Глава 27. Часть 1.

EPOV.

– Привет, – прошептала Белла. – Мне приснился Эдвард, и появился Эдвард.

Определенно, это добрый знак. Я улыбнулся ей, присев рядом на краешек кровати.

– Как ты? – спросил я аккуратно. – Как себя чувствуешь?

Мне чертовски сильно хотелось завалиться рядом, прижать Беллу к себе, гладить ее волосы, целовать бледные щечки, но... Нет. Я не могу делать вид, будто все как раньше. Потому что теперь все иначе.

– Погано, если честно, – она поморщилась. – Словно с лестницы загремела.

Я не мог не рассмеяться.

– Ты и загремела.

– Да, я помню... – ее глаза вдруг расширились, Белла крепко схватила меня за руку. – Джеймс... он...

– Тшшш… – я все-таки позволил себе придвинуться ближе, сжал ее ладонь в ответ, а свободной легонько коснулся ее лица. – Его нет больше. Он сдох.

– Ох… – она зажмурилась, а потом вдруг резко выдернула руку, прижав ее к глазам. – Это... ох...

Я растерялся. Она продолжала охать и что-то невнятно бормотать. Я ни черта не понимал. Не может же она жалеть его после всего, что было?

– Я ужасная, да? Мне его не жалко совсем. Я рада, что он сдох. Это плохо, да? Так же нельзя, но я рада... – заговорила она наконец.

– Белла, господи! – я отвел ее руку от лица. – Он же тебе всю жизнь испоганил. С какой стати тебе его жалеть? Он бы убил тебя на хрен. Неужели ты не понимаешь?

Она распахнула глаза, уставившись на меня.

– Если тебе от этого легче, то я тоже отвратительный. Мне совершенно не жалко это извращенное подобие человека. Жалко только, что не я помог ему сдохнуть.

– Он хотел... – опять начала Белла.

Я приложил палец к ее губам.

– Я знаю. Я видел. Забудь это все. Просто не думай. Не вспоминай. Все кончилось. Совсем.

Она замотала головой, потом закивала. Я каким-то шестым чувством осознал, что моя девочка сейчас прощается со всем дерьмом, что было в ее жизни. Она была такая трогательная, ранимая. Вздох облегчения сорвался с ее губ, но потом она вновь напряглась.

– Там был еще кто-то. Полицейский? Он его убил? Откуда он взялся? – затараторила она.

– Это Лем. Из ФБР. Он следил за Джеймсом, потом за тобой. Мы потеряли его. Я чувствовал, что ублюдок тебя ищет, и послал Лема в ЛА.

– Ты послал? – блин, я и не думал, что ее глаза могут еще сильнее округлиться.

– Да. Согласовав с его начальством, конечно.

– С ним все в порядке? Я слышала два выстрела!

– Да, он в порядке. Царапнуло плечо. Он даже рад. Отпуск и повышение заработал. Эти федералы такие отмороженные, – я тупо захихикал, вспоминая блаженную физиономию Лема.

– Значит, он пристрелил Джеймса? – Белла продолжала допрос.

– Он ранил его. В ногу, – я невесело хмыкнул. – Смит свалился с той же лестницы, только переломал себе шею в трех местах. Не повезло.

– Пфф! – фыркнула она почти весело. – Причем тут везение? Просто я так часто падаю, что мое тело группируется автоматически. Это уже рефлекс.

Мы вместе рассмеялись. Белла ойкнула, схватившись за руку.

– Так, все. Хватит болтать. Поспи еще, – попытался я поиграть в доктора.

– Нет. Пожалуйста, не уходи. Поговори со мной, – она опять вцепилась в мою руку.

– Белла, тебе нужно отдохнуть, – не сдавался я. – Я буду здесь. Спи. Еще рано.

– А ты? Ты здесь спал? – она взглянула на диван у окна.

– Хотел дождаться твою маму, – попытался отбрехаться я. – Она будет уже скоро.

– ТЫ ПОЗВОНИЛ МАМЕ?! – взвизгнула Белла, дернувшись, и снова зашипела от боли.

– Черт, Свон, прекрати скакать! – рыкнул я на нее, теряя терпение. – Конечно, я позвонил.

– Боже, она же с ума сойдет! Не надо было.

Я только глаза закатил.

– Белла, что за тупая привычка культивировать все дерьмо в себе? Она же твоя мать, в конце концов. А ты ей ничего не рассказывала: ни про суд, вообще ни о чем, – я злился все сильнее, потому что она и обо мне промолчала – не только о дерьме.

Рене, пребывая в глубоком шоке, выслушала мой рассказ о Джеймсе и пожаре, о приговоре и инциденте в ЛА. И она, черт возьми, была в четкой уверенности, что я просто коп, который вел дело Беллы. Это было охуеть как неприятно.

– Отлично, Каллен! Как будто мне мало того, что ты выкупался в моем дерьме… – процедила она, отвечая мне той же злобой во взгляде.

– Купаться в чужом дерьме – моя работа, – бля! да что я несу? Какая, в жопу, работа? Я просто хочу быть частью ее жизни, какой бы дерьмовой она ни была.

Белла насупилась. Я уже собрался извиниться, когда она сама заговорила.

– Значит, Лем позвонил, и ты прилетел? – спросила она небрежно.

– Нет. Мне позвонили из больницы сразу, как ты поступила. В твоем ежедневнике мой номер в графе для экстренной связи, – я сжал губы, чтобы не разулыбаться как пацан.

А вот это было охуеть как приятно…

– А, да... Действительно, – он подняла глаза к потолку и зарделась, как маков цвет.

Я не сдержался – заулыбался все-таки.

– Это очень мило.

– Угу.

Мы опять замолчали. Белла рисовала круги на простыне. Я следил за ее пальчиком.

– Твой кадровик. Хайди Коллинз… – я решил по полной признаться ей в своих мотивациях. – Она подруга Джеймса.

– Хайди? – пискнула Белла. – О, господи... Она же послала меня в то здание... На встречу с...

– С Джеймсом, – закончил я. – Она задержана. Говорит, что Джеймс был влюблен в тебя. Год назад он просил ее пристроить тебя на работу. А сейчас просто хотел встретиться. Не знаю, врет или нет...

– Капец… – буркнула девочка. – Значит, меня пристроили по блату. Просто блеск!..

– Я звонил тебе, хотел предупредить...

– Я забыла дома телефон.

– Ты такая растяпа, Свон!

Она улыбнулась, закусила губку.

– Спасибо, – вдруг тихо проговорила она себе под нос.

– За что?

– Что не бросил меня. Что прилетел. Что остался на ночь в больнице. За все...

Я тупо покивал. Опять тишина. Отличный момент вспомнить про ребенка, Белла. Вообще сказать мне, что беременна. Неужели она не знает? Хотя... Да кто ее разберет…

– Не хочешь мне ничего сказать? – начал я осторожно.

– О чем? – невинные взгляд, удивленно приподнятые брови.

– Ну, может, что-то важное... Чего я не знаю... Но должен знать.

– Наверное... но... Потом... Если захочешь.

Блин, вот о чем она? Надоело!

– Когда у тебя были последние месячные? – выпалил я на одном дыхании.

– Что, прости?

– Ответь мне!

– Боже, Эдвард, это что, дежурная шутка теперь? Несмешная, – фыркнула она.

– Когда, Белла?

– Блин, да не помню я... кажется, еще... – она осеклась, вздрогнула.

– В Форксе? – уточнил я, уже зная, что прав.

– Даааа, – протянула она.

– Уже две недели задержки, да?

– Я не... не... знаю... кажется... О, боже! – и вновь она зажмурилась.

Я поднялся с кровати, отошел к окну. Она не знала. Тупая радость, что Белла не собиралась тайком сделать аборт, заполнила мое сердце.

– Откуда ты узнал?

– Твои анализы. Отец сказал, это чудо, что ребенок выжил, хотя теперь я полагаю, что чудо – твоя способность группироваться при падении, – ухмыльнулся я себе поднос, не решаясь обернуться и взглянуть ей в глаза. Что я там увижу? Страх? Растерянность? Удивление? А может, все сразу?

– Думаешь, это смешно?

– Я не знаю, – брякнул я тупо.

– Карлайл? Он здесь?

– Я просил его приехать.

– Понятно.

У меня в кармане затрещал мобильный. Смс от Рене.

– Твоя мама уже здесь. Я встречу ее, – я, наконец, развернулся и сказал то, что должен был: – Белла, я знаю – это все неожиданно. Ты сейчас в шоке от пережитого. Поспи, пожалуйста. И... все-таки попробуй подумать. Не хочу на тебя давить. Я приму любое твое решение.

– Куда ты? – крикнула она мне в спину.

– Встречу твою маму. Я приеду завтра утром. Нужно еще все утрясти с местными копами, чтобы они не тревожили тебя до выписки.

– Если хочешь, езжай ко мне. Я позвоню Кэти, она не будет против, – неожиданно предложила она.

– Кэти?

– Моя соседка.

– Не стоит. Я поеду к родителям. Мама убьет меня, если я не нарисуюсь в ближайшие сутки, – все пытаюсь шутить... Супер, Каллен!

– Они живут в ЛА?

– В пригороде.

– Ты не говорил.

– Ты не спрашивала. Отдыхай.

– Эдвард! – опять остановила она меня.

– Что?

Я повернулся и встретил ее взгляд, вцепившийся в меня мертвой хваткой. Она словно просила меня глазами: не уходи. Словно извинялась за что-то. Словно ждала от меня каких-то слов. Нет, малыш… Я все сказал – ты знаешь, что я люблю тебя. Я все сделал – ты ждешь от меня ребенка. Теперь только тебе решать, что со всем этим будет. Мне нужно знать ответы на свои вопросы. Я не собираюсь подталкивать тебя. Думай сама…

– Я подумаю, – сказала она хриплым голосом. – Мне, правда, нужно все осознать.

– Хорошо.

Я, наконец, вышел из палаты.

***

Я сразу узнал ее маму, стоявшую у стойки регистрации. Не внешне. Скорее, каким-то шестым чувством. Я перекинулся с ней дежурными фразами, проводил до палаты, не решаясь вновь взглянуть на Беллу. Интересно, она скажет матери? Что она решит? Что она чувствует сейчас? Если я не свихнусь до завтра – это будет чудо. Еще одно.

***

Мама открыла мне дверь почти сразу. Бросив сумку на пол, я заключил ее в крепкие объятья.

– Не прошло и года, соизволил-таки появиться, – проворчала она.

– Я балбес, прости, – ухмыльнулся я ей в макушку.

Эсме отстранилась, внимательно изучая меня.

– Жутко выглядишь, – вынесла она мне приговор.

– Ага, мам, я тоже скучал, – сострил я.

– В душ и спать, живо! – скомандовала матушка.

Я даже не собирался спорить. Только уточнил:

– Отец уже уехал?

– Вы в полчаса разминулись.

Я вопросительно взглянул на нее.

– Да, Эдвард, он все рассказал. Не надо так на меня таращиться. Отдохни. Вечером все расскажешь.

Я кивнул и попилил наверх. Моя старая комната была прибрана и выглядела так, словно я только вчера уехал из дома. Я не жил здесь с девятнадцати лет, но мама упорно не желала превратить ее в тренажерный зал или комнату для гостей. Я усмехнулся, понимая, что она просто не желала признавать, что я взрослый. Черт, мне тридцать три, а она до сих пор может позволить себе пропесочить мой мозг, словно я борзый юнец. Остается поблагодарить бога, что Эсме такая жалостливая. Отец бы точно сразу усадил меня в кабинете и устроил допрос с пристрастием. Мама – нет. Она жалела меня. Всегда. Сначала сон, еда. А уж потом казнь.

Я смывал с себя больничный запах, отключая все эмоции. Просто помыться и лечь спать…

Как ни странно, мой мозг послушно отключился, как только голова коснулась подушки. Но поспать мне не дали. Позвонил детектив из департамента, уверив, что нужды беспокоить Беллу нет, так как Лем дал весьма исчерпывающие показания. Смит мертв – так что до суда дело не дойдет. Просто формальности. Хайди, видимо, убедила копов, что стала соучастницей по глупости, а не по злобе. Я не удивился. У нее муж, дети. Она завязала с наркотой после того инцидента с отчислением. Какой ей резон желать Белле смерти?

Мозги снова закипели, как только я представил, что могло случиться, не поспей Лем вовремя. На часах была уже половина четвертого, и я решил спуститься вниз. Есть хотелось чертовски. Вчера я только кофе хлебал литрами и дымил, как паровоз.

Маму я нашел на кухне. Как ни странно, она всегда готовила сама, хотя отец давно настаивал на найме повара. Она и в саду все делала сама. Только уборка иногда раздражала, и мама прибегала к услугам клининговой службы. Я всегда скучал по ее стряпне: в академии и потом в Чикаго. Самому почти всегда было лень, хотя я готовил весьма неплохо. Таня в принципе не признавала существования плиты и духовки. Только с Беллой я чувствовал тот старый, почти забытый уют семейного очага. Горячий ужин, разговоры за столом, телевизор в обнимку... Как бы я хотел вернуть это все... Как бы я хотел получить еще больше! Всю ее целиком. И навсегда.

– Ну вот, уже лучше, – улыбнулась мама, доставая из шкафа тарелки. – Садись и ешь.

Я вдруг почувствовал жуткую потребность обнять ее. Определенно, я говнюк. Больше года не показываться дома – просто свинство.

Я пересек кухню и обнял маму.

– Я скучал, мам. Правда.

– Давай-давай, непутевый, подлизывайся, – она вроде бы пыталась злиться, но я услышал тепло и улыбку в ее голосе. – Ну все, все, верю… отпусти, задушишь.

Я заулыбался ей, как мальчишка, и послушно уселся за стол. Мама опустилась на стул рядом. Я уплетал за обе щеки, между своими чавками отвешивая ей комплименты. Мама посмеивалась, лишь иногда, словно между прочим, замечая:

– Волосы отросли.

– Похудел, или мне кажется?

– Мог бы и побриться.

– И звонить стоило бы почаще. Раз уж не приезжаешь.

Я кивал, расписываясь в собственной гнусности. Эсме только головой качала, снабжая меня все новыми порциями вкуснятины. После яблочного пирога она достала початую бутылку вина, разлила в два бокала. Я напрягся. Разговор обещал быть душевным.

– Мне кажется, или вы с отцом вчера отмечали? – ощетинился я.

– Не дерзи! – отбрила она меня, повысив голос.

Я сник и почти приготовился отправиться в угол за свою дерзость. Черт знает что. Как она это делает? Одно слово – и я тушуюсь, как малолетка. Мама…

– Правда, мам, отмечать совершенно нечего. Отец, конечно, уже прикидывает, какое дерево срубить в саду, чтобы начать вытачивать колыбель, но…

– Так, замолчи, пожалуйста, и послушай меня, – опять перебила она. – Ты три года не разговаривал с отцом нормально после того, как вы поцапались перед выпускным. Ты женился на странной особе, только чтобы Карлайла хватил кондрат. Ты методично врал нам о своих отношениях с этой девочкой…

– Белла, ее зовут Белла, – вклинился я, втягивая голову в плечи.

– Да что ты! Белла! Как мило, Эдвард, что ты сообщил нам имя своей подруги после года отношений. Как здорово, что ты решился, сынок! Я горжусь тобой! – она издевательски зааплодировала.

– Мам…

– И не мамкай! Отец, конечно, перегибает иногда, но он достаточно терпелив в данной ситуации. И я, между прочим, тоже… Сколько раз я сама хотела приехать в твой Форкс и надрать тебе уши.

Она, наконец, выдохлась и отхлебнула из бокала.

– Мам, у нас все сложно… Правда... Чертовски сложно.

– Рассказывай, – приказала она.

И я рассказал. Без жутких подробностей о Смите, без горячих сексуальных нюансов, но рассказал – как на духу. Меня словно прорвало. Я вывалил ей все. Как мы дружили, ругались, сходились, переживали вместе жуткие моменты. И как она уехала, оставив меня.

Мама слушала, не перебивая. Лишь отрицательно покачала головой и сжала губы, когда я полез в карман за сигаретой. Стоит ли говорить, что я решил отказать себе в дозе никотина.

– Значит, влюбился, – заулыбалась Эсме, когда я обессиленно уронил голову на руки. Озвучивание моих страхов по поводу решения Беллы насчет ребенка окончательно выжали из меня все силы.

– Угу… – промычал я в руки и тут же расслабился, потому что мама начала гладить меня по голове.

– Ох, Эдвард, я уж думала, этого никогда не случится.

– Мам, ты прости, – я поднял голову. – Но я не хотел вам говорить, потому что сам ни черта не знал. Я так боялся, что она уедет. Что это все закончится… И этот долбаный Смит. Я не хотел вас ни обнадеживать, ни пугать… Прости.

– Я понимаю, дорогой. Но теперь-то все кончилось. Ты ведь заберешь ее в Форкс? Вам нужно пожениться. Я знаю, сейчас модно жить без росписи, но ребенок, Эдвард…

–Мам, да я понимаю, но это же, на хрен, Белла Свон! Черт знает, что она напридумывает себе!

– Не выражайся! – рыкнула Эсме. – Свон? Знакомая фамилия…

– Ее отец – Чарли Свон, бывший шериф Форкса.

– О-о-о… – она закатила глаза. – Мыльная опера какая-то. Я уже начинаю скучать по твоей унылой Тане.

– Она не унылая... И уже давно не моя, – оскалился в свою очередь я.

Меня всегда бесило, что они не могли разглядеть в Тане ничего, кроме моего знака протеста, хотя… Я и сам не смог. Но от этого бесило не меньше.

У меня в кармане тренькнул мобильный. С номера Рене пришло смс:

Во сколько ты завтра приедешь? Б.

Я поежился. Она что-то решила. Так быстро…

Утром в десять, нормально? Э.

– Это она?

– Да.

Опять смс:

Окей. Меня выписывают в 12. Б.

Я быстро написал, что буду, и пожелал ей спокойной ночи.

Мама молчала. Я расчесывал рукой свою отросшую шевелюру. Сомнения раздирали мне сердце. Я прикрыл глаза, представив себе мою девочку с округлившимся животиком, с малышом на руках, с важным красопетом у школы, ее слезы, когда она отпустит свое дитя в колледж. Меня передернуло. Я чертовски хорошо представлял Беллу в роли матери. Она будет в меру строгой, веселой мамкой, которая будет нравиться всем его друзьям. Но…

Понимает ли это она сама? Ей страшно сейчас, конечно. Она сказала Кори, что не хочет замуж. И уж тем более она не пойдет за меня по залету. Я и сам не хочу. Черта с два. Хватит с меня. Одного брака без любви достаточно даже для такого тупого копа, как я. Мне нужна Белла. Моя Белла. Та, что любит меня.

– Эдвард, она не сделает аборт, – проговорила мама.

Видимо, я хреново скрывал свои чувства.

– Я даже думать об этом не хочу.

– Вот и не думай, – подытожила она.

В десять вернулся отец, и мне пришлось пересказать всю историю заново. Карлайл тоже не думал об аборте. Он был на все сто уверен, что Белла не из тех, кто запросто может отказаться от радости материнства в угоду своему эгоизму или под давлением обстоятельств. Они успокоили меня. Частично. Меня волновали мамины внимательные взгляды и оброненное, словно невзначай: «Держи меня завтра в курсе. Если что, я быстро ее образумлю». Вот что она имела в виду? Определенно, я не хочу, чтобы Эсме подвела меня к Белле за руку и отчитала последнюю, какая она плохая, что обижает ее сынулю.

Я обнял родителей и поплелся к себе. Что-то мне подсказывало, что эти двое Калленов будут полночи строить козни. И я оказался чертовски прав.

BPOV.

Я распахнула глаза, уставившись в потолок. Тоскливый интерьер палаты уже успел набить оскомину. Взглянув на часы, я поняла, что придется встречать Эдварда в сорочке. Что за черт! С этим вывихом я даже одеться сама не могу. Не говоря уж о том, чтобы накраситься. Умыться и почистить зубы – уже счастье.

Мама уехала еще вчера вечером. Она должна была собрать мои вещи. Я поморщилась от перспективы вернуться в Финикс. Нет, не то чтобы мне там было плохо. Просто я уже разучилась жить с мамой. У нее своя жизнь – Фил, работа. А я ненавижу путаться под ногами. Но, видимо, придется. Хотя бы пока шину не снимут. Потом арендую квартирку где-нибудь в пригороде. Мне вполне хватит на первое время денег от продажи дома. Хотя, честно сказать, меня тупо ограбили. Недвижимость в Форксе стоит сущие копейки. Форкс… Эдвард… Я не хочу навязываться. Конечно, было бы проще с наглой рожей вернуться туда, но… Я даже не знаю, хочет ли он. Хочу ли я… Я хочу, если он хочет. А если нет? Все равно хочу… Только он не узнает. Мы никогда не говорили об этом. Да чего уж там! Мы вообще не говорили о каких-либо перспективах. Тем более о детях. Он злится на меня, я уверена. И бравировать беременностью, чтобы вернуть его себе, – низко. Вообще, я редкое дерьмо. Я свалила от него. Я игнорировала его отчаянное люблю в ту ночь. А он… Он чертовски порядочен, чтобы игнорировать мое состояние. Его работа – расхлебывать мое дерьмо. И я не собираюсь еще и вешать на него ярмо в виде беременной идиотки.

Корчась, я поплелась к умывальнику, заставляя себя не думать об этом. Мне хватило вчерашней маминой трескотни. Она так воодушевилась от мысли, что станет бабушкой. Даже не особо пытала меня насчет Эдварда. Хотя несколько раз все же начинала причитать: «Он такой внимательный. Интересный. Красивый… Белла, ты прямо как я, запала на копа. Но он, конечно, не Чарли, упокой Господь его душу». У мамы, наверное, от обилия полученной информации перегорели предохранители, и все ее последующее внимание было посвящено моему интересному положению. Она даже ничего не спрашивала о Смите и моем о нем молчании. Просто была рада за меня. Рада, что я жива и беременна. Мама…

– Белла! – услышала я встревоженный голос Эдварда.

– Я тут, – я поспешила выйти и, конечно, не вписавшись в косяк, чуть не потеряла равновесие и врезалась в дверь уборной.

– Блин, Свон! – рыкнул он, увидев меня. – Тебе противопоказано ходить и говорить одновременно.

Эдвард в момент оценил ситуацию, увидев мою скорченную от боли физиономию и шаткое положение, подхватил на руки и отнес в кровать.

– Привет, – я почему-то заулыбалась, даже не найдя для ответа вредных слов.

– Привет-привет, – буркнул он, ероша волосы. Нервничает. – Как спалось?

– Нормально, – я пожала плечами, пытаясь напустить на себя безразличный вид. Не стоит ему знать, что всю ночь меня мучили ужастики. Он жалостливый. Не хочу жалости. Хватит.

Мы неловко молчали. Я комкала одеяло. Эдвард изучал свои ботинки. Даже не присел рядом.

– Ты хочешь? – выпалила я, не в силах больше выносить эту напряженную тишину.

Он вскинул голову, уставившись на меня своими пронзительными изумрудными глазами.

– А ты? – вопросом на вопрос.

– А ты?

– А ты?

– Черт, Каллен, я первая спросила!

– Вот и ответь первая, – уперся он.

Я хмыкнула и снова замолчала.

– Да, – смело сказала я, послав к черту все свои надуманные решения.

Уголок его рта пополз вверх, вырисовывая фирменную кривую калленовскую ухмылку. Изумруды потеплели, согревая меня нежностью весенней травы. Эдвард присел на край кровати, мягко коснувшись ладонью моей щеки.

– И я хочу, – выдохнул он… облегченно? – Очень…

Я часто задышала, пытаясь унять зашкалившее сердцебиение. Он хочет… Очень! Моя щека автоматически прижалась к его руке. Эдвард подался вперед. Господи, он что, сейчас обнимет меня? Мне не суждено было это узнать. У него зазвонил мобильный. Эдвард отдернул руку, достал трубку, ругнулся, сбросил звонок. Не успел он снова взглянуть на меня, как тренькнула смска.

– Да что ж такое… – буркнул он, поднимаясь с кровати, и сам набрал номер. – Прости. Я лучше перезвоню.

Я кивнула. У него был такой странный голос. Словно случилось что-то, с чем он не может справиться. Эдвард Каллен стал похож на нассавшего в тапки котенка, которого вот-вот натычут носом в изгаженное место. Что-то новенькое. Но мне нравится. Такой смешной.

– Да.

– Все нормально.

– Нет.

– Не стоит.

– Просто нет, мам! – стальной голос, но видок…

Я захихикала. Видимо, не зря Каллен не спешил посвятить родителей в наши отношения. Блаженный папа и боевая мама. Мне бы напрячься, а я ржу.

Эдвард обернулся, видимо, услышав мои невнятные булькающие звуки. Я сжимала губы, стараясь не расхохотаться. Каллен приставил палец к виску и три раза спустил воображаемый курок, как бы вышибая себе мозги. Я уткнулась в подушку, хохоча.

Эдвард мерил палату шагами, внимая голосу матери. Он опять начал трахать рукой свою шевелюру. Любые его попытки вставить хоть слово кончались полным крахом. Мне резко стало не смешно, когда он протянул мне трубку.

Я уставилась на него непонимающим взглядом.

– Пожалуйста, Белла, поговори с ней, – умоляюще протянул Эдвард. – Или она приедет, а это, поверь мне, намного хуже.

– Ох, ладно… – я взяла телефон трясущимися руками. – Миссис Каллен?

– О, пожалуйста, никаких миссис. Я Эсме. Очень рада тебя слышать, Белла. Как себя чувствуешь?

– Нор-нормально, спасибо, – прозаикалась я. Эдвард закатил глаза.

– Тебя ведь выписывают сегодня? Думаю, тебе стоит пожить у нас какое-то время. Ну, знаешь, пока следствие не закончено, и, если что, Карлайл будет рядом. Не дай бог, конечно, но вдруг будут какие-то осложнения… – тараторила Эсме.

– Я не… даже не знаю. Я собиралась поехать к маме в Финикс, – брякнула я. – Она как раз собирает мои вещи.

– Что? –беззвучно спросил Эдвард одними губами.

– Твоя мама здесь? Чудненько, дорогая. Полагаю, в сложившейся ситуации нам просто необходимо познакомиться. Эдвард и так прятал тебя целый год. Не лишай нас удовольствия узнать тебя поближе. И дай-ка мне номер твоей мамы. Как ее зовут?

– Рене, – я как зачарованная продиктовала ей цифры.

– Вот и замечательно. Я позвоню ей. Захватите ее с Эдвардом по дороге. Нечего девочкам самим таскать чемоданы.

Я сидела с открытым ртом, дурея от четких указаний мамы Эдварда. Дар речи вернулся ко мне вместе с привычным духом бунтарства.

– Эсме, это очень мило, но я не хотела бы вас стеснять, лучше я…

– Ох, Белла, не говори глупостей. У нас огромный дом. Всем хватит места. Даже не хочу ничего слушать. Жду вас к обеду, и… – она сделала паузу. – Передай Эдварду, что я знаю: он сейчас корчит рожи. Так вот, скажи, чтобы прекратил.

– Ага, хорошо, – я рассмеялась, повесила трубку.

Каллен и правда выдавал этюды, достойные театра одного актера. Как только я протянула ему телефон, он буквально накинулся на меня.

– Что она сказала? Черт, Белла, прости! У нее долбаный пунктик командовать. Ты же понимаешь, что можешь просто проигнорировать. Мама, конечно, убьет меня, но…

– Заткнись, – я не могла больше ржать. Слезы текли по щекам, грозя мне бурной и продолжительной истерикой. Эдвард дождался, пока я успокоюсь, налил стакан воды. Я выпила.

– Белла, только не говори, что купилась! Ты реально собираешься поехать? – у него был такой ошарашенный вид.

В общем, я и сама не поняла, как уговорилась так быстро. Видимо, у Эсме врожденный дар убеждения. Я кивнула.

– Черт знает что, – протянул он, снова запустив руку в волосы.

Дата добавления: 2015-08-10