Заговор Бирона

Его отец, Арман де Гонто, барон де Бирон, стал маршалом Франции при Валуа. В бытность наместником Гиени он питал лютую ненависть к королю Наваррскому вплоть до исторического дня 4 августа 1598 г., когда он присоединился к новому королю Франции. С тех пор он верно служил Генриху IV, который ценил его большой военный опыт. Он участвовал во всех крупных операциях, пока не погиб при осаде Эперне в 1592 г. Его старший сын Шарль родился в 1582 г. и был на восемь лет младше короля. Он с давних пор воевал рядом с ним на полях сражений. Его храбрость была легендарной, он получил тридцать два ранения и пользовался огромной популярностью среди солдат. Но воинская слава не удовлетворила его мятежную душу. Родившись в семье, распавшейся на католиков и гугенотов, он почти с самого детства утратил всякую веру и с годами стал язвительным и высокомерным скептиком. Потом он занялся оккультными науками, окружил себя предсказателями и некромантами, у которых он жадно выспрашивал о своей судьбе. Зная честолюбивые {509} чаяния своего боевого товарища, Генрих IV пытался удовлетворить его непомерную гордыню. Сначала он сделал его адмиралом Франции, потом дал ему жезл маршала. При осаде Амьена он назначил его главнокомандующим и в июле 1593 г. возвел небольшое баронское владение Бирона в герцогство.

Генрих дал ему и другое, моральное удовлетворение — он послал его чрезвычайным послом в Англию. Королева Елизавета оказала пышный прием посланцу своего друга. Случай, предчувствие или, скорее, отлаженная передача секретных сведений, но королева Англии в период пребывания Бирона в Англии упрямо настаивала на смертной казни мятежников. Она продемонстрировала, что не намерена терпеть предательства своих подданных, приказав обезглавить своего фаворита графа Эссекса. Она повела Бирона в Тауэр, чтобы показать ему голову казненного. «Если бы я была на месте моего брата короля, в Париже было бы столько же отрубленных голов, сколько и в Лондоне».

Бирон не внял этому предупреждению. Почести не удовлетворяли его честолюбия, а некоторая бестактность Генриха IV глубоко уязвляла его гордость. Король зачастую был чрезмерно беспардонным, порой он потешался над захудалостью рода Гонто и нелестно отзывался о покойном маршале Бироне, которого всегда недолюбливал. Ему также не нравилось, когда Шарль Бирон бахвалился своими подвигами. Тот же важничал: «Не будь меня, король имел бы только терновый венец» и мстил ему за обиду непристойными колкостями: «Некоторые поговаривают, будто я трушу в бою, но бьюсь об заклад, что они кладут от страха в штаны (король откровенно признавал за собой {510} эту минутную слабость перед одним из сражений), когда я мчусь во весь опор, привстав на стременах; пусть спросят у их слуг, они скажут правду».

Жажда власти у маршала преобладала над всеми другими страстями и приобрела поистине параноидальные масштабы. Все принцы Франции с выгодой для себя воспользовались последними годами раскола королевства. Габриель д'Эстре даже пыталась получить удельное княжество для своего сына Цезаря. Так почему бы Бирону тоже не заполучить княжества? Он мечтал о том, что Бургундия, где он числился наместником, будет возведена в статус почти суверенного государства. Его провинция граничила с испанским Франш-Конте и Савойей. Он созрел для того, чтобы прислушаться к предложениям Филиппа II и герцога Савойского Карла-Эммануеля, которые старались завербовать сторонников в окружении своего врага. В 1600 г. герцог Савойский предложил ему руку своей незаконнорожденной дочери или даже одной из законных дочерей, так как знал, что честолюбец хочет жениться только на принцессе. Савойская война если и не привела к мятежу, на который надеялся Карл-Эммануель, то по крайней мере дала Бирону дополнительные доводы для недовольства: король отказался дать ему управление городом Бург-ан-Бресс, а решающими операциями руководил Ледигьер. Вот тогда-то он и решился на предательство. Заговор против жизни короля возник, возможно, во время штурма форта Сент-Катрин. Во всяком случае, все решения военного командования передавались врагу.

Генрих IV обо всем узнал. Он вызвал Бирона в Лион, где провел с ним беседу один на один в {511} францисканском монастыре. Бирон признался только в предложения Карла-Эммануеля жениться на его третьей дочери и в своем недовольстве из-за управления Бург-ан-Бресса. Король почти успокоился. Но полупризнания в Лионе не помешали маршалу продолжать предосудительные действия. Через несколько дней он получил новые предложения: если он женится на савойской принцессе, то получит в приданое 500000 экю, а потом за ним признают верховную власть над Бургундией и Франш-Конте. Герцог Савойский получит Бресс, Прованс, Дофине и Лионе, король Испании — Лангедок и Бретань. Однако король был в курсе всех этих комбинаций, так как привлек на свою сторону агента маршала, некого Ла Нокля, который выдал содержание переговоров. Его докладная записка была тайно передана канцлеру.

Не прошло и двух месяцев, как внутренние события подтвердили подозрения о подрывной деятельности, о которой предупреждал Ла Нокль. Бунт в Лимузене, вспыхнувший из-за новых налогов, подозрительным образом начался на территории владений крупных феодалов, верность которых была сомнительной: герцога Бирона, графа Овернского и герцога Бульонского. Первые два были агентами Испании, последний вступил в сговор с немецкими принцами.

Несмотря на приближающиеся роды королевы Марии, король выехал на место событий в Блуа, потом в Пуатье. Сначала он посылал маршалу, находившемуся в Бургундии, любезные письма с уверениями в дружбе, потом, 14 марта, послал предупреждение: до него дошли слухи о предательстве, и хотя {512} он им не верит, однако посылает президента Жаннена и месье д'Эскора для выяснения ситуации. В июне 1602 г. Генрих вызвал Бирона к себе в Фонтенбло.

Король решил вырвать у него полное признание и простить. Маршал заставил себя ждать. Наконец утром 15 июня он прибыл. «Вы правильно сделали, что приехали, иначе я бы за вами послал», — сказал ему король и пригласил на прогулку, ведя беседу на пустячные темы, но сухим тоном, чтобы вынудить маршала признаться. Утро прошло безрезультатно. После обеда король снова пригласил Бирона прогуляться по дворцовому залу и остановился перед своей статуей в одеждах триумфатора: «Как вы думаете, кузен, что бы сказал испанский король, если бы увидел меня в таком виде?» — «Сир, — ответил тот, — он бы вас не испугался!» И когда возмущенный король посмотрел на него, он уточнил: «Я подразумеваю статую, а не вас, сир!» — «Пусть так, господин маршал», — сказал Генрих и провел его в свою спальню, а сам пригласил в кабинет своих советчиков, потом послал за Сюлли и сам допросил Бирона, но безуспешно. Затем король сказал ему, что желает его видеть на следующий день рано утром.

Утром 16 мая маршал появился во дворце. На этот раз король в открытую рассказал ему о своих подозрениях и умолял признаться во всем, но тот продолжал упорствовать. Сам того не зная, он подписал себе смертный приговор. «Прощайте, барон де Бирон», — отчаявшись в своих попытках, сказал король. Тут же подошел капитан гвардии Витри, арестовал его и препроводил в Бастилию. Одновременно был арестован граф Овернский, а герцогу Бульонскому удалось скрыться. {513}

17 июня дело о государственной измене было передано на рассмотрение Парламента, чтобы короля не обвинили в личной мести маршалу. Двор пребывал в смятении. Ведь Бирон был одним из самых высокопоставленных лиц государства, обладал огромной клиентелой и пользовался большой популярностью. Доставленный в Парламент 27 июля, куда из солидарности с обвиняемым отказались явиться все пэры Франции без объяснений причин отсутствия, Бирон произнес длинную речь в свою защиту, доказывая, что если он и замышлял что-то плохое в пылу гнева, то не нанес никакого вреда и всю жизнь верно и доблестно служил королю. Однако государственная измена была доказана, и 29 июля его приговорили к смертной казни. Самые знатные вельможи бросились в ноги королю, моля о пощаде, но тот остался непреклонным. Единственный раз за все свое царствование он жаждал крови. Генрих хотел дать назидательный пример, как это сделала Елизавета, казнив Эссекса. Кроме того, вероломство маршала глубоко его ранило. 31 июля Бирон был обезглавлен во дворе Бастилии.

Проявление суровости Беарнца, безусловно, было бы более убедительным, если бы оно распространилось на всех виновных. Но признавшийся во всем граф Овернский даже не предстал перед судом и вышел из Бастилии 2 октября.

Дата добавления: 2015-08-02