Уилбур Смит Седьмой свиток 10 страница

Ройан все еще смотрела на митру, обратив к ней белое как полотно лицо. Выпустив из рук чашу, она схватилась за локоть Николаса. Хватка ее пальцев оказалась неожиданно сильной, Ройан почти до крови впилась в него ногтями.

– Посмотри на митру! Камень! Синий камень! – выдохнула она.

И тогда Харпер увидел среди кусков стекла и полудрагоценных камней то, что так потрясло Ройан. Там красовалась идеально круглая синяя керамическая печать размером с серебряный доллар. В центре было изображение египетской боевой колесницы, а над ней – легко узнаваемый ястреб со сломанным крылом. Картинку окружала надпись, сделанная египетскими иероглифами. Англичанину потребовалось не много времени, чтобы прочитать:

Я – ПОВЕЛИТЕЛЬ ТЫСЯЧИ КОЛЕСНИЦ Я – ТАИТА, ПОВЕЛИТЕЛЬ ЦАРСКОГО КОНЯ

Ройан отчаянно хотелось сбежать из угнетающей атмосферы пещеры. Уат, проглотить который ее заставил Джали Хора, плохо взаимодействовал с теем, и от этого еще отвратительнее казался запах грязных котлов из-под еды, смешанный с парами катикалы. Некоторые монахи напились до бесчувствия, и к тяжелому воздуху переполненного помещения добавилась вонь от рвоты.

Однако Ройан оставалась в центре внимания аббата. Он восседал рядом с ней, поглаживая ее голую руку, и цитировал отрывки из амхарских церковных преданий. Тессэ давно перестала переводить. Ройан с надеждой посмотрела на Николаса, но тот сидел тихо, погруженный в себя, и не замечал, что происходит вокруг. Она понимала, что англичанин размышляет о керамической печати в митре аббата, поскольку Харпер бросал взгляды в сторону Джали Хоры.

Ройан хотелось остаться с Николасом наедине и обсудить потрясающее открытие. Возбуждение затмевало неприятные ощущения в желудке. Щеки ее горели, и всякий раз, когда она бросала взгляд на митру старого аббата, сердце ее начинало биться быстрее обычного. Она предпринимала значительные усилия, чтобы не протянуть руки и не схватить синюю печать.

Ройан понимала, что не слишком мудро привлекать внимание к кусочку керамики. Однако, бросив взгляд на Бориса, она уверилась, что тот не замечает ничего, кроме чаши с катикалой в руке. В конце концов именно русский предоставил ей долгожданный предлог покинуть пир. Он попытался встать, но ноги подогнулись. Охотник медленно повалился лицом в блюдо с остатками пропитанного жиром хлеба. Там Брусилов и заснул, громко всхрапывая, а Тессэ воззвала о помощи к англичанину:

– Что мне делать, алто Николас?

Тот посмотрел на неприятное зрелище – пьяный вдребезги охотник, весь перемазанный; даже из коротких рыжих волос торчали куски хлеба.

– Подозреваю, что нашему очаровашке на сегодня довольно, – пробормотал он.

Николас поднялся, наклонился к Борису и взял его за кисть. Потом резким рывком посадил и, наконец, взвалил на плечо, как пожарный.

– Спокойной ночи всем! – объявил Харпер собравшимся монахам. Лишь немногие из них оказались в силах ответить. Потом баронет понес Бориса, причем голова и ноги Брусилова болтались в такт шагам. Обе женщины заспешили за Николасом, который без остановки пересек террасу и поднялся по каменной лестнице.

– Не знала, что алто Николас так силен, – с трудом выговорила Тессэ. Подъем был крутым, и они сбились с дыхания.

– Я тоже, – призналась Ройан. Она испытала глупейший прилив гордости за Харпера и улыбалась в темноте, пока они приближались к лагерю.

«Не дури, – упрекнула себя Ройан. – Он не твой, так что нечего им хвастать».

Николас положил свою ношу на кровать в крытом тростником домике и выпрямился, тяжело дыша и вытирая пот со лба.

– Чудесный способ нажить сердечный приступ, – проговорил он.

Борис застонал, перевернулся, и его вырвало на подушки и простыню.

– На этой радостной ноте я хочу пожелать вам спокойной ночи и приятных снов, – сказал англичанин Тессэ и вышел из домика в теплую африканскую ночь.

С облегчением вдохнув аромат леса и реки, он обернулся к Ройан, которая схватила Николаса за руку.

– Ты видел… – возбужденно заговорила она, но Харпер прижал палец к ее губам и со значением нахмурился, показывая в сторону хижины Бориса.

– Ты видел ее? – не в силах сдерживаться спросила Ройан, когда они отошли к соседнему домику. – Успел прочитать?

– «Я – повелитель тысячи колесниц», – процитировал он.

– «Я – Таита, повелитель царского коня», – закончила Ройан. – Он был здесь. О, Ники! Он был здесь. Таита был здесь. Вот доказательство, которого мы так ждали. Можно быть уверенными, что мы не теряем время даром.

Она прыгнула на походную кровать и обхватила себя руками.

– Как ты думаешь, аббат позволит нам осмотреть печать?

– Нет, – покачал головой Николас. – Митра – одно из сокровищ монастыря. Сомневаюсь, что он пойдет на уступки даже тебе, своей любимице. В любом случае не следует проявлять к ней интерес. Джали Хора явно не догадывается о ее значении. Кроме того, не стоит внушать подозрений Борису.

– Ты прав. – Ройан подвинулась, освобождая ему место на кровати. – Садись.

Он пристроился рядом с ней.

– И откуда взялась эта печать? Кто нашел ее? Где и когда?

– Не так быстро, милая. Сразу четыре вопроса, а у меня нет ответа ни на один.

– Угадай, – предложила Ройан. – Рассуждай. Выдвини какую-нибудь идею.

– Хорошо, – согласился он. – Печать изготовили в Гонконге. Там есть маленькая фабрика, которая производит их тысячами. Джали Хора купил ее в сувенирном магазине в Луксоре, когда отдыхал в Египте месяц назад.

– Серьезнее, – велела Ройан, довольно сильно стукнув Харпера по руке.

– Может, у тебя лучше получится? – предположил Николас.

– Пожалуйста. Таита уронил печать в ущелье, пока шли работы по сооружению могилы фараона. Три тысячи лет спустя один старый монах, из числа первых, обитавших в этом монастыре, подобрал ее. Разумеется, он не сумел прочесть иероглифы. Поэтому монах отнес печать аббату, который объявил ее реликвией святого Фрументия и вставил в митру.

– И они жили долго и счастливо, – согласился Николас. – Неплохая попытка.

– Ты видишь какие-нибудь дырки? – требовательно спросила Ройан. Он покачал головой. – Значит, ты согласен, это доказывает, что Таита действительно был здесь и наши теории верны?

– «Доказывает» слишком сильное слово. Скажем лучше, это указывает в нужном направлении.

Она развернулась на кровати так, что оказалась лицом к лицу с Харпером.

– О, Ники, я так счастлива. Клянусь, я и глаз не сомкну сегодня. Не могу дождаться завтра, чтобы начать поиски.

Глаза ее ярко горели, а на щеках пылал румянец. Сквозь полураскрытые губы был виден розовый кончик языка. На сей раз он не смог сдержаться. Николас медленно склонился к ней, не торопясь, давая возможность отстраниться, если захочет. Она не шелохнулась, но на лице проступило понимание. Ройан заглянула ему в глаза, словно бы что-то ища в них. Когда их губы разделял какой-нибудь дюйм, Николас остановился, и она приблизилась к нему. Губы слились.

Сначала это было легкое касание, смешение дыхания, потом все более страстный поцелуй. Несколько чудесных мгновений они буквально пожирали друг друга, и ее губы оказались такими же сладкими, как ему думалось. Неожиданно она слегка застонала и с большим усилием отстранилась. Николас и Ройан смотрели друг на друга, потрясенные и смущенные произошедшим.

– Нет, – прошептала она. – Пожалуйста, Ники, еще рано. Я не готова.

Он взял ее руку и сжал между ладонями. Потом легонько поцеловал кончики пальцев, наслаждаясь ароматом и вкусом кожи.

– Увидимся утром. – Николас выпустил руку Ройан и поднялся. – Отправимся пораньше. Будь готова.

С этими словами он, слегка наклонившись, вышел из домика.

Одеваясь следующим утром, Николас услышал, как Ройан движется в своем домике. Подойдя к двери, он тихонько свистнул, и Ройан вышла собранная и готовая отправиться в путь.

– Борис еще не проснулся, – проговорила Тессэ, подавая им завтрак.

– Я не удивлен, – отозвался Николас, не отрывая взгляда от тарелки. Они с Ройан чувствовали некоторую неловкость при воспоминании о том, что произошло вчера. Однако едва англичанин вскинул на плечо ружье и рюкзак и они двинулись по ущелью, настроение резко изменилось.

Они были в пути около часа, когда Николас бросил взгляд через плечо и проговорил, нахмурившись:

– За нами идут.

Взяв Ройан за руку, он отвел ее за глыбу песчаника и притаился, показывая жестом сделать то же. Потом, резко выпрямившись, Харпер прыгнул вперед и схватил фигуру в грязной белой шамме, кравшуюся по долине следом за ними. С диким воплем существо упало на колени и в ужасе заголосило.

Николас рывком поднял его на ноги.

– Тамре! Зачем ты следил за нами? Кто тебя послал? – спросил он по-арабски.

Мальчик умоляюще посмотрел на Ройан.

– Пожалуйста, эфенди, не бейте меня. Я не хотел ничего плохого.

– Оставь ребенка в покое, Ники, – вмешалась она. – Ты спровоцируешь новый припадок.

Тамре засеменил к Ройан и спрятался за ее спиной, взяв за руку для надежности. Он поглядывал из-за плеча своей защитницы на Николаса, словно его жизнь была в опасности.

– Спокойно, Тамре, – заговорил англичанин. – Я не причиню вреда, если ты не будешь лгать мне. А если будешь, то я буду пороть тебя, пока со спины не сойдет кожа. Кто послал следить за нами?

– Я пришел один. Никто меня не посылал, – поспешно затараторил мальчик. – Я хотел показать, где видел священное животное с отпечатками пальцев Иоанна Крестителя на шкуре.

Николас некоторое время смотрел на Тамре, а потом негромко рассмеялся.

– Будь я проклят, если мальчик и в самом деле не верит, будто видел дик-дика моего дедушки. – Он угрожающе нахмурился. – Не забывай, что с тобой случится, если ты хоть слово соврешь.

– Это правда, эфенди, – заплакал Тамре. Ройан пришла ему на помощь:

– Не обижай его, он безобиден. Оставь бедного ребенка в покое.

– Ладно, Тамре. Я дам тебе шанс. Веди нас туда, где ты видел священное животное.

Мальчик не отпускал руку Ройан. Он шел, приплясывая и увлекая молодую женщину за собой. Через какие-нибудь сто ярдов его страх улетучился. Тамре улыбался и порой робко смеялся.

Через час он успел увести их от Дандеры, и теперь они пробирались через густые кусты туда, где известняковые скалы окружали непроходимые заросли. Шипастые ветви растений переплетались так, что, казалось, между ними невозможно пройти. Но Тамре вел своих спутников по узкой, извилистой тропинке достаточной ширины, чтобы красные колючки-крюки все же не цепляли за одежду. Потом он резко остановился, потянул Ройан за руку и указал вниз, почти себе под ноги.

– Река! – важно объявил он. Николас подошел к нему и присвистнул в изумлении. Тамре провел их по широкой петле и вывел к Дандере там, где она еще бежала в глубокой расщелине.

Они стояли на самом краю пропасти. Англичанин немедленно понял, что, хотя по верху ущелье было не шире сотни футов, ниже открывалась настоящая бездна. Скала под ними напоминала формой бутыль для тея, то есть ущелье внизу было больше, чем сверху, там, где они стояли.

– Я видел священное животное вон там. – Тамре указал на дальнюю сторону пропасти, туда, где маленький ручеек змеился по склону, вытекая из-под куста. С каменной стены свисали целые бороды зеленого мха, а вода с журчанием стекала по ним и падала в реку.

– Если ты видел его там, то почему привел нас сюда? – спросил Николас.

Казалось, Тамре вот-вот заплачет.

– С этой стороны легче пройти. На другой стороне нет тропинки сквозь кусты. Шипы поцарапали бы возеро Ройан.

– Что ты на него набросился? – снова вступилась за мальчика Ройан, обнимая Тамре за плечо.

– Я вижу, вы сговорились против меня, – пожал плечами Николас. – Ну что ж, раз мы здесь, почему бы не посидеть, ожидая появления дедушкиного дик-дика?

Он выбрал местечко в тени одного из низких деревьев, почти нависающих над пропастью, и шляпой расчистил землю от упавших сучков, чтобы можно было сесть. Потом Николас прислонился спиной к стволу и положил ружье на колени.

Время перевалило за полдень, и жара достигла апогея. Англичанин протянул флягу с водой спутнице и, пока она пила, бросил взгляд на Тамре и проговорил по-английски:

– Может, сейчас подходящий момент, чтобы выяснить, знает ли наш приятель что-нибудь о печати Таиты в митре. Он тебя просто обожает и расскажет все, что хочешь знать. Расспроси его.

Она начала ласково разговаривать с мальчиком, то и дело гладя по голове, будто он был щеночком. Ройан обсудила с Тамре вчерашний пир, похвалила красоту подземной церкви, древние фрески и, наконец, обратилась к митре аббата.

– Да-да. Это камень святого, – с готовностью согласился Тамре. – Синий камень святого Фрументия.

– Откуда он взялся? Ты ничего не знаешь?

Мальчик смутился:

– Не знаю. Он очень старый, наверное, такой же, как Христос Спаситель. Так говорят священники.

– Ты не знаешь, когда его нашли?

Он покачал головой, а потом, желая порадовать ее, предположил:

– Может быть, он упал с небес?

– Может быть. – Ройан бросила взгляд на Николаса, который закатил глаза и прикрыл лицо шляпой.

– Или святой Фрументий дал его первому аббату перед смертью. – Тамре явно увлекся. – Или он лежал в гробу вместе с ним, и камень нашли в могиле.

– Вполне может быть, Тамре, – согласилась Ройан. – А ты видел могилу святого Фрументия?

– Только рукоположенные священники могут входить в макдас, в святая святых, – с виноватым видом прошептал мальчик и опустил голову.

– Ты видел ее, Тамре, – мягко заметила Ройан, удивленная чувством вины послушника. – Ты можешь рассказать. Я не скажу священникам.

– Только один раз, – сознался он. – Другие мальчики виноваты, это они отправили меня коснуться табота. И избили бы, если бы я не согласился. Всех послушников заставляют сделать это. – Он затараторил, вспоминая ужасы инициации: – Я был один. И очень боялся. Мне пришлось прийти туда после полуночи, когда священники заснули. Темно. В макдасе живет дух святого. Мне сказали, что, если я недостоин, он поразит меня молнией.

Николас снял шляпу с лица и медленно выпрямился.

– Честное слово, ребенок говорит правду, – тихо промолвил он. – Он был в святая святых. – Англичанин перевел взгляд на Ройан. – Продолжай расспрашивать его. Он может рассказать что-нибудь полезное. Узнай про могилу святого Фрументия.

– Значит, ты видел гробницу? – спросила Ройан, и мальчик закивал. – Ты входил внутрь?

– Нет, на входе решетка. Только аббату позволяется заходить внутрь в день рождения святого.

– Но сквозь прутья ты поглядел?

– Да, но там очень темно. Я видел гроб святого. Он сделан из дерева, и на нем картинка – лицо святого.

– Он был черным?

– Нет – белым с рыжей бородой. Рисунок очень старый. Изображение совсем поблекло, а дерево гниет и крошится.

– Гроб стоит на дне могилы?

Тамре наморщил лоб, стараясь вспомнить, и после некоторого раздумья покачал головой:

– Нет, на полке в стене.

– А что ты еще можешь рассказать о могиле святого? – продолжала расспрашивать Ройан.

– Там было очень темно, а отверстия в решетке маленькие.

– Это не важно. Гробница находится в дальней стене макдаса?

– Да, за алтарем и камнем табота.

– А из чего сделан алтарь – из камня?

– Нет, из дерева, из кедра. На нем свечи, большой крест, митры аббата, потир и посох.

– Он крашеный?

– Нет, на алтаре вырезаны картины. Но они совсем другие, чем внутри могилы святого.

– А в чем отличие? Рассказывай, Тамре.

– Не знаю. У людей смешные лица. Другая одежда. И еще есть лошади. – Он совсем запутался. – Они другие…

Ройан попыталась добиться от Тамре более детального описания, но он все больше и больше смущался и противоречил себе. Поэтому она изменила тактику.

– Расскажи мне о таботе, – предложила Ройан, но тут вмешался Николас:

– Нет, лучше ты расскажи о нем. Это нечто вроде еврейского ковчега завета?

Она обернулась к нему:

– Да, по крайней мере в египетской церкви это так. Его обычно хранят в ларце, украшенном драгоценными камнями, и заворачивают в вышитую золотом ткань. Единственная разница состоит в том, что у евреев внутри хранились Десять заповедей, а в нашей церкви – молитва, посвященная святому конкретного храма. Это живое сердце церкви.

– А что такое камень табота? – сосредоточенно нахмурился Николас.

– Не знаю, – созналась Ройан. – У нас такого не бывает.

– Спроси его!

– Расскажи мне о камне табота, Тамре.

– Он вот такой высоты и такой ширины. – Мальчик показал примерно до своего плеча и развел руки в стороны.

– А табот стоит сверху.

Тамре кивнул.

– Почему они послали тебя коснуться камня, а не самого табота? – спросил Николас, но Ройан покачала головой, призывая к молчанию.

– Давай говорить буду я. Ты слишком резок с ним. – Она снова обернулась к мальчику: – Почему надо было тронуть камень табота, а не ковчег, который стоит сверху?

– Не знаю, – беспомощно отозвался мальчик. – Они просто велели так сделать.

– А на что похож камень? На нем тоже есть картины?

– Не знаю. – Тамре расстроился оттого, что не смог ответить на вопрос. Он очень хотел порадовать Ройан. – Не знаю. Камень был закрыт тканью.

Николас и Ройан обменялись потрясенными взглядами, а потом молодая женщина снова обернулась к послушнику:

– Закрыт? Камень закрыт?

– Говорят, что его открывает аббат в день рождения святого Фрументия.

Николас и Ройан снова обменялись взглядами. Англичанин задумчиво улыбнулся.

– Хотелось бы мне посмотреть на могилу святого и на камень табота. Открытый.

– Тебе придется дождаться дня рождения святого и добиться рукоположения. Только священники… – Она умолкла и снова посмотрела на него. – Ты ведь не думаешь… О, ты ведь не пойдешь на это?

– Кто, я? – ухмыльнулся Харпер. – Забудь об этом.

– Если тебя поймают в макдасе, то разорвут на тысячу маленьких кусочков.

– Тогда они не должны поймать меня.

– Если пойдешь туда, то и я с тобой. Только как мы это провернем?

– Погоди, дорогая. Мысль пришла мне в голову десять секунд назад. Даже в лучшие дни требуется хотя бы десять минут, чтобы я придумал блестящий план действий.

Ройан молча уставилась в пропасть, а потом прошептала:

– Покрытый камень. Каменное свидетельство Таиты?

– Не говори вслух, – взмолился Николас и сделал знак от дурного глаза. – И даже не думай. У дьявола ушки на макушке.

Они опять умолкли, погрузившись в размышления.

– А что, если… – начала было Ройан. – Нет, не выйдет. Снова воцарилось молчание.

Тамре разрушил тишину неожиданным возбужденным воплем:

– Вот он! Смотрите!

– Что такое? – Ройан и Николас буквально подскочили на месте.

Мальчик схватил ее за руку. Он весь дрожал.

– Вон он. Я говорил. – Свободной рукой Тамре указывал на противоположный берег реки. – На краю колючих кустов. Разве вы не видите?

– Что там? Что ты видишь?

– Животное Иоанна Крестителя. Священное отмеченное животное.

Вглядываясь в указанном направлении, Ройан различила коричневатое пятнышко на краю густых зарослей с другой стороны ущелья.

– Не знаю. Слишком далеко…

Николас сунул руку в рюкзак и вытащил бинокль. Сфокусировав окуляры, он рассмеялся:

– Аллилуйя! Репутация моего дедушки восстановлена.

Англичанин передал бинокль спутнице. Она подкрутила его и навела на маленькое существо. До животного оставалось три сотни ярдов, но через десятикратные линзы его можно было рассмотреть как следует.

Он был почти вдвое меньше обыкновенного дик-дика, которого они видели в предыдущий день, но вместо равномерно серого его шкурка отливала красновато-коричневым. Однако более всего поражали пять отчетливых темно-шоколадных полос на спине и боку, и в самом деле напоминающих отпечатки пальцев.

– Madoqua harperii, собственной персоной, – прошептал Николас. – Прости, дедушка, что я усомнился в тебе.

Дик-дик стоял наполовину в тени, шевеля носом и принюхиваясь. Он высоко держал голову, подозрительно осматриваясь. По ущелью дул ветер, и до зверюшки явно доносился легкий запах человека.

Ройан услышала негромкий щелчок затвора – Николас зарядил ружье. Она поспешно опустила бинокль и посмотрела на Харпера:

– Неужели ты собираешься стрелять?

– На таком расстоянии – нет. Здесь больше трех сотен ярдов, а мишень достаточно мала. Подожду, пока подойдет ближе.

– И у тебя поднимется рука?

– А почему бы и нет? Ведь я в том числе и ради этого сюда приехал.

– Но он такой красивый.

– Я так понимаю, что будь он уродливым, его можно было бы пристукнуть без зазрения совести?

Ройан не ответила, а снова подняла бинокль. Должно быть, ветер слегка поменялся, потому что дик-дик принялся пастись на грубой бурой траве. Затем он поднял голову и вышел на полянку из куста терновника, легко ступая и каждые несколько шагов останавливаясь.

– Назад! – Ройан попыталась убедить дик-дика вернуться в безопасное место, но он приближался к краю.

Николас перекатился на живот и пристроился у корня дерева, свернув шляпу так, чтобы сделать мягкую подпорку для ружья.

– Двести ярдов, – пробормотал он. – Чудесное расстояние. Не будем дальше ждать. – Положив «ригби» на шляпу и корень, Харпер стал наводить ружье, глядя в телескопический прицел. Потом поднял голову, дожидаясь, пока животное сделает еще несколько шагов.

Неожиданно дик-дик замер на месте, дрожа от напряжения.

– Что-то ему не нравится. Черт побери, наверное, ветер опять поменялся, – проворчал Николас. В этот миг маленькая антилопа сорвалась с места и исчезла с полянки, скрывшись в густых кустах.

– Беги, дик-дик, беги, – довольно проговорила Ройан, а Харпер сел, застонав от огорчения.

– Не могу понять, что его испугало. – Затем выражение лица баронета изменилось, и он склонил голову набок. Послышался странный, неуместный в ущелье звук, который становился громче с каждой секундой – стрекотание и резкий, воющий свист.

– Вертолет! Какого черта! – немедленно опознал звук Николас.

Он взял бинокль из рук Ройан и навел его на небо, обшаривая синюю пустоту над скалами.

– Вот он, – мрачно сообщил Харпер и добавил, узнав силуэт: – «Белл джет рейнджер». Судя по всему, летит сюда. Не стоит привлекать внимание. Давайте-ка спрячемся.

Николас подтолкнул Ройан и мальчика под густое сплетение веток кустарника:

– Сидите тихо. Здесь они не сумеют нас заметить.

Он продолжал смотреть на приближающийся вертолет в бинокль.

– Должно быть, эфиопские военно-воздушные силы. Скорее всего патрулируют ущелье в поисках шуфта. Борис и полковник Ного предупреждали нас, что здесь, внизу, много бандитов и повстанцев… – Николас резко умолк. – Нет. Погоди-ка. Это не военный вертолет. Красно-зеленый фюзеляж, эмблема с красной лошадью. Не иначе как твои старые друзья из «Пегас иксплорэйшн».

Рев винтов становился все громче. Теперь и Ройан могла различить крылатую лошадь на фюзеляже вертолета, летящего примерно на высоте полумили и снижающегося к ущелью Нила.

Ни один из путешественников не обращал внимания на Тамре, который сжался в комочек и пытался спрятаться за Ройан. Его зубы стучали от страха, а глаза закатились настолько, что виднелись одни белки.

– Похоже, наш друг Джейк Хелм нашел прекрасное средство передвижения. Если «Пегас» хоть как-то связан с убийством Дурайда и покушениями на твою жизнь, то люди компании постараются сесть нам на хвост. У них есть возможность наблюдать за нами с воздуха. – Николас все еще смотрел на вертолет в бинокль.

– Когда твои враги в воздухе, чувствуешь себя на удивление беспомощно, – проговорила Ройан, пододвигаясь ближе к Харперу и глядя вверх.

Красно-зеленая машина исчезла за отрогом, направляясь к монастырю.

– Если он не полетел прокатиться, то скорее всего ищет лагерь, – предположил англичанин. – По приказу большой шишки не спускает с нас глаз.

– Ему нетрудно будет отыскать его. Борис не делал ни малейших попыток замаскировать домики, – нервно сказала Ройан. – Лучше поскорее отсюда выбраться. – Она встала.

– Хороший план, – начал было Николас, собираясь следовать за ней. Неожиданно он схватил Ройан за руку и притянул обратно. – Погоди. Они возвращаются.

Рев мотора становился все громче. Сквозь ветви над головой стал виден и сам вертолет.

– Теперь они летят вдоль реки. Судя по всему, все еще ищут что-то.

– Нас? – беспокойно спросила Ройан.

– Если им так приказали, то может быть. – Вертолет был уже очень близко. Рев мотора и стрекотание лопастей оглушали.

В этот момент у Тамре не выдержали нервы. Он жутко завопил:

– Дьявол пришел забрать меня! Спаси меня, Господи Иисусе, спаси меня!

Николас вытянул руку, желая остановить его, но не успел. Тамре вскочил на ноги и, все еще воя от ужаса, бросился бежать. Грязно-белая шамма развевалась вокруг худых ног, а черное лицо было повернуто назад, чтобы не спускать глаз с приближающейся машины.

Пилот немедленно заметил мальчика, и нос вертолета повернул в их направлении. Вертолет полетел прямо к ним, замедляя движение по мере приближения к краю пропасти. Были видны головы сидящих за ветровым стеклом в кабине. Снижая скорость, вертолет постепенно завис над рекой, а Ройан и Николас еще глубже забились в кусты, стараясь, чтобы их не заметили.

– Вон американец из лагеря. – Молодая женщина узнала Джейка Хелма, несмотря на большие наушники и зеркальные черные очки. Они с пилотом оглядывали берег, изгибая шеи.

– Нас не заметили, – сказал Николас, однако именно в этот момент Хелм посмотрел прямо на них. Хотя выражение его лица не изменилось, он постучал пилота по плечу и указал на сидящих в кустах.

Пилот опустил вертолет еще ниже, пока тот не завис прямо над пропастью, напротив Харпера и Ройан. Их разделяло не более сотни футов. Не пытаясь больше прятаться, Николас откинулся на ствол дерева, надел панаму набекрень и помахал Хелму.

Тот не ответил на приветствие. Посмотрев на Николаса равнодушным, спокойным взглядом, Хелм зажег спичку и поднес ее к кончику наполовину выкуренной сигареты, зажатой между зубов. Отбросив спичку, американец выпустил в сторону Николаса струю дыма. Не изменившись в лице, он что-то сказал пилоту.

Вертолет немедленно поднялся вверх и полетел на север, прямо к скалам и базовому лагерю.

– Миссия выполнена. Они нашли то, что хотели. – Ройан резко села. – Нас!

– И наверняка разглядели лагерь. Так что смогут снова отыскать нас в любой момент, – согласился Николас.

– Мне действует на нервы этот американец, – проговорила Ройан, вздрогнув. – Он похож на жабу.

– Да ладно, – упрекнул ее Николас. – Что ты имеешь против жаб? Однако не думаю, что нам сегодня удастся еще раз увидеть дедушкиного дик-дика. Его наверняка напугал вертолет. Вернемся завтра и попробуем опять.

– Надо найти Тамре. У него мог начаться новый приступ. Вот бедняга.

Ройан ошибалась. Они отыскали мальчика рядом с тропой. Он дрожал и плакал, но припадка с ним не случилось. Ей легко удалось утешить его, и Тамре проводил их до лагеря. Только на подходах к домикам мальчик направился к монастырю.

Вечером, пока было еще светло, Николас с Ройан пошли в монастырь.

– Полагаю, люди из военного мира назвали бы наш поход рекогносцировкой, – заметил Харпер, нагибаясь и входя под своды пещерного храма. Они присоединились к толпе верующих.

– Судя по тому, что нам рассказал Тамре, новички ждут, чтобы на посту оказались священники, любящие поспать, – тихо проговорила Ройан, заглядывая сквозь приоткрытые двери в средний зал.

– Но мы не располагаем такими сведениями, – возразил Николас.

Они наблюдали, как священники ходят взад-вперед через двери.

– Кажется, здесь нет особой процедуры, – отметил англичанин. – Ни пароля, ни ритуала.

– С другой стороны, они приветствуют стражей по имени. Это маленькое сообщество. Они хорошо знают друг друга.

– Значит, у меня не получится переодеться монахом и хитростью проникнуть внутрь, – согласился Николас. – Интересно, что они сделают с зашедшими в святилище?

– Кинут с обрыва нильским крокодилам? – ехидно предположила Ройан. – В любом случае без меня ты не пойдешь.

Время спорить еще не пришло, решил англичанин. Вместо этого он попытался увидеть как можно больше сквозь раскрытые двери квиддиста. Средний зал казался меньше внешнего, в котором стояли путники. Им едва удалось разглядеть фрески. В противоположной стене имелась еще одна дверь. По описанию Тамре баронет понял, что она ведет в макдас. Проем закрывали тяжелые створки из решетки темного дерева, укрепленные на пересечениях металлическими наугольниками ручной ковки.

По обеим сторонам от двери, с каменного потолка до пола, свисали вышитые гобелены, изображавшие различные сцены из жизни святого Фрументия. На одном он проповедовал коленопреклоненному собранию, держа в руке Библию и раздавая благословения. На другом гобелене подвижник крестил императора. На правителе красовалась золотая корона вроде той, что носил Джали Хора, а голову святого окружал нимб. Лицо подвижника было белым, а императора – черным.

Дата добавления: 2015-07-25