Глава 21. На моем автоответчике было два сообщения

На моем автоответчике было два сообщения. Первое — от Гарри Стейнберга, и я ему сразу перезвонила.

— А, Кинси! — воскликнул Гарри, когда нас соединили.

— Привет, Гарри. Как поживаешь?

— Недурно. У меня есть для тебя кое-какая информация, — ответил он. По его тону я почувствовала, что он испытывает удовлетворение от своей находки, но то, что я затем услышала, заставило меня просто изумиться. — Сегодня утром я разыскал наконец анкету, которую Лайл Абернетти заполнил при поступлении на работу. Из нее следует, что какое-то время он был учеником в слесарной мастерской. У мастера по имени Фиерс.

— Слесарной? — переспросила я.

— Вот именно. Я уже звонил владельцу мастерской сегодня утром. И думаю, тебе будет любопытно узнать, что он мне сообщил. Я объяснил, что Абернетти нанимается к нам на работу в качестве охранника и мне необходимо проверить его данные. Этот Фиерс сначала что-то мямлил, но в конце концов признался, что вынужден был избавиться от парня. От клиентов, которых обслуживал Лайл, до Фиерса периодически доходили жалобы о пропаже наличных денег, так что он заподозрил парня в мелком воровстве. Доказать это было довольно трудно, но при первой возможности он его уволил.

— Это и в самом деле очень интересно, черт побери, — проговорила я. — Значит, Лайл в любое время мог забраться в дом Файфов. И в дом Либби, кстати, тоже.

— Похоже, что так. Он работал у Фиерса восемь месяцев и, судя по тому, что тот рассказал, вполне набрался необходимых навыков, чтобы отважиться на такое. Конечно, если у них не было сигнализации или чего-нибудь в этом роде.

— Послушай, у них было лишь одно эффективное средство безопасности — здоровенная немецкая овчарка, которую сбила машина как раз за шесть недель до смерти самого Лоренса Файфа. В момент гибели собаки дома не было никого — ни его, ни жены, ни детей.

— Любопытно, — заметил Гарри. — Спустя столько времени ты уже вряд ли что сможешь проверить, но по крайней мере это способно дать какую-то зацепку. Как насчет его анкеты? Тебе сделать копию?

— Было бы неплохо. А что, удалось узнать относительно счетов Файфа?

— Я забрал их к себе и собираюсь просмотреть, как только смогу. Здесь придется прилично повозиться. А тем временем я просто подумал, что тебе было бы интересно узнать о слесарных навыках этого типа.

— Очень признательна за помощь, Гарри. Господи, ну и дерьмо же, оказывается, этот малый!

— У меня пока все. Мне тут звонят, я еще свяжусь с тобой, — закончил он, оставив на всякий случай свой домашний номер телефона.

— Ты здорово выручил меня. Благодарю.

Второе сообщение было от Гвен из «Корнере К-9».

Трубку взяла одна из помощниц, и пока Гвен шла к телефону, до меня доносился разноголосый лай и повизгивание ее многочисленных клиентов.

— Кинси?

— Ага, это я. Получила ваше сообщение. Что случилось?

— Вы не могли бы встретиться со мной во время ленча?

— Минутку, только посмотрю свое расписание, — ответила я и, прикрыв микрофон ладонью, взглянула на часы, на которых было 13.45. А я вообще-то обедала? Да и завтракала ли сегодня? — Да, я свободна.

— Хорошо. Тогда, если не возражаете, встретимся в «Палм-Гарден» через пятнадцать минут.

— Договорились. До скорого.

Мне как раз принесли бокал белого вина, когда я заметила приближающуюся к ресторану Гвен: высокую и стройную, с откинутыми назад пепельными волосами. На ней была блузка из серого шелка с пышными длинными рукавами и кнопками на манжетах, темно-серая юбка изящно подчеркивала талию и бедра. Держалась она очень элегантно и уверенно — так же, как и Никки, — и мне стало вполне понятно, чем обе женщины так привлекали к себе Лоренса Файфа. Должно быть, и Шарлотта Мерсер в свое время относилась к такому же типу женщин — рослых, элегантных и с тонким вкусом. И еще я рассеянно подумала, что, может быть, такой же облик с возрастом приобрела бы и Либби Гласс, останься она в живых. В свои двадцать четыре года Либби, естественно, еще не держалась столь уверенно, а скорее была порывиста и открыта, но именно ее свежесть и честолюбие и могли привлечь внимание Лоренса в его сорок лет. Избави нас Бог от последствий мужского климакса.

— Привет. Как дела? — весело обратилась ко мне Гвен, присаживаясь за столик. Она сняла салфетку с тарелки и заказала подошедшей официантке вина. Вблизи она выглядела не столь решительно и сурово, как издалека: угловатая линия скул смягчалась плавными дугами коричневых бровей, а волевой рот — нежно-розовой губной помадой. Но больше всего поражала ее манера держаться: раскованно, интеллигентно, женственно и изящно.

— Ну как там поживают ваши собачки? — поинтересовалась я.

Она рассмеялась:

— Наши грязнули-то? Слава Богу, нормально. Сегодня мы просто завалены работой, но мне надо с вами переговорить. Вас ведь не было в городе.

— Я вернулась только в субботу. А вы не пробовали со мной связаться?

Она кивнула:

— Кажется, во вторник я звонила к вам в офис. Ваш автоответчик сообщил, что вы в Лос-Анджелесе, поэтому я попыталась дозвониться туда. Но там наткнулась на какую-то недотепу...

— Орлетт.

— Ну, не знаю точно, кто уж это был, только она дважды безуспешно пыталась записать мое имя, так что я вынуждена была повесить трубку.

Подошла официантка с вином для Гвен.

— Вы уже сделали заказ? — спросила та.

Я помотала головой:

— Ждала вас.

Достав блокнот для записи заказов, официантка вопросительно взглянула на меня.

— Мне, пожалуйста, фирменный салат, — попросила я.

— Тогда сделайте два, — добавила Гвен.

— С какой приправой?

— Мне с рокфором, — сказала я.

— А мне с маслом и уксусом, — заказала Гвен, протянув оба меню уходящей официантке, и снова обернулась ко мне.

— Я решила быть с вами откровенной, — медленно произнесла она.

— О чем это вы?

— О моем бывшем любовнике, — объяснила она. Ее щеки при этом слабо вспыхнули. — Я поняла, что, даже если и попытаюсь скрыть имя, рано или поздно вы все равно его узнаете, потратив на поиски кучу времени. А этот секрет уже того не стоит.

— Как так? — воскликнула я.

— Дело в том, что несколько месяцев назад он скончался от сердечного приступа, — проговорила она, снова несколько оживившись. — После нашего последнего разговора я сама попыталась разыскать его. Его звали Дэвид Рей. Он был школьным учителем. К слову сказать, в школе, где учился Грег. Там мы с ним и познакомились. И мне подумалось, что следует сообщить ему о вашем интересе к смерти Лоренса, потому что расследование вполне могло вывести вас на Дэвида.

— Как вам удалось разыскать его? — поинтересовалась я.

— Мне говорили, что они с женой переехали в Сан-Франциско. И проживали там в районе залива, где он работал в одной из школ Окленда.

— Почему же вы не сказали об этом раньше?

Она пожала плечами:

— Возможно, ложное представление о верности и долге. Или защитная реакция. Для меня отношения с ним очень дороги; не хотелось втягивать его в эту давнишнюю историю.

Взглянув на меня, она, должно быть, прочла на моем лице откровенное выражение скептицизма. И румянец на ее щеках едва заметно потемнел.

— Понимаю, как все это выглядит со стороны, — проговорила она. — По сути дела, сначала я скрыла от вас его имя, а теперь он уже мертв и вы от него все равно ничего не добьетесь. Но если бы он был жив, не уверена, что решилась бы все рассказать.

Мне подумалось, что это похоже на правду, однако что-то еще оставалось недосказанным, и трудно было предположить, что именно. Но в этот момент к столику приблизилась официантка с нашими салатами, и в беседе возникла короткая, спасительная для Гвен пауза, во время которой мы занялись едой. Она механически перекладывала с места на место листики салата, но ела без особого аппетита. Мне было любопытно, что еще она собиралась мне сообщить, но в то же время я настолько проголодалась, что для начала должна была хоть что-то проглотить.

— А вы знали, что у него были проблемы с сердцем? — наконец спросила я у Гвен.

— Мне об этом ничего не было известно, но, похоже, он болел уже много лет.

— Он сам прервал вашу связь или это была ваша инициатива?

Гвен горько улыбнулась:

— Это дело рук Лоренса, но теперь мне сдается, что в какой-то степени этому способствовал и сам Дэвид. Должно быть, вся эта история сильно усложнила его семейную жизнь, сделав ее невыносимой.

— И он рассказал обо всем своей жене?

— Думаю, да. Уж очень любезно она разговаривала со мной по телефону. Когда я сказала, что звоню по просьбе Грега, то она спокойно на это отреагировала. А узнав, что Дэвид умер, я просто... Я даже не сразу сообразила, что следует сказать, хотя, конечно, что-то такое промямлила — дескать, какая жалость, какое горе... В общем, обычные знаки сочувствия постороннего человека, общепринятые в таких случаях. Выглядело все это довольно неуклюже, да и чувствовала я себя просто ужасно.

— А она сама не касалась ваших отношений с ее мужем?

— О нет. Она относилась к нашей связи весьма равнодушно, хотя была прекрасно осведомлена, кто я такая. В любом случае прошу извинить меня за то, что не рассказала обо всем в первый раз.

— Думаю, никакого вреда от этого не случилось, — успокоила я ее.

— Как продвигается расследование? — поинтересовалась она.

Слегка замешкавшись, я ответила.

— Сплошные обрывки и осколки. Ничего конкретного.

— Вы действительно рассчитываете обнаружить что-нибудь спустя столько лет?

— Этого никогда точно не знаешь, — сказала я, улыбнувшись. — Нередко люди, уверенные в своей безопасности, теряют бдительность.

— Тут я с вами согласна.

Мы еще немного поговорили о Греге, Диане и моих беседах с ними, которые я передала ей в сильно усеченном виде. Без десяти три Гвен взглянула на часы.

— Мне пора идти, — сказала она и вытащила из сумочки пятидолларовую банкноту, чтобы расплатиться за ленч. — Еще увидимся?

— Обязательно. — подтвердила я, потягивая вино и наблюдая, как она поднимается из-за стола. — Когда вы последний раз видели Колина?

Она испуганно взглянула на меня, переспросив:

— Колина?

— Просто я встречалась с ним в эту субботу, — произнесла я так, словно это что-то могло ей объяснить. — Мне показалось, Диане хочется, чтобы он к ней вернулся. Она от него без ума.

— Да, это точно, — согласилась Гвен. — Но не помню, когда последний раз с ним встречалась. По-моему, в день окончания Дианой средней школы. А почему вас это так интересует?

— Просто любопытно. — сказала я, пожав плечами и одарив ее, как надеялась, самым невинным взглядом. У нее на шее мгновенно появилось отчетливое розовое пятно, и я еще подумала, можно ли его представить в суде в качестве реакции, эквивалентной проверке на детекторе лжи. — Я случайно этого коснулась.

— Пожалуйста, держите меня в курсе, как продвигается расследование. — попросила она снова как ни в чем не бывало и, сунув деньги под тарелку, двинулась к выходу той же полной достоинства походкой, с какой и появилась в ресторане. Наблюдая за ее уходом, я понимала: что-то крайне важное так и осталось невысказанным. О Дэвиде Рее она вполне могла сообщить по телефону. И мне не очень-то верилось, что она не знала о его смерти с самого начала. В голове у меня все время крутился Колин.

Я решила прогуляться два квартала до конторы Чарли. Когда я туда вошла, Руфь печатала что-то с диктофона, порхая пальцами по клавиатуре. Работала она очень сноровисто.

— Он здесь? — спросила я.

Она улыбнулась и кивнула через плечо, ни на секунду не прерывая печатания, сосредоточенно прислушиваясь к звуку диктофона и мгновенно фиксируя произнесенное слово на бумаге.

Я просунула голову в его кабинет. Он сидел за столом, без пиджака, в бежевой рубашке и коричневом жилете. Перед ним лежал раскрытый свод законов. Заметив меня, он мягко улыбнулся и откинулся назад, забросив руку на спинку своего вращающегося стула. В другой руке он держал карандаш и постукивал им по столу.

— Ты свободен на ужин? — спросила я.

— А что случилось?

— Ничего не случилось. Это просто предложение, — сказала я.

— Тогда в шесть пятнадцать.

— Хорошо, заеду за тобой, — кивнула я, захлопнув дверь кабинета и продолжая раздумывать над его светлой рубашкой и темно-коричневым жилетом. В данный момент это сочетание выглядело весьма сексапильно. Мужчина в нейлоновых плавках-бикини, с этим пресловутым выпирающим вперед холмиком, не вызывает даже половины того интереса, который возникает при виде его соперника в прекрасно сшитом деловом костюме. Чарли сейчас напомнил слегка надкушенный ломтик темно-шоколадного печенья «Рис» с начинкой из орехового крема. И мне очень хотелось доесть оставшийся кусочек.

Несколько минут спустя я уже ехала на побережье, к дому Никки.

Дата добавления: 2015-08-10