|
Читайте также: |
на табло, где обновляются названия рейсов.
Пробираясь между рядами и багажом, к нему подбегает Игорь.
ИГОРЬ
(переводя дыхание)
Не улетел еще. Какого ты заранее
мобилу отключил?!
ЯР
Я не отключал. Аккумулятор сел,
наверное.
(резко разворачивается к
Игорю)
Что?!
ИГОРЬ
Нашлись они. У америкосов на базе,
а до этого были в плену у лесовиков,
в общем, там полный абзац. Я с
Маринки тащусь.
ЯР
Она возвращается?
ИГОРЬ
Ага, два раза. Снимает дальше.
Михайль правильно говорит, она зверь.
Яр встает, закидывает сумку на плечо.
ИГОРЬ
Остаешься? Это хорошо.
ЯР
На несколько дней, надо помочь Оле
с похоронами. Потом - домой.
Игорь поворачивается к нему и смотрит потрясенно, ничего не говоря.
ИНТ. КВАРТИРА МАРИНЫ - ВЕЧЕР
Мама Марины сидит в кресле перед телевизором.
На экране - аэропорт, через зал идут к выходу Марина, Пашка и водитель, окруженные толпой журналистов, в основном иностранных, судя по кубикам на микрофонах. Затем видео меняется - горный пейзаж, панорама.
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС
...съемочная группа студии
"Мост-Продакшн", побывавшая в плену
у банды лесовиков, сегодня
возвратилась на родину. По словам кинорежиссера Марины Марковой, это бы...
Пропадает звук. Мама Марины давит на кнопку пульта, встает, подкручивает громкость на самом телевизоре, но звука нет.
На экране - Марина что-то говорит крупным планом. Затем опять общий план аэропорта.
Мама, отчаявшись наладить звук, возвращается в кресло. Массирует левую сторону груди, морщится.
Сюжет заканчивается, на экране - беззвучный диктор.
Она выключает телевизор.
ИНТ. АЭРОПОРТ - ВЕЧЕР
Съемочная группа, окруженная журналистами, выходит из здания аэропорта.
Издали, сквозь стекло, их провожает взглядом Яр, который
пьет кофе у стойки в аэропортовском кафе.
На табло появляется рейс на Варшаву. Яр отставляет пластиковый стаканчик, берет сумку на плечо и проходит через зал на регистрацию.
НАТ. ПЕРЕД ВХОДОМ В ДОМ КИНО - ДЕНЬ
Весна, конец апреля-начало мая. Хорошая погода, солнечно, деревья отбрасывают пятнистую тень. Перед входом в Дом кино не то чтобы толпа, но людей довольно много. Курят, общаются,
внутрь пока не заходят.
Марина у самого входа дает на телекамеру интервью. За спиной у нее небольшая, распечатанная на цветном принтере афиша:
"Морда войны", документальный фильм, премьера. Режиссер
Марина Маркова, оператор Павел Бондаренко.
МАРИНА
...нет, ничего сенсационного. Мы
просто честно сделали свою работу.
Стремились показать правду, вот и
все. Больше никакой сверхзадачи. Мы
посвящаем наш фильм памяти Михайля Когена.
(в сторону от камеры)
Это не вырезайте, пожалуйста. Это
важно.
ЖУРНАЛИСТКА
(кивает)
Ага. А кто это?
МАРИНА
(после паузы, не найдя других
слов)
Художник.
Журналистка снова кивает, благодарит ее, сворачивает провод от микрофона. Оператор снимает камеру со штатива, берет его на плечо, и телевизионщики проходят в Дом кино.
Подходит Пашка. Марина делает шаг ему навстречу.
МАРИНА
Заходим?
ПАШКА
Да подожди ты, рано еще. Дай
перекурю.
МАРИНА
Боишься, когда страшно?
ПАШКА
(закуривает)
Перестань. Наоборот, ощущение дикой
ирреальности происходящего. Слушай,
у нас с тобой правда премьера?
Дожили?
Марина нервно смеется. Пашка курит. Мимо них ко входу начинают подтягиваться люди, многие здороваются, Марина кивает им в ответ и указывает, чтобы проходили внутрь.
ПАШКА
Как там теща?
МАРИНА
Мама в реанимации еще. Но, говорят,
перенесла нормально, после таких
операций всегда долго
восстанавливаются.
ПАШКА
Гонорар ты, конечно, угрохала в
ноль?
МАРИНА
Козел ты. Но, в общем, да. Будет
мимо тебя пролетать что-то интересное
- свистни.
ПАШКА
Само собой. Ну ладно, давай, пошли.
Бросает окурок и вместе с Мариной входит в Дом кино.
ИНТ. ЗАЛ В ДОМЕ КИНО - ДЕНЬ
В небольшом просмотровом зале зрители рассаживаются по местам. Телевизионщики ставят камеру в проходе. Белый экран на стене похож на чистый холст, на него падают тени проходящих мимо.
Марина и Пашка садятся в первом ряду. Со второго ряда их трогает за плечи сидящий сзади Игорь.
ИГОРЬ
Ну вы монстры, однако. Как удалось
пробить?
ПАШКА
(через плечо)
Да запросто. А что такого?
Нормальный фильм.
Марина не отвечает, сидит напряженная, прямая, чуть
подавшись вперед.
Разговоры в зале постепенно стихают. Гаснет свет, загорается экран.
Марина смотрит. На экране появляется компьютерная панель, рыщет туда-сюда курсор. Потом все отключается - экран снова белый, как холст. В зале нарастает ропот.
Марина резко встает и стремительными шагами проходит в аппаратную, отбросив на экран движущуюся тень. Слышно неразборчиво, как Марина ругается с кем-то.
Вспыхивает свет. Из аппаратной выходит человек в сером костюме, подходит к микрофону перед экраном.
ЧЕЛОВЕК
Я прошу прощения, у нас технические
неполадки. Премьера состоится в
другой день, мы сделаем рассылку
для прессы.
В зале разговоры, сзади раздаются отдельные возмущенные выкрики. Зрители начинают подниматься, зал приходит в движение, броуновское, хаотичное.
ИГОРЬ
(Пашке)
Только честно, старик: ты удивлен?
ПАШКА
Да пошел ты.
Народ потихоньку тянется к выходу.
Из аппаратной выходит Марина, лицо у нее замкнутое, неподвижное. К ней обращается тележурналистка, но Марина не останавливается. Проходит мимо Игоря и Пашки, не взглянув в их сторону.
Оба поднимаются и идут к выходу вслед за ней.
ИНТ. КВАРТИРА МАРИНЫ - ВЕЧЕР
Марина приходит домой, она теперь одна. Включает свет в темной прихожей, разувается, вешает на крючок легкую куртку. Проходит в ванную, тоже щелкнув выключателем, слышно, как льется вода в умывальнике.
Марина показывается в проеме, пересекает освещенный коридор, входит в гостиную, включает свет и там. Забирается с ногами в
кресло, клацает пультом телевизора.
На экране панорама горной страны, леса стоят ярко-зеленые, очень красиво. Камера планирует на обгоревшие руины разбомбленного села. Плачущая женщина в темном платке, испуганные дети. Ничего не изменилось.
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС
...причастность наших
миротворческих войск к этим бомбардировкам
исключена категорически.
Спецоперация же по обезвреживанию
засевших в Слободенских горах последних
банд лесовиков...
Марина раздраженно щелкает пультом, мелькают рекламы, говорящие головы, клипы, ток-шоу. Останавливается на иностранном сериале из больничной жизни, кладет пульт на подлокотник; собственно, ей все равно, что смотреть.
Раздается телефонный звонок, Марина поднимается и выходит на кухню.
По телевизору почти беззвучно идет больничная картинка,
мечутся врачи, спасая больного. Слышно, как Марина говорит
по телефону мертвым бесстрастным голосом.
МАРИНА
Да....Да....Не стоит....Конечно,
сейчас приеду.
Возвращается в комнату и выключает телевизор.
НАТ. КЛАДБИЩЕ - ДЕНЬ
На кладбище - яркое солнце, буйная зелень, оно больше похоже на парк. Марина выходит из низкого помещения крематория и медленно идет одна по аллее между надгробными памятниками.
Откуда-то с бокового выхода ее догоняет запыхавшийся Пашка.
ПАШКА
Привет. Опоздал, извини.
МАРИНА
Наверное, очень хотел успеть.
ПАШКА
Хотел, честно. Я ее правда любил,
можешь не верить. Другой такой тещи
у меня уже не будет.
МАРИНА
Козел.
ПАШКА
Да знаю. Ты мне лучше скажи такую
вещь: тебе тоже прислали?
МАРИНА
Что?
Пашка приостанавливается, достает из кармана сложенную вчетверо бумажку, разворачивает, показывает Марине и снова прячет в карман. Марина пожимает плечами и двигается дальше по аллее.
МАРИНА
Лично я порвала и выкинула сразу.
ПАШКА
Оно, конечно, тоже вариант. Но я,
наверное, схожу. Мало ли, может,
получится договориться.
МАРИНА
С ними?
ПАШКА
Откуда ты знаешь? Вдруг они там
придрались к каким-нибудь мелочам, несущественным,
таким, что запросто можно вырезать?
И будет нам премьера.
МАРИНА
Перестань. Не будет.
ПАШКА
По-моему, есть смысл сходить и
выяснить.
МАРИНА
Иди, выясняй.
Они подходят к воротам кладбища. Пашка оглядывается на крематорий, потом снова смотрит на Марину. Хочет сказать что-то соболезнующее, но не решается. Прощально поднимает раскрытую ладонь.
ИНТ. КАБИНЕТ В НЕКОМ УЧРЕЖДЕНИИ - ДЕНЬ
В том же безликом кабинете, перед тем же безликим чиновником сидит Пашка в строгом костюме, непохожий на себя. Второй стул
рядом пустой.
ПАШКА
Она просила извиниться, что не
может прийти. У нее мать умерла,
только вчера похоронили.
ЧИНОВНИК
Прискорбно. Передавайте
соболезнования.
ПАШКА
Передам. Я все ей передам. Я,
собственно, и хотел...
ЧИНОВНИК
Поговорим с вами, Павел. Вы, если
не ошибаюсь, кинооператор. Ваши
съемки были использованы как
материал для этой картины,
правильно?
ПАШКА
Ну... в общем, да.
ЧИНОВНИК
Хорошие съемки. Профессиональные,
талантливые.
ПАШКА
(с иронией, но неуверенно)
Спасибо.
ЧИНОВНИК
Когда вас в следующий раз пригласят
участвовать в проекте, связанном с
выездом за границу, обращайтесь для
оформления документов непосредственно
ко мне, это ускорит процесс. Вот,
возьмите визитку.
Придвигает по столу визитную карточку. Пашка, плохо понимая происходящее, берет ее и прячет в карман.
ЧИНОВНИК
Вы заверяли окончательный монтаж
"Морды войны"?
ПАШКА
Как это - заверял?
ЧИНОВНИК
Ну, вы же понимаете, все спорные
акценты в картине были расставлены
на этапах сценария и монтажа. К
вашей работе нет никаких претензий. Вы
же снимали то, что видели, верно?
ПАШКА
(неуверенно)
Да.
ЧИНОВНИК
А писала сценарий и монтировала
фильм Марина Маркова. Без вашей
помощи, верно?
ПАШКА
Да.
ЧИНОВНИК
Это очень тенденциозная, вредная
картина. Порочащая страну, направленная
на разжигание межнациональной
розни. Подсудное дело, Павел. И с формальной
точки зрения вы тоже несете
ответственность.
Они смотрят друг на друга в упор. Пашка первым опускает
глаза.
ЧИНОВНИК
Лично я не сторонник формального
подхода, особенно в вопросах искусства,
но...
ПАШКА
Я скажу Марине. Попробую ее
уговорить. Мы перемонтируем, покажем
вам окончательный вари...
Чиновник кривится, машет рукой. Пашка осекается на
полуслове.
ЧИНОВНИК
Я помню эту женщину, Павел. Думаю,
с ней невозможно разумно договориться.
Будет лучше, если вы передадите нам
отснятый материал, и с ним поработает
другой кинорежиссер.
Во время реплики чиновника за Пашкиной спиной негромко скрипит дверь, но он не обращает внимания. Молчит.
ЧИНОВНИК
Было бы жаль, если бы пропала такая
работа. Верно?
ПАШКА
(после паузы)
Да.
ЧИНОВНИК
(глядя поверх его головы)
Здравствуйте, госпожа Маркова. Рад,
что вы все же нашли время...
Пашка резко оборачивается, пошатнувшись на стуле.
В дверном проеме стоит Марина. Она, конечно, слышала все.
НАТ. ВОЗЛЕ ВЫХОДА ИЗ УЧРЕЖДЕНИЯ - ДЕНЬ
То же крыльцо, отстраненные вывески, ряд окон, только аллея, идущая параллельно зданию, - зеленая, весенняя, солнечная.
Марина сбегает с крыльца и порывистыми шагами уходит прочь. За ней бежит Пашка.
ПАШКА
Маринка! Да стой же!
(догоняет, разворачивает на
себя)
Ты ничего не поняла.
МАРИНА
Я вообще непонятливая.
Стряхивает его руку, шагает дальше. Пашка идет за ней, едва не срываясь на бег.
ПАШКА
Они нам шьют разжигание
межнациональной розни, это статья! Будет
суд за закрытыми дверьми, тебе оно
надо?!
МАРИНА
От тебя мне уж точно ничего не
надо.
ПАШКА
Я тебя спасал, дура!
МАРИНА
(с ненавистью)
Козел.
ПАШКА
Все равно мы оставим себе копии. И
фильма, и всех материалов. Может,
получится передать за границу...
Марина!!!
Марина резко останавливается, оборачивается к нему.
МАРИНА
Пошел отсюда. Слышал?! Пошел вон!!!
Резко наклоняется, подхватывает с земли большой камень и замахивается на Пашку.
Он рефлекторно отшатывается, крутит пальцем возле виска, переводит дыхание, хочет что-то возразить, но машет рукой и уходит прочь по аллее.
Марина взвешивает камень в руке, разворачивается, примеривается к ряду одинаковых окон. Размахивается и с силой швыряет камнем по стеклу. Звучно сыплются осколки.
ИНТ. КАБИНЕТ ПРОДЮСЕРА НА ТЕЛЕСТУДИИ - ДЕНЬ
В тесном кабинете стены и оргтехника сплошь залеплены постерами из сериалов, вообще интерьер очень дешевый, трешевый. Поминутно звонят то селектор, то телефон, то продюсерская мобилка, помятый продюсер в блейзере и растянутой футболке отвечает всем сразу, односложно, междометиями, параллельно что-то набирая на клавиатуре.
Марина сидит напротив. Она пришла наниматься на работу.
ПРОДЮСЕР
Ясно, что по меркам крупных студий
- не фонтан. У нас малобюджетное
производство...
(хватает мобилку)
Алло?...ага, помню, перезвоню.
(Марине)
Главное - чтобы вы поймали формат.
Понимаете? Наш зритель...
(берет трубку)
Да, я. По две штуки. Давай.
(Марине)
Зритель, он по вечерам хочет
отдохнуть, расслабиться. И мы производим
для него качественный форматный
продукт. Знаете, что это такое?
МАРИНА
Представляю.
ПРОДЮСЕР
Вот и хорошо. А то все, понимаешь,
художники, Феллини. Чуть поработают
- и начинают самовыражаться, тянуть
в арт-хаус...
(по мобилке)
Сказал же, перезвоню! А, это ты,
подожди...
(прикрыв рукой трубку, Марине)
Ну, если все устраивает, отдел
кадров прямо по коридору.
МАРИНА
Я хочу посмотреть монтажку.
ПРОДЮСЕР
Это налево, девочки покажут.
(по мобилке, интимно)
Приветики-приветики.
Марина встает и выходит из кабинета.
ИНТ. МОНТАЖКА (ДРУГАЯ) - ДЕНЬ
Монтажка захламлена грудами каких-то распечаток, неровными стопками кассет и дисков, на столе возле пульта несколько немытых чашек, валяется упаковка из-под еды.
Марина, морщась, прибирает на столе, выбрасывает мусор, переставляет чашки на подоконник, складывает распечатки в кипу.
Затем садится за стол и включает аппаратуру - старую, с большими кнопками и выпуклыми мониторами. На экране фрагмент из сериала местного производства - тупой ситком со смехом за кадром. Марина нажимает на стоп.
Достает из сумки диск и ставит в плейер. Запускает.
На экране - горная страна, панорама, заснеженный лес, лицо Бранко, перечеркнутое свежей ссадиной, отворачивается от камеры, черное автоматное дуло смотрит в небо. Титр: "Морда войны". Следующий: «Памяти художника Михайля Когена».
За спиной Марины раздается деликатное покашливание, и она вздрагивает, судорожно выключает фильм и резко оборачивается.
На пороге монтажки стоит молодой парень в яркой футболке и драных джинсах, с длинными волосами, несколькими сережками в ухе и гитарой на плече, смешной и немного смущенный.
ПАРЕНЬ
Вы будете здесь работать, да?
МАРИНА
(коротко)
Видимо.
Вынимает из плейера диск и прячет в сумку. Парень смотрит, не отрываясь, с живым интересом.
ПАРЕНЬ
А кем?
МАРИНА
Режиссером.
ПАРЕНЬ
(присвистывает)
Ух ты! А я музыкант. Песни пишу для
этой байды. Ну, и вообще... песни.
МАРИНА
Это замечательно.
Встает и выходит из монтажки - парень едва успевает посторониться.
Улыбаясь, он смотрит ей вслед.
ИНТ. ПРЕСС-КАФЕ - ДЕНЬ
Марина с Игорем сидят в пресс-кафе за тем же столиком у стеклянной стены, только за ней - весна, солнце.
ИГОРЬ
Ты сама все понимаешь. Наоборот,
было бы странно, если б они разрешили.
Забей, Маринка.
МАРИНА
Ага, два раза. Мне повестка в суд
пришла.
ИГОРЬ
(присвистывает)
Ничего себе, по-взрослому. Ты
только не дрейфь. Что тебе реально
могут припаять? Так, попугают
слегка... за закрытыми дверьми.
МАРИНА
Игорь, я хотела...
ИГОРЬ
А вот это стоп. Освещать процесс,
делать тебе геройское паблисити я
не буду, себе дороже. Говорю сразу
как честный человек, чтобы без обид.
МАРИНА
Я всегда верила в твою честность. У
меня другая просьба.
ИГОРЬ
Ну?
МАРИНА
Пашка сдал им весь рабочий материал
и почти все копии, хорошо, что у меня
осталось пару дисков. Я хотела
тебя попросить передать один за границу, организовать там показ... по твоим каналам.
ИГОРЬ
Тю. Попросила бы лучше Яра
Шепицкого. Он для тебя что хочешь сделает,
Маринка. Видела б ты, как они с покойным
Михайлем здесь...
МАРИНА
(перебивая)
Допустим, но он сейчас не здесь. Я
прошу тебя.
ИГОРЬ
(пожимая плечами)
Давай, не вопрос.
Марина достает из сумки диск, отдает ему. В этот момент
подходит официантка, и он поспешно прячет диск под столом.
ИГОРЬ
(Марине)
Тебе заказать что-нибудь?
МАРИНА
Кофе.
ИГОРЬ
(официантке)
Два эспрессо.
(Марине)
Михайля жалко. Тоже ведь хотел куда-то
лететь, кого-то спасать... и прямо на
пороге мастерской. Глупо.
МАРИНА
(резко)
Почему глупо?
ИГОРЬ
Не бросайся только в меня
сахарницей, ладно? Глупо, когда кончается
вот так. Вся гениальность, все
творческие планы... и в один момент
- нифига. Пшик.
МАРИНА
Это неправда. Все, что придумано,
уже существует. Гораздо более
реальное, чем...
Делает кругообразный жест, задев пальцами за стекло.
Официантка приносит им кофе.
ИГОРЬ
Слова, слова. Объективная
реальность у нас одна. И против нее не
попрешь, сама же видишь.
МАРИНА
Объективная реальность - это,
по-твоему, что? То, во что все верят?
Что показывают по телевизору?
ИГОРЬ
То, с чем нельзя не считаться.
МАРИНА
А ты когда-нибудь пробовал? У
Михайля, между прочим, получалось.
Я даже не знала, что он... никто не
знал.
ИГОРЬ
Да. Но картину-то он не закончил,
то есть и не начал. До последнего
страдал всякой фигней.
МАРИНА
Прекрати. Ты не понимаешь. Она уже
есть, она все равно проявится.
Где-нибудь, когда-нибудь, у
кого-то... Ладно. Главное - надо работать.
Я побежала.
ИГОРЬ
Беги. За фильму свою не волнуйся,
все образуется в конце концов.
МАРИНА
Спасибо.
Встает, достает кошелек, Игорь машет руками, мол, сам расплачусь. Марина кивает ему на прощание, порывистыми шагами пересекает пресс-кафе, выходит на улицу, сквозь стекло видно, как она перебегает через дорогу.
Игорь допивает кофе. Подходит официантка, он просит счет, расплачивается, встает, идет к выходу. Возле самых дверей замедляет шаг и, не останавливаясь, ненавязчиво опускает в урну коробку с диском.
НАТ. УЛИЦА, ПАРК - ДЕНЬ
Марина идет по улице. Яркое солнце, слишком жарко для весны, люди идут раздетые до футболок и легких блузок, и она тоже
снимает куртку, повязывает на пояс за рукава.
Она сворачивает за угол и входит в парк. Много зелени, много
воздуха, сверкает яркий пруд за стволами. Навстречу
попадаются изумительно красивые девушки, влюбленные парочки,
чудесные дети, мамочки с колясками, на клумбах уже
распустились цветы и вылетели первые желтые бабочки,
пробегает смешная собака, мечется по дорожке воздушный
шарик.
Марина смотрит по сторонам и, профессиональным
движением сделав рамку из пальцев, ловит в нее кадр за
кадром.
Внезапно в одну секунду наползают фиолетовые тучи, солнце исчезает, небо становится низким и громыхает грозой. Мамы расхватывают и уводят детей, влюбленные разлетаются по кафешкам, собака забивается под куст. Ударяет ливень.
Марина идет через парк под дождем, она уже насквозь мокрая, черные с проседью волосы залепляют ей лицо. Запрокидывает голову, и струи дождя смывают пряди со лба и щек. Она поднимает над головой рамку из пальцев.
В очерченном ними квадрате - безумное, фантасмагорическое клубящееся небо. Прочерчивается зигзаг молнии. Ливень падает сверху веером, словно из одной точки. Это кадр. Это картина на холсте.
В пузырящейся луже плавает воздушный шарик.
Марина идет дальше в непроглядный дождь. Продолжая прикидывать кадры, компоновать их, выдумывать свою собственную реальность. Работать, несмотря ни на что.
ЗТМ
ФИНАЛЬНЫЕ ТИТРЫ
КОНЕЦ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. БАРИТ
Заснеженный лес за окном — быстро, дробно, ритмично, словно продергивают сквозь проектор нескончаемую ленту белого кружева с поперечными мережками. Колеса стучат совсем неслышно, так тикают часы или шумит привычный для аборигенов водопад на гигантской реке. Мимолетно мелькает белая поляна, а может быть, и озеро подо льдом, слишком быстро, чтобы разглядеть и определить, не знаю, наверное, и не было ничего, показалось, а на самом деле есть лишь тот же лес, сказочный, вечный, навсегда. Зима никогда не кончится, дорога никуда не приведет, пейзаж за стеклом не изменится, сколько ни смотри в подрагивающее окно. Разве что потребовать остановки, рвануть стоп-кран и выйти на станцию с обледенелым названием, в снег, в стужу, в неизвестность, которая по определению не скрывает ничего хорошего. Но все-таки выйти, потому как это единственное, что я могу — сама.
Холодно. Я всегда боялась холода, всегда мерзла до обидного беспомощно и скоро, впадая в оцепенение, в неподвижность, в спячку. Против холода я пасую, я уже ни на что не способна, это слишком, это в разы сильнее меня. Не шевелиться, съежиться, поджать колени к подбородку. Попытаться нащупать и притянуть за уголок косматое одеяло, сползшее на пол.
И звук. Самый громкий, самый требовательный, самый главный.
Все, уже встаю.
Не то чтобы проснулась — но вскочила пружинисто и резво, четко отточенные действия на автомате давно не требовали дополнительных мысленных усилий. Запустила руку за пазуху гардуса, полулежащего-полустоящего в головах, словно покосившийся стог сена, нащупала теплую бутылочку, вытащила, перевернула до выступившей капельки, сунула в требовательный ротик: вот и тишина, полная довольного причмокивания. Очень удобно, что за последний месяц мы научились придерживать бутылочку сами, двумя ладошками с растопыренными пальчиками, похожими на лучики морской звезды; и тоже на автомате, не просыпаясь, не поднимая черных, словно кончики травинок из-под снега, ресниц на холмиках выпуклых век.
Мое одеяло действительно сползло, к тому же угли в трехногой печи совсем почернели и подернулись пеплом. Разгрести, высвободить сохранившийся внутри жар, подбросить пару-тройку маленьких поленьев, а там собраться с духом и отойти от печи, убрать руки от локального, притягательного тепла. В конце концов, уже вполне себе утро, зимнее, черное, с большими звездами в небе за порогом. Пора по-настоящему вставать.
Зима дисциплинирует, диктует не то чтобы свои условия — этого я не потерпела бы и от зимы — но некоторые базовые правила, алгоритмы, которых стоит придерживаться хотя бы по их целесообразности. Зимнее утро начинается с пробежки на зимнюю кухню, такая вот симметрия, а вовсе не случайный каламбур, с отвинчивания наощупь холодного вентиля на газовом баллоне и вспышки прозрачно-голубого цветка. Закипает чайник, из которого немного воды идет в кофейную джезву, еще сколько-то выливаем в банку остужать для детской смеси, а остальное берем с собой на улицу, чтобы опрокинуть в замороженный умывальник. Поднимается облако пара, все в завитках, как хлопок или баранья шерсть, и пока оно не развеялось в темном ледяном воздухе, надо успеть умыться и почистить зубы. Потом кофе, пронзительный аромат на морозе, яркий горячий вкус — зима обостряет донельзя все простые ощущения и удовольствия, и уже в этом ее безусловная ценность. Иначе я, конечно, ненавидела бы зиму.
Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Яна Дубинянская 11 страница | | | Яна Дубинянская 13 страница |