Главные требования международной морали

При рассмотрении этого вопроса исходным является тезис о том, что моральные императивы определяются принципами международных отношений. Минимальный моральный императив международно-политического поведения требует от каждого государственного актора руководствоваться необходимостью сохранения других легитимных участников международных отношений, ибо это – то "минимальное добро, без которого все исчезнет" (Braillard, Djalili 1988. P. 103). Речь идет прежде всего о сохранении мира, так как именно в войне национальное высокомерие находит свое наиболее полное проявление, презрение к общечеловеческим нормам и правам других (Hoffmann. 1981. Р. 55). Вместе с тем, как свидетельствует история человечества и современные события на мировой арене и, в частности, в прстсоветском геополитическом пространстве, указанный императив не стал основой осознанного международно-политического поведения всех государственных деятелей. Теоретическое объяснение этому факту можно найти в стихийном следовании традиционному подходу к состоянию войны. В соответствии с ним, война не противоречит политике. Во-первых, потому что человек воспринимает свою принадлежность к политическому миру именно через борьбу с другими. А в межгосударственных отношениях война даже обеспечивает осуществление политики, является ее основным средством, поскольку она является условием выживания государств. Во-вторых, война не противоречит человеческой сущности, а даже придает смысл существованию человека, поскольку, когда он готов жертвовать собой, он способен осознать подлинное значение свободы. Отказ от войны, при таком подходе, равносилен отказу от свободы. А без свободы нет политической демократии. И, в-третьих, война не противоречит общечеловеческой морали: библейское "не убий" не относится к уничтожению вооруженного противника – представителя другого государства-нации – на поле брани (Tenzer. 1991. Р. 61).

Однако современные реалии ядерно-космического века в корне меняют ситуацию. Учитывая новейшие средства вооружений, существование в мире многочисленных АЭС, огромного количества хранилищ горюче-смазочных материалов и потребляющих их механизмов и устройств, близкое к критическому состояние окружающей среды и т.п., нравственная оценка войны не может оставаться прежней. Изменился

и характер вооруженных конфликтов: сегодня они фактически лишены традиционного разделения фронта и тыла, а потому неизбежно сопровождаются несоразмерными жертвами и лишениями среди мирного населения. Так, число беженцев (главным образом, женщин, детей и стариков), которым удалось покинуть зону грузино-абхазского конфликта только организованным путем (при помощи российских военно-транспортных средств), достигло более 2 тыс. человек. Никто не подсчитывал соотношение жертв среди гражданского населения в вооруженных конфликтах на территории бывшего СССР, но есть все основания полагать что оно близко к соотношению жертв арабо-израильского конфликта, где 90% пострадавших приходится на мирное население (Samuel. P. 207).

Вот почему усилия международных организаций, и прежде всего ООН, направлены не только на привлечение мирового общественного мнения к моральному осуждению войн и насилия в международных отношениях, но и на организацию действенных мер по прекращению существующих и предотвращению новых вооруженных конфликтов. Задачи эти отличаются чрезвычайной сложностью, особенно учитывая неоднозначный, рискованный характер принимаемых мер, в том числе и с точки зрения неоднозначности их актуальных и потенциальных моральных оценок. Например, позиция руководства России по отношению к войне в Персидском заливе, и в особенности к ракетным ударам американской авиации по Багдаду, вызвала противоречивую реакцию со стороны различных политических сил как в самой стране, так и за ее пределами. При этом налет демагогичности в рассуждениях коммунистов и "патриотов" об аморальности российского правительства, поддержавшего "агрессию американского империализма" против суверенного государства, имевшую следствием гибель невинных людей из числа гражданского населения, не дает возможности решить саму проблему. Действительно ли главной целью администрации Дж. Буша была защита ростков нового – правового, следовательно, справедливого – международного порядка, предпосылки к сознательному созданию которого усилиями мирового сообщества появились с окончанием холодной войны? Или же в основе принятого решения лежал холодный расчет, связанный с геополитическими интересами США в этом регионе мира, наиболее богатом нефтью? Как увязать данное решение со взятой на себя Соединенными Штатами ролью основного поборника прав человека во всем мире? Ведь в рассматриваемом примере было нарушено основное из этих прав – право на жизнь множества ни в чем не повинных людей, ставших жертвами решения, принятого за тысячи миль от их дома. Следовало ли России, учитывая все эти вопросы, оказывать политическую поддержку действиям

США? Аналогичные вопросы встают и в связи с ракетным ударом США по иракскому разведцентру 26 июня 1993 г., в результате которого погибло шесть мирных жителей. Достаточным ли основанием для такой акции является доказанность вины нескольких человек, готовивших (т.е. имевших намерение) по заданию иракской разведки покушение на экс-президента Дж. Буша? И не является ли данная акция следствием политики "двойного стандарта", подобно подходу Запада к оценке эстонского Закона об иностранцах, нарушающего права русскоязычного населения в этой стране?

Если же говорить не только о межгосударственных, а о международных отношениях в целом, то вышеназванный императив приобретает еще более широкий смысл, трансформируясь в необходимость действовать так, чтобы способствовать преобразованию международной среды "из состояния джунглей в состояние международного общества" (Hoffmann. 1981. Р. 46), или, точнее говоря, более тесной интеграции мирового сообщества (Bosc. 1963. Р. 174). Речь идет о том, чтобы способствовать социализации международных отношений в том ее аспекте, который касается моральных (и правовых) норм, призванных играть, по крайней мере, такую же роль, какую они уже играют во внутриобщественных отношениях. Данная задача является не менее сложной и противоречивой, чем задачи морального осуждения войн и насилия, ликвидации вооруженных конфликтов, о которых упоминалось выше. Во-первых, потому что она связана с необходимостью сознательного формирования нового международного порядка, который, как будет показано далее, понимается по-разному, в том числе и в морально-нравственном отношении. Во-вторых, социализация, сама по себе отнюдь не панацея в решении проблем международной морали, особенно в том, что касается таких принципов, как счастье и справедливость.

Еще Ж.Ж. Руссо предупреждал, что социализация вызывает эффект сравнения себя с другими, последствиями чего являются зависть и корыстолюбие, хитрость и насилие. Во времена обострения "холодной войны", которое сопровождалось наибольшей непроницаемостью разделяющего человечество на "два мира" "железного занавеса", отсутствие возможностей для сравнения вызывало то, что, например, многие советские люди, лишенные информации об условиях жизни в западных странах, чувствовали себя относительно счастливыми, ощущая "заботу партии и правительства о справедливом распределении социальных благ и неуклонном повышении уровня жизни советского народа". Когда же, после краха "железного занавеса" и появления новейших средств связи и массовой информации, они получили возможность сравнивать, то возник эффект относительной депривации:

многие почувствовали себя обездоленными, лишенными элементарных благ цивилизации и, соответственно, глубоко несчастными. Даже та минимальная либерализация, которая стала чертой российской социально-политической действительности последних лет, вместо ожидаемых от наиболее динамичной части населения усилий по обустройству своей страны, принесла эффект массовой эмиграции на Запад. Культурная экспансия Запада, ставшего своего рода референтной группой в обмене культур, приносит с собой не только богатство и многообразие мировой цивилизации, но и агрессивные суррогаты искусства, сопровождаемые подавлением национальных культурных ценностей. В более широком плане указанные процессы депривации затронули целые народы и даже континенты (Африка), которые столкнулись с проблемой сохранения своей культурной идентичности, разбалансированности социальных и политических условий жизни (в то время как процессы демократизации проходят крайне болезненно и неровно).

Дата добавления: 2015-07-21