. Меня будто выпотрошили, а внутренности подожгли. Я даже стала хуже видеть. Глаза словно остекленели.

Не взглянув в сторону гостиной, я вошла в свою комнату. Включила свет и принялась совать в сумку одежду без разбору. Застегнула сумку на молнию, выключила свет, ухватилась за перила и на дрожащих ногах спустилась вниз.

Повернула ручку входной двери, но остановилась и посмотрела в сторону окутанной сумерками гостиной. Рейчел я не увидела, но зато услышала ее тяжелое дыхание.

Заставив себя вернуться в гостиную, я села на канапе напротив дивана. Сложив руки на груди, прислушалась к тяжелому дыханию Рейчел и с отвращением посмотрела на ее жалкое, растекшееся тело.

Я знала. Всегда знала, что она никогда меня не любила. И с чего я взяла, что смогу все изменить, тем более по прошествии стольких лет?! Это невозможно изменить. Пока я была с ней, она вообще не обращала на меня внимания, что уж там говорить о любви.

Я знала. Но не понимала, почему она пыталась все изменить. Ходила на мои матчи. Отправляла мне сообщения… Зачем? Думаю, для того чтобы потом говорить, что она пыталась. Но выше головы прыгнуть невозможно.

Потом мой взгляд упал на стакан, вокруг которого на столике расплывалось мокрое пятно. Болеутоляющее. Да неужели?

Я взяла в руки стакан с остатками водки. Кубики льда уже начали потихоньку таять, превращаясь в мелкие камешки. Потом наклонилась и принюхалась. Рот сразу наполнился слюной, меня прямо-таки передернуло. Тогда я поднесла стакан к губам, сделала глоток. Закашлялась и скривилась от отвращения. От водки в пустом желудке сразу вспыхнул пожар. Я тяжело вздохнула и поежилась. На вкус это было ужасно, но аспирин ведь не менее горький, причем тоже является обезболивающим. Зажав нос, осушила стакан и стала ждать, когда водка подействует и снимет боль.

Я со слезами на глазах держала в руках пустой стакан и в ужасе качала головой. Что я наделала?!

Стукнув стаканом по столу, встала. Все, пора уходить. Но вид бутылки из-под водки вдруг привел меня в ярость. Мне захотелось кататься по полу и выть. Я взяла ее и зажала в руке с такой силой, что казалось, еще немного – и она лопнет. Трясясь от ярости, я с размаху швырнула ее в темноту. Бутылка ударилась о стену прихожей, разлетевшись на мелкие осколки.

Я всхлипнула и опрометью кинулась к выходу. Схватила сумку и со стуком захлопнула за собой входную дверь.

Как я добралась до Сары, помню плохо. Конечно, в таком состоянии – в голове туман, лицо залито слезами – не стоило садиться за руль. Свернув к Сариному дому, я постаралась взять себя в руки. Карла с Анной, слава богу, не было.

Я схватила сумку и медленно поднялась на крыльцо. И не успела позвонить, как Сара уже открыла дверь.

– Где ты болталась? Я тут… – начала она и замолчала.

Похоже, мой вид ее здорово напугал.

Она придержала дверь, я прошла мимо, стараясь не встречаться с ней глазами. Молча поднялась по лестнице в ее комнату. Бросив сумку на пол возле кровати, на которой обычно спала, понуро села на самый край. Голова была легкой и абсолютно пустой.

Сара устроилась рядом. Она терпеливо ждала, давая мне возможность собраться с силами, чтобы все рассказать.

Через несколько минут я первой нарушила тягостное молчание:

– Я не должна была жить.

– Что? – выдохнула Сара.

– Сара, она убила меня. Я уже была мертва. Почему я до сих пор здесь? – Голос мой звучал глухо, в глазах стояли слезы.

– Эмма, ты с ума сошла! Как у тебя язык поворачивается такое говорить! – воскликнула Сара.

– Думаешь, мне самой это нравится?! Слишком больно. Но мертвым не больно. А я должна была умереть. – Одинокая слеза покатилась у меня по щеке.

– Эмма, ради бога, объясни, что произошло. Не понимаю, о чем ты.

– Мама сказала, что я ей была не нужна. Что из-за меня папа никогда ее не любил. Сара, он оставил мне все. – Я поймала страдальческий взгляд ее широко раскрытых голубых глаз и поспешно отвернулась не в силах видеть, как страдает из-за меня лучшая подруга.

– А что значит «оставил все»? – терпеливо спросила Сара, которая отчаянно пыталась понять хоть что-то из моей бессвязной речи.

– Вчера ко мне приходил адвокат. Папа в свое время учредил трастовый фонд и оставил мне все свое состояние. Адвокат рассказал правду о моих родителях. Они никогда не были женаты, и папа жил с ней только из-за ребенка. И теперь она во всем винит меня. Она меня ненавидит. И я почти уверена, что после папиной смерти она пыталась покончить с собой.

– О чем ты говоришь? – недоуменно нахмурилась Сара.

– О том, как я попала к Джорджу с Кэрол. Она наглоталась таблеток и угодила в больницу. Наверное, хотела свести счеты с жизнью. – Я говорила отрывисто и нелогично. Не только речь, но и тело мое было полностью разбалансировано. Я уже не могла ни думать, ни чувствовать.

– Когда она тебе все рассказала? – Сара покачала головой. Это оказалось выше ее понимания.

– Сегодня вечером. Конечно, я должна была с тобой поделиться. Сообщить о том, что происходит… о ее пьянстве. Но мне казалось, я справлюсь. Надеялась привести ее в норму. И не смогла.

– Ты не виновата, – ласково произнесла Сара.

Ее слова эхом отозвались в голове. Я вспомнила, что несколькими часами раньше говорила Джонатану. И тут меня осенило. Невозможно одновременно прощать и испытывать чувство вины. Чувство вины обрекает на одиночество. Господи, как же тяжело было жить с таким грузом Джонатану!

– Я так устала. – Мне действительно казалось, будто из меня выпустили весь воздух. – Все, никогда так не буду.

– Ты о чем? – прошептала Сара, расстилая постель.

– Делать больно, – давясь слезами, пробормотала я.

– А тебе и не придется, – утешила меня Сара. – Эмма, все образуется. Тебе больше не придется молча страдать. Ведь я всегда буду рядом. – Сара легла рядом со мной поверх одеяла. – И больше не придется никого обижать.

Дата добавления: 2015-08-10