Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 25 Все сначала

Глава 14 Под поверхностью | Глава 15 Еще одна попытка | Глава 16 Готова? | Глава 17 Смятение чувств | Глава 18 Время воспоминаний | Глава 19 В ожидании пятницы | Глава 20 Все не так | Глава 21 Любовная драма | Глава 22 Шиворот-навыворот | Глава 23 Границы дозволенного |


Читайте также:
  1. Если хочешь научиться доставлять себе удовольствие, то сначала обязательно определи, чего ты хочешь; осознай свои желания.
  2. Закон ясности: сначала — свобода, потом — служение
  3. И СНОВА ВСЕ СНАЧАЛА
  4. КАЖДАЯ ГОНКА —ЭТО ВСЕ СНАЧАЛА
  5. о сначала разберем состав нашего щитка.
  6. Парень сначала не понял, потом медленно залился краской. Весь, от лба до ворота.

Еще не открыв глаза, я услышала где-то на заднем плане тихую музыку. Исполнителя я не узнала, но голос его действовал умиротворяюще. Я сделала глубокий вдох, отдавшись во власть музыки, и только потом попыталась открыть глаза. И не смогла.

Они распухли и отекли, тело ужасно болело, особенно грудь. Я с трудом выпрямила затекшие руки и ноги, так как целую ночь пролежала свернувшись клубком. Эвана в комнате не было, но о нем напоминала звучавшая из динамиков лирическая мелодия.

Тогда я осторожно села на край кровати и попробовала вдохнуть полной грудью. Я чувствовала себя обессиленной и опустошенной, словно до капли растратила эмоции и чувства. Медленно поднялась и прошла в ванную комнату, даже не потрудившись посмотреть на себя в зеркало, поскольку прекрасно знала, что увижу, увы, хорошо знакомый отрешенный взгляд.

Потом разделась и залезла в душ, подставив тело под тугие, горячие струи. Но даже после душа чувствовала себя словно выжатый лимон. А выйдя из ванной, обнаружила под дверью спортивные штаны и футболку. Значит, Эван в курсе, что я уже встала.

Я натянула футболку, повисшую на мне мешком, и закрутила на талии пояс штанов, чтобы случайно не потерять их по дороге. Заплела мокрые волосы в косу и только тогда вернулась в комнату. Эван меня уже ждал. Сидел на кровати, опершись спиной на изголовье, и переключал каналы.

Но, когда я скользнула в постель и бросилась ему на грудь, сразу выключил телевизор.

– Как дела? – поинтересовался он.

– Хорошо, – охрипшим от рыданий голосом ответила я.

– Ты можешь объяснить, что произошло вчера вечером? – попросил он. Но у меня на глаза тут же навернулись слезы, а в горле встал противный комок. – Если ты не хочешь…

– Да нет, все нормально, – закашлявшись, выдавила я.

Подняла голову и встретила взгляд его серо-голубых глаз. Между бровей залегла тонкая морщинка. Нет, во что бы то ни стало надо попытаться ему все объяснить.

– Мама винит меня в папиной смерти, – произнесла я, сразу почувствовав удушье.

– Почему? – напрягся Эван.

– Он умер в день моего рождения, – объяснила я. – Когда возвращался домой из кондитерской, где покупал торт.

– Но ты-то здесь при чем?

– Если рассуждать логически, то ни при чем, – пожала я плечами. – Но мама до сих пор страдает, и я для нее что-то типа козла отпущения. Сломала ей жизнь.

– Эмма, это вовсе не так. Она взрослый человек. И должна понимать, что несчастные случаи происходят сплошь и рядом. Ты не можешь считать, будто в чем-то виновата.

– Я…

Нет, невозможно было сказать те слова, которых он ждал от меня: типа, я все понимаю и совесть моя чиста. Чувство вины сковало язык и сжало горло. Ведь в тот роковой миг он оказался на дороге именно из-за меня, что совершенно бессмысленно отрицать.

Когда судьба отнимает у тебя любимого человека, законы логики сразу перестают действовать. Теперь понятно, почему мама так хотела, чтобы я прочувствовала ее страдания. Она была не в состоянии держать в себе эту боль. Ей надо было найти еще кого-то, кто тосковал бы по нему так же сильно.

– Представляешь, я совершенно его не помню, – сказала я Эвану, пытаясь воскресить в голове папин образ. – Наверное, если бы помнила, это означало бы, что я смирилась с его потерей и, естественно, с вечной тоской по нему. И я постаралась вычеркнуть его из памяти. По крайней мере, все обстояло именно так, вплоть до вчерашнего вечера. А теперь мне ужасно больно… – Тут я уже в который раз залилась слезами. Эван сразу притянул меня к себе и крепко обнял. – Даже трудно дышать… – Горячие слезы текли по щекам. – У меня такое чувство, будто это случилось только вчера… – И я захлебнулась рыданиями.

– Все нормально, – попробовал успокоить меня Эван. – Я понимаю.

Я лежала в его объятиях до тех пор, пока снова не обрела способность говорить.

Тогда я села и вытерла мокрое лицо.

– А мы можем просто полежать? – хлюпая носом, спросила я.

Эван протянул мне бумажные носовые платки:

– Конечно.

Я снова уютно устроилась на груди у Эвана и стала слушать, как бьется его сердце. Он укрыл меня одеялом и обнял так крепко, словно тем самым хотел развеять все мои тревоги и печали.

Музыка стихла, это Эван включил телевизор. Он выбрал какой-то остросюжетный фильм, но от усталости я, естественно, сразу отключилась.

А когда открыла глаза, уже стемнело. Эван лежал рядом, забывшись беспокойным сном. Я вдохнула знакомый запах свежести и поцеловала его в губы. Он сонно заворочался и прижал меня к себе. Я скользнула губами по его шее, почувствовав, как бьется тонкая жилка. Он улыбнулся, но остался лежать с закрытыми глазами. Тогда я нашла чувствительную точку за ухом и снова поцеловала.

– Привет, – неохотно открыв глаза, сказал он.

– Привет, – отозвалась я и, коснувшись губами его подбородка, стала осторожно подбираться к полуоткрытому рту.

Наши губы встретились, я прижалась к нему всем телом, он запустил руку мне под футболку и стал нежно гладить по спине.

Мы двигались в едином ритме, я чувствовала на теле его теплые руки, и у меня сладко замирало сердце. Но вот дыхание его участилось, а руки осмелели, медленно, но верно пробираясь за пояс спортивных штанов и дальше вниз. Он стащил с себя футболку, обнажив мускулистую грудь. Я пробежала пальцами по рельефным мышцам, по впалому животу, щекоча губами сначала плечи, а потом – шею. И уже собралась было снять футболку, как он неожиданно отстранился и испытующе посмотрел на меня.

– Что? – смущенно спросила я, решив, что допустила какую-то оплошность.

– Не сейчас, – ответил Эван. – Не здесь и не так.

Я бессильно рухнула рядом с ним на кровать, чувствуя горячие пульсации во всем теле, и разочарованно прошептала:

– Хорошо.

– Но ты ведь все понимаешь, да?

– Понимаю, – не глядя ему в глаза, ответила я.

Конечно, я все понимала. Наш первый раз не должен был прийтись на тот день, когда я предавалась горю, оплакивая безвременно ушедшего отца. Но именно сейчас я, как никогда ранее, хотела чувствовать Эвана, испытывала в этом острую потребность, надеясь тем самым залечить открывшуюся прошлым вечером душевную рану.

– Может, и сегодня останешься у меня ночевать? – спросил он, прижимаясь губами к моему виску.

– Мне надо домой.

– Неужели обратно к Рейчел? – удивился он. – Не уверен, что…

– Да, я должна, – перебила я его. – Все нормально. Мне необходимо с ней поговорить. Я только теперь поняла. Возможно… возможно, мы сумеем примириться.

– Эм! – Эван терпеливо ждал, когда я посмотрю на него. Я приподняла голову, его глаза были полны тревоги. – Ты ни в чем не виновата. Что бы она там ни говорила, во что бы ни верила, ты должна это знать. Договорились?

– Да, – прошептала я.


Мы свернули на подъездную дорожку и увидели, что в доме абсолютно темно, хотя мамина машина была на месте. Я взглянула на слепые окна, не решаясь открыть дверь.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросил Эван.

– Нет, – не отрывая глаз от притихшего дома, ответила я. – Все будет в порядке.

– Позвони потом, хорошо?

– Обязательно.

Итак, я вышла из машины и тяжело вздохнула, приготовившись к худшему. Эван провожал меня глазами до тех пор, пока я не исчезла за входной дверью.

Я включила свет в прихожей и прислушалась. Внутри было непривычно тихо. Я прошла в гостиную, посмотрела в окно. Эван медленно отъезжал от дома. Зажгла свет и остолбенела. Покерный столик как стоял, так и остался стоять. Везде, куда ни глянь, миски с остатками чипсов и пустые стопки. И я немедленно приступила к ликвидации последствий вечеринки: убрала грязную посуду, отнесла объедки на кухню.

Справившись наконец с беспорядком, я обреченно поплелась наверх. К этому моменту я морально готовилась весь тот час, что провела на кухне. А когда проходила мимо ее двери, то услышала плач.

Я оцепенела, внутри все похолодело. И, недолго думая, постучалась в комнату. Всхлипывания сразу же прекратились.

– Да? – еле слышно отозвалась она.

С замиранием сердца я медленно открыла дверь и вошла внутрь.

– Привет, – поздоровалась я.

Мама лежала на кровати. Расплывшаяся косметика, всклокоченные волосы, красное лицо и опухшие глаза. До боли знакомая картина. Мама даже не потрудилась снять одежду, в которой была на вечеринке.

Я осторожно присела на краешек кровати, подальше от нее.

– Эмили! А я уж грешным делом решила, что ты тоже меня бросила, – просипела она, доставая из коробки бумажный носовой платок.

– Нет, – ответила я. – Мне просто нужно было время подумать.

– Значит, ты… ты остаешься? – Дыхание ее было хриплым и отрывистым.

– Остаюсь, – твердо сказала я.

Она повернулась ко мне спиной и, похоже, снова заплакала. Я машинально протянула к ней дрожащую руку, но не осмелилась до нее дотронуться. А потом посмотрела на все это со стороны и решила попробовать убрать защитный барьер. Я открылась маме навстречу, сразу почувствовав ее боль, свою боль, снова стала маминой дочкой и наконец погладила ее по спине.

Ее тело сотрясали судорожные рыдания. А я терпеливо ждала, пока она успокоится, тем самым давая ей понять, что я ее не оставлю.

И через некоторое время она действительно затихла. Я убрала руку, она перевернулась на спину и посмотрела на меня красными глазами.

– Может, посмотрим какой-нибудь фильм и поедим мороженого? – предложила я.

– Конечно. – Она принялась стирать с лица потеки слез и косметики, потом тяжело поднялась. – Пойду приму душ, – сказала она и тихо добавила: – Я рада, что ты меня не бросила. – И уже по пути в ванную комнату неожиданно крикнула: – Только ничего романтического или душещипательного! Иначе я за себя не ручаюсь.

Я рассмеялась, а она сразу закрыла за собой дверь. Потом я отправилась к себе в комнату за кошельком и ключами от машины. Мобильник мигал красным. Пропущенные звонки от Джонатана и Эвана, а еще эсэмэски за предыдущий вечер с вопросами, где я и все ли со мной в порядке, которые я решительно стерла. И только доехав до парковки перед продуктовым магазином, я набралась мужества перезвонить Джонатану, хотя сама толком не знала, что сказать.

– Привет, – практически сразу ответил на звонок Джонатан. – Как дела?

– Нормально.

– Ты уверена? Вчера вечером вид у тебя был далеко не нормальным.

– Как-нибудь справлюсь, – нервно теребя руль, ответила я.

– Поверить не могу, что она так могла поступить. Я собирался побежать за тобой, но Эван меня опередил, а тут еще она принялась орать как оглашенная. Прости. В любом случае я должен был тебе помочь.

– Ничего страшного. – Его слова меня неожиданно смутили. – Я все понимаю.

– А где ты сейчас? У Сары?

– Нет, вернулась домой.

– Ты – что? – удивился он. – Почему?

– Хмм… – растерялась я. – Потому что она моя мать, ей сейчас плохо, и я должна быть рядом. Ее сейчас ни в коем случае нельзя оставлять одну.

– Эмма, то, что она сделала, – это ужасно. Как… – Здесь он остановился, явно пытаясь взять себя в руки. – Я тебе удивляюсь. Не понимаю, как можно считать то, что произошло, делом житейским.

– А я и не считаю… Все немножко не так, – вяло отбивалась я. – Просто мне кажется, что я начинаю понимать мотивы ее поведения. Типа того.

Джонатан помолчал, а потом решительно заявил:

– Я не допущу, чтобы она обращалась с тобой подобным образом. И обязательно положу этому конец. Ты меня хорошо поняла, да?

– Вообще-то, я знала, что рано или поздно нечто подобное обязательно произойдет, – сказала я, но он не ответил. И когда молчание уж слишком затянулось, небрежно бросила: – Ладно, мне пора идти.

– Позвони мне, – поспешно произнес он, прежде чем я успела отключиться. – Даже если захочется просто сказать «привет». Позвони. – Его голос дрожал от волнения.

– Обязательно позвоню, – пообещала я, хотя у меня не было особой уверенности, что я именно так и сделаю, и вообще следует ли это делать.

Когда я вернулась домой, мама уже успела принять душ и теперь лежала на диване, укрыв ноги одеялом. Без макияжа сразу проступили тонкие морщинки вокруг рта и в уголках глаз. Она выглядела… что ли, какой-то потрепанной. И сдавшейся.

Увидев диск с фильмом и две пинты мороженого, она попыталась улыбнуться, но глаза оставались безжизненными.

Я поставила диск и устроилась рядом с ней на диване. Мы в полной тишине ели мороженое и смотрели фильм, но она неожиданно нарушила тягостное молчание:

– Иногда я бываю такой сукой, да?

Это прозвучало так неожиданно, что я растерялась. Я не решалась на нее посмотреть, хотя она, похоже, и не ждала ответа. Просто задумчиво ковыряла ложкой мороженое.

– Ума не приложу, что со мной такое, – продолжила она. Я осторожно скосила на нее глаза. Но она даже не глядела в мою сторону. Сидела, уставившись в пол, словом, полностью ушла в себя. – Стоит мне выпить лишнего, как начинаю говорить глупости. Нет, я ужасный человек.

– Ты не права, – машинально произнесла я. Она бросила на меня виноватый взгляд. Я ответила ей слабой улыбкой. – Раньше я не понимала, через что тебе довелось пройти. Абсолютно ничего не знала.

– Он здорово помогает, – задумчиво проговорила мама. Я нахмурилась, не понимая, о чем это она. – Алкоголь, – объяснила она. – Делает боль не столь острой. Я ведь не такая сильная, как ты. Ты умеешь закрываться и блокировать негатив. Всегда умела, даже в детстве. Ты ведь не плакала на… на его похоронах. – Ее голос дрогнул. Глаза увлажнились, нижняя губа задрожала. – Если бы ты только знала, как мне его не хватает! – У нее по щекам потекли слезы, она еле слышно выдохнула: – Мне его не хватает, и я не знаю, что с этим делать. – Она сразу поникла, согнувшись под бременем воспоминаний.

Отставив в сторону мороженое, я придвинулась поближе, обняла ее за плечи, чтобы хоть как-то утешить. Она буквально рухнула в мои объятия и разрыдалась.

Не знаю почему, но у меня не было слез. Возможно, я уже дошла до определенного болевого порога и, как она говорила, сумела психологически отгородиться от происходящего. Я утешала ее, но не позволяла печали проникнуть слишком глубоко в сердце. Если честно, то я такого не помню, чтобы мы с ней хоть раз обнимались. Однако, несмотря на этот прилив нежности, я практически не ощущала ее присутствия рядом. Да, я была и собранной, и отстраненной, но только не сильной.

Я сидела рядом с ней, гладила по голове, говорила слова утешения, объясняла, что тосковать по усопшему мужу – это нормально. И что у нее все будет хорошо.

Наконец мама подняла голову и вытерла слезы.

– Спасибо тебе. – Она попыталась улыбнуться, но у нее не хватило сил даже на такую малость. Лицо оставалось измученным и грустным. Тогда она тяжело вздохнула и выпрямилась. – Вечеринка получилась полный отстой, да? Наверное, в этом доме нельзя отмечать дни рождения, – сказала она и, заметив мои удивленно поднятые брови, продолжила: – Похоже, мне сейчас лучше лечь спать. Прошлая ночь выдалась беспокойной, и я буквально валюсь с ног. Ну что, утром увидимся?

– Конечно, – ответила я.

Она с трудом встала, шаркающей походкой поднялась по лестнице и прошла к себе. Я проводила ее взглядом, легла на диван и накрылась одеялом, хотя сна не было ни в одном глазу.


Кто-то барабанил в дверь, я сразу выпрямилась и села. Вроде бы все тихо. Возможно, показалось. Но неожиданно стук возобновился с новой силой – и я подскочила как ужаленная. Сердце дико колотилось.

В комнате было так темно, что не видно было двери. Я заморгала, но не смогла сфокусироваться. И буквально оцепенела от страха.

А за дверью раздавались жуткие вопли. Похоже, кричал ребенок, маленькая девочка. При звуках этого испуганного голоса я в ужасе откинула одеяло. Шагнула в темноту, почувствовав под ногами холодные доски пола.

Невозможно было разобрать, что она говорит. Нескончаемый стук в дверь заглушал слова. Мне показалось, будто она просит:

– Выпустите меня!

В ее голосе я услышала столько отчаяния, что тут же поспешила на помощь. Слепо шаря перед собой руками, попыталась нащупать дверь. И наконец почувствовала под пальцами дверное полотно. Дерево содрогалось под ударами крошечных кулачков. И неожиданно я услышала ее крик:

– Уходи!

И тут я судорожно вздохнула. Глаза широко открылись. В комнате работал телевизор, я лежала на диване. В висках бешено пульсировала кровь. Руки тряслись. А в ушах до сих пор стоял ее крик, полный животного страха.

Я бросила взгляд в сторону лестницы, прикидывая, не лечь ли в кровать, но сразу поняла, что заснуть вряд ли удастся. Потом взяла пульт и принялась переключать каналы, однако так и не смогла прогнать из головы леденящий душу плач и еще плотнее завернулась в одеяло.

Достала мобильник, плохо понимая, зачем это делаю. Просто чувствовала настоятельную потребность услышать человеческий голос, способный заглушить жалобные вопли, что до сих пор стояли в ушах.

И практически сразу услышала:

– Привет. Не спится?

Губы невольно растянулись в улыбку.

– Да. Тебе тоже?

– Угу. А что смотришь? – спросил Джонатан.


Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 24 С днем рождения!| Глава 26 Разочарование

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.016 сек.)