Я пребывала на той границе сна и пробуждения, когда уже вроде бы не спишь, но и просыпаться еще неохота. Тело было словно налито свинцом. В голове гудело. Горло саднило.
Мысль о горле заставила меня открыть глаза. Я увидела белый потолок. Коричневые разводы покрывали его, как будто он был залит кофе. Я определенно не дома. Но где же я?
Я вспомнила, как меня схватил Бруно. Игла шприца. Тут я села. Перед глазами у меня поплыли цветные круги. Я упала назад на постель и прикрыла глаза руками. Это немного помогло. Что они мне вкололи?
У меня возникло ощущение, что я не одна. Где-то в этом водовороте цветных пятен прячется человек. Или нет? Я снова открыла глаза — на этот раз медленнее. На потолок я уже насмотрелась. Теперь я увидела, что лежу на большой кровати. Две подушки, простыни и одеяло. Я осторожно повернула голову и увидела прямо перед собой лицо Гарольда Гейнора. Он сидел возле кровати. Не о таком пробуждении я мечтала.
За спиной у него, прислонившись к разбитому комоду, стоял Бруно. Ремни плечевой кобуры отчетливо выделялись на фоне синей рубашки с короткими рукавами. У кровати стоял стол из того же набора и такой же разбитый, как комод. Между высоких окон стоял туалетный столик. Мебель пахла свежим деревом. Запах сосны висел в душном, неподвижном воздухе.
Как только я поняла, что здесь нет кондиционера, я тут же начала потеть.
Как вы себя чувствуете, мисс Блейк? — спросил Гейнор. Голос у него был по-прежнему, как у пришепетывающего Санта-Клауса. Или как у чрезвычайно довольной змеи.
